Ошейник для Лисицы 4

Короткая дорога оказалась действительно короче той, которой мы пришли к пиратам, что немного настораживало поначалу, но, когда мы вышли к старой территории Клана Лис, я сложил у себя в уме кое-какие географические положения и успокоился: выходит, что при походе туда мы обошли небольшую горную гряду, совершенно не заметив, что сделали крюк. Путь занял у нас немного меньше суток, и то мы не сами его прошли: мне пришлось настоять на том, чтобы купить нам извозчика с повозкой и хоть какой-нибудь ответственностью за лошадей. Торги сильно осложнялись быстро распространяющимися слухами о скорости и размахе экспансии — никто в здравом уме не хотел ехать туда, где, по тем же самым слухам, любую армию зверей размазывали по полю как масло по хлебу. К счастью для нас, хотя больше для меня, в пригороде нашёлся барсук, который согласился отвезти нас за двойную таксу, на что мы с радостью согласились. В свою повозку он впряг своих лошадей, а наших привязал сзади, и хотя Флёр утверждала, что в ней ещё остались силы, чтобы свернуть горы, стоило ей прилечь на длинную скамью, как её перегруженный организм тут же дал о себе знать и вырубил её. Я не стал корчить из себя крутого и беречь её сон, следя за нашими вещами и лошадьми — с нас всё равно брать было особо-то и нечего — и по старой лисьей привычке свернулся в клубочек у задней стенки повозки, проваливаясь в крепкий сон без всяких сновидений. Проснулись мы от стука в борт повозки. Я еле смог разлепить глаза, а вот Флёр, проснувшись, была сразу же готова к бою. Наш извозчик отвязывал Молли и Полли от крюка сзади его телеги. Лисица встала в полный рост и недовольно оглянулась, проверяя, где мы. Завидев это, барсук потупил взор. — Дальше не повезу. Боюсь. Люди убивают всех «бесполезных» разумных зверей. — Чего-чего? — переспросил я, встряхивая ушами. — Слухи есть такие. Типа барсуки людям не нужны, убивают нас на месте… Можете не двойную оплату… — Мы так не договаривались, — напомнила ему Флёр, спрыгивая с повозки и потрёпывая уставшую за переход Молли. Я спрыгнул сразу за ней, принимая бразды от своей кобылки и другой лапой залезая во внутренний карман жилетки. — Всё нормально, — ответил я ему, передавая в лапы увесистый кошель. — Ты дал нам поспать, а это главное. С молчаливого согласия Флёр барсук распрощался с нами и быстро развернул свою телегу туда, откуда мы прибыли. Лисица к этому моменту оседлала свою лошадь и оглядывалась. Нас оставили на опушке какого-то смешанного леса и, судя по всему, не очень далеко от моря. Путь хоть и был короче, но всё равно занял довольно много времени — солнце уже коснулось своим оранжевым диском горизонта, к тому же в это время года вечерело довольно рано. Старшая следопытка Клана сориентировалась на местности, и мы отправились в путь — Молли и Полли, не поспавшие в дороге, устали и даже лёгкой рысью везти нас отказывались. Мне это только нравилось, ведь только в дороге мне предстояло придумать какой-никакой план довольно сложного ограбления. Но голова моя была занята не тем. — Как думаешь, что он имел в виду? — Кто? — Этот барсук, наш извозчик. Эти слухи о «нужных» и «ненужных» зверях? — Понятия не имею, — резко ответила мне Флёр и вроде бы закончила этот разговор, однако через несколько минут молчания она неохотно признала: — Но наших не убивали на месте. Лис берут в плен. — Мы для них «нужные», — подытожил я, и мы вместе погрузились в размышления о том, что это значит, плохо это было или нет и о многом другом. Навыки ориентирования когда-то старшего следопыта целого Клана Лис не подвели — мы вышли к старой территории Клана, к моему удивлению, с совершенно незнакомой для меня стороны. К несчастью для нас, нам открылся весьма удручающий вид на то, что осталось от некогда процветающего посёлка наших бравых бойцов. Пришедшие на нашу землю захватчики действовали изуверски, но при этом чётко и со знанием дела — стены нестройных домиков были измазаны бурыми разводами, везде лежали тела убитых соклановцев. Ветер трепал шерсть и части одежды у убитых. Большинство домов были сожжены — в основном небольшие жилые дома офицеров и их семей, — а стены огромных казарм были испещрены сотнями попаданий, словно в них врезалась туча стальной саранчи. В проходах казарм лежали тела павших лис — свидетелей прошедшего, ожесточённые сражения. Люди не щадили никого из наших. Но я был уверен — Клан дал отпор, и отпор достойный: по количеству рыжих тел можно было предположить, какую цену заплатил враг. Не осталось ни одного пятачка, не окроплённого кровью, а пожарища только-только начинали остывать. Не в силах больше смотреть на это, я перевёл взгляд на Флёр, но и она держалась с откровенным трудом — её буквально колотило от злости, гнева и скорби. Убийственная комбинация для такой, как она. И намного более страшная для такого, как я. Флёр просто мстила своим обидчикам. Да, в жестокости этой мести не приходилось сомневаться — она убивала, оставляла калеками, инвалидами и просто уничтожала не только тех, кто обидел её, но и всё, что было ему дорого. Но даже это не могло сравниться с тем, что делал я, когда нечто подобное случалось с моими родными и близкими. Я делал так, что этого попросту никогда не случалось. Видимо, именно с этой мыслью Флёр обратила свой взгляд на меня — её нижняя челюсть дрожала. На неё было страшно смотреть: кулаки её сжимали поводья с такой силой, что было слышно, как трещит кожа её перчаток. Я смог выдержать этот взгляд, но не того, что она сказала. — Так не должно быть, Ренар. — Я не смогу помочь всем. Не смог бы, как ни крути, Флёр. — Ты знал, что это случится? Хоть раз что-то подобное случалось с нами, с Кланом, твоими друзьями? Этот вопрос она мне уже задавала, и я точно знал на него ответ. — Нет, — твёрдо ответил я. — Такого — ни разу. — Но почему? — с надеждой спросила она. — Разве ты не переживал одну и ту же свою жизнь? — Она никогда не была одной и той же. Даже самое малейшее отклонение в моей жизни могло повести цепочку событий в совершенно другую сторону. Это непредсказуемо и страшно, ведь, может быть, для того, чтобы эти люди пришли к нам с дарами и цветами, мне надо было пару лет назад на городском рынке не украсть курицу, а купить её — и всё было бы иначе, понимаешь? Флёр таинственно промолчала. — Это чистый хаос, Флёр, ничем не замутнённый, но непроглядный, как смола. Никогда нельзя угадать, к чему приведёт любое твоё действие, будь то судьбоносное решение либо решение причесаться как-то иначе. Она снова промолчала, лишь склонив голову. Я лишь увидел серебристую капельку слезы, слетевшую с её носа и упавшую на землю. — Я не говорю, что нам не стоит пытаться. Я готов помочь тебе, но поверь мне… Я глубоко вздохнул. — То, что я скажу, покажется тебе кощунством, но я переживал намного более глубокое отчаяние, прежде чем обратиться за помощью к богам и демонам. Я был готов идти на большее, чем то, на что ты готова сейчас. А ещё я знал, что не будет обратного пути и что всё может быть ещё хуже, и пока мне повезло остаться в этом мире с вами, со всеми вами, — я остаюсь. Я пришпорил Полли, и та очень неохотно пошла вперёд, к залитой кровью земле. Флёр стянула арбалет и перчатку со своей лапы и вытерла слёзы, пока я отошёл от неё и не бросил ей вслед: — Иначе бы вышло, что я ничему не научился из всего этого! Лисица пришла в себя и резво догнала меня. — Ты абсолютно прав. Мои соклановцы погибли в бою — это достойно уважения. Трудности и потери закалят нас и сделают нас сильнее. — Вот это настрой, — поддержал я её. — Так, и никак иначе. Но нужен план. — Да. Нам нужны выжившие. Выходим к морю. Наш клановый порт встретил нас чёрными «глазницами» зияющих оконных проёмов, обугленными руинами домов осыпавшихся на остатки дорог, но не ужасной кровью. Лошадей пришлось оставить и спешиться: им было слишком тяжело идти по разрытой земле, и мы с Флёр, не привязывая их, оставили на небольшом вытоптанном лугу, где они начали мирно щипать остатки травы. — Представить не могу, что тут произошло, — призналась мне Флёр, когда мы подошли к небольшим оборонительным сооружениям на берегу. Без малого четыре дозорных пункта с двумя пушками в каждом, но сейчас на их месте в небо торчали обломки руин. Увидев их, Флёр нахмурилась и перешла на трусцу. Мне ничего не оставалось, как поспешить следом. Укрепления оказались разрушены с моря — во всяком случае куски стен легли внутрь, засыпав все каменной крошкой и слоем пыли. Три орудия оказались погребены под крупными обломками стен, а последняя пушка чудом уцелела и осталась стоять, припорошённая слоем строительного мусора и песка. Переступая через рухнувшую каменную колонну, я шагнул вперёд, но наступил на что-то мягкое. Я удивлённо глянул вниз и тут же отшатнулся, отдёрнув лапу: колонна упала на одного из лис Клана. Голова и верхняя часть тела оказалась точно под колонной, а всё остальное было щедро присыпано пылью рухнувшего здания. Я кашлянул, привлекая внимание Флёр, и кивком морды указал на свою находку. Но, к моему удивлению, лиса лишь устало вздохнула. — Только сейчас заметил? — Она кивнула точёной мордочкой в сторону обгоревших руин. — Оттуда никто не успел спастись… Тут везде кто-то лежит. Так что смотри, куда ступаешь… Я вздрогнул и покосился на ещё курящиеся местами обломки домов. В этот момент глава Клана стёрла пыль с оставшейся пушки и удивлённо вскинулась. — Что? Я рывком обернулся к ней — Флёр удивленно выдернула из пушки короткий запальный фитиль и покрутила его в пальцах. — Ничего не понимаю… Они так и не выстрелили! — Значит, на них напали внезапно, — заметил я, обводя разрушения лапами. Флер задохнулась от распирающего её возмущения и всплеснула лапами. — Да ты разрушения видишь? Тут была целая армада! Такое невозможно не заметить! Спорить с Флёр я не хотел: строить догадки на одной не выстрелившей пушке было преждевременно. Поэтому я покачал головой и, опустив нос, попытался сосредоточиться: среди всего этого хаоса нам надо было найти хоть кого-нибудь, и желательно, чтобы он мог нам хоть чем-то помочь. Оставив разрушенный оборонительный пост, мы пошли дальше вдоль берега, стараясь не заходить на чистую прибрежную полосу, а идти сквозь разрушенные здания. Буквально через пару минут я решил, что это всё было бесполезно и глупо — у нас кончалось время и надо было делать что-то большее, чем копаться в руинах: искать другие лагеря беженцев, поселения — что угодно. Но я не рискнул озвучить эту мысль Флёр. Лисица с чуть ли не горящими глазами перебирала завалы из камней и дерева, иногда даже опускаясь на четвереньки, чтобы заглянуть в очередную расщелину, но всё было напрасно. Когда надежда почти иссякла и осознание того, что ничего и никого, кроме тел, мы не найдём, мои уши уловили едва слышимый, слабый скулёж. Такой, какой мог издать только лис, — я сам это прекрасно понимал и, поставив уши торчком, начал вслушиваться в жуткую действительность вокруг себя, чтобы найти источник этого звука. А судя по тому, как ровно то же самое сделала Флёр, я мог быть уверен, что это не скрип какой-нибудь доски или металла — это было именно тихим отчаянным поскуливанием. Как намного лучший следопыт, чем я, Флёр показала мне пальцем в сторону какого-то разваленного каменного строения и тут же уверенно поспешила туда. Я же, тихонько матерясь про себя, не так уверенно, но достаточно быстро пошёл за ней: у лисицы всё-таки была обувь с подкованной подошвой, и это неимоверно её выручало, я же с босыми лапами должен был следить за каждым своим шагом, чтобы не нарваться на торчащий гвоздь или какую-нибудь щепку. Даже дорожные бинты, которыми я обмотал нижние лапы, сейчас казались спасением, особенно когда приходилось ступать по пепелищам. — Помоги! — раздалось впереди, и я попробовал ускориться. Флёр держалась за конец какой-то большой чёрной балки. Увидев мой вопросительный взгляд, она кивнула мне на большой платяной шкаф, дверцы которого эта балка припирала. Я не стал разглагольствовать и думать над каким-то более элегантным решением, чем предложенное лисицей, просто навалился вместе с ней на деревяшку, и та без особых проблем поддалась и разблокировала дверцы шкафа. Скулёж тут же затих. Флёр практически бесшумно на своих каблуках прокралась к шкафу и открыла его, обнаружив там скрючившегося в три погибели молодого лиса, едва ли отошедшего от пубертата. Стоило дневному свету пролиться на него, как он закрылся от нас лапами и задрожал всем телом. Флёр, увидев такое, неожиданно нежно погладила его по прижатым ушам, чтобы тот успокоился. — Всё хорошо, — спокойно сказала она. — Мы друзья. Лис приоткрыл левый глаз и взглянул на лисицу, тут же успокоившись. Флёр подала ему лапу и помогла вылезти из своего импровизированного укрытия, явив на свет худосочного, жилистого лиса в тяжёлом комбинезоне на голое тело. Он весь был покрыт какой-то золой, немного ожогами и, конечно же, кровью, от которой становилось не по себе. — Ты же Бек, сын Блэка, — тут же назвала его Флёр, и тот неуверенно кивнул. Способность Флёр запоминать всех своих клановых подданных меня искренне поражала и сейчас была как никогда кстати. Несмотря на наш крайне скудный временной ресурс, она решила уделить внимание первому найденному выжившему, отвела его к побережью, где усадила на какую-то бочку и дала ему воды из личной фляги. У рыжего тряслись лапы, и бо́льшая часть воды прошла мимо его пасти, но это помогло. Флёр присела перед ним на одно колено, положив ему лапу на плечо. — Бек, всё хорошо. Мы отведём тебя к безопасному месту… На этих словах я немного страшно округлил глаза за его спиной: делать крюк до моей дачи мне совершенно не хотелось, на это совсем не было времени! — Скажи, ты знаешь, куда ушли другие выжившие? Лис молча покрутил головой, к счастью для нас — в положительном ключе. — Куда они пошли, Бек? — спокойно, чуть ли не по-матерински нежно спросила у него Флёр. — Должен был найтись хоть один командир из военных, кто смог бы организовать эвакуацию, — сказала она зачем-то. Я только потом понял зачем — так она больше успокаивала себя, убеждала, что выстроенная ею система работала. — Да, — тихо прохрипел лис, — Нобль. Он… он понял, что сражаться не может, у него был лишь меч… — Куда он повёл выживших? — Он говорил… кричал… что-то про Клан Ящеров… Флёр облегчённо выдохнула. — Это нам по дороге, — улыбнулась она. — Пойдём. Ты один остался, я это как чувствовала. Надо было отдать ей должное — надежды действительно было мало, но даже ради одного спасённого лиса потраченное время было оправдано. Тем более что он дал нам такую полезную наводку — кто-то мог спастись в совершенно другой стороне от моего домика, и там командовал наш общий старый знакомый — Нобль. Это был один из первых и старейших лисов Клана Полной Луны, стоявший у его истоков ещё с отцом Флёр — Чаком. К тому же это был один из первых лисов Клана, с которым я познакомился лично, — тогда он умело прикидывался кустом и производил должное впечатление. Именно у него мой старший сын обучался искусству владения тяжёлым двуручным мечом — в общем, я искренне полагал, что ничего плохо с выжившими, пока за ними приглядывал такой выдающийся лис, случиться не могло. Мы быстро покинули развороченное побережье старого Клана и вышли на свободные земли — хоть Клан Ящеров и считался нашими соседями, общей границы с ними у нас не было, и между ними и нами было довольно много лесов и полей, так как ящеры были очень малочисленными и занимали очень мало места. В целом довольно скрытный клан этих странных зверей мог нам хорошо помочь. Мы взяли немного отдохнувших лошадей и вместе с молчащим Беком поехали в сторону предполагаемого лагеря беженцев. Уткнувшись в лесную чащу, нам снова пришлось спешиться — к счастью для нас, Флёр безошибочно определила направление и нашла небольшую тропу, по которой мы и вышли на небольшую поляну посреди чащи. Наше приближение хоть и осталось незамеченным, удивления ни у кого не вызвало — лисы Клана, расположившиеся прямо под промозглым серым небом, едва находили в себе силы, чтобы двигаться: еды было очень мало, воды не было вообще. Кто-то из более закалённых воинов Клана пытался что-то организовывать, но мораль остальных лис была исчерпана. Многие из наших мужчин откровенно плакали. Я даже проходил мимо некоторых отцов, которые баюкали на своих коленях бездыханные тела своих сыновей и дочерей. Появление в этом лагере Флёр немного укрепило мораль у тех, у кого она ещё хоть немного оставалась. Нобль завёл нас на опушку густого леса и представил нам тех, кто был готов бороться и мстить. Четверо. Четверо убитых горем, раздавленных бойцов. Оружие было только у двоих, доспехов не было вообще ни у кого. Три самца и одна девочка — она была слишком юна, чтобы бороться, но старалась держаться со всеми на равных, особенно воодушевившись появлением Флёр как своего кумира. Нобль представил бойцов — Барнами, Тибо и Аль, а самочка представилась сама, протянув нам лапу для пожатия: — Рейн. Флёр завела с ними какой-то скучный разговор об их способностях и возможностях, а также потребностях, пока я отвёл Нобля в сторонку, приобняв его за плечо. Разговор предстоял непростой, и я не хотел, чтобы он закончился раньше времени. — Нобль… — начал было я, но тот сразу же перебил меня, руша весь мой выверенный диалог на корню: — Они не вернутся с этого задания, — отрезал он. — Никто из нас не вернётся. Но мы готовы. Я — готов. — Сейчас не время думать о смерти, друг мой, — максимально мягко сказал я ему. — Клан — это всё, что у меня есть, Ренар, — серьёзно ответил он, сбрасывая мою лапу с плечам и поворачиваясь ко мне. — Моя родина. — Сегодня за родину умирать не надо. Сегодня за родину надо пожить, — сказал я, пытаясь перевести этот разговор в как можно более далёкое от самопожертвования русло. — К тому же мы идём не одни. Точнее — не только они. Вся грязная работа будет на мне, а вся мокруха — на Флёр. Мне от вас нужно другое. Нобль внимательно меня выслушал, и кивнул. — Говори. — Нужны моряки, — без утайки ответил я, — кто угодно, кто хоть немного разбирается в устройствах кораблей и снастях. Лис снова кивнул: — Сделаем. — И ваша задача с остальной командой — прикрыть нас и провести моряков на корабль, который мы украдём. — На кой нам сдался человеческий корабль? — фыркнул лис, но ко мне уже подоспела Флёр. — Делай что тебе говорят, Нобль, — небрежно бросила она, поправляя оставшийся арбалет. — Никогда бы не подумала, что в тебе живёт любитель задать дурацкий вопрос. — Ради вас, командир, всё что угодно, но… — Никаких «но», — отрезала лисица. — Выходим сейчас же, не будем терять времени. Мы с Ноблем молча согласились. Он позвал свою команду и объяснил остальным беженцам, как добраться до лагеря рядом с моей дачей, где была еда и вода. Найдя и назначив подходящего командира отряда, он пристроился с нами. По последним данным, полученным от Нобеля, мы двинулись по границе территории Клана к выходу на побережье со стороны королевства, которое защищал Арен. К счастью, мы смогли разжиться кое-какой едой и питьём, и у нас, а также наших товарищей прибавилось сил — даже некоторые моряки, которых набрал Нобль, изъявили желание начистить кому-нибудь морду и помять бока. Это вызвало лишь сожаление у моей подруги, а когда я попытался осадить наших друзей, то увидел, что среди моряков самым борзым и злым оказался тот самый Бек, которого мы всего час назад достали скулящим и заплаканным из шкафа. — Этот Бек с нами идёт, — сказал я Флёр, пока та уверенно вышагивала впереди нас. — Он сын рыбака, — монотонно ответила лисица. — Ничего удивительного. — Рыбака? — только и переспросил я, и то риторически. Мы вышли к государственному порту к тому моменту, когда на нашу землю опустилась глубокая ночь и наши лисьи глаза привыкли к темноте, окрасив весь мир в чёрно-белые тона. Огромный замок нашего королевства предстал перед нами хорошо освещённым захваченным оплотом с вывешенными через стены гербами людей и довольно плотной охраной, которую видно было даже издалека. Наши захватчики не стеснялись показывать своё присутствие и полное доминирование — крепость была захвачена без лишних разрушений, и вся инфраструктура, построенная нами на наши налоги, была пущена на нужды их военной машины. И королевский порт был в этом как никогда необходим — у причалов толкались бортами несколько судов, возможно, даже дюжина, но я не видел больше. Первым, что я увидел, когда мы всей командой вышли на небольшой пригорок, — было самое большое судно в порту, и я хитро улыбнулся. Жаль только, что это заметила Флёр и толкнула мою морду чуть левее, к маленькому, но явно юркому судну. — Да ты издеваешься, — прошипел я на неё. — Это ты издеваешься, — парировала она, — Угонять судно, на котором расквартирована чёртова армия! — Прогоним, — пожал плечами я. — Как? Опять твоя грёбаная импровизация? — Нет, зачем же, — усмехнулся я. — Помню, в одном из своих дел, я выгнал с корабля целую роту элитнейших из воинов. Все как на подбор какие-то кошки, то ли леопарды, то ли гепарды, но не суть — для этого мне понадобился всего один ящик с маленькими серыми ящерками — они прогоняли кошек своим писком, чтобы те не охотились на них, как на мышей… — Люди тугоухие, — внезапно подал голос Нобль, причём сделал это неожиданно громко, заставив меня вздрогнуть. — Ага, — подтвердила намного более спокойная Флёр. — Вообще ничего не услышат. — По сравнению с нами, — добавил Нобль. — По сравнению с нами, да, — ещё раз подтвердила Флёр. — Ну так это мне только на пользу, — усмехнулся я. — Пользу или нет — ты не вытравишь из трюмов тяжёлых пехотинцев! Никак! — Вытравить, а? — ухмыльнулся я, поглаживая подбородок. — Мне понадобятся две газели… Мои друзья недоумённо переглянулись. Я не стал упоминать бочку гороха и просто махнул на них лапой. — Ладно. Не хотите по-моему — делайте по-своему! Флёр и Нобль снова переглянулись. — Этим отношением ты делу не поможешь, лис, — неожиданно серьёзно и даже немного обиженно ответила мне Флёр, отворачиваясь к Ноблю и беря его за плечо, наклоняя к нему ухо. — Вы мне, может быть, тоже не поможете, — выдавил я сквозь зубы, отходя от компании лис чуть выше, чтобы разглядеть оттуда моё любимое место во всём королевстве — там, где я всегда мог поживиться чем-нибудь вкусненьким или на худой конец какими-то деньгами на оперативные расходы вроде покупки платья для своей любимой жены или… Когда передо мной открылся вид городского рынка, у меня невольно подкосились ноги и я с трудом удержался от того, чтобы не упасть, и то лишь благодаря тому, что схватился за сосну. Вместо неровных рядов палаток, прилавков и ящиков не было ничего — огромный портовой придворный рынок был сожжён дотла, а потом и вовсе снесён под корень, а вместо него в сырую землю были вбиты огромные стволы свай, между которыми были натянуты стальные сетки, опутанные колючей проволокой. Непреодолимая стена в три-четыре средних роста окружала всю территорию бывшего рынка, деля её на несколько секторов, в которых прямо под открытым небом, на голом сене держали пленников, разделяя их на группы по видовой принадлежности. И если всякие серые, белые и любые другие расцветки шерсти меня не очень волновали, то дальний левый загон, очень плотно забитый рыжим цветом шерсти, заставил меня дрожать. Я не хотел всматриваться, но невольно не мог даже оторвать взгляда от этого места. В этом ужасном плену держали всех от мала до велика: самок, детей, старцев — кого угодно, из-за чего мои лапы непроизвольно сжимались в кулаки. — Флёр, — коротко окликнул я свою подругу, и та, не задавая лишних вопросов, поднялась ко мне. Неожиданно для себя я не увидел на её морде каких-либо эмоций — она строго смотрела на то, что осталось от рынка. Я лишь видел, как у неё от напряжения играли мышцы челюсти. — Нобль, — сказала она в никуда и, как только тот вернулся к ней, продолжила: — План вам ясен? — Более чем, — с готовностью ответил лис. — Тогда действуйте. А мы с Ренаром пойдём вызволять наших. Нобль лишь окинул взглядом поляну перед нами и уверенно кивнул. — Удачи, — пожелал он нам, и взмахом лапы позвал за собой наших оставшихся друзей. Мы с Флёр остались вдвоём перед огромной проблемой, что были наши друзья в плену у неприятеля. — Ну и что будем делать? — тихо спросила у меня Флёр. — Ты меня это спрашиваешь? Это ты — мастер диверсий и вызволений пленников, разве нет? — Они этого ждут, — ответила лиса. — Ждут побега и… Её речь прервал громкий резкий хлопок, заставивший нас прижать уши. Мы рывком обернулись на источник шума — один из захватчиков как раз извлёк из своего оружия дымящийся латунный стаканчик и, сунув его в сумку на поясе, уверенно двинулся в сторону бездыханного рыжего тела, лежащего мордой в грязи. Мы видели, как, подойдя к телу, стрелок пару раз слабо ткнул его ногой. Будто издеваясь над всем родом разумных зверей, где-то рядом со входом в лагерь пленных свистнула плеть — и я увидел, как два здоровых коня, запряжённых в какую-то загромождённую ящиками телегу, с трудом волокли её по густой и липкой грязи. Совершенно голые, с шорами на глазах и уздечками во рту, они терпели это унижение от развалившегося на козлах солдата людей в знакомой нам синей форме. Мимо, звеня цепями, прошла процессия из разномастных зверей, понуро тащившая разные инструменты — процессию конвоировали солдаты людей. Все увиденные нами звери — и кони, и носильщики — были раздеты. Словно люди насильно приравнивали разумных зверей к диким животным. Флёр схватила меня за жилетку. — Нужно действовать! Понимаешь? — В смысле? — опешил я. — Арен. Его жизнь в опасности. Думай, Ренар, думай, что делаем! Я растерянно оглядел поле, лихорадочно соображая и перебирая у себя в памяти возможные варианты. Первый был одним из самых логичных: — Может, проберёмся в виде пленников? Флер на секунду задумалась, но тут же нахмурилась: — Но для этого надо будет раздеться! — Стесняешься? — Усмехнулся я. — Нет, — неубедительно ответила лисица. — Но тогда придётся оставить и оружие! А если что-то пойдёт не так? — Допустим. Но идти в лоб тоже никак! — Да вижу я! — нервничая прошипела она. — Ладно-ладно-ладно, — примирительно покачал лапами я. — Нам надо внутрь, так? Это не так сложно, как может показаться, ведь королевский замок почти мой дом родной! — Твой дом — тюрьма, — нахмурилась Флёр. — Ну, она как раз там в подземельях, — с каменной мордой согласился я и выразительно покосился на её кулак, смявший мою жилетку. Как только она разжала лапу, я решительно направился в совершенно другую сторону от замка, но Флёр не стала задавать лишних вопросов, а молча последовала за мной. Конечно, с тех пор, как я убегал из этого проклятого места, многое изменилось, и совсем не в лучшую сторону — частично вырубили лес, в котором я обычно прятался, появились новые заборы, закрылись некоторые ходы. Даже некоторые окна в замке, которыми я пользовался для побега, — и те оказались забитыми или зарешёченными, а то и вовсе замурованными. Даже когда Арен приказывал удвоить патрули королевского замка в не самые лучшие времена, я не видел, чтобы их было столько и чтобы все они были настолько хорошо организованы, не говоря о вооружении и обмундировании. Человеческая армия была организована выше всяких похвал — работала как часы. К сожалению, сейчас она с этой чёткостью перемалывала нас. Некоторые тела беглецов, сумевших добраться до этих мест, даже не убирали, и они так и оставались лежать у нас под ногами. Нам с Флёр приходилось не просто держать ухо востро — лисица чуть ли не пятилась, прижимаясь к моей спине, чтобы не упустить из виду появившийся патруль, и то и дело она сгребала меня за шкирку и мы с ней укрывались в складках местности. Два раза нам пришлось обходить посты людей, из-за чего мы выписывали сложную кривую, делая изрядный крюк, пока не добрались до стены замка. Тут массивное древнее сооружение уже начали обустраивать внешними пристройками. Оказавшись у стены, я забрался по выщербленной древней кладке на крытую черепицей крышу пристройки. Потом помог забраться Флёр, и мы, пригибаясь, обошли стену донжона. Сверху, между зубцов и щелей бойниц донжона, мелькали факелы и поблёскивали знакомые чёрные стальные шлемы. Стараясь не высовываться из тени, мы пробрались до слухового окна, выходившего на крышу. Забравшись внутрь, мы выдохнули. — Сейчас пройдём этот чердак, — шёпотом объяснил я Флёр, — там, дальше будет зал — пройдём его и окажемся у заднего двора городских складов. Оттуда до подвалов замка — полхвоста. Флёр мне согласно кивнула, и мы тихо двинулись вперёд. Но чем ближе мы приближались к заветному краю, тем чётче мы слышали странный мерный шум, словно бы толпа крошечных гномов постукивала молоточками по тарелкам. Иногда что-то бухало, булькало и чавкало. Когда мы подошли и аккуратно выглянули вниз, то всё встало на свои места. Под потолочными балками, по которым нам следовало перебраться на другой край, в зале рядами стояли столы. А за ними, плечом к плечу, сидели солдаты людей и мерно стучали ложками. Мундиры были расстёгнуты, лица раскраснелись; у кого-то были пышные усы, кто-то густые бакенбарды. Остро пахло селёдкой с луком, копчёной свининой с чесноком и кисло тянуло дешёвым пивом. Это перемешивалось со знакомыми ароматами грязного металла, оружейного масла и жжёной серы. Мы с Флёр переглянулись. — Пошли. Нам нужно на другой конец зала, — сказал я. — Они нас если не увидят, то учуют, — обречённо покачала головой Флёр. Я пожал плечами и, глубоко вздохнув, осторожно полез на балку под потолком. Глава Клана ещё секунду сомневалась, после чего полезла следом. Мы, словно две тени, проскользнули над целой армией солдат врага. Когда нам казалось что нас вот-вот заметят, мы прижимались к балкам и замирали. Но нас просто игнорировали — внизу стучали кружки, кто-то чавкал и иногда рыгал. От запаха сельди, чеснока и лука мутило. Когда я добрался до конца, то вытащил Флёр на свежий воздух и мы поспешили спуститься вниз, на улицу, подальше от «благоухающего» чердака. Тут я отряхнул лапы и огляделся — это был глухой угол: слева выход на подъезды к городским складам, а справа спуск вниз. В подземелья королевского дворца. Именно через этот ход из тюрьмы обычно вывозили трупы тех, кто не выдержал местного отношения к себе. Я никогда не пользовался им, но прекрасно о нём знал. И всё потому, что я никогда не оказывался в этой части тюрьмы именно как заключённый: сколько бы я ни своровал, я оставался всего лишь вором, а не убийцей, насильником или кем похуже. А здесь держали именно таких. По крайней мере при командовании Арена. Когда здесь всем заправлял Изенгрин, я был здесь всего раз и зарёкся спускаться сюда ещё хоть раз, пережив, наверное, самый большой кошмар в своей жизни. На тот момент. Здесь проводили какие-то ужасные опыты, удаляя зверям не жизненно важные органы и оставляя их при этом в живых. Вспоминать об этом не хотелось совершенно. И по сравнению с тем, что сейчас творилось снаружи, это страшное место казалось спокойным и умиротворённым хотя бы потому, что здесь никого не было. Видимо, тюрьма особого содержания людям была не нужна, и это не могло не радовать. Флёр полностью доверилась мне, когда дошло до ориентирования внутри замка. Я притормаживал перед каждым углом, заглядывал за каждый поворот, но в отличие от внешнего охранения внутреннее отсутствовало как класс. Постепенно мы вышли из катакомб, поднялись ближе к поверхности и через второй этаж пробрались к центральным воротам и внутреннему двору соответственно. На этом не самом коротком пути нам встретился всего один патруль, который мы вежливо пропустили. Спрятавшись за бочками, мы видели, как люди прошли мимо, топая сапогами и хмуро вертя надвинутыми на глаза шлемами, держа оружие наперевес. — Может, их убрать? — обжигая мне ухо дыханием, прошептала Флёр. — Их всего пятеро. Четверых уберу я, а последнего… Но я обернулся и выразительно покачал головой. — Но почему?! — умоляюще прошептала Флёр. — Потому что, если у них пропадёт патруль, они начнут его искать. Оно нам надо? Когда шаги затихли, мы выскользнули из нашего укрытия и двинулись вперед. Через пару поворотов мы должны были выйти к королевской оранжерее, откуда был прямой выход во внутренний двор, где держали основную часть пленников. Однако, когда я преодолел эти повороты, мне снова стало не по себе — мы вышли к балкону, но цветущего буйства ползучих растений и цветов я не увидел, лишь покрытые копотью стены и пепелища внизу. Внезапно раздалось карканье диких ворон, и Флёр встала как вкопанная. Я поспешил посмотреть, что же она увидела, — и замер, потрясённый открывшимся мне видом. Стая чёрных птиц с карканьем разлеталась с огромной, неимоверной кучи… тел. Освежёванных. Без шкур. С высунутыми языками и выклеванными вороньем глазницами. Лишь по тёмным лапам угадывались наши сородичи. От этого вида я впал в ступор. Каждый протекающий миг я отрицал реальность видимой мной картины. Это было хуже, чем всё, что я видел во все прошлые разы. А ещё я захотел возмездия для всех тех, кто это сделал. К счастью, я был не один. Флёр опустила лапу на моё плечо, как слепой поводырю. Я механически накрыл её лапу своей, чувствуя её тепло и жизнь. Именно это заставило меня оторвать взгляд от безумного зрелища и взглянуть на морду Флёр. — Нет, — только и успел сказать я, отвечая ей на незаданный, но, может быть, слишком очевидный вопрос. Я никогда не видел такого. Ни в одной из жизней. И я не покину её и своих друзей. Не буду искать лёгкого способа всё исправить. Она приблизилась ко мне, а потом вдруг вскинула свои лапы и быстро обняла меня за плечи, сжимая до хруста в рёбрах мою грудь и пряча свою морду у меня на плече. Я молча обнял её, но глаз не прятал — мне было не стыдно своих слёз. Я просто смотрел в другую сторону, чтобы нас никто не застал. Чтобы мы не оказались со своими сородичами… И мой взгляд зацепился за кое-что интересное и обнадёживающее, а именно за наших ещё живых друзей, которых заставляли что-то делать, маша на них ружьями. Я похлопал Флёр по плечу, и она тут же отпустила меня, вытирая тыльной стороной ладони свои слёзы. — Туда, — не мешкая ни секунды, сказал я ей, и она, не проронив ни слова, развернулась и побежала в эту сторону. Я сжал лапы в кулаки и побежал за ней, при этом не отрывая взгляда от рыжих пятен на сером фоне замка. Уже на подходе я вспомнил, что это было за место — бараки королевской стражи. Несколько огромных залов с низким сводным потолком, непропорционально длинные — я бывал там пару раз, пробираясь по тумбочкам между мощных деревянных кроватей. Но сейчас вся мебель бараков была вынесена наружу и вероломно разломана на дрова, часть из которых послужила для погребального костра, но в основном хорошую сухую древесину пускали на несколько наскоро собранных кузниц, в которых человеческие мастера ковали какие-то доспехи. Тут же несколько солдат вражеской армии орудовали кривыми ножами, свежуя тела наших соотечественников. Рядом с живодёрней стояли другие, запуганные и ожидающие своей участи лисы. Среди них, практически в первом ряду, стоял один особенно здоровый и большой — такой, которого я никогда не узнал бы без его белоснежного плаща. — Это Арен! Флёр хватило всего одного взгляда, чтобы опознать в здоровяке своего мужа, особенно без его отличительного плаща до пола и пояса с кинжалом. Лиса припустила втрое быстрее, оставив меня позади, — в лапе сверкнул арбалет, но я нагнал её и схватился за него. — Они так всех перебьют! — Они и так всех перебьют, Ренар! — отдёрнув лапу, крикнула мне лисица. — Это уже не вторжение! Это истребление! — Подумай головой, Флёр! — шикнул я на неё, останавливаясь на месте. Мой план сработал: лисица нехотя, но сбавила темп, после чего вовсе развернулась в мою сторону. — Что ты задумал? — Да. Есть одна идейка. Ты сама сказала, что наскоком мы тут никого не вытащим. Нам нужно украсть их. — К делу, лис, у нас мало времени! — Сможешь пробраться к Арену? — Попробую. — Мне пока надо узнать кое-что другое. Мы спешно, даже слишком, разделились: Флёр перемахнула через невысокое ограждение балкона, по которому мы бежали, и скрылась в каком-то кустарнике. Мне предстоял другой путь — чуть более цивилизованный: дальше по каменному переходу, и наверх. Я даже толком не знал, чего там искать: мне просто надо было занять позицию выше, чтобы получить чуть большую картину происходящего, чем то, что я видел с земли. Бегло оглянувшись, я остановился и разочарованно выдохнул: для того чтобы занять самую лучшую позицию, предстояло сделать немаленький крюк не только по горизонтали, но в вертикали, то есть сначала надо было спуститься, чтобы потом подняться. Порой логика тех, кто этот замок создавал, меня убивала. А сейчас она убивала мою дыхалку. Найдя ближайший спуск до внутренней площади замка, я прятался в складках местности и медленно, практически ползком начал добираться до главного строения нашего доброго короля-льва. Вся площадь буквально кишмя кишела людскими солдатами, и укрыться от всех было физически малореально, однако, даже когда меня замечали, моей рыжей тушке не придавали особого значения. Многие из людей были откровенно пьяны, видимо, преждевременно празднуя свою лёгкую победу. Я часто слышал звон бутылей, бочек, наливающихся напитков, но внезапно кое-что заставило меня остановиться и поставить уши торчком — смех! Нет, смех здесь тоже присутствовал на фоне, он был постоянно, но этот был совершенно другой — более звонкий, озорной и даже немного дурной. Такой, который заставил меня высунуть морду из ближайших кустов и поводить ушами в поисках его источника, уж больно откровенно… он звучал. Впрочем найдя источник, я немного разочаровался. Это был смех человеческих женщин! Я осторожно сменил позицию и выглянул из-за угла, увидев стоящую у каменной стены компанию девушек — две совсем молоденькие, слушали рассказ третьей, чуть постарше, вальяжно стоявшей у стены с самокруткой между двух пальцев. Увидя это, я даже хмыкнул от удивления: именно так держала сигареты Флёр, когда давным-давно курила. Она ещё тогда была в ошейнике, и это можно было понять. Меня неслабо удивили их наряды: человеческие женщины, лишённые меха, обычно старались покрывать всё свое тело многими слоями одежды, считая обнажение неприличным и, более того, непрактичным. Тут же на одной из девиц были высокие облегающие чулки, длинные сапожки на каблуке и слитный корсет, прикрывающий её тело и грудь, на другой только высокие сапожки, короткая юбка и топик, а выступавшая третья была в ботинках с высокой шнуровкой на каблуке и чулках в крупную сетку с чем-то типа короткой рубахи. Впрочем, составить о них своё мнение и понять, чем они тут занимаются, мне не составило труда. Поэтому я уже хотел уйти, как вдруг уши зацепились за их фразы: — Без штанов, это понятно! — смеясь, отмахнулась она сигаретой и чуть посерьёзнела. — Но, говорю вам, их легко различить, смотрите: синие мундиры — это обычная пехота. Там более или менее богаты деньгами только офицеры — те, у которых цацек на погонах больше, и форма у них с серебряным шитьём. Так? — показав раскрытую ладошку, сказала она молодым, а я прижался к стене, уделив им всё своё внимание. — Зелёные мундиры у сапёров и пушкарей — у этих денег больше, но от них за милю несёт порохом, и они шибко образованные, — недовольно фыркнула женщина, — их не наебёшь. Особенно офицеров. А вот мои любимые — это кавалеристы, драгуны да кирасиры… — Ораторша картинно закатила глаза, мечтательно мыкнув что-то себе под нос. — Особенно кирасиры — у них и форма с золотом, они здоровенные такие — никогда денег не жалеют. С ними особенно старайтесь! Мне вчера один такой пять марок дал! — Ага, — рассмеялись сидящие подружки, — зато ноги бочкой! — Ничего! — в тон им отозвалась старшая. — Зато между — полный порядок! Моя морда непроизвольно скривила такую гримасу, что слушать дальше я не стал: всё равно я не думал, что они смогут дать мне больше информации, чем уже дали, да и источник не самый надёжный и подробный. Стоило мне повернуться в другую сторону, как я чуть не выдал себя: сначала захотелось вскрикнуть, потом — вытащить ножи и оказать сопротивление, но я сдержался — меня всего лишь догнала Флёр. — Подружку выбираешь? — прошипела она мне с серьёзным выражением морды. — Не время шутить, Флёр, — прошипел я ей в ответ. — Особенно учитывая то, что Эмерлина может быть в опасности! Флёр не стала дальше обмениваться колкостями и выдержала взгляд. — План придумал? — сухо спросила она. — Ещё нет. Хочу забраться повыше и… — У меня он есть. Но он тебе не понравится. Он вообще никому не понравится. — Что это за план такой, раз он нравится только тебе? — Мне он тоже не нравится, — отрезала Флёр. — Рассказывать не буду, а то откажешься… — Вот это авантюра, — хмыкнул я ей вслед, когда она уже направилась в совершенно другую сторону, — И куда мы теперь? — Обратно, — шикнула на меня через плечо Флёр. — Я нашла Арена — он уже всем всё придумал. Скоро отбой, но количество патрулей не изменится. Однако можно будет отвлечь сторожей… — Чем? Флёр на мгновение замерла, уперевшись мне растопыренной пятернёй в грудь, но лишь для того, чтобы оглянуться по сторонам, после чего медленно повернулась ко мне и дрожащим голосом сообщила: — Нужно чтобы ты украл… Кое-что. — Что? — Не сейчас, — отрезала лисица и той же лапой, что тормозила меня, схватила за грудки жилетки и потащила вперёд за собой. Я долго этого измывательства не выдержал — сбросил её хват, но давить не стал: лисица и так была на пределе, как переполненная бочка с порохом. Я чувствовал, что всего одна маленькая искра может взорвать её. Вернувшись к тому же месту, где мы начали, я старательно избегал момента, когда взгляд должен был вот-вот упереться в гору освежёванных трупов наших сородичей, но даже это удавалось с трудом. Флёр остановилась, убедилась в безопасности места и тихо сказала: — Все мы у них на счету. Каждый зверь учтён и описан, поэтому сбежать незаметно не получится — у каждого своё место. Охраны почти нет, но патруль поднимет тревогу, как только не досчитается хотя бы одного, и уговорить их не получится. — Почему? — Потому что мы — не они. Можешь нарядиться в их форму, но твоя морда выдаст тебя с потрохами. — Спасибо за очевидное, Флёр. — Нам понадобится помощь… — И кто же нам может помочь в этом городе? — всплеснул я лапами. — Мёртвые, — мрачно кивнула Флёр, глядя куда-то мимо меня. — Мёртвые?! — не понял я. — Арен придумал план, — сказала она. — Шкуры. — Шкуры? — переспросил я её, не сразу догадываясь, какой смысл несёт в себе это страшное слово. Я рывком обернулся к ней, чувствуя, как у меня шерсть на загривке встает дыбом. — Нет! Ты же не хочешь… — Я хочу спасти живых, — отрезала Флёр. Она опустила глаза, будто невзначай проверяя арбалеты. А я растерянно крутил головой, будто пытаясь найти другой, менее очевидный, но не такой ужасный ответ на незаданный вопрос. — Я… Я не смогу… — только и сказал я, но внезапно лисица бросилась на меня, тут же прижимая к моему горлу нож. — Не смей говорить это, Ренар! — Ты ничего не добьёшься угрозами, Флёр, — сжав челюсти, выдавил я сквозь зубы. — Либо ты сделаешь что тебе говорят, либо та куча, — она показала пальцем на гору из тел, — пополнится ещё бо́льшим количеством наших сородичей! — Должен быть другой путь, — попытался увильнуть я. — Это надо сделать, — хмуро отрезала Флёр голосом, не терпящим возражения. — Но это!.. — Я задохнулся, представив, что мне придётся подойти и лапами перебирать шкуры друзей. От одной такой мысли становилось плохо. Ещё хуже, чем было. — Ренар… — Флёр неожиданно положила лапу мне на плечо. В её голосе не было злобы, только пугающее спокойствие. — Ренар, сделай одолжение: если когда-нибудь, в такой шкуре окажусь я… Я дёрнулся, в ужасе уставившись на неё: наверное, в другое время и в других обстоятельствах это даже выглядело бы забавно. Но Флёр спокойно закончила. — Так вот, если там буду я — возьми то, что останется от меня, и используй, слышишь?! Используй, чтобы спасти живых. Ты меня понял? — Должен быть другой план… — снова попытался отвертеться я, но Флёр взорвалась: — Ещё как должен! Но каждая минута промедления — это ещё одно тело, выброшенное этими изуверами на помойку, понимаешь? Я многозначительно замолчал. Ответ был понятен и так. — Арен уже всё продумал и рассчитал: у них есть сено, мешки и даже путь отхода! Он тут намного дольше тебя, и его точно так же тошнит от этого плана, как и меня и тебя! — Планы, от которых тошнит даже их исполнителей, — плохие планы. — Другого у тебя нет! — отрезала она. — Так что ты сделаешь то, что нужно, а эту страницу твоих несметных подвигов и рядовых геройств мы запишем на сторону Потерянного. — Как удобно, — пожал плечами я, постепенно выползая из слабеющей хватки лисицы. Впрочем, она и не сопротивлялась моему побегу — лишь, прикрыв глаза одной лапой, тихонько заскулила. — Кошмар, что за кошмар… Это безумие… Я так хочу проснуться… Она медленно сползла спиной по стене замка и уткнула мордочку в обе ладошки. Я медленно присел рядом с ней и положил лапу на плечо, размышляя об их плане. Через минуту я пришёл к одному неутешительному выводу, который ей сразу и озвучил: — Не выйдет. Флёр устало оторвала ладони от морды, посмотрев на меня своими красными от слёз глазами. — Не получится записать это в счёт Потерянного, — сказал я. — Он действует грубо и прямолинейно. Тот, кто учитывает сильные и слабые стороны своего противника, кто продумывает всё на несколько шагов вперёд, чьё воровство — это практически акт добродетели… Лисица слабо улыбнулась, и в глазах её мелькнула надежда. — Это я. И никто другой. Она подтянула меня за лапу, которую я положил ей на плечо, и снова обняла меня — уже и не помню, в который раз за этот страшный вечер, плавно перетекающий в ночь. — Вытирай слёзы. Действуем, — кивнул я ей, похлопывая по спине, но, когда она оторвалась от меня и я снова увидел её морду, она была полна былой решительности и уверенности. А в ответ на мой немой укор она пожала плечами и призналась: — Сработало. — Ты… ты только что шантажировала меня слезами? — удивлённо спросил я, показав на неё пальцем. — К счастью, я знаю тебя достаточно давно и знаю, что ты так же давно и хорошо знаешь меня. Угрозы никогда бы не сработали, зато… Я смотрел на лисицу со смесью страха, удивления и откровенного презрения. Она истолковала мой взгляд по-своему. — И если ты думаешь, что то, что ты сделаешь, меня не трогает — ты ошибаешься, — сказала она и наконец-то призналась: — Потому что я этого сделать точно не смогу. Я молча согласился с ней. Иного было не дано. — Тогда идём, — кивнула она. — Вот же… хитрая лиса, — пробормотал я. К счастью или нет, Флёр повела меня как можно дальше от того зрелища, что мы с ней застали несколькими минутами ранее. Путь наш пролегал через довольно интересные и доселе неизвестные мне тропы королевского замка — таких, о которых я не мог даже и подумать, хотя искренне считал, что изучил этот замок как тыльную сторону собственной ладони. В какой-то момент лисица перескочила через перила балкона, да так удачно, что умудрилась за шкирку перетащить в опасную близость от падения и всего меня, да так, что я сам этого не заметил, как и патруль, прошедший мимо нас. Чтобы избежать дальнейших проволочек, лисица, подобно белке, цепляясь за карнизы и даже зазоры в камнях, решила двигаться по вертикальным поверхностям, а я такое, даже несмотря на теоретическую подготовку Потерянного, не тянул. Поэтому она пожалела меня, но оставила опасность сорваться вниз. И очень скоро этот сложный в преодолении путь дал свои плоды. Мы проползали по краю захламленного карниза, внизу на небольшой площадке текла строительная деятельность — грязные уставшие звери, зачастую наскоро перевязанные грязными тряпками, пошатываясь, таскали стопки кирпичей, доски и носилки с цементным раствором. На них мы практически не обращали внимания — в этой страшной войне на истребление каждый был за себя, и лишь те, кто жил большими и дружными семьями, могли помочь не только лишь ближнему своему, но и другим сородичам, чем мы и занимались. Спасать из плена быков, яков, свиней и других зверей в наши с Флёр планы никак не входило. Тем более что стук молотков, визг пилы и чавканье шагов пленных зверей перекрыли голоса людей, но не грозные окрики, а расслабленно-беззаботная болтовня. Остановившись в бешеном забеге наперегонки с судьбой тех лис, кого люди могли пустить на шкуры, я перевёл дыхание и осторожно выглянул из-за укрытия — внизу, на мешках и сложенных досках, развалилась стража из нескольких человек в синих мундирах. Иные люди неподалёку в таких же мундирах разбирали и чистили оружие. Между ними важно прохаживался человек в синем мундире, на рукаве которого была нашита серия галочек, сложенных в подобие ёлочки, а в руке он держал уже знакомое мне изогнутое оружие. — При снаряжении револьвера, — вещал он голосом сердитого уставшего отца, — убедитесь, что вы надёжно загнали пыжи и герметизировали каморы салом, иначе при выстреле у вас разорвёт оружие и казне придётся платить за новое. А вы до конца жизни будете вытирать жопу другой рукой… Со стороны лежащих на тюках со свежим исподнем донёсся гогот, заглушающий для меня остальную часть лекции — что-то про «эстетов» и других брезгующих такими темами. Я тряхнул ушами, поставив их в сторону старшего и парой щелчков пальцев остановил Флёр, показав ей причину задержки. Она в полуприседе вернулась ко мне, но, услышав другую часть разговора, сама навострила уши. — Господин сержант, — подал голос молодой солдат в углу, — а если выменять себе револьвер такой, что он бы сам взводился, а не надо было ударник вручную каждый раз поднимать. — Бенке! — сурово, но очень лениво повысил голос сержант. — Оружие с ударно-спусковым механизмом двойного действия крайне дорого для таких, как вы, и полагается только флотским! А мы, если ты вдруг не запомнил, — пехота Его Величества! Не говоря уже о том, что ещё адмирал Штейнхард говорил о трёх столпах океанских флотов: плете, роме и содомии! — разгорячённо продолжал человек, названный сержантом, а заслышав уже знакомое мне гоготание со стороны возлежавших, продолжил: — И поскольку ты, Бенке, до смерти боишься плетей и пьянеешь от одного запаха выпивки, то простор для подобного обмена небольшой, если не сказать пугающе узкий. Солдаты весело хохотнули, даже те, кому сержант вещал лично, а отдыхавшие и подавно. — Господин сержант, — спросил уже другой солдат с пышными усами, как только гогот притих. — Дома, на континенте, мы не стреляли на большие расстояния — но тут! Тут много диких полей. На какой дистанции стоит начинать стрелять? На этот вопрос человек с ёлочкой на рукаве ответил неожиданно серьёзно. — Стандартная винтовка Кальвера с откидным затвором модели шестьдесят девятого года — если она без дефектов ствола и с плавным спуском, то на семьсот тридцать шагов вы должны поразить ростовую мишень. А с трёх-четырёх сотен шагов — попасть в голову цели типа человек. Тут сержант остановился и уточнил: — Это если у вас твердая рука и верный глаз, само собой… Флёр раздражённо потянула меня за шиворот жилетки, и мне пришлось отвлечься и, стараясь не шуметь, поползти дальше. Когда мы проползли половину пути, я снова позволил себе глянуть вниз. — Господин сержант, а у кавалерии? — раздалось сбоку. — Кавалерия оснащена револьверами Гейзера, модель шестьдесят восьмого года — у этих монстров в каждой каморе барабана пороха как в трёх нашего, — голосом лектора сообщил сержант. — И они своей тяжёлой пулей расшибают бошки даже самым здоровенным местным гомункулам. Флёр снова упрямо ткнула меня кулаком, и я пополз вперёд. Вскоре мы с ней прибыли на нужное место. Оказалось, что в её планы не входило дать мне встретиться с Ареном и обсудить детали плана, но зато она смогла сама убедить меня, что всё будет в порядке. Как бы я ни пытался убедить её в том, что не хочу учавствовать в том, в чём не уверен на все сто, — она была неумолима. Согласно её плану, мы должны были разделиться вновь: я должен был пойти на площадь, куда люди свозили свои «трофеи» и выкрасть как можно больше, пока она расчистит мне дорогу до бараков, где держали пленных лис. Мне же предстояло что-то совершенно другое. Я даже не заметил, как в раздумьях о плане этого ограбления потерял счёт времени и пространства и оказался у внутренней площади внизу: всё происходило чудовищно быстро, времени просто остановиться и подумать не было. Флёр была права: каждая секунда была на счету. Как она и сказала, каждый захваченный в плен зверь был на счету, и не просто на счету, а чуть ли не меновой монетой в расчётах интервентов. Нас и других продавали как скот — как то, за что нас держали гладкокожие люди. Пройдясь по внутренней площади, которую превратили в некое подобие военного рынка, больше похожего на склад трофеев, я разузнал, что за одного живого коня дают до трёх лис. Конь мог выполнять тяжёлые, и, как их называли люди, сверхтяжёлые работы; никто даже не думал следить за здоровьем несчастных копытных и обеспечивать даже минимальную безопасность — проще было нагнать новых пленных на строительство укреплений и инфраструктуры для людей. Но здесь же, на этой площадке, были и мастерские, где задействовали и более мелких зверей, включая моих соплеменников. Чаще всего их заставляли крутить точильные камни или раздувать огромными мехами наскоро собранные кузницы, в которых плавили всевозможные металлы. Несколько зверей, стоящих в ряд, крутили одну рукоятку какого-то сложного станка. В огромных клешнях была намертво зафиксирована целая пушка из бронзы, а внутри неё шуршал какой-то инструмент. Обычно для такого использовались ветряные и водяные мельницы, но здесь и сейчас нашим захватчикам нужно было чинить и изготавливать новое вооружение, а с дармовой рабочей силой это было намного проще. Более того, стоило кому-то из работавших зверей упасть без сил или оказать хотя бы малейшее сопротивление — площадь оглашал выстрел и крик стрелявшего: «Убрать падаль отсюда!» Мне самому пришлось услышать два таких выстрела у себя за спиной и один прямо перед моим носом. Как и за пределами замка, трупы грузили на телегу, за которой я решил в этот раз проследить. Как оказалось — не зря. И зря одновременно. Одной из самых тяжёлых работ оказалось рытьё огромной траншеи, куда трупы зверей скидывались в беспорядке. Копали в основном мелкие звери, молча маша лопатами и выкидывая землю на поверхность — яма нужна была большая и длинная. Всё под присмотром очень бдительных людей, не выпускавших из рук своего оружия. Некоторых подводили к яме ещё живыми — извивающимися в путах, кричащих и орущих последними словами на своих захватчиков. Кому-то везло: их ставили на колени, а после глухого хлопка у их головы они замертво падали вниз. Кому-то — в основном более-менее крупным зверям — везло намного меньше. Я смог проследить за тем, как одного ободранного и истерзанного плетьми медведя осмотрел кто-то из людских офицеров — и его, пусть и помилованного, в цепях и ошейнике повели в другую сторону. Любопытство подставило меня и в этот раз, но снова я об этом и пожалел и не пожалел одновременно: я нашёл главных изуверов. В небольшом углублении внутреннего двора замка, где раньше была королевская кухня, нашлись те люди, которых убить хотелось прежде всего. Они не носили никакой формы, кроме тяжёлых чёрных кожаных фартуков. И их задачей было сделать зверей полезными. Тем, кто посмел огрызаться, везло меньше остальных. Того медведя, что привели сюда, помиловав, сковали мощными цепями, после чего выбили ему все зубы до единого — человек при этом действовал обычным молотком, сохраняя при этом такой отрешённый вид, что создавалось ощущение, будто он бьёт по камню, а не по живому существу. Большинству зверей, попавших к этим живодёрам, засовывали в пасть какие-то щипцы, а после того, как их вынимали, звери бешено орали от боли… не издавая ни звука. И, конечно, к ним отправляли тех, кто имел что-то полезное. Например. Мех. Я затаился в углу этой живодёрни, прикрыв глаза на пару секунд. Место, где это происходило, было всего в нескольких шагах от меня — большой каменный стол, обвешанный цепями, облитый кровью и увешанный самыми изощрёнными инструментами. Воображение живо нарисовало мне картину того, как на нём окажусь я, но… Я потряс головой, отгоняя эти мысли от себя. Не хотелось об этом даже думать! Отвернувшись, я быстро огляделся — до того места, где держали наших, было рукой подать — всего несколько десятков шагов, пересечь внутренний двор — и, считай, дело сделано! Оставалось только раздобыть то, ради чего я сюда пришёл… К счастью или нет, свои трофеи люди обрабатывали здесь же: стояли несколько дубильных станков, но людей видно не было — только один, явно из подмастерья. Я поменял позицию и увидел, что он дочищает как раз таки рыжую шкуру. Меня чуть не вырвало от такого, а человеку было всё нипочём: освободив лапки шкурки, он бросил её куда-то в сторону, а проследив за ней, я увидел целую гору искомых мной материалов. Тут уже я не выдержал и выдал скромное содержимое моего желудка. Я уже и не вспомнил, когда ел в последний раз, — вышла только пара горьких жёлтых капель, и даже на это смотреть было приятнее. Воровская удача мне способствовала как никогда раньше — вот бы так какие-нибудь сокровищницы грабить или тайные подвалы! Всё, что тебе нужно, заботливо сложено в тачку, да ещё и везти всего-ничего! Я был готов выменять всё своё воровское чутьё и удачу лишь на то, чтобы забыть о том, что я видел. О том, что было на расстоянии вытянутой лапы от меня. Зажмурившись, я стиснул челюсти до боли, а когда открыл глаза, то увидел, что в жёлтой параше добавилось несколько красных ноток моей крови. Проведя лапой по носу, я увидел две красные полосы — мой старый симптом после всех путешествий, которые я пережил. Это неплохо отрезвляло, ведь забывать теперь было нельзя. Как и выменивать свою удачливость на что-то ещё, кроме ещё большей удачливости. Хмыкнув про себя, я решительно встал из-за укрытия и тут же сбросил с плеч свою жилетку. Естественно, это не могло остаться незамеченным — кожевник-человек резко обернулся ко мне, но вместо того, чтобы поднять тревогу, он криво ухмыльнулся. — Правильно-правильно, — сказал он, поправляя обвисший жир на подбородке. — Нехрен тут прятаться! После этого он грубо схватил меня за шею и одним мощным пинком уронил меня прямо к телеге со шкурами. — Вас это всех без исключения ждёт, химеры! Отвези это на внешнюю сторону, к порту, там с этим разберутся! И не забудь пройти максимально близко к своему отродью, чтобы все знали, на что вы действительно годны! Понял? Я затравленно поднял на него глаза. — Понял или нет? Чего молчишь?! — заорал на меня живодёр, замахиваясь каким-то специальным ножом, но я тут же сжался в комок от испуга, не издав при этом ни звука. И он понял. — Чего от тебя ещё ожидать, мразь, — опустив нож, сказал он. — Понял или нет?! — повторил он явно в последний раз. Я затравленно покивал ему в ответ. — Так пошёл! Я кое-как поднялся на две лапы и дрожащими ладонями взялся за рукоятки тачки — она оказалась неожиданно лёгкой для такой кучи, что я должен был увезти. Развернув её в нужном направлении, я выждал несколько секунд, пока живодёр отвернётся, и мигом схватил из-под кустов свою жилетку. Сначала я хотел бросить её поверх, но замешкался — не только лишь потому, что это было заметно, но и потому, что не хотел, чтобы моя одежда касалась того, что осталось от других моих сородичей. Пришлось намотать жилетку, насколько это было возможно, на рукоятку тачки и сразу после этого засеменить со шкурами к своим друзьям. Прямо так. В открытую, под пристальным взором патрулей и охраны, и так, что на меня никто не обратил ровным счётом никакого внимания. И весь мой короткий путь прошёл без сучка и задоринки, ведь для них я был очередной несчастный пленник, которого заставляли делать, возможно, самую унизительную из всех возможных работ в этом чистилище — надо мной даже смеялись. А внутри меня всё горело неподдельным огнём. Лапы сами собой сжали ручки тачки, ноги несли меня даже слишком быстро — я оказался у своих друзей слишком рано. К счастью, я увидел Арена, который подал мне короткий знак, и я замедлился рядом с ним. К несчастью, это не осталось незамеченным для охранников. — Чего встал? — тут же обратился один с длинной штукой, которую они называли винтовкой. — Проходи, не задерживай! Я решил и дальше прикидываться сломленым и деморализованным пленным, и это сработало. На меня более не обращали никакого внимания. Опять. Это даже становилось подозрительно. Настолько подозрительно, что Арен подал мне специальный знак, чтобы я подходил к нему. Не отпуская рукояток тачки, я медленно по широкой дуге свернул в его сторону, где несколько наших сородичей помогли мне — перехватили ручки тележки и сразу же начали разгребать шкуры без особых проблем. Арен же положил мне лапу на плечо и пожал жилетку, которую ловко скрутил с ручки. — Ещё никогда я не был так рад видеть тебя с целой тележкой награбленного, дружище, — признался он. — Лучше отсидеть всё, что причитается за целую тачку золота, чем пробыть рядом с этим ещё хоть секунду, — прорычал я сквозь зубы. — Где Флёр? — Договаривается, — коротко ответил мне её муж. — Договаривается? Арен, тебе не кажется, что лучше бы этим занялся я, чем она? А она бы могла… — Нет. В том, что делает она, нужен немного другой подход. — Какой ещё подход там нужен? — Женский. Арен пригласительно обвёл площадь, где мы находились лапой, будто предлагая посмотреть вокруг. И я понял почему. На нас совершенно никто не смотрел. — Что? Как? — удивлённо промямлил я, — Она что, всех переубивала? — Она предлагала такой вариант поначалу, но если это осуществить — мы никогда отсюда не выберемся: охрану затянут, как петли на наших шеях. Нет. В моём плане у неё совершенно другая роль. Идём. У нас ещё полно работы. — Тебе лучше постараться объяснить, что ты задумал, чтобы я мог помочь тебе. — Пока ты не сможешь этого сделать, Ренар. Остальное сделают те, кто захотят уйти. — Что они сделают? — Набивают принесённое тобой соломой, — наконец ответил мой друг. — И я не хочу, чтобы ты смотрел на это. Все мы, кого держат в плену, — мы все повидали некоторое дерьмо. И поэтому я не хотел посылать на это Флёр. Я был уверен в тебе. Я тяжело вздохнул и кивнул ему. — Спасибо и за это. Я могу ещё как-то помочь? — Проследи, чтобы договоры Флёр выполнялись в полном объёме. — И какие ещё договоры? — всплеснул лапами я, на что Арен заговорчески махнул ушами в сторону бараков. Мы с ним вместе вошли в тёмные душные помещения, ранее принадлежавшие королевской страже: все кровати были убраны, вместо них — тонкий слой сена и мешков, так в одном помещении помещалось намного больше пленных, чем солдат, требующих коек. Лисы жались к стене, поджимая под себя лапы, кое-как сворачиваясь на полу в несколько рядов, чтобы ровно посередине вытянутой комнаты образовывалась ровная дорожка, по которой как раз проходил очередной тюремщик с фонарём, поглядывая на пленников. Когда наши сородичи прижимались друг к другу, сбиваясь в пушистую кучу, он недовольно рычал рычал на них: так их было сложнее посчитать. Арен тихо и уверенно спрятал меня за очередным углом и подал ещё какие-то знаки, причём кому и куда — было непонятно. Мы стояли с ним вдвоём и ещё с несколькими лисами с целой тачкой шкур, держались на улице. Но внезапно мои уши ухватились за знакомый смех. Женский смех! Однако искать его источник сейчас откровенно не хотелось. Всё моё внимание было обращено к дальнему краю бараков. Два охранника встали у входной двери и, достав из кармана табак, закурили. Видимо, на запах табака подтянулся третий охранник. Я глядел на три сморкающиеся и покашливающие фигуры в синих мундирах с оружием и ломал голову: как бы сделать так, чтобы они исчезли? А они только хмуро обсуждали урезание пайка, что повар — сука, кроит мясо без жил, и что они давно не видели баб. Неожиданно рядом снова раздался довольный девичий смех! Солдаты растерянно замерли, а через миг к ним из-за угла выскочили три полуодетые фигурки — это были те самые женщины, обсуждавшие цвета мундиров! — Ой, а кто это у нас такой красивый, а? — проворковала самая старшая, фамильярно проводя пальчиком по рукаву ближайшего солдата. Тот кашлянув выронил окурок в лужу. — Господа, как насчёт развлечься? — хихикнула вторая, прижимаясь к синему мундиру. — У нас денег нет, — хмуро проворчал солдат, охранявший наших друзей. — А мы не за деньги. Нам просто хочется любви! — усмехнулась старшая. — Так мы это… — промямлил солдат, потерявший окурок. — Мы на посту стоим. — А стоять должно другое, — проворковала старшая из девушек и, выразительно посмотрев на солдата, игриво закусила губу. Тот шумно сглотнул. — Красавицы, — умоляющим голосом выдавил второй охранник, — в полночь караул сменят — и мы все ваши! — В полночь! — обиженно надула губки младшая. — До полночи мы себе кого-нибудь найдём, — уверенно протянула старшая. Солдаты переглянулись. — Да етить всё в три прогиба! — средний солдат с размаху швырнул окурок на пол. — Бард, ты постой на улице на шухере, а мы с Густаво обрадуем девушек. Потом махнёмся! Один из солдатов, кивнув, тут же выскочил на улицу, а два остальных потащили девушек за угол. Я с отвисшей челюстью хлопал глазами — за несколько минут в помещении не осталось ни одного синего мундира! — Это и есть договорницы Флёр! — А я думал, она больше по заказным убийствам… — Флёр вручила им по пригоршне трофейных монет — по полтора-два десятка человеческих марок. Шлюхи сказали, отвлекут солдат до полуночи, потом — смена караула. Я показал своему другу оттопыренный большой палец и встал на караул нашего спокойствия, изредка поглядывая через плечо на то, что творили мои соплеменники. Увидев, что людям не до нас, наши друзья осмелели — кто-то уже бежал с парой кип соломы. Арен шикнул на них, тут же напряжённо покосившись на угол амбара, но, судя по размеренным стонам девушек и шуршанию ткани, часовым было не до нас. Всё приходилось делать на бегу: с одной стороны, это было даже хорошо, ведь скорость обезличивала мех, который мы стелили на кучи грязи или в который заворачивали солому. Но всё равно неизбежно кто-то из нас то и дело замирал, затравленно глядя на мех в своих лапах, когда чуял знакомый и родной запах. Однако даже эти печальные моменты не могли задержать план спасения — живых лис постепенно заменяли чучела. Но в какой-то момент пришлось остановиться: один из часовых вышел из-за угла и, застёгивая штаны двинулся мимо нас к выходу. Полностью проигнорировав лис, он открыл дверь и поменялся со стоявшим на стрёме другом. — Ну, как они? — сглотнув, поинтересовался охранник с улицы. Второй молча показал большой палец и, сунув в рот самокрутку, сообщил: — Бабы — огонь. Первый, ни слова не говоря, торопливо просеменил с углу амбара, опять даже не покосившись в нашу сторону. А курящий с философским видом вышел на улицу. Я ткнул Арена локтем: чего встали? Времени в обрез! В полночь тут будут ещё солдаты! — Уходим группами по двое-трое, как и договаривались. Не поднимаем шум, не высовываем нос, — командовал Арен, — мы дожидаемся Флёр и идём последними, я покажу дорогу. — Нужно уходить в сторону старого пирса, что у северного, — сказал я ему как бы невзначай, но тут же получил самый страшный взгляд из всех: — Мы не будем ворошить осиное гнездо! — прошипел он мне в ответ. — А нам и не надо — нам нужен их корабль. — Нахрена? — искренне удивился Арен, но ответить я ему не успел. Откуда-то сверху на него буквально свалилась его жена, тут же обнимая его свободной лапой за шею и затыкая очень страстным поцелуем. — Потом расскажу, — ответила она ему на вопрос, как только поцелуй окончился. Арен позволил себе всего на миг растаять в её объятиях — как только они закончились, он сразу же сосредоточился и оглянулся. Проверив барак, он подал нам знак: — Это все. Уходим! Арен махнул лапой куда-то в сторону основного замка. Я лишь пожал плечами, признавая за начальником королевской стражи тот факт, что он знал замок, в котором он работал уже несколько лет, лучше, чем какой-то вор. Флёр уверенно пошла за ним, а мне оставалось замыкать нашу последнюю тройку. Арен действительно провёл нас какими-то странными окружными подземельями, зачастую совершенно глухими и даже частично заброшенными — в такие люди попросту боялись соваться, опасаясь, видимо за собственные шкуры, которые могли запросто здесь и остаться, застряв в какой-нибудь очередной расщелине. Арен на ходу попытался объяснить, что это старые золотые прииски, но история ничем не закончилась, когда я попросил его рассказать мне про золото потом, а Флёр упомянула крайне дурной запах в этих катакомбах. Впрочем, бежать через них куда-то далеко не пришлось — вскоре мы обнаружили типичную шахтёрскую лестницу из грубых досок, и, судя по свежим натёртостям на ступеньках, мы были не первыми, зато последними. Шахта вывела нас совсем недалеко от замка, и, как только я понял, где мы оказались, я в душе чертыхнулся. Мы были ровно на другой стороне от той, которая нам была нужна! И, судя по неровной тропинке, уходящей в лес, никому из других беглецов Арен мою глубокую мысль о том, что нам нужен был корабль, так и не донёс! Хотя, конечно же, когда бы он успел это сделать, ведь они планировали побег задолго до меня. Арен уже хотел было рвануть в ту же сторону, но, к счастью, Флёр победа и месть людям в общем была намного нужнее, и потому она его и остановила. — Корабль нужен. Я объясню позже, хорошо? — И как мы поступим с другими беглецами? Им нужна организация и помощь, — отрезал Арен. — Ты нам пока что нужнее, — напомнил я ему. — А они должны были быть готовы к тому, что уйдут, возможно, не все. — Это так. И ушли ещё не все, — сказал Арен, показывая на прячущихся под какими-то мешками неподалёку тройку рыжих товарищей. Флёр тут же привлекла их тихим коротким посвистыванием, больше напоминающим пение какой-то птички, а меня попросили постоять на стороже. Я молча согласился и занял небольшую наблюдательную позицию неподалёку от них. К счастью, пока они объяснялись друг с другом, всё было тихо, и, когда меня позвали обратно, я увидел, что нашей команде прибыло — один из тройки решил остаться, и я с радостью узнал в очередном беглеце знакомую, даже очень, морду — Бейнса! Он протянул мне лапу в приветствии, и я ответил ему взаимностью. — Не думал, что мы увидимся так, — признался он мне. — Любая помощь нам сейчас не помешает, — напомнил я ему. Он уверенно кивнул. Проследив за двумя последними беглецами, чтобы те скрылись в ночном лесу, мы выдвинулись в сторону порта вчетвером — держались вместе, но поодаль друг от друга, общались знаками и лишь изредка ничего не значащим свистом. Путь обхода замка выбрали самый незаметный — мимо главных ворот и большой площади, но даже сзади регулярно натыкались на караулы и патрули, но ни разу они нас даже не заметили. Действуя вчетвером, мы с лёгкостью преодолевали любые преграды, и последней такой оказался старый деревянный забор. За ним мы наткнулись лишь на чёрные ворота замка, считающиеся чуть ли не вторым по значимости входом в королевский замок, но использующиеся лишь для крайних случаев. Люди тоже не спешили использовать их, но в разграблении замка они принимали самое явное участие — кругом стояли ящики и бочки, буквально доверху наполненные королевскими драгоценностями и, конечно же, золотом нашей государственной казны. Мои друзья даже немного пожурили меня, что лучше бы это золото украл я: так было бы хоть чуть-чуть благороднее. Пройдя ворота, мы одновременно учуяли и услышали людей и поспешили нырнуть за пустые бочки, которые подвозили к чёрным воротам на больших телегах и выгружали, чтобы собрать в них драгоценности. Флёр достала нож из сапога и с его помощью заглянула за верхний край, но, посмотрев в неясные, размытые отражения несколько секунд, лисица прижала уши и высунула морду наружу. Выглядывая из-за укрытия, мы увидели, как люди в синей форме пехотинцев о чём-то беседуют возле телеги, накрытой брезентом. Мы с Флёр переглянулись, но тут раздался конский топот, и мы пригнулись ниже. Мимо нас, на своих неразумных тяжёлых конях проскакало несколько кирасиров, а за ними открытая коляска, запряжённая четвёркой лошадей. В коляске были седые люди в богато расшитой золотым шитьём одежде магов, возбуждённо разговаривая, что-то передавали друг другу из рук в руки. Арен нахмурился, а Флёр и вовсе зарычала от какого-то возмущения: у неё было зрение получше, чем у меня, и, только когда коляска подкатилась к нам ближе, я смог различить в отблесках факелов полукруглые шипастые железки, отливающие чистым мифрилом! — Эй! — ахнул я. — Да у них твой ошейник! — Точно. — Флёр даже высунулась чуть сильнее, и мне пришлось её отдёрнуть обратно. — Теперь, даже если ты это заметил… Когда процессия прочти проехала, несколько замыкающих кирасиров замедлились и, подъехав к пехотинцам, спешились, звеня металлом. — Мы можем их взять, — сказала Флёр, раскрывая оставшийся у неё арбалет. — Зачем? — тут же подал голос Бейнс. — Затем, что это мой ошейник, — ответила Флёр. — Который и так принёс тебе достаточно страданий, — напомнил я ей. — Тебе того, что происходит вокруг, мало? — Ты не видишь, у кого он в руках, Ренар? Это какие-то важные шишки, явно маги! — И что? Зачем он тебе сейчас, Флёр? Заберёшь потом, при подходящем случае! — Ты видел, как они оживились? — И что? — парировал я. — Они нашли странную железку с рунами и не понимают, на кой она нужна! Вот и гадают! Флёр с негромким рыком оскалилась на меня. — В твоих путешествиях он был важен, — напомнила мне лисица. — Потому что я знал, что с ним делать! — отрезал я. — А они — не знают! И даже если знают — что они с ним сделают?! — Как бы он ни был тебе дорог, милая, — вклинился в разговор Арен, — или как бы ты его ни ненавидела, мы не можем ворошить этот улей. Рисковать ради него… шкурой… — …не хочется, — подытожил я. Флёр простояла молча несколько секунд, переваривая наши с Ареном аргументы, после чего арбалет в её лапе сложился. — Это всё равно странно. — Разберёмся, когда на нашей стороне будет хоть одно стратегическое преимущество, — закончил Арен, а я ещё подбодрил Флёр: — Если совсем по нему соскучишься, я его для тебя украду! — Если найдёшь. Они уже перевезли его из твоего замка в этот… Я устал спорить с лисицей о её ошейнике, поэтому мы тихонько покинули наше укрытие и осторожно двинулись дальше, к порту. Когда уже показались верхушки мачт и стало понятно, что мы почти у своей цели, у одного из донжонов замка мы встали перед самым сложным из препятствий: путь нам преграждали огромные нагромождения ящиков, бочек, телег и многого другого ценного и полезного — видимо, отсюда люди собирались отправлять трофеи домой. К несчастью, охранять всё это отрядили тех самых здоровяков в броне, которых мы видели в кортеже магов. Глядя из укрытия, я смог оценить их размеры в сравнении с другими солдатами людей — эти были реально размером с молодых медведей! И они оказались намного внимательнее, чем мы могли даже предположить, — и спустя несколько секунд мы уже прижимались спинами к каким-то бочкам, выдумывая на ходу, как быть дальше. На этот раз мы смогли рассмотреть их во всех подробностях: одеты они были в точности как описывала старшая из трёх девушек — вместо синего мундира, опоясанного кожаным ремнём и низкими сапогами, эти были в толстых чёрных мундирах, высоченных ботфортах и перчатках с раструбами по локоть из толстой воловьей кожи и начищенных кирасах с алой подстёжкой. А на головах у них возвышались тяжёлые шлемы с гребнями, с которых свисал плюмаж из конского волоса. Главный из них стянул с головы шлем, явив густые рыжие кудри с густыми бакенбардами. Казалось, что из кудрей выступает только его лицо и уши. В это время он небрежно сунул одному из своих спутников и властно кивнул вытянувшимся солдатам в обычных синих мундирах. — Так, и что же у нас тут? А? — Пошли, — я ткнул Флёр. — Они как раз заняты. Но тут солдат кинулся поднимать брезент перед рыжим великаном. — Мы отобрали самые лучшие — остальные отправили в факторию. Вот… Я думал, что ничего хуже, чем вид груды освежёванных тел моих сородичей, быть не может. И в этот момент я уже во второй раз понял, что я ошибался. Одного я не учёл — Флёр ещё не видела этого ужаса. Лисица впилась в моё плечо, как утопающий в соломинку. Под брезентом оказалась сложенная куча аккуратно сложенных лисьих шкур. Опять. А рыжий гигант спокойно и со знанием дела поднял одну из них и начал вертеть в руках. От увиденного Флёр потеряла дар речи и способность двигаться. Как ни в чём не бывало рыжий кавалерист накинул выбранную шкуру на плечо, поверх кирасы. — Ну как? — спросил он, поворачиваясь к одному из своих спутников в броне. — Нормально, а? Тот безразлично повёл плечом, а пехотинец усмехнулся и признал, что эта шкура подходит под цвет шевелюры господина подполковника. — Рейчел, — прошептала Флёр, чем вывела меня из ступора. — Да не, херня, у неё шея кривая, — пренебрежительно протянул человек, откинув шкуру, и примерил следующую. — А вот эта? — Мэндал, — выдохнула Флёр. Она знала всех своих бойцов поимённо — это я знал. Но чтобы так… — Уходим! — я потрепал её за локоть. Человек продолжал перебирать и перемерять шкуры, но Флёр сжала свой арбалет с такой силой, что тот затрещал. — Флёр, нет, — взмолился я, ища кругом хоть какой-нибудь поддержки. — Иначе в этой куче будет на пару больше! Внезапно человек перекинул через плечо очередную шкуру, и я сам обомлел. Даже я узнал её — светлая шкурка, принадлежавшая лисице. Лисице Бейнса, которая тихо и скромно помогала мне с ужином на даче. В голове вспыхнуло её имя, которое я произнёс вместе с Флёр: — Сандра. У меня перехватило дыхание — только небесам ведомо, как я сумел сохранить самообладание и не выпустить локоть Флёр. — Всё херня! — скривился рыжеволосый полковник. — Ну, смотри, какой у неё куцый хвост! Он обернулся к одному из своих и помахал перед его лицом куцым хвостиком Сандры. — Гляди! Прям как у тебя! — донёсся до нас его жизнерадостный голос и взрыв смеха. Я чувствовал по напряжению лапы, что Флёр на грани берсерка. — Я убью его, — зажмурившись, страдальчески прошипела Флёр, — я их всех поубиваю к сукиной матери! — Убьёшь, — сказал я, перенося лапу на её плечо. — Но не сейчас. Потом. — Я его не просто убью, — сквозь сжатые зубы процедила Флёр. — Я его загрызу. В этот самый момент шкура Сандры полетела обратно в кучу, а вместо неё рыжеволосое чудовище взяло другую — ту, которую освежевали с мордой… На спину ему упала маленькая миленькая мордочка лисицы с красивым розовым пятнышком на чёрном носе. Флёр не выдержала и, всхлипнув, спрятала морду в ладонях — только благодаря тому, что я успел зажать ей пасть, она не выдала нас. Арен стиснул её талию обеими лапами и прижал к себе, тут же взваливая Флёр на лапы и поднимая её над землёй. Только в этот момент я отпустил свою лапу, и Флёр тихо, будто на последнем издыхании произнесла: — Кейти… — Уходим, — рыкнул я на Арена, и мы вдвоём со всей возможной аккуратностью ушли дальше, к побережью и порту нашего государства. Я лишь успел один раз оглянуться — только для того, чтобы увидеть, как полный праведного негодования Бейнс уже бежал за нами.