Бытовуха Божественной Лисы

После утреннего случая в туалете прошло часа три. В какой-то момент дневные лучи солнца, окончательно проникшие сквозь шторы, разбудили Курото. Он поднял голову. В квартире было холодно, видно всю ночь работал кондиционер. Тут в памяти его стали всплывать некоторые детали произошедшего ранним летним утром воскресенья. Накано передёрнуло всего при мыслях о том, что он натворил. Или же нет… Вдруг, это просто страшный, глупый и нелепый сон. Неужели он всё-таки не сдержал свою мужскую природу перед божественным существом?.. Пот полился градом по лицу Курото, и он уставился тупо в потолок, когда снова лёг на свою подушку. Сэнко ещё сладко спала рядышком с ним. «Почему я не настоял на том, чтобы не она убирала за мной сперму???» — подумал Накано. «Это было очень непочтительно по отношению к ней! Вот и всё… Я могу быть проклят, или ещё хуже: она уйдёт, не сказав ни слова, от меня. Она тактична и не будет говорить мне прямо, что я виноват, ведь хочет только мне добра и комфорта… Теперь, наверное, всё: прощай, моё пушистое счастье!..» — по левой щеке Курото прокатилась слеза, пока он мысленно сокрушался. Эта слезинка упала прямиком на мех пышного и пушистого хвоста кицунэ. Сэнко-сан вздрогнула и приоткрыла свои заспанные глаза. Она услышала всхлипы опекаемого ею, настолько дорогого для неё человека. Сердечко в груди Сэнко будто бы провалилось в пропасть. Она повернулась в сторону всхлипов и увидела, что Накано отвернулся от неё лицом к стене. Кицунэ дотронулась своей рукой до плеча мужчины и слегка потрясла его пару раз. — Курото-кун, с добрым утром! Заспались мы сегодня конечно: почти 11 утра. Ну да ничего. Главное, что ты, надеюсь, отдохнул за ночь. Уяян?! Что-то стряслось? Чем тебе я могу помочь? — С-Сэнко-сан… Всё в порядке. Я просто… Мне стало плохо, тяжело на душе, когда я вспомнил, что натворил ранее в ванной… — Ни слова больше, Курото! Я думаю, не стоит пока об этом думать. Каждый из нас усвоил урок. Жизнь идёт своим чередом. Давай будем смотреть вперёд, дорогой мой! Столько всего нового и хорошего ждёт ещё тебя, я уверена. Посмотри в окно: на улице тепло и солнечно, дует лёгкий ветерок, цикады стрекочут, птички щебечут! А ты даёшь тьме снова поглотить себя… Ничего, я тебя изнежу сегодня, как и всегда! Не плачь, пожалуйста, прошу тебя… — Ладно… Может ты и права, но всё так запутанно… Всё же меня терзают сомнения. Я… — Всё хватит, дорогой! Вытри лицо моим хвостиком. Ты же так его любишь. Заройся в нём. Закрой глаза. Подумай о чём-нибудь приятном, светлом. — Сэнко, меня иногда пугает такое бездонное количества доброты и желания мне помочь. Откуда ты его черпаешь только, ума не приложу? Спасибо тебе! — Не льсти мне, Курото! Я делаю то, что считаю нужным. Я решила, что тебе сейчас нужна моя помощь. Если это происходит именно так, а не иначе, значит это нужно и тебе, и мне… Я уже устала тебя убеждать в этом. Так ты будешь мой хвостик трогать или как? — Конечно, чуть не забыл! — Бери уже его, уяян! Накано уткнулся своим лицом в хвостик Сэнко-сан. Он ему в этот момент показался особенно тёплым, мягким и, конечно же, пушистым (одним словом, мофу-мофу). Сэнко глядела на Курото, слегка улыбнувшись. Его жалкий перед этим, а теперь счастливый, вид очень умилял её. Она подвигала своим хвостом вперёд-назад, как бы подначивая его зарыться в него ещё сильнее… «Ой, я только сейчас поняла, что у него лицо всё в соплях от плача… Мой хвостик придётся потом вымыть и хорошенько высушить. Бррр!.. Но ничего не поделаешь, пусть утешится немножко. Какой же он ещё ребёнок, хоть ему и 30 лет» — думала Сэнко, зажмурив свои глаза при сей хвостотерапии, если это можно так назвать. Курото, подержав и вытерев своё лицо о хвост Сэнко, обратился к ней: «Ещё раз спасибо тебе огромное! Мне гораздо лучше. Будь добра, приготовь что-нибудь поесть на завтрак. Я уже умираю просто от голода!!!». Сэнко наклонила голову набок и, улыбнувшись, проговорила: «Очень рада, что хвостик мой пришёлся тебе снова по душе! Хоть ты его испачкал слегка, но это не имеет значения сейчас; пустяки. Пойду поищу в холодильнике, что можно было бы приготовить. А ты пока иди умойся и приходи на кухню. Без тебя скучно будет готовить мне». Сэнко встала с кровати и отошла в прихожую, чтобы переодеться в свою повседневную одежду. В это время Накано отправился в ванную, где хорошенько умылся, так сказать, привёл себя в порядок. Это было весьма кстати. Он продолжал размышлять: «Даже не верится, что Сэнко меня простила. Надо будет ей чем-то отплатить взамен, чтобы было всё по-честному. Только чтобы можно было такое ей сделать? Надо сегодня подумать на эту тему. Как же мне сейчас хорошо: её хвостик воистину творит чудеса! Интересно, чем она сейчас на кухне занята?» Сэнко тем временем уже вовсю трудилась на кухне, мелодично напевая что-то себе под нос такое неразборчивое, но приятное для слуха. Она, когда открыла холодильник, поняла, что еды в нём маловато, чтобы что-то приготовить, нашла в нём только несколько упаковок с тофу и немного овощей, купленных ею ещё вчера. «Если я пойду сейчас в супермаркет, то это будет надолго, ибо я обязательно наткнусь на что-нибудь вкусное и интересненькое. Поэтому приготовлю-ка я жареный тофу с овощами и заварю чаёк.» — решила она. Когда она уже была в процессе готовки, в комнату зашёл Курото и присел на пол у котацу и стал наблюдать за Сэнко. Наблюдать за ней было одно удовольствие. Курото так засмотрелся на готовящую завтрак Сэнко, что задумался и открыл свой рот. Она, стоя у плиты, почувствовала, что её спину и, в особенности, хвост, сверлят глаза её сожителя по квартире. Она обернулась и увидела Накано, который будто пребывал в, своего рода, трансе. Хихикнув и снова улыбнувшись, Сэнко помахала перед его лицом рукой: — Эй, Курото, очнись! Ты тут всё-таки или как? Уяян? — Эммм, а, да… Я тут. Засмотрелся, как ты готовишь. Это всегда очень занимательно. — Хи-хи, не смущай меня так! Столько приятностей за утро мне наговорил, что я уже удивлена порядком этим. Я рада, что тебе нравится следить за моей готовкой и что тебе это не в тягость. — Я так понял, у нас на завтрак жареный тофу? — Да, именно так. Вчера почти все продукты ушли на ужин. Только чуть-чуть тофу оставалось да овощей. Ты же не расстроен этим, дорогой? — Конечно нет, ибо твой жареный тофу шикарен! Скоро готово будет всё? — Да, почти закончила, уяян! Ещё чай осталось заварить, и можно приступать к трапезе. — Вот и отлично. Жду! Они уселись наконец-то завтракать. Пожелав друг другу приятного аппетита, наши герои принялись за свою утреннюю трапезу с превеликим удовольствием. Несмотря на то, что завтрак состоял из жареных тофу и овощей, а в качестве напитка был лишь чаёк, всё это было просто изумительно вкусно. Накано буквально тащился от сего процесса поглощения пищи. Он ел с жадностью, часто не прожёвывая кусочки тофу. Сэнко же ела гораздо аккуратнее и медленнее него. Было видно, что и она получает удовольствие от завтрака, растягивая его, смакуя каждый кусочек пищи и каждый глоточек чая, жмурясь и урча по-лисьи. Ели они, практически, в полной тишине, что для нас не должно быть удивительно. «Такие моменты делают меня абсолютно счастливым! Я ем вкусную и с любовью приготовленную еду Сэнко, смотрю в её искрящиеся весельем и добром глаза, на её пышный пушистый хвост, который так и вертится в разные стороны, на её элегантные лисьи ушки. Даже ест она так мило… Ух, до чего же приятно и успокаивающе с ней проводить свободное время!!! Даже, если это поход за едой в супермаркет… Лишь бы счастье длилось чуть-чуть подольше, эх…», — думал Курото, доедая свой завтрак. Сэнко тоже заканчивала свою тарелку с тофу и почти допила свою чашку чая. Вот и кончился завтрак. Курото встал с коленей и посмотрел на Сэнко сверху вниз. Она удивлённо уставилась на него своими янтарными красивыми глазами. Дальше мужчина обратился к кицунэ: — Сэнко-сан, спасибо тебе ещё раз за завтрак! Всё было очень вкусно, как всегда. Я хочу тебя кое-чем отблагодарить. И не говори только, что тебе достаточно улыбки на моём лице: ты заслуживаешь гораздо большего за твою заботу. Я сегодня утром испачкал твой чудесный хвост своими соплями… Я бы хотел… Как это сказать… Вымыть твой хвост дочиста и высушить его досуха. Ты очень относишься к нему бережно, но и я мог бы о нём тоже позаботиться! Мне стыдно иногда принимать твою заботу, не отдавая чего-то взамен… Пойми меня правильно, прошу тебя! Мне не только важно твой хвостик пожмякать. Пожалуйстааа!!! — умоляюще проговорил Курото свою тираду, смотря Сэнко-сан в лицо… — Мой дорогой, я опять-таки рада, что время, проведённое со мной, изгоняет из тебя тьму. Завтрак мне и самой понравился, очень приятно, что и ты его оценил по достоинству. Что касается моего хвостика, то скажу тебе одно: честно, я никогда до этого не давала его мыть и заботиться, тем более, о нём. Но, если ты так хочешь сделать мне приятно, отплатив за мои ежедневные усилия тебя изнежить, то почему бы и нет: доверюсь, пожалуй, тебе. Вдруг у тебя получится с ним совладать и выходить его, кто знает?.. — Сэнко, ты просто чудо! Спасибооо огромное!!! Скажи честно, ты согласилась на это, чтобы не расстраивать меня? — спросил Накано божественную лису. — Нууу, думаю, мне будет чуть-чуть не по себе в самом начале, ибо у меня есть подозрение, что ты хочешь помять мой мех снова. Но я надеюсь на твою добропорядочность и честность. Будь нежен и аккуратен с моим хвостиком предельно. Ты же меня не обидишь, Курото? — усмехнулась Сэнко, глядя хитро и с интересом на объект своей заботы. — Что ты, что ты! Я, честное слово, буду предельно аккуратен!!! Доверься мне в этом. — Ладно, была не была, пошли ванную. Не смущайся только, когда я полностью разденусь, хи-хи-хи! А то будешь неловок и скован, как обычно, — Сэнко встала, с пола, и первая пошла спокойно и степенно в ванную комнату, виляя туда-сюда своим хвостом, будто бы дразня Курото, маня его за собой. Перед тем, как пойти за Сэнко в ванную комнату, Курото решил убрать тарелки и чашки в раковину, так как божественная лисичка будто бы умышленно этого не сделала. «Наверное, она забыла это сделать из-за того, что взволнована предстоящим мытьём хвоста», — предположил Курото, закончив убирать со стола. Он направился в ванную, хотя немного нервничал. Подойдя к двери в уборную, он услышал мелодичные междометия, которые принадлежали, конечно же, Сэнко. Курото неуверенно постучал и сразу получил ответ: «Входи, дорогой! Я готова, не бойся». Сглотнув комок в горле, Накано повернул ручку двери. На бортике ванны сидела совершенно голая Сэнко. Закинув ногу на ногу и прикрыв свой пах испачканным хвостом (он был всё равно прекрасен), она поглядела с улыбкой на мужчину и рассмеялась. Её кимоно было сложено аккуратно и лежало на тумбочке рядом с раковиной. Курото продолжал стоять в дверях, молча, открыв рот. Кицунэ первая начала говорить, спустя секунд 15: — Дорогой, ты в порядке? Что ты замер в дверях? Я могу так и замёрзнуть от сквозняка. Ты точно готов вымыть мой хвост? Мне несложно это сделать самой. Успокойся, тут нет ничего сложного. Не смущайся, будь добр! — Просто не могу поверить, что я делаю это впервые… Я волнуюсь, что сделаю что-то не так. Ну и неловко тебя видеть голой, всё равно, — сказал Накано, краснея, как созревший помидор. — Курото, прекрати! Ты мне уже массировал спинку один раз и тёр её, когда мылись с тобой до этого. Если ты стесняешься всё-таки видеть меня голой, то смотри в какую-то одну точку, на хвост, в конце концов, который будешь мыть и высушивать. — Ну ладно, просто с хвостом кроме объятий ничего не было до этого дня. — Закрой дверь уже, мы так никогда не начнём, Курото! Не зависай, пожалуйста. Я буду тебе подсказывать, как вымыть хвостик, как сушить и как расчесать его. Тебе не стоит бояться! Сними штаны, чтобы не намочить их. Тебе тоже надо будет залезть в ванну, а я повернусь к тебе спиной, и ты начнёшь. Понятно? Приступаем? — Дааа, вроде бы так, — ответил Курото, закрыв дверь и сняв штаны. Он остался в футболке и трусах. Подойдя к Сэнко, он залез в ванну, взяв в руки лейку душа, и открыл краники с горячей и холодной водой. Та повернулась к нему спиной, предоставляя в его распоряжение свой хвост… Курото направил лейку душа на спинку Сэнко. Водичка, которая по ощущениям была той температуры, когда и не горячо, и не холодно, полилась по коже кицунэ. Затем струйка дошла до основания хвоста. Постепенно он намокал всё больше и больше, теряя в пышности и пушистости, к огорчению, Накано. «Каждый раз, когда вижу её прекрасный хвостик мокрым насквозь, то как-то не по себе становится… Только бы он не утратил свои восхитительные и успокаивающие свойства, которыми я так дорожу!» — думал Курото. Направив струю воды полностью на хвост, Курото спросил Сэнко: — Ну как тебе по ощущениям, всё хорошо? Могу ли я тебе намылить твой хвостик? — Дорогой, это просто прекрасные ощущения! Вода, что нужно. Хвостик постепенно очищается уже от грязи, расслабляется потихоньку… Ах! Мурашки бегут аж по коже… Ладно, отставь на время душ, выключи воду. Можешь приступать к вымыванию своих соплей. Помассируй предельно аккуратненько и без фанатизма хвостик (знаю я тебя, хи-хи-хи). Перед этим намажь руки мылом или шампунем каким-нибудь. Ох, как же мне сейчас хорошо, ты не представляешь. Уяян! — Будет сделано, Сэнко-сан! Можешь не беспокоиться. Мне не так уже страшно. — Божечки, не медли, холодно мне, бррр!.. Прошу тебя! Топчешься на месте, и всё… — Эм, ну ладно. Тогда, значит, приступаю. — Уяян!!! — воскликнула Сэнко требовательно, дёрнув плечом и двинув мокрым хвостом. Курото приступил, наконец, к самому главному. Он намазал руки жидким мылом, так как шампуня было крайне мало, и начал массажировать желанный для него предмет трепета. Сэнко глубоко вздохнула, зажмурилась, пробормотав чуть слышное своё уяян, и стала уже более спокойно дышать. Накано провёл по мокрому и такому беззащитному в этот момент лисьему хвостику своей намыленной пятернёй. Он массировал его от основания до самого кончика, где ярко-рыжий мех переходил в белоснежный, похожий на снежную шапку горы Фудзи… Скоро хвост был полностью в пене, от которой к потолку ванны летели радужные и прозрачные мыльные пузыри. Один из таких пузырьков приземлился на кончик носа задремавшей кицунэ. Она, чихнув, открыла глаза, полные блаженства, и хихикнула. Сэнко обернулась и посмотрела на Курото, который усердно и с упоением вымывал грязь из её хвоста. Он был словно художник, увлечённый написанием своей картины, предмет которой ему был очень мил и дорог. Она окликнула его: «Курото-кун, я думаю, уже хватит. Пора теперь смывать пену с хвоста. Ты его так хорошо намылил, что пузыри по всей комнате. Не переусердствуй и здесь, как ты делаешь это у себя на работе, уяян!» Накано вышел из своего транса. Он был очень рассеян и немного взволнован. Руки его, полные пены, слегка дрожали. На лице можно было различить благоговейный трепет. Он ответил ей: «Да, сейчас смою всё это добро». Он вопросительно посмотрел на Сэнко. Та улыбнулась ему в ответ, проговорив: «Ты очень хорошо массировал мой хвостик (уяян)! Мне очень понравилось. Никогда бы не подумала, что человек сможет с ним совладать. Наверное, ты избран был для этого, ибо я не знала до сегодняшнего дня случаев, когда представитель рода людского смог вымыть хвост кицунэ. Я даже успела задремать во время этого всего, хи-хи-хи. Люблю тебя, дорогой мой!» Курото, раскрыл рот от удивления. Он не мог поверить, что ему выпала такая честь, и что Сэнко выглядела настолько счастливой в данный момент. Её слова были для него словно саке, они опьянили Накано. Он улыбнулся ей и сказал: «Я очень рад, что смог всё-таки отплатить тебе за всю ту заботу и тепло, что ты мне давала когда-либо! Видеть тебя такой счастливой, просто умилительно и приятно». Сэнко засмеялась своим звонким смехом: «Дорогой мой Курото, ты прирождённый льстец. Очень люблю видеть тебя настолько счастливым, спокойным, без твоих глупых загонов. А давай, всё-таки, ты вымоешь мне до конца хвостик. Не висни, прошу тебя! Уяян!!!» Курото засмеялся и включил душ, направив лейку на хвост Сэнко. Пена рекой полилась с хвоста кицунэ. Она, очень тихо и нежно ахнув, закрыла глаза и потянулась руками вверх, выгибая свою спинку. Руки у Курото снова начали дрожать, ведь он не думал, что Сэнко будет в настолько сильном экстазе. «Видно, что она находится в высшей степени блаженства… Мне кажется, что я искупил свою вину перед ней, когда она меня застала за дрочкой. По крайней мере, я надеюсь, что это так» — думал Накано, вымывая пену из её хвоста. Закончив сию процедуру, Курото выключил воду и вылез из ванны, чтобы взять полотенце. Сэнко обратилась к нему, когда он стал вытирать досуха её хвост: «Курото, спасибо большое тебе за такую услугу! Мне было очень приятно, когда ты массировал и вымывал пену из хвостика. В какой-то степени, я оказалась на твоём месте, когда я нежила тебя. Впредь, буду я просить тебя время от времени совершать такие омовения, так как ты вполне в этом неплох. Доставай фен, покажу, как хвостик нужно высушить тебе, уяян!» Курото достал из шкафчика у раковины фен и под чётким руководством кицунэ стал сушить её влажный хвост, водя струёй тёплого воздуха взад-вперёд. Через минут 5 хвост был настолько пушистым, воздушным и пышным, что у Накано снова отвисла челюсть. — Выйди из ванной, подожди меня у котацу, мне нужно одеться. Не смотри на меня так, словно ума лишился, хи-хи-хи. — А… Да, дорогая Сэнко-сан, прости, если смущаю тебя сейчас. — Куда там! Я голой была при тебе и до этого, чего уж мне стесняться?.. Только на хвост так сильно не пялься сейчас мой, а то я начинаю о твоём душевном состоянии беспокоиться снова. Кто знает, о чём ты так думаешь, а? — ответила Сэнко с улыбкой, слегка покраснев. — Ну реально, хвост прекрасно выглядит! Поэтому, и засмотрелся, — сказал Накано, чувствуя себя крайне неловко. — Пустяки! Я знаю, что тебе он нравится, но контролируй себя всё-таки чуть-чуть, уяян! Всё, я сейчас тебя с помощью своего волшебства силой вытолкну за дверь, если сам не уйдёшь! — Ладно-ладно, я выхожу! — рассмеялся Курото, закрывая за собой дверь в ванную. Он уселся у котацу, сунув свои ноги под покрывало, ощутил знакомое тепло столика с подогревом. «Поскорее бы Сэнко пришла! Уже не терпится увидеть снова её чистый и роскошный хвост, попробовать на ощупь её мягкий мех… Что-то она долго как-то. Не случилось ли чего?» — думал он, нежась в тепле. Ну вот дверь в спальню отворилась и на пороге показалась Сэнко-сан… Кицунэ выглядела посвежевшей и бодрой, на лице её сияла спокойная и счастливая улыбка. А пушистый лисий хвостик, который после сушки стал ещё больше в объёме, покачивался, как обычно, туда-сюда. «Ну вот и всё. Я расчесала хвост, под конец, сама, ибо я думаю, ты устал порядком от этого всего. Ещё раз огромное спасибо тебе, мой дорогой! Ложись ко мне на коленки, отдохни чуток. Дам хвостик погладить, могу массаж головы сделать, хочешь?» — спросила она, вопросительно смотря на Накано. Курото с восторгом уставился на Сэнко и ответил: «О дааа! Ты прям всегда знаешь, что мне нужно.» Сэнко тихо рассмеялась и похлопала по коленке, давая понять, что Курото приглашается к началу сеанса хвостотерапии и массажа. Он лёг к ней на колени. Сэнко коснулась сначала его волос своими маленькими, такими нежными, но сильными ручками, потом начала плавно массировать с уверенностью скальп, проводя и надавливая, пальцами по разным активным точкам. В некоторых местах Накано было больно. Один раз он даже крикнул ей: «Ай, больно!». Она тихо, почти шёпотом, ответила ему: «Так и должно быть, я снимаю напряжение и даю расслабление тебе. Скоро заснёшь, дорогой мой, уяян!» Курото улыбнулся, закрыл глаза. Ему казалось, что прошла вечность, когда он начинал дремать, лёжа на коленях у кицунэ. Но всё хорошее когда-нибудь кончается… Так и время хвостика, лежащего у него на лице, и массажа головы завершилось. Накано долго не хотел открывать глаза. Ему казалось, что пальцы и хвост Сэнко всё ещё касаются его лица и головы. В какой-то момент он почувствовал лёгкое прикосновение руки божественной лисы, дающее понять, что время релакса подошло к концу и что пора встать с её колен ему. — Интересно получается, — сказал Накано, обращаясь к Сэнко. — Что такое, дорогой? — ответила та. — Ну… Мы оба друг друга в этот раз изнежили. Обычно этим занимаешься только ты, а я нет. — Так ты сам захотел сделать хорошо мне! Вот, я тебе и отплатила взаимностью так же, как и ты перед этим. Уяян! — Ага, Сэнко. Надо иногда такое практиковать. Просто, повторюсь, неловко давать тебе всё время так обо мне заботиться усиленно. — Как тебе будет угодно, Курото-кун! Я только за. Вижу, что тебя это делает счастливым, что очень хорошо. Курото улыбнулся. Он действительно был счастлив, забыв практически об этом инциденте с дрочкой на унитазе, который произошёл, как мы уже знаем, рано утром. У Сэнко также было хорошее настроение. Она была довольна, что ситуация с похотью Накано ушла на время на второй план. Ей было приятно видеть, чувствовать и понимать, как опекаемый ею человек, пытается в меру своих сил отдать ей, божественной кицунэ, что-то взамен, то, что сделает её чуточку счастливее. Это очень умиляло её. На душе у неё было спокойно и светло, а после мытья хвоста ощущался прилив сил, заметной бодрости. «Думаю, что Курото понял для себя много нового сегодня так же, как получил дозу счастья в виде мытья моего хвоста (это было просто прекрасно, уяян), массажа головы и дремоты у меня на коленях. После всех неловких моментов за этот день он пытался загладить свою вину, что так типично для него, но и мило, с другой стороны. Но на что же, он мастурбировал? Хм… Лучше мне не знать этого пока. Будет готов: сам мне расскажет обо всём. Пока что, нам нужно хорошенько пообедать. А продуктов-то нету… Придётся отправиться в такую ужасную жару в магазин, уяян!..» — думала Сэнко, сидя на коленях у котацу. Она пила свежезаваренный чай. Кицунэ даже пока не подозревала, что это только затишье перед бурей. Не самые безмятежные времена скоро наступят, окружат своей чернотой их. Но что же это будет? Время покажет…