***
Паша с Варей познакомились всё там же. В театре им. Ермоловой. Олег Евгеньевич позвал Табакова как приглашенного артиста на главную роль в очередной постановке. Мужскую. А женскую отдал Варе, потому что решил, что это будет выглядеть красиво. Постановка новая, оригинальная, и главная пара должна быть необычна: слишком чувственна, современна, аристократична, слишком сломлена, но всё ещё жива. И в них он это видел. Идеальное сочетание. Только встреча произошла не там. — По-моему, это женская гримерка. — Разве? — Ну до этого времени она была моей. — А не рано иметь собственную гримерку в таком юном возрасте? — Ну знаешь, театр заботится обо всех своих актерах. Да и она не большая. А ты меня не намного старше. — Может быть, — он растянулся в улыбке. Приятное знакомство. А партнерша его красивая оказалась. — Варя. Варвара. — Паша. Павел. — У тебя милая улыбка, Паша. — Хей, это я должен делать тебе комплименты! — Конечно-конечно. Ну у тебя ещё будет время. А сейчас не мог бы ты куда-нибудь выйти? Уж очень хочется переодеться. — Ахах, окееей. Жду на сцене! Потом на сцене они сразу вошли в коннект. Олег Евгенич всё шутил, что уже на сцену можно. Так и виделись на репетициях раз в неделю, всё же из разных театров. На большее времени не было. Хотя Паша задалбливал сообщениями по ночам, причем большей частью о какой-то хрени. Была искра, только все, как и Меньшиков, сочли это за большую дружбу. И ничего более. А поменялось всё, когда Варя пришла в театр О. Табакова. Её позвал Машков. Хотел с ней обсудить какую-то работу. Хорошая актриса же. Вот она и ждала его в кресле в потайном уголке театра. Что не укрылось от взгляда Паши. Он подошёл к ней со спины, обнял, положив голову ей на плечо. — Я думал, ты уже и не дойдёшь к нам. — Зря. Вы, товарищ Табаков, от меня так просто не отделаетесь. — А я и не против. — Даже так? — От любимых просто так не отделываются... — А-а... — А я тебя люблю! Тогда этим всё и ограничилось. Потому что подошёл уже другой худрук. Только после этого видеться они стали и вне театра, а во время репетиций, вернее перерывов, дурачились и целовались, пока никто не видит. На самом деле, удивительно, что их никто не палил. Ни в театре, ни просто в народе. Потому что они липли друг к другу с неимоверной силой. Да и общего у них было много. Не только театр. — То есть ты скейтер, Варь? — Тебя это пугает? — Нет, просто удивительно, что мы нигде не сталкивались. — И ты тоже?.. — И я. Ну погнали в парк тогда. Как ты к этому пришла вообще? — Я познакомилась с Мильковским. В 11 классе. Ну мы сдружились, и он меня подсадил. С тех пор и катаюсь. — Мильковский? Ты у нас девочка на Нервах? — Естественно. — То есть меня ждёт скитание по рок-концертам? — Ага, а ещё по хоккейным, футбольным и баскетбольным матчам. — Куда ж в тебя столько энергии влезает-то? Небось ещё и не за Москву болеть будем? — Он ещё и спрашивает! Это Питер, детка! — И где я тебя такую нашёл? — В гримёрке, Паш. — Именно. С тех пор sk8 стал регулярной частью их программы. Они катались везде. Людей их видело куча. Уровень конспирации: 0. Итог: об их отношениях не знает никто! Конечно, они фоток в инсту не выставляли, заявлений не делали, но как-то странно. Решили вообще никому не говорить. Даже семьям. Пусть сами догадываются. Так и жили в идиллии. Уже третий месяц так живут. В одной квартире, ездят на одной машине, и на репетиции остаются вдвоем. А про одну квартиру дело было так. <i>— Варенька, Варюша, Варечка, переезжай ко мне, а? — Вступить в полную экономическую зависимость от тебя? — Это куда лучше, чем торчать в своём съёмном захолустье! — Ах так, Пашенька? Я такими темпами к тебе ещё год не перееду. — Эй! — Как можно назвать мой личный райский уголок захолустьем? — Да ты там и не бываешь. — Потому что я чаще всего в театре. — Ага, в гримерке. —Тебя поджидала, представляешь? — Так, всё. Завтра приеду, чтоб ты была уже с собранными чемоданами. — Не-не-не. Тебе тоже надо. А одна я не успею. Будем вместе собирать. — Ладно. — Так просто? - вместо ответа был поцелуй. Страстный, чувственный. Совсем не по ситуации. После переезда Варя привыкала неделю. Дальше все стало своим, родным и домашним. Стало привычно видеть сонного и безумно милого Пашку по утрам, готовить ему завтрак и ужин, вырывая из его рук какие-либо продукты, стало привычно засыпать с ним в обнимку и чувствовать, что он рядом и они едины. Она уже знала, где и что лежит, зачем что нужно и как им пользоваться, знала чьи это любимые вещи и различные связанные с ними истории. Также она уже познакомилась с соседями, которые восприняли её благосклонно, всегда улыбались и приветствовали. Она становилась своей в этом доме. Оставалось лишь одно. Ей нужно было сказать, что она его любит, понять, что это не сон и что он рядом с ней. — Паш? — сказала она вкрадчивым шепотом, зарываясь в его объятия. — Да, милая? — Знаешь, что необычно? — Что же? - Паша даже немного напрягся. Варя говорила тихо, с волнением. Ей это было очень важно. И он очень хотел поддержать её, унять немую дрожь, да и в целом сделать её жизнь спокойнее. — Всё так хорошо. И ты со мной. Я так боюсь, что всё это сон. — Паша только крепче обнял её. Он слушал внимательно. — Мне было так одиноко. Я и не надеялась, что найдётся хоть кто-то. А потом появился ты. Резко и неожиданно. И, смотря на тебя, я и не представляла, что я буду нуждаться в тебе, как в наркотике. А потом ты так просто сказал, что любишь, я так просто это приняла и почувствовала... С тобой хорошо. Тепло, уютно. Без тебя ужасно холодно и больно. А теперь меня принимает твоя жизнь, и это просто мечта. Я люблю тебя, Паш... — Он не ответил. Лишь повернул её и поцеловал. Затем уткнулся ей куда-то в шею, спускаясь всё ниже и опаляя её кожу своим горячим дыханием. Они нуждались в этом тактильном контакте всегда, и по ночам это проявлялось сильнее всего. Они просто нуждались друг в друге и физически и морально... </i>***
Олег задумался. Она ведь действительно сияет. Сияет как никто другой. Похоже, она нашла своё счастье, и почему-то ему кажется, что оно настоящее. Что это счастье её не предаст. Ему вообще трудно представить, что кто-то, полюбив эту девчонку, сможет от неё отказаться и причинить ей хоть какой-то вред. По крайней мере намеренный. А если Табаков? Вообще бред, их чувства слишком... платонические. Но вдруг? Олегу казалось, что Паша восхищается Варварой. Он вспомнил...***
Олег Евгеньевич вошёл в зал. Там было только два актёра. Табаков и Исаковская. Они валялись на сцене и смеялись. Так чисто и хорошо. Сразу захотелось улыбаться. — Ну что, герои, вдвоём остались? — Да, Олег Евгенич! — Вы ж не торопитесь? Я знаю... давайте тогда так! Сейчас Паша идёт и садится ко мне, а Варя проигрывает все свои сцены, будто это монолог. Потом мы прорабатываем некоторые ваши сцены. После обсудим ещё некоторые моменты. Отлично? Спускайся, Паш. Он спустился. Двое мужчин сели и стали смотреть. Юная актриса играла чудесно... Она порхала, жила, чувствовала. Везде была эмоция, нигде — игра. Меньшиков видел это уже не раз, но в этом выступлении он заметил что-то особенное. Понять бы, что... он посмотрел на Табакова. Тот смотрел на сцену завороженно. Он восхищался Варей. Его глаза ловили каждое движение, он сопереживал и всё переносил на себя... В нём читался восторг, любовь, нежность. — Она прекрасна, Олег Евгеньевич. — Да. —тогда он не обратил на эти слова внимания. А они были искренние и самые дорогие.***
Сейчас он снова шел к сцене. Там вновь должны быть только эти двое. Весь театр уже пуст, а они всё ещё здесь. Усмехнулся. Открыл дверь и остановился. Что ж, пара-то хорошая из них получается, верно? Они лежали на сцене. Вновь. Только теперь Варя лежала на Паше и настойчиво, но нежно целовала его. Заметили Олега Евгеньевича, прекратили, но не засмущались. Он, видно, сильнее... — Вы проходите, чего в дверях-то стоять! — Э-эх, счастливые! Вы чего скрывали-то, ребят? — Да ждали, когда ж вы все догадаетесь... — А Машков тоже нет? — Не-а. — Ну я ему позвоню. Все засмеялись. Продолжили репетицию. И только на выходе худрук шепнул Варе: «Я рад. Теперь в нашем доме всегда ожидаетесь вы оба, а не ты одна. Он слишком хороший парень, а ты с ним безумно счастлива». Она улыбнулась ему. А потом резко обняла и выдохнула: «Спасибо, пап». Убежала, оставив Олега Евгеньевича с теплотой и улыбкой на душе. Прокралась мысль, что Машкову позвонить всё-таки надо. Тот ведь явно догадывается. — Алё, Володь, привет. Тут такое чудо... ♡♡♡ to be continued...