пожиратели солнца коулуна

— Я вижу его! Слева! Кирью резко скосил взгляд. Уже? Впрочем, неважно. Он был готов ускользать от их жалких попыток убить его снова и снова, пока всех тут не перебьет. Нужно было лишь сделать это побыстрее, чтобы... Чтобы... Кажется, у него была цель, да? Что-то... кто-то за кем он сюда пришел... Очень важное... Он не помнил. Но нужно было бежать. Как можно скорее... Зачем-то... Еще несколько выстрелов. Плечо отдалось болью, в боку заныло. Но эти ощущения были секундными, лишь на мгновение пелена галлюцинаций перед ним расступилась, обнажая боль от ранений, тошноту, зловоние этого поганого места — его настоящий облик. Затем, все вернулось на круги своя. Трубы окрасились кислотными яркими цветами, а сам Кирью чувствовал, как хор из голосов Токиты Нико вещал ему, что нужно следовать вперед — ведь там он обязательно найдет свою судьбу, свою смерть, и, наконец-то, покой. Да... Наверное, это и была его цель.... Вдруг рядом что-то щелкнуло. Кирью резко развернулся, и испустил сдавленный крик, когда кожу ошпарило огнем. И руку, очень сильно, так, что хотелось выть. Раздался оглушительный грохот, и его оттолкнуло в сторону, отчего по инерции он прокатился несколько метров. Взорвалось что-то?! И замер — оглушенный. В голове царил хаос; слова не складывались в мысли. Тошнило, он не мог даже подняться на локтях. Кирью понимал — нельзя было медлить. Еще в состоянии, когда он был способен на логичные мысли, он дал себе команду — идти вперед. Куда, зачем... Мотивы были сложны, мутны, слишком непонятны для его воспаленного разума, но, как рассудил Кирью, если он сам задал себе такой курс, то нужно было следовать ему до конца. Ведь тот он, из прошлого, наверняка понимал, что делать. Медленно поднявшись, не обращая внимания на лившую из распоротого живота кровь, Кирью рванул вперед. Мышцы ныли. Все тело требовало отдыха, забыться, уснуть глубоким вечным сном, но было нельзя. Что-то еще не было исполнено... Что-то, ради чего он сюда пришел. Та судьба, о которой говорили фантомы Токиты Нико... Раздался еще один выстрел. Ногу обожгло; Кирью рухнул на пол. Выждав несколько секунд, он резко бросился вперед, игнорируя боль. Сейчас она была лишь эхом на фоне. Не столь опасна. Не столь важна. Рука не слушалась.... Болталась, словно тряпка... Мешала. Голос Нико на периферии сознания продолжал вещать важным раздражающим тоном: — Все это случилось лишь потому, что ты не умеешь жить самостоятельно, не следуя чьим-то указам, — он звучал почти разочарованно. — Каждый день ты был нужен кому-то, и это давало тебе мотивацию существовать дальше, пусть ты и понимал, что твой удел — стать жертвой во благо чьей-то жизни. Сначала в тебе нуждался отец, как в источнике органов. Он не видел в тебе человека — лишь мешок мяса, который должен был закрыть глаза навсегда, чтобы их открыл уже он. Ты свыкся с этой ролью, тебе не было даже странно думать, что могло быть иначе. Это и зародило семя сомнения в твей жалкой натуре — ты жаждал чужой зависимости от себя, но вместе с тем был зависим от других точно так же. Потом ты встретил того человека, помнишь? Из якудза. Он хотел воспользоваться твоими умениями, чтобы достать деньги отца, ты был для него не более, чем секс-игрушкой на коротком поводке. Потом он начал проявлять симпатию к тебе, и ты, идиот, вздумал, что он действительно любил тебя. Но посуди сам, все, что ему было нужно — лишь твои навыки, твой ум. Как только ты стал неспособен бы приносить ему пользу, он бы не склонился над тобой, как заботливый принц, не стал бы помогать — вышвырнул бы прочь в канализацию, туда же, где сгнила тысяча другая из Изнанки. Твой учитель... Ты думаешь, он правда заботился о тебе? Наивно полагал, что старик без детей проникся душой к талантливому сиротке и решил, что подарит ему сначала жизнь, а потом уже подарит свои умения? Не глупи, ты и так прекрасно знал, что это не так. Ему был нужен наследник, чтобы стиль Коэй не затерялся в истории навсегда. Ты был идеальным бойцом, но нужен был ему лишь для этого. Скажешь, что сам использовал его, чтобы обучиться? Кому ты брешешь? Ты искренне завидовал тому, что Ома обрел учителя и родительскую фигуру в лице Токиты Нико, тебя распирало от ярости, что он был счастлив, а ты, даже в лучшей жизни, был никому не нужным отбросом. Ты попытался найти себе такого же человека, нашел мастера своего дела, но слишком поздно осознал, что никогда он не будет с тобой в таких же теплых отношениях, как и Нико с Омой. Шион нуждалась в тебе. Ты был ее надеждой на победу в турнире. Она честно призналась, что хочет использовать тебя — как и ты ей, что пришел сюда лишь ради поисков Омы. Все ваши теплые отношения, дружба, милая болтовня с ней и Томоко — лишь фальш, иллюзия хорошей дружбы. Вы никогда не были друзьями. Ты никогда не был нужен ей, как Ямашита нуждался в Оме. Вновь тот демонстрировал тебе те отношения, какие ты никогда не получишь. Уж не жалко ли это, в самом деле? Настоящий Нико использовал тебя все это время. Он разрушил твою жизнь лишь для того, чтобы ты побыл послушной куклой в его руках. Вынудил Ому использовать самоубийственные техники. Это ты убил Токиту Ому. Не Курэ Райан, вынудивший его войти в бешенство, не Куроки Генсай, что был последним его противником. Это ты. Только ты. Думаешь, то, что ты сменил себе имя, даст тебе возможность сбежать? Ты наивно полагал, что избавился от прошлого, да вот только опять влип туда же. Взрастил в себе чувство зависимости от человека, которому было плевать на тебя. Только наоборот — если изначально использовали тебя, и ты начинал нуждаться в этих людях, то сейчас это он стал нуждаться в твоей тошнотворной больной любви. Потому что ты стал его единственной надеждой на спасение. Выбора нет, да? Вот, значит, как ты говоришь? Плыть по течению — это не выбор. Ты сам строишь свою судьбу. И если тебе нравится, когда с твоей жизнью обращаются, подобно мусору, то так тому и быть. Вдруг раздался свист. Незамысловатая мелодия, знакомая... Он где-то ее слышал. Где-то в голове раздалось, что нужно дождаться — это кто-то, кому можно было доверять, но инстинкты кричали, что нет. Им Кирью верил больше — и бросился вперед, не дожидаясь, пока кто-то нагонит его и скажет что-то. Ружье, чей-то подарок, лежало в руке идеально, и, схватив один из штыков, воткнутых в землю, Кирью скосил взгляд вниз — на руку, продолжавшую болтаться подобно куску тряпки. Он ее даже не чувствовал. Раздражало, мешало, раздражало, мешало, раздражало, мешало... Левая сторона плохо видела. Почему? Не важно, не важно, не важно, не важно... Нога не слушалась. Подволакивая ее, он упрямо шел вперед. Призрак Нико вздохнул. А может, это он сам — Кирью не был уверен. Он убил уже столько людей на пути, столько ждало его там, далеко, он так часто использовал «Падшего Демона», что окончательно потерялся между реальностью и иллюзией. Но он продолжал упрямо идти, вперед, вперед, туда, где его должен был ждать... Кто? Кирью и сам не был уверен. Дыхание сбивалось от слишком быстрого бега. Крови он потерял тоже много — остатками благоразумия Кирью понимал, что если так продолжится, долго он не протянет. Нужно было найти того, последнего, о котором говорил фантом Нико. Человека, который был нужен ему, как никто другой. Человек, которому сам он был никем — сначала, но потом стал другом. Тот единственный, кто мог... Мог.... Мог что? Ползком он двигался к людям, что стояли впереди. Один из них — человек с черной склерой — что-то шептал в наушник, постоянно озираясь. Он выглядел разъяренным, а люди вместе с ним замерли в томительном ожидании атаки. Они были в ужасе. Кирью наслаждался этим, как только мог. Резко выскочив из укрытия, он выстрелил — прут пробил одному грудь, второму половину лица разнесла ладонь Ракшасы. Человек с черной склерой с легкостью отбил атаку — все же, рука была ранена, бил ею Кирью уже не так хорошо, и, разозлившись, он вдарил ему в лицо прикладом. Но тот разбился, когда противник ударил в ответ. Уклонившись от атаки в его сторону, Кирью нырнул в темноту и бросился прочь. Опасно, опасно! Он пока не может умереть. Он еще так много не сделал... Не успел спасти... Кого? Внезапно, коридоры кончились. Кирью вышел на свет и замер, щуря глаз от слишком ярких ламп. Но не дрогнул даже, когда раздались медленные хлопки, и из ослепительного сияния к нему вышли трое. Одним был человек с длинными волосами цвета персика. Вторым — высокий мужчина с черной склерой, тот же, что поджидал его в глубине коридоров. А между ними... Хлопки прекратились, когда человек с персиковыми волосами замер, и позже продолжил елейным тоном: — Значит, охота на лисиц удалась, да? — он обернулся к человеку с черной склерой. — Он убил твоих ребят? — Я не спустил еще шкуры со всех, — прошипел Кирью и двинулся вперед. — Убил, — с ухмылкой пробормотал он. — Посмотри на него. Жалкое зрелище. Зато он был прав — эта имитация «Одержимого Духа» работает отменно, гораздо лучше предыдущей версии. — Значит, эксперимент удался... Ся Джи — так, ведь его звали, да? Человека с персиковыми волосами? — тяжело вздохнул и нахмурился. Голос его звучал истерично, напряженно. Ему явно не нравилось то, что творилось. Никто не ожидал, что Кирью ворвется сюда... Один? С кем-то? ... и устроит резню. Развернувшись, он махнул рукой и фыркнул: — Моумантай! Будь что будет. Кирью стоило бы броситься в атаку, но ноги еле держали. Он слепо сощурил глаза, когда третий человек стянул маску, а Ся Джи рыкнул: — Разберись с ним! Можешь убить и превратить в фарш, просто избавься. Кирью захотелось отшатнуться. Рюки захотелось броситься вперед. Перед ним стоял Кога.