Бытовуха Божественной Лисы

У Ёдзоры от такого истошного и высокого вскрика, который просто сотряс квартиру Накано настолько, что стены задрожали, будто бы землетрясение началось, голова стала раскалываться от боли. Она явно не рассчитывала, что её «шуточка» зайдёт так далеко, хотя она даже не начала объяснять сам смысл поговорки, что злосчастно омрачила летний денёк у Сэнко и Курото. «М-да, надо было учесть, что Сэн бывает слишком эмоциональной и говорить всё же прямо. Но сценка, что надо, вышла: они просто сражены наповал осознанием того, как скоро им придётся решать проблему с плотскими утехами... Плату в виде головной боли точно стоило отдать судьбе за сей её поворот в неожиданном направлении!..», — Ёдзора еле слышно вздохнула и улыбнулась, слегка морщась от подступившей мигрени, оглядела пристально простого смертного и свою подопечную 800-летнюю кицунэ. Их видок стоит точно отдельного описания. Курото Накано до сих пор сидел с раскрытым ртом, а лицо его заметно побледнело, хотя секунду назад румянец просто не покидал его щёки. А что же касается Сэнко? Она же готова была разреветься от стыда и ужаса, заполонивших одновременно доверху её такой нежный сосуд души, а с другой стороны, от внезапности заявлений Ёдзоры она потеряла дар речи. Миловидное и обычно такое лучезарное и спокойное личико кицунэ сейчас же выражало смятение и тоску… Капельки пота на лбу и маленькие слёзки под глазами стали отчётливо видны старшей кицунэ. Курото похоже вообще ничего не видел пред собой, настолько он погрузился в себя в те мгновения. — Ау, вы оба готовы дальше меня слушать? Выглядите оба, конечно, неважно, но стоит закончить то, что начали, и сие касается и данного разговора, — Ёдзора неловко улыбнулась и выдохнула. Ответом был еле слышный голос Сэнко-сан, полный безнадёги. — Не опять, а снова, Божечки, за что сие мне такое наказание от небес?! О Инари, дай мне сил, — глубоко вздохнув, Сэнко обратила укоризненный и пронзительный взор на свою начальницу, её глаза загорелись решительностью, — госпожа, я признательна и премного благодарна за тот вклад в мой личный рост и познание себя и мира окружающего, исполнявши обязанности божественной посланницы, но то, что будет касаться меня и моих взаимоотношений близких с Курото-куном, не должно вас касаться! Не используйте власть свою во имя личной выгоды и «веселья» (мне вот совсем не весело), ради благодати небес и всего светлого прошу, о госпожа, остановитесь!!! Уяян! — Сэночка, ты чего? Что ты такое надумала? Разве я сказала, что мне непременно нужно знать каждую деталь вашей с Накано личной жизни, хотя я была бы и не против честно говоря… — Разве обсуждение того, как я должна решить тяготы Курото-куна, дорогого своего, в плане плотских наваждений, не является ли нарушением сих границ, что сакральны так будут для меня, — воскликнув решительно и самоотверженно, Сэнко поглядела прямо в глаза Ёдзоре… — Ну и ну, пока не тыкнешь в больное местечко тебя, моя Сэн, ты с места от страха не сдвинешься. Великолепно, сие мне любо видеть, я довольна, ха-ха-ха, — залилась смехом кицунэ с четырьмя тёмно-фиолетовыми, даже местами отливавшими пурпуром, хвостами. Её лицо расплылось в хитрой и проницательной улыбке, — но ведь вам обоим нельзя закрывать глаза на ту деликатную проблемку, результат которой вы и так знаете, как считаешь? — Ох, госпожа Ёдзора, шуточки шутить Вы любите, но как они бывают не кстати при внезапности и колкости своей!.. Вы хоть представляете, что жизнь моя, длинною в восемь веков, пронеслась за какие-то мгновения перед глазами? Почему бы просто не сказать сразу, что уготовлено Вами для нас с Курото, объяснив все необходимые требования. Уяян!!! Зачем говорить загадками, когда и так понятно, куда всё клонится?.. — Сэнко устало вздохнула — Кстати о твоём Курото: что-то он в прострации до сих пор, не пора бы его привести в чувство? Всё сидит и сидит молча, рот разинув широко, так и слюна на котацу потечёт… — Уяян! Точно, как я могла забыть о нём в сей трудный и решающий всё час? — Сэнко повернулась в сторону и обратилась теперь к Накано, тряся его легонько за плечо, обращаясь нежно, так обеспокоено к нему, — дорогой мой, всё ли хорошо сейчас с тобою? Ответь хоть что-то… На тебя страшно мне даже глядеть. Не молчи, прошу, ради Инари, вымолви словечко! — Я… Я не знаю, что и сказать вам обоим, милая Сэнко и Ёдзора-сан… Просто чувствую пустоту и больше ничего. Холодно и страшно, зачем я вообще ещё жив, умереть бы со стыда поскорее… Сжаться в точку… Что мне делать теперь, я снова всех подвожу, — Курото просто образно растёкся, сидя за своей частью котацу, хотя визуально это было очень даже заметно. Тьма, что так часто исходила от него вновь стала накрывать своими тягучими и едкими миазмами комнату с котацу. Н-да, не «дед инсайднулся» ли наш бедолага часом? Хотя если вспомнить его первый день знакомства с заботливой 800-летней женой и по совместительству матерью, то он по состоянию нынешнему недалеко ушёл… — Всё с ним и так понятно. Что ж, Сэночка, отведи-ка до постели своего муженька ну или сына, как тебе угодно, и дай ему проспаться: с него, пожалуй, хватит переживаний. Он явно сейчас ничего дельного не скажет, а моё время здесь скоро подойдёт к концу, ты хоть одна осталась внемлющая моему гласу. Скажу тебе так, — Ёдзора пододвинулась вплотную к Сэнко и шёпотом продолжила, — вы оба должны как можно скорее найти замену его влечению половому до хвостов наших, а то он так долго не протянет со своею тьмой. Сие мой приказ, что неукоснительно должна ты исполнить. Выхода больше нет. Ну а как ты исполнишь его, то будет на твоей совести и ответственности, дорогая моя Сэн. Поняла ли чётко ты меня? — Ох, госпожа моя, знаю я прекрасно, что Ваши указания должны быть исполнены, ведь и я сама хочу спасти Курото, обустроить его жизнь со мной здесь как можно лучше, и раз судьба уготовила мне сие испытание, то пройду его с достоинством и улыбкой на лице, ведь нет ничего бессмысленнее и больнее, чем упираться да закрывать глаза на преграды жизни! Уяян!!! Но хочу лишь уточнить, насколько сия затея окажется для него опасной, вдруг похоть захлестнёт его, не дай Инари, и он совершит нечто ужасное!.. — Ну не знаю, мне кажется лично, Сэночка, что он не станет ничего такого совершать, ежели ты подготовишь почву правильно да убедишься, что он захочет сам пойти на изменения, довериться тебе. Только так вы оба откроете новую страницу вашей личной жизни, укрепив узы свои ещё больше. Ладненько, пора мне, пожалуй, откланиваться, удачи вам обоим лишь желаю, повеселитесь всласть! После этого напряжённого и захватившего точно ваш дух диалога Ёдзора плавно и статно поднялась из-за котацу, отряхнув свои одеяния, и очертила рукой в воздухе невидимый круг. Тут же перед нею и Сэнко, что аккуратно стала брать под руки Накано, возникли небольшие красные врата Тории, которые были ростом со старшую кицунэ. Загадочно улыбнувшись и слегка зловеще (любит же чертовка нервишки пощекотать!) засмеявшись, Ёдзора с достоинством поклонилась своей послушнице и простому смертному и быстро заскочила в этот диковинный портал, тут же растворившись в пелене бело-голубого света… Будто бы и не было здесь никакой незваной гостьи, но зато последствия того, что она наворотила, уж точно изменили обстановку в квартире 303 надолго!.. Сэнко воспользовалась своими божественными силами, чтобы ускорить передвижение Курото до кровати и сохранить свою хрупкую спинку в тонусе, ведь тащить на плече взрослого 30-летнего мужика явно не входило в её планы на этот день. «Ох, какой же он всё-таки у меня тяжёлый… Как чудненько, что я в своё время освоила мастерство перемещения предметов, но получается, что ещё и тел, по воздуху. Вот так, добрались до кровати, а теперь и … оп … дорогой мой возлегает на футоне на неопределённый срок. Лишь бы он оправился и был в добром здравии душевном, чтобы продолжить жить дальше со мной вместе. Да ещё и надобно подумать, как ему объяснить, а ещё лучше подтолкнуть тихонько к исполнению плана госпожи. Ох, Божечки, как тяжко стало вновь! Воистину «не опять, а снова» …», — сокрушалась любящая своего человека Сэнко. После того, как Курото был укрут одеялом, а также одарён нежным поцелуем кицунэ в щёчку, Сэнко решила, что самое время заварить себе чашечку чая ходжича и подумать над тем, как поступить с указаниями Ёдзоры далее. Просто так отложить это в сторонку и забыть до поры до времени не было правильным решением, ибо Курото мог захотеть в любой момент опять передёрнуть, а так как он подолгу скрывал это от своей лисожены и сдерживался, она начинала всё больше и больше за него бояться. Хоть Ёдзора переборщила с накалом страстей, но и толика правды была в её словах, и в глубине души Сэнко это понимала, хоть и сердилась на выходку начальницы. Помыв посуду от их, так сказать, «завтрака» и посокрушавшись на тему того, что еды совсем не осталось в доме, Сэнко взяла с одной из полок мешочек с чаем, а с другой старинный чайник. Потом она налила воды из-под крана и стала кипятить его по старинке с помощью лисьего огня на плите: японский Газпром опять на грани разорения (кто понял отсылку, тот молодец). Ну вот спустя 10 минут божественная лиса сидит на коленочках за котацу и, попивая чаёк, что так был дорог её сердцу и служил отличным антидепрессантом в моменты тяжких дум, размышляет, что же делать дальше, «быть или не быть…». Хвостик кицунэ слегка ударялся об её спинку и мерно покачивался из стороны в сторону. На её личике постепенно тревога сменилась обыденным и типичным для неё умиротворением с улыбкой, прищуренными глазками. Но о чём она думала в те мгновения? Давайте снова заглянем в её мысли и попробуем в них тоже разобраться, ведь и ей самой это было непросто, чего уж говорить о нас с вами, читатели… «Теперь мне кроме того, как кормить, ласкать всячески, по дому убираться да стирать ещё и ублажения добавились… Сложно даже предположить, как мне подтолкнуть его к сему действу, а тем более, когда я сама смущаюсь, краснея премного, объяснить, что ничего страшного в сём нет. Раз уже назвалась ему женой, то сделаю всё, что потребуется, чтобы мой дорогой был счастлив и в таком аспекте жизни личной. Только непонятно, что именно ему по душе? Ох, мне страшно об этом думать, как я могу себя и чистоту своего тела сими действами осквернить!.. Так, спокойно, ведь мне необязательно входить глубоко слишком в личную связь… Уяян!!! Как-то не так сие звучит, теперь я в любой мысли не тот подтекст нахожу. О Инари, дай мне сил да благослови познать и укротить желания Курото-куна. Чего с другой стороны я боюсь? Лет мне всё ж больше 800, а значит какой смысл боятся совладать с простым смертным, что как дитя малое для меня? Вот и с ещё одним глоточком сего целебного чаёчка я постепенно успокаиваюсь всё больше и больше. Уяян… Совсем другое дело. Незачем страшиться сего неудобства мне, ибо такие неурядицы можно превратить в игру, не дав тьме сожрать душу, а выйти победителем к свету. Я на всё готова ради Курото, даже если сие заставит меня посмущаться, а местами ужаснуться от похоти человеческой. Но ведь при утехах сих насилию часто есть место, что так пагубно сказывается на людях? Точно, нужно просто-напросто взять всё под свою власть! Мужчины ведь иногда так не могут устоять, когда им приказывает женщина, что-либо сделать, а Курото меня послушается… Ой, я что хочу над ним властвовать во время занятия сим … даже боюсь представить, как сие назвать, действом любовным?! Уяян!!! Я явно смотрю слишком далеко, да и не под стать мне так опошлять свои думы, ведь я божественная посланница Инари, как-никак… Для начала закину приманку да погляжу, как он ответит на сей выпад. На заигрывание походит, но он явно не готов напрямую пока обсуждать наши дальнейшие дела любовные, хи-хи. Ну да ничего, я сделаю всё возможное, чтобы милый мой Курото снова был весел, а главное спокоен, а тьма искоренилась из его души! И ради сего я и дойду до конца тернистого пути такого… Что же ему нравится ещё кроме хвоста моего? Ежели так подумать, то он явно много скрывает от меня, но лишь сейчас один момент приходит на ум мне. Как же он с умилением и пристально, что мне аж не по себе стало, разглядывал мои босые ноги, когда будила его и завтракать звала. Уяян!!! Неужели я должна их использовать теперь для ублажения… Ох, зря я о сём думать начала, но куда уже деваться, Божечки. Как всё просто оказалось: хватило лишь одного массажа да повторного показа ступней моих, чтобы догадаться, что ему по душе. Ну по крайней мере ничего жестокого он, избавь Инари, не сделает. Но будет мне думать о сём подробнее… Я же не знаю его желаний самих, пока он их не озвучит, а значит надобно его подталкивать к их озвучиванию и ждать. Вот и славненько, кажется, я разобралась, куда мне стремиться нужно, хоть и страшно было о таком и подумать. Ну а теперь к делам насущным… Нет вообще никакой еды, а в магазин он меня одну вряд ли отпустит, но от чая меня и в сон клонит. Самой бы после таких потрясений душевных и откровенных разговоров да осознаний прикорнуть хоть часика на три! Уяян!!! Как он там? Вроде бы спит, ну и хорошо, сейчас разденусь и сама к нему прилягу да хвостиком накрою: заслужил он сие уж точно. В чашке почти не осталось чая, а значит пора и встать…», — После такого потока сознания, от которого можно было малость офигеть, а также поумиляться ходу мыслей нашей героини и тому, куда это её привело, Сэнко встала с колен и, потянувшись, а затем покрутив хвостом влево и вправо, убрала посуду вновь со стола (около пяти минут она мыла чашку и чайник, напевая что-то себе под нос, стоя на приступочке; не забываем, что её рост 125 см, а с ушками все 135). Подойдя к кровати Накано, Сэнко слегка откинула одеяло, чтобы освободить в постели для себя местечко. Через секунду на стуле рядом упали её фартук, кимоно и таби, зато в отличие от вашего покорного слуги они были положены аккуратно друг на друга и сложены будто оригами. Оголённая кицунэ поёжилась, ведь прямо над кроватью шумел кондиционер. После быстрой пробежки до шкафа лисьей лёгкой поступью (лишь бы Курото Накано продолжил откисать во сне глубоком) сия неурядица была решена: на теле Сэнко появился её незаменимый в такие моменты малиновый халат. «Сладких и спокойных снов, дорогой мой, да хранят твою душу небеса, как бережно храню её и я! Обязательно помогу тебе найти облегчение, так и знай сие, спелая и драгоценная рисинка сердца моего… Уяян!..», — пробормотала Сэнко еле слышно своим нежным голоском, пристраиваясь рядом с ничего неподозревающим Накано…