***
Когда вся суматоха от пришедших немного поутихла, Хань забрал свой «подарок» и направился с ними в сад, который располагался чуть поодаль от дома. Выстроив всех вряд, пристально осмотрев всех с ног до головы, он торжественно произнес: - Я глава ордена Цишань Вэнь, Вэнь Жохань, призываю глав орденов, дабы лично быть удостоенными чести выполнить мой приказ. С этими словами, повар Хань со зловещей ухмылкой пошел и сел на «трон» (нестандартно большие качели, которые явно были сделаны на заказ). Пятеро участников явно не были готовы к неожиданному перевоплощению, а более того они не могли понять, что им именно делать. Они встали в круг и стали обсуждать происходящее. Цзян Чен: Что за демон вселился в повара Хань, какой из него Вэнь Жохань? Вэй Ин: Я так понимаю, тетушка не зря сказала нам ответственно подойти к своим ролям. Видимо, сейчас мы и в правду должны развлекать именинника. Хуайсан: Я не умею, я не смогу, он убьет меня? Мне еще рано умирать. Сичень: Я считаю, что мой образ идеален, я истинный глава ордена, не правда ли глава ордена Юньмэн? – подмигнул Лань Хуань Цзян Чену, от чего тот сделал шаг в сторону. Ванцзи: … Вэй Ин: Видимо, выбора у нас нет, тогда идите главы орденов и узнайте, что за задание нас ждет. Сложно сопротивляться обстоятельствам, особенно когда тебя вручили как подарок. Подойдя к «трону», предварительно договорившись, все почтительно поклонились Вэнь Жоханю (от чего повар Хань практически засиял и лишь образ не позволил ему подпрыгнуть от восторга). - Ваша задача аннигиляция солнца – с высоко поднятой головой произнес басистый голос, потом посмотрев по сторонам словно боялся, что их подслушают, тихо добавил – но будучи в курсе ваших «безупречных» умений обращения с оружием, мечи у вас будут деревянные - закончив, он показал в сторону небольшого сарайчика, где, по всей видимости, и лежали эти самые мечи. Как именно повар Хань представлял себе «аннигиляцию солнца» сложно сказать, но эта идея до такой степени пришлась ему по вкусу, что он более ни о чем не подумал, а ведь одеть костюмы это не значит стать истинным мастером меча и главой ордена. Но сидя на своем «троне» в предвкушении боя, глава ордена Вэнь, практически наяву видел, мастерство владения меча двух нефритов, звук флейты старейшины Илин и отблеск кнута Цзыдянь. Картина со стороны была пугающей, гора Фудзияма, перед которой стояли пятеро юношей в традиционной одежде: двое с деревянными мечами, один с веером, один с флейтой и один с кнутом и деревянным мечом. Проще сделать этим самым деревянным мечом харакири, чем выйти, пусть даже впятером, против Вэнь Жоханя-повара Хань. Ни у одного не было ни малейшей идеи решить все мирно, без увечий, а в том, что имениннику ничего не угрожает, сомнений не было ни у кого. Дабы хоть на долю секунд выглядеть внушительно все встали наизготовку, и лишь несчастный Хуайсан трясся от страха как осиновый листок. - Так как у меня из «оружия» только флейта, я могу сыграть вам приободряющую мелодию – произнес Вэй Ин, стараясь хоть немного снять напряжение. - Чего мелочиться, играй сразу похоронный марш – зарычал Цзян Чен, понимая, что несмотря на меч и кнут, он так же бессилен перед надвигающимся поваром. - Лань Чжань, если мы выживем, давай как-нибудь сходим в игровой центр? – с безысходностью в голосе, решил произнести свою последнюю просьбу прощающегося с жизнью Усянь. - Мгм – совершенно спокойно, словно ничего не происходит, ответил Ванцзи. С другой стороны Сичень сделал небольшой шаг в сторону Цзян Чена и чуть шепотом обратился к нему: - Глава ордена, держитесь ко мне поближе, я постараюсь защитить вас – не смотря на всю напряженность момента, из образа Цзэуцзюня он так и не вышел. Вань Инь так и не ответил, он мечтал лишь о том, как бы скорее очнуться в реанимации, пропустив все предстоящее. Тем временем Вэнь Жохань тяжелыми шагами надвигался на «противников». Представляя какой хороший бой его ждет он даже не замечал, в каком ужасе на него смотрят юноши. А более всего привлекал внимание огромный, пусть и деревянный, меч, практически в рост среднего человека. Раскручивая его одной рукой, и шагая в такт оборотов, Хань практически приблизился к «героям» на достаточное расстояние, для начала боя. Это была не аннигиляция солнца, за его широкими плечами солнце само скрылось, без малейшего шанса светить на молодых людей, стоящих в ожидании неизбежного. В отличие от остальных, для Хуайсана эта ситуация была куда страшнее, он видел перед собой надвигающую кару, за тяжкие грехи. Словно огромная лавина, которая вот-вот поглотит и накроет его своей мощью. У него на лице можно было заметить маленькие капельки пота, стекающие по вискам. Хуайсан был на грани, между тем, чтобы молить о пощаде и завопить, убегая от Вэнь Жоханя. В попытке спрятаться за спиной Вэй Ина, он сделал шаг назад и наступил на подол ханьфу, от чего рухнул прямо на спину. Все резко приковали свои взгляды на упавшего, а за спинами прозвучал грозный голос Вэнь Жоханя: - Глава ордена Цинхэ Не, вы решили убиться до сражения? Я не приму… - застыл повар Хань, за считанные доли секунд выйдя из образа и с сияющими глазами продолжил - мальчик мой, нельзя деткам играться с таким опасным оружием, отдай его повару Хань – говоря о себе во втором лице, словно он все еще Вэнь Жохань. Присев рядом с Хуайсаном, но не обращая на него никакого внимания Хань взял два кинжала, выпавшие неизвестно откуда из одежд валяющегося Не. Как оказалось Минцзюэ подарил брату два одинаковых кинжала, ручной работы, дабы пробудить в нем дремлющую брутальность, в свою очередь одевший ханьфу Хуайсан посчитал, что они идеально подойдут к его образу и спрятал их под одним из слоев одежд. - Я всегда знал, что в моей бесценной коллекции не хватает пары кинжалов – продолжил повар Хань, полностью сосредоточенный на немного изогнутом блестящем лезвии, что стало спасительным маяком для всех, кроме Незнайки.***
Когда участники «аннигиляции солнца» в целости и сохранности вошли в дом, первое, что они услышали, была фраза Хэ Киу: - Оши, мои 20000 юаней – протянул он руку к стоящему рядом – я знал, что повар Хань не настолько помешан на этом дунхуа, чтобы калечить людей. «Как же ты неправ» хотелось сказать, но все дружно промолчали, а именинник весь оставшийся вечер не сводил пристального взгляда с Хуайсана, то и дело подходя и настойчиво уговаривая его подарить ему кинжалы: - Я предчувствую, как превосходно будет «кинжальное меню». Хуайсан, в благодарность я позволю тебе стать первым, кто увидит сотворение «кинжального меню».***
Дом у повара Хань был немного нестандартным, в понимании простых людей: потолки были очень высокие, как и проемы дверей, мебель так же была шире и массивней; можно было легко догадаться, что все вокруг сделано по индивидуальному заказу. В одном кресле спокойно помещались двое взрослых людей, либо один повар Хань. По этой причине, без зазрения совести и не стесняясь никого, Вэй Ин сел рядом с Ванцзи, когда увидел его одиноко расположившегося в стороне от всех. Не сказать, что они просторно поместились внутри этого кресло-гиганта, но дискомфорта они не ощущали. Усянь тут же слегка придвинулся к сидящему, от чего они весьма отчетливо могли ощутить тепло друг друга. - Лань Чжань, я и представить не мог, что тебе так идет ханьфу – начал Старейшина Илин, медленно наматывая его лобную ленту на указательный палец – мне кажется, ты просто создан для роли Ханьгуанцзюня. Ванцзи сидел, словно застывшая непроницаемая нефритовая статуя и только Иошико наблюдавшая за всем со стороны, еле сдерживала смех, прекрасно понимая, каких усилий ему стоит сохранять невозмутимость. С другой стороны Сичень, который словно хищный зверь высматривал свою «добычу», ожидая, когда же он останется один, дабы схватить и утащить ее подальше от посторонних глаз. Цзян Чену все еще было некомфортно, после случившегося, он уже начал подумывать, что привык ко всем выходкам Сиченя, когда тот в прямом смысле слова обрушил на него свой ультиматум. Как же ему хотелось убежать от этого прожигающего взгляда, но решать проблемы лучше на корню, иначе потом все может чрезмерно осложниться. Размышляя над этим всем, он не обратил внимания, в какой момент за его спиной возник он. В реальность Цзян Чена вернул шепот, проникший в его ухо вместе с теплым дыханием: - Глава ордена, мне необходимо обсудить с вами, на едине, пару неотложных вопросов. От этой фразы Цзян Чен побелел и крепче сжал кнут в руке, слишком отчетливо всплыло, в памяти, происшедшее пару дней назад между ним и Сиченем. - Да, да и кнут тоже прихватите – добавил невозмутимый Цзэуцзюнь, максимально вошедший в образ, не совсем соответствующий оригиналу. Пока Цзян Чен судорожно размышлял как бы незаметней сбежать, раздался дверной звонок. На первый взгляд ничего особенного, но ровно до того момента как вслед за госпожой Хань в гостиную не вошла толпа людей одетых в женское кимоно кислотных оттенков, во главе которых был «местная звезда» в латексном кимоно с чешуйками. - Я долго думал, что подарить повару Хань, но понял, что лучше себя мне нечего предложить – вместо приветствия сказал пришедший. Когда мечтающий, еще секунду назад, сбежать Вань Инь, увидел эти вырви глаз цвета, он тут же передумал сбегать, более того ему ничего лучше не пришло в голову, как встать за спину Сиченя, который стоял с совершенно невозмутимым лицом. Первым не выдержало любопытство Оши, и он напрямую задал интересующий его вопрос: - «Местная звезда», простите конечно за бестактность, но как вы узнали о дне рождении повара Хань? - Так от вас же и узнал – с ехидной ухмылкой ответил он – когда вы посмели не заметить мое присутствие, споря в кафе с Хэ Киу, сможет ли госпожа Иошико привести свой подарок на день рождения повара Хань или нет. Вы так яростно спорили, что я просто не смог не обратить внимания на тему вашего спора. Потеряв интерес к Оши, незваный гость развернулся к повару Хань, и как всегда потеряв всю свою высокомерность, стал поздравлять: - О, моя муза, когда я узнал об этом святом дне, то понял, как непозволительно будет для меня не поздравить тебя. Поэтому прошу принять лучший подарок в мире, который только можно получить. Мой новый хит, написанный специально к этому дню, под названием «твоя гейша». Специально для этого, я одел этот наряд, дабы подчеркнуть две сущности, живущие во мне: само кимоно подчеркивает мое женское начало, а чешуйки олицетворяют дракона, спящего внутри этого шикарного мужского тела. Пока «местная звезда» манерно расхаживал и рассказывал о своем образе, повар Хань впервые в своей жизни радовался тому, что в его прошлом у него не было друзей. Все присутствовавшие сегодня в его доме люди были работниками «Ошими», ставшими частью его жизни, а уж им точно не нужно будет объяснять, откуда взялся такой гость и почему он олицетворение строгости является «моей музой». - Чтобы максимально прочувствовать превосходство моего нового трека, «гейши» несите (как помнится свита «местной звезды» полностью состояла из мужчин, которых он заставил одеть женское кимоно, его муза достойн идеального подарка) – свита тут же выбежала из гостиной и вернулась с огромной кучей свечей. В конечном итоге незваный гость заставил выключить свет во всем доме и зажечь все эти свечи, которые тускло осветили весьма большое помещение. Следом появились: музыкальные инструменты, большая колонка и микрофон, даже небольшая светомузыка, которую поставили на импровизированную сцену. Гостей не удивляло ничего, все это вполне в духе «местной звезды», но вот как он узнал адрес, вот это точно была загадка из загадок, хотя он вполне мог отправить одного из своей свиты проследить за поваром. Когда подготовка закончилась и новый «хит» зазвучал на весь квартал, а то и на несколько кварталов разом, находящиеся непосредственно в помещении стали мечтать о моменте, когда эта адова пытка закончится. Цзян Чен все еще стоящий за спиной Сиченя двумя руками схватил его за края рукавов. Хуайсан в поисках укрытия сел рядом с Вэй Ином, который все еще сидел в кресле с Лань Чжанем, от чего они максимально сильно оказались прижаты друг к другу. Усянь оказался так близко к Лань Чжаню, что он практически ощущал его дыхание на своем лице, потому что все это время Вэй Ин не прекращал своих игр с лобной лентой и локонами волос. Легче всего эти пытки переносили работники «Ошими», «местная звезда» был их постоянным клиентом уже не один год и уж выдержать одну его песню они могли без проблем. Скажем так: «только поистине достойный работы в гостинице, под руководством матушки благодетельницы, может быть таким стойким». День выдался тяжелым, но отказываться от праздничных фейерверков никто не захотел. Все дружно вышли на задний двор. Оши и Хэ Киу во главе с поваром Хань принялись поджигать подготовленную пиротехнику. Весь двор осветили фонтаны фейерверки, а сверху раздавался грохот салютов, который тысячами разноцветных цветков освещал небосвод. Все, стоя огромной дружной семьей, были поистине счастливы, ведь семья – это в первую очередь узы и лишь потом генетическое родство. Не в силах сдержать бушующие внутри эмоции, Сичень взял за руку Вань Иня, который старательно избегал его полдня, а вторую половину прятался за ним словно за надежной стеной. Мучительное желание прикоснуться, почувствовать тепло мягких рук, обнять своего избранника и слушать его дыхание, фантазия все дальше и дальше удалялась от реальности, однако Сичень позволил себе лишь одно прикосновение. Самым большим счастьем стало осознание того, что не смотря на напрягшуюся кисть, Вань Инь не отдернул руку, он позволил Лань Хуаню держать себя. Сичень прекрасно понимал, что для Цзян Чена это огромный шаг в его сторону, больше всего сейчас он боялся потерять это прикосновение, а тем более из-за своей же несдержанности. Вэй Ин же бесцеремонно повис со спины на Лань Чжане, так и продолжая играть с локонами его распушенных волос и периодически потягивая лобную ленту, словно норовясь ее сорвать. Стоящий, затаив дыхание, Ванцзи позволил себе лишь на пару мгновений незаметно коснуться края длинного рукава одежд Усяня, который то и дело скользил то вверх, то вниз, по направлению неугомонных рук. Когда повар Хань окинул стоящих вокруг себя, его взгляд приковали разноцветные кимоно, которые яркими пятнами освещались фейерверками, ему в голову пришла идея, которую он произнес с довольнейшей улыбкой: - Это так прекрасно, когда молодежь чтит традиции – и призадумавшись добавил – надо на следующий год заставить всех вас одеться так же. Ни у одного, из услышавших эти слова, не возникло желание переубеждать именинника, более того после этой фразы отбеленная лучшими стоматологами улыбка «местной звезды», по яркости могла соперничать с фейерверками. И никто не засомневался в том, что ровно через год им придется наряжаться в кимоно.