Тропа Чёрных Драконов

Сара

— Тебе есть, где жить? — шериф Никсон смотрит на меня с таким сожалением, что становится противно от его жалости. — Мама уехала, да? — Откуда Вы знаете? — делаю вид, будто мне интересно. — Сентфор — маленький город, Сара. — А, ну да. Как же я могла забыть, — отвечать на одни и те же вопросы, сидя в пледе, накинутом поверх кожаной куртки, перед шерифом мне порядком надоело. — Я могу позвонить? — Да. Конечно, — он подсовывает телефон ближе ко мне, снимая для меня трубку, будто после пожара я стала инвалидом, который не в состоянии даже телефон в руках держать. В пять утра разбудить Стефани сложно, но позвонить мне больше некому. Гудки длятся вечность, прежде чем сонный голос подруги грозится меня убить, если повод для звонка не окажется важным. — Мой дом сгорел. Достаточно важная причина? — даже начало разговора не обошлось без иронии в голосе. — Сара, у тебя плохое чувство юмора, я уже тебе об этом говорила, — не поверив моим словам, Стеф лениво зевает прямо в трубку. — Я не шучу, — отвечаю с заметной серьезностью, не развивая разговор в шуточной форме. — Сгорело всё. Абсолютно всё, Стеф. Из телефона доносится минутное молчание, словно подруга переваривает свалившуюся так внезапно на её голову информацию. — Господи! — наконец её голос оживает. — Ты где? Ты в порядке? — В полицейском участке. Со мной всё хорошо, — в голову проскальзывают мысли об Аароне, который до сих пор ждёт меня снаружи. — Мне нужна одежда. — Конечно! — соглашается, не дослушав. — Я сейчас буду. — Спасибо, — бросаю, когда подруга уже повесила трубку, и отодвигаю телефон обратно к шерифу, безучастно глядя на поцарапанную столешницу. — Значит, жить тебе негде? — задаёт вопрос, сдвинув брови и услышав мой разговор со Стеф. — Есть, — я отвечаю без особого энтузиазма, укутавшись в плед, врученный Никсоном. — Сара, я волнуюсь о тебе. Пойми, что... — Что понять? Что у меня сгорел дом, сгорели все мои вещи, и я сама чуть не превратилась в пепел? — образ Хилла, стоящего в проёме горящей двери, возникает в голове. — Твоя мать уехала, поэтому о тебе некому позаботиться, — мужчина говорит спокойно, несмотря на мою взвинченность и резкость. — Мне не двенадцать. Я в состоянии о себе позаботиться, шериф. Знаю, Вы проходили прослушивание на роль моего отца, точнее, отчима, но, увы, мать забраковала Вашу актёрскую игру. Поэтому, уймитесь, — приправляю ответ ядовитой улыбкой. Шериф не задаёт больше вопросов, лишь, поджав губы, понимающе кивает, скорее сам себе, и уходит, оставив меня в холодном кабинете одну, на растерзание мыслям. Не пойму, откуда взялась такая необузданная злость. Мне совсем не хочется набрасываться на Шерифа, срываться на него, словно он причастен к поджогу. Даже в тот момент, когда мама пыталась построить с ним отношения, я совсем не протестовала, а наоборот, пыталась поддержать их союз. От моей футболки знатно разит дымом, что кажется, весь кабинет пропах неприятным запахом от пожара, и даже приоткрытая створка окна не пропускает достаточно свежего воздуха, который вытеснил бы противный запах. Ворсистый плед не спасает от колючего холода мыслей, несмотря на адский пожар в картинках воспоминаний. Я приподнимаюсь, подхожу к окну, волоча по полу плед, и вдыхаю свежий воздух, усевшись на подоконник, пропуская прохладу в лёгкие, где совсем недавно витал лишь чад. Осталась только ядовитая злоба. Плакать больше нет сил, все слезы остались на футболке Аарона, пропитав ткань насквозь, и, возможно, сумели коснуться кожи Хилла. «Драконы — не спасатели?» — задаюсь вопросом про себя, повторяя слова Аарона с некой насмешкой. — «Сам себе противоречишь». Я поднялась с подоконника, чтобы вернуться на место, усаживаясь обратно на скрипучий стул, но отвлеклась на яркую вспышку света за окном. Сверкающие фары проезжающей мимо участка машины отбросили белоснежный свет на влажный асфальт и быстро скрылись, возвращая правление над этой частью города предрассветным сумеркам. «Поговорим после», — слышится призрачный голос над ухом, не успела я оторвать взгляда от хмурого пейзажа за окном. Неподдельная тревога сквозила во взгляде Аарона в тот момент, когда полицейский заставил меня покинуть теплые объятия Хилла и проехать в участок для допроса. Всего какой-то сомнительный повод привёл Аарона к моему дому, наградив его ролью спасителя. Если подумать, он мог отложить разговор до утра, мог спокойно спать или выпивать в баре с Драконами, в то время, как я горела бы заживо, давясь собственной слюной с привкусом крови, и дергалась бы в конвульсиях, ощущая огонь, поедающий моё тело. «Тогда Хиллу пришлось бы говорить с кучкой пепла, которая осталась от Сары О'Нил», — совсем невесёлые размышления вызывают улыбку. События в голове перепутались. Поначалу, сидя здесь, в участке, я всё надеялась, что проснусь от лучей назойливого солнца, и ужасная ночь окажется всего-навсего кошмаром. Но время шло, стрелки часов проходили несчитанные круги, а я продолжала сидеть на этом чертовом скрипучем стуле, выслушивая очевидные выводы о поджоге от шерифа со своих же слов. Лишь после моего рассказа о двух неизвестных, ворвавшихся ко мне в дом с канистрой бензина, мистер Никсон сделал заключение, что мотивом их появления стал поджог. Но, увы, после долгого допроса шериф так и не смог составить ряд подозреваемых, которые имели бы выгоду от моей смерти. Это никак не связано с некомпетентностью, ведь я — пострадавшая, не могу никого обвинить в умышленном преступлении, потому что не знакома ни с одним человеком, которому пришла бы в голову мысль об убийстве, да ещё и таким жестоким способом. Наверное, я должна была перейти дорогу этой паре, испортить им жизнь, чтобы подтолкнуть к убийству, но за всё своё существование мне не приходилось делать ни одной пакости знакомым или незнакомым мне людям. Тогда причина их поступка мне совсем не понятна. Дверь в кабинет открывается резко, и первым внутрь пробирается узнаваемый голос. — Сара! — вскрикивает так, словно перед ней мои останки. — Что? Ожидала увидеть меня полумертвой? — снова эта неуместная улыбка появляется на лице непроизвольно. — Шутки у тебя всё же ужасные, — закрыв за собой дверь, подруга подходит ближе, внимательно всматриваясь в моё лицо с явственным испугом. — Стефани, прекрати так смотреть. Перед тобой не призрак, — вскакиваю с подоконника, закатывая глаза от реакции подруги. — Если ты собираешься до конца своих дней отпускать подобные шуточки, я тебя... — Отправишь к предкам? — заканчиваю за Стеф, издевательски проводя большим пальцем поперек шеи, имитируя разрез. — Ты ужасная! — девушка бьёт ладонью по моему плечу, от чего я морщусь, слегка дернувшись от приступа боли. — Прости-прости-прости! — тараторит. — Что? Где болит? Сильно болит? — Нигде. Просто ударилась. Ничего страшного. — Тебе нужно в больницу, — грозный взгляд из-под сдвинутых бровей мечет в мою сторону молнии негодования. — Со мной всё хорошо. Прекрати вести себя как мамочка. — Я волнуюсь за тебя, дурочка! — услышав мои слова, Стефани разозлилась ещё больше и резко сунула мне пакет, поворачиваясь к окну, обхватив себя руками. — Сегодня все такие взволнованные. — А ты слишком спокойная для человека, у которого... — она резко останавливает словесный поток, затем шумно выдыхает, обращая на меня взгляд, похожий на взгляд мистера Никсона. — О-о-о, вот только давай обойдёмся без жалости, — плед спадает с моих плеч. — Стеф, я жива и здорова. Не нужно вешать на меня ярлык душевного больного или травмированного несправедливой жизнью человека. — Я и не собиралась. Жалость — это нормальная реакция в подобных случаях, знаешь ли. Не нужно геройствовать, строить из себя сильную и независимую. Ты можешь рыдать, жаловаться, устраивать истерики, потому что в данной ситуации такое поведение считается вполне адекватным. — Если бы истерика смогла перемотать время назад, выстроив совершенно иной ход событий, без пожара, я бы билась головой об пол и рыдала здесь сутками. Но, к сожалению, ничего из этого не поможет, — нырнув рукой в пакет, я вынимаю свёртки ткани, рассматривая одежду, выделенную для меня. — Тогда поговори со мной. Расскажи, что произошло. Поделись чувствами. Не нужно держать всё в себе, — говорит спокойнее. — Только что я повторяла одни и те же слова шерифу. Прости, но больше не хочу вспоминать об этом, — я отвечаю холодно и немного резковато, не понимая, почему веду себя с лучшей подругой, как с раздражающим знакомым. — Меня пугает твоё спокойствие. Я говорю откровенно, не пытаясь юлить, чтобы не задеть тебя, хотя прекрасно понимаю, какая сложная гамма чувств у тебя внутри. — Ну, спасибо за искренность, — отвечаю и, не стесняясь присутствия подруги, я стягиваю кожанку, затем зловонную футболку и накидываю белую майку, а поверх — свободный гольф тёмно-синего цвета. — Хорошо. Защитная реакция у всех разная, — выдыхает от безысходности. На эти слова я не отвечаю, понимая, что, возможно, подруга права, и напяливаю свободные джинсы, затягивая на талии пояс. — Родителей я уже предупредила, мама готовит комнату. — Спасибо, — благодарность с легкостью слетает с моих губ. Напряжение стихает, выражение лица Стеф сменяется, и лёгкая улыбка трогает пухлые губы. — Пойдём? — тёплая девичья ладонь ложится на мою кисть. — У меня есть кое-какие дела. Ты иди, а я подойду позже. — Какие дела? — подозрение мелькает в тёмно-карих глазах. — Позже всё объясню. — Сара, ты меня пугаешь, правда. — Всё хорошо, — заметив обеспокоенное лицо подруги, я кладу ладони на её хрупкие плечи. — Мне нужно поговорить с Аароном, который... — запинаюсь, вспомнив наш с Хиллом побег из дома, объятого свирепым пламенем, — который спас мне жизнь. — Что? — от удивления Стефани взвизгивает. — Я ничего не понимаю... — Поговорим у тебя дома. Мне нужно идти, — и поцеловав подругу в щеку, стараясь успокоить, я выхожу из кабинета, прихватив кожанку Хилла. В утренних сумерках я увидела больше света, чем в своём будущем. Я с радостью покинула полицейский участок, но стоило выйти наружу, как одиночество захлестнуло меня, вынуждая поежиться от мерзкого ощущения. Спустившись по лестнице, я остановилась, чувствуя себя чужой в этом городе. Мне показалось, что Сары О'Нил никогда и не было в Сентфоре: ни дома, ни вещей, ни фотографий, абсолютно ничего не осталось после этой девушки. Никаких доказательств, что она существовала на самом деле, жила своей простой, незаурядной жизнью, а не ютилась в чьей-то больной фантазии, точно образ вымышленного друга. Ветер нарушил сумрачную тишину, тревожа прошлогодние листья на неубранном газоне, где под извилистыми ветвями дерева, облокотившись о массивный ствол, стоял Аарон, задумчиво выпуская сигаретный дым через ноздри. «В одной лишь футболке, Хилл ждал меня под полицейским участком, чтобы поговорить?» — по всему телу пробежались мурашки от оголенных рук Аарона, которые обволакивает весенний ветер. Руки невольно сжали кожаную куртку, когда я направилась прямиком к Аарону, пересекая пустующую парковку, не желая заставлять его мёрзнуть в ещё большем ожидании. Я подошла к нему шумно, топая подошвой по асфальту, но Хилл всё же немного вздрогнул, почувствовав куртку, упирающуюся в его грудь. — Как прошло? — выбрасывает окурок, выпуская остатки дыма из лёгких, и накидывает куртку, пройдя по мне взглядом. — Ничего нового для себя не услышала, — отвожу стыдливо глаза, как только замечаю его пристальный взгляд на своём лице. — Подозреваемые? — Хилл продолжает испытывающе смотреть на меня, изучая, будто выискивая подоплеку в моих ответах. — Абсолютно никаких. — Твои предположения? — несмотря на внешнюю суровость, его вопросы не звучали требовательно, внушая отвечать с беспрекословным повиновением. — Сколько бы ни думала, на ум никто не приходит, — засунув руки в задние карманы джинсов, я обращаю взгляд под ноги и в который раз прихожу к выводу, что обвинить в покушении некого. Очевидно, я упустила очень важную деталь в размышлениях, и следует признать, что не в состоянии найти виновника самостоятельно, без помощи полиции, которая, кажется, не сможет справиться без меня. Замкнутый круг. Аарон замолчал, вынуждая из любопытства поднять на него взгляд. Запихнув пачку сигарет во внутренний карман куртки, которую я ему вернула несколькими минутами ранее, он неспешно поплёлся вперёд, не упоминая о месте, куда мы направляемся для того самого разговора. Без доли сомнения, я последовала за Хиллом, стараясь держаться на расстоянии в пару шагов. Мы оба замолчали. Каждый погрузился в собственный омут мыслей, молчаливо раздумывая над тревожащими сердце событиями. «Теперь я ему обязана?» — этот вопрос не давал мне покоя ещё с того момента, как я оказалась в объятиях Аарона около охваченного пламенем дома. — «Должна ли я его поблагодарить? Каким образом? Просто сказать "спасибо"? Этого достаточно?» — жужжащий рой мыслей заполнил голову. — «Конечно, недостаточно, Сара. Он спас тебе жизнь! Не сумки помог донести, а жизнь спас. Чувствуешь разницу?» — внутренний спор продолжался, пока я наблюдала за статной фигурой Дракона, шагающего впереди. Для меня он не будет прежним Аароном Хиллом, основателем банды Чёрных Драконов, также, как и для него я не просто Сара О'Нил, девчонка, которая так внезапно и так нагло ворвалась в его жизнь. Ещё со вчерашнего вечера нас связала незаметная для чужих глаз нить, что накрепко примотала друг к другу, и узлы этой нити ощутимы лишь нам двоим. Как парадоксально, ужасный пожар разрушил мою жизнь, но в то же время смог связать нас. Однозначно, я в огромном долгу перед Хиллом, который молчаливо идёт впереди будто не замечает меня, подкуривая сигарету, но совершенно очевидно — никакая благодарность не сравнится со спасением моей жизни. Передо мной Аарон уже сворачивал в переулок, а я даже не успела заметить, как мы дошли до знакомой двери казино, откуда в последний раз меня выгнал Хилл, который сейчас придерживает дверь, ожидая, когда я войду. «Пожар изменил абсолютно всё», — пронеслось в голове. — Тебе уже есть двадцать один? — слышу необычную смесь мягкого голоса Хилла и скрипа двери. — Да, — я поворачиваюсь, с непониманием наблюдая, как Аарон заворачивает за барную стойку, выуживая бутылку с янтарной жидкостью, а затем и два стакана появляются на отблескивающей поверхности стойки. Немного непривычно видеть его на месте, где должен Вишня орудовать бутылками, вооруженный знаниями об алкоголе. — Был бы здесь Вишня, предложил весь ассортимент алкоголя, который ему удалось достать для своего детища, — не отрывая безразличного взгляда от бутылки, Хилл наполняет стаканы алкоголем, вспоминая о Вишне, словно мог прочитать мои мысли. — Прости, без льда, — пододвигает один из граненых стаканов мне, приглашая сесть за стойку, указав на высокий стул лёгким кивком головы. Сейчас я чувствую себя на месте Стеф. Аарон слишком спокоен, но в то же время от его спокойствия внутри закрадывается странное чувство дискомфорта, заставляющее сомневаться в собственных ощущениях, ведь внешне Хилл не вызывает абсолютно никаких подозрений. — Сара О'Нил, — начинает протяжно, выходя из-за барной стойки, чтобы медленным шагом подойти к свободному стулу и сесть рядом. — Какие отношения у тебя с Вишней? — его вопрос заставляет меня поперхнуться. — Отношения? — прокашлявшись, повторяю. — Да, отношения, — наконец оторвав взгляд от стакана в руках, Аарон, сомкнув брови на лбу, уставился на меня полными подозрения глазами. От резкой смены настроения я слегка напряглась. — Между нами ничего нет, — даже сама понять не могу, вру я, преуменьшаю уровень наших с Вишней взаимоотношений или говорю правду. Сбитая с толку, ставлю стакан на поверхность стойки, понимая, что в горло ничего не лезет, и смотрю на свое отражение в покрытой лаком древесине. — Неверный ты выбрала путь, Сара, — в голосе проскальзывает раздражение. — Не записывай меня в категорию слепых стариков. Пустое пространство заполнило напряжением. Приглушённый свет отнюдь не придавал атмосфере романтики, что, возможно, была бы уместна в каком-нибудь любовном романе, в похожей сцене, где двое оказались наедине. Разговор не обещал быть легким, судя по поведению Аарона, который настроен на максимальную серьезность и честность, а лёгкая, практически незаметная неуверенность в моём голосе заставила его рассердиться. Наконец я понимаю, что рядом сидит тот самый глава Чёрных Драконов, не терпящий лжи в своём логове и требующий максимальной откровенности от собеседника, а не внук Миссис Хилл — загадочный мужчина в кожаной куртке, по доброте душевной помогающий развешивать картины. — Между нами ничего нет, — пытаясь унять дрожь в руках, я складываю ладони лодочкой, зажимая их между бедер. — И это правда, — добавляю с большей уверенностью. — Хорошо. Зайдём с другой стороны, — Аарон отпивает из стакана, громко сглатывая алкоголь. — Зачем ты приняла порошок на вечеринке? — он неожиданно меняет направление разговора, как знойный ветер — направление витающей листвы за холодным потоком. — Я уже отвечала на этот вопрос, — раздражение от Хилла переходит ко мне, потому что он явно подозревает меня в чем-то, но прямо не говорит. — Ты можешь сказать, что случилось? — внезапная смелость взбудоражила кровь, позволяя с нескрываемым возмущением уставиться на Аарона, рассматривающего свой стакан, в точности как редкую драгоценность. — Это ты должна мне сказать, — раздражение в глубоком голосе сменяется еле скрываемой злостью, и Хилл сжимает в руке стакан. — Какого чёрта твою веселящую дрянь нашли в куртке Вишни? — цедит сквозь зубы, теряя терпение. — Что ты... — я хотела уже возразить, как внезапный озноб прокатился по позвоночнику. Воспоминания о небольшом пакетике с порошком, благополучно забытом в кармане кожаной куртки затопили сознание, заставляя осесть, сгорбившись под натиском Аарона. — Я не... — горло скрутило спазмом. — Не смей мне врать, Сара, — резануло слух сомнительное спокойствие в его голосе. Что я наделала? Этого же не может быть. Он так пытается добраться до истины? Тогда это плохая затея. Я застыла, не двигаясь и не издавая ни звука, осознавая, насколько сильно в этот раз облажалась. Под пристальным взглядом Хилла стало некомфортно. Мне захотелось спрятаться, сорваться с места и сломя голову сбежать из казино, из этого города, подальше от Чёрных Драконов, Кэнди, её дружка и всей этой истории с наркотиками. Хилл сдерживает агрессию. Вероятно, причиной его терпения стало не что иное, как пожар. Если бы не положение, в которое вогнал меня поджог, скорее всего, Хилл не стал бы подбирать слова, пытаясь не усугубить моё состояние, а устроил бы мне взбучку, грубо, не церемонясь выясняя всё до единой мелочи. — Как в его куртке оказался порошок? — Аарон меняет положение тела, поворачиваясь ко мне. — Это случайность, — стакан с алкоголем вмиг оказывается в моих руках. — Ужасно глупая случайность, — залпом выпиваю жидкость, одним большим глотком. — Кэнди сунула мне в карман этот порошок. Господи... — зарывшись пальцами в волосы, я закрываю глаза. — Как я могла забыть? — глубокое чувство вины железными тисками сжало лёгкие, отбирая возможность дышать ровно. — Где Вишня? — резко поднимаю голову, глядя на Аарона, задумчиво играющего желваками. — В обезьяннике, — Хилл отказывается смотреть на меня, а потому тянется к бутылке, снова наполняя свой стакан. Я не могу разобрать, что он чувствует. Не могу понять, обвиняет ли он меня, искренне ненавидит или понимающе соболезнует. Слова застряли в горле. Парня, который привёл меня в свой дом, не оставив пьяную в баре, который вычищал мои кеды после рвоты, отдал свою куртку, когда я мёрзла, защищал перед Адель и всегда был на моей стороне, я подставила, повесив на его плечи преступление, которого он не совершал. — Нужно рассказать шерифу, — озвучиваю мысль, которая кажется единственным верным решением в плане по спасению Вишни. — Кто тебе поверит? Куртка его. Никаких доказательств, что она была на тебе, — так же не обращая на меня взгляд, Аарон безучастно помешивает жидкость в стакане. Его странное поведение одновременно пугает и удивляет. Несколько минут назад он разъяренно рычал на меня, просверливая обвиняющим взглядом, а сейчас делает вид, будто я здесь лишняя, и отказывается от моей идеи, на секунду, самой логичной. — Кэнди может подтвердить. Я была на её вечеринке в куртке Вишни, — всё же продолжаю настаивать на своём. — Такие куртки есть у каждого второго в Сентфоре, Сара. Это обычная кожаная куртка, без всяких эмблем и знаков Чёрных Драконов, — он рефлекторно убирает спавший на лоб локон тёмных волос, запуская пальцы в густую шевелюру. — Можно же хотя бы попытаться, — не унимаюсь. — Думаешь, эта Кэнди играет в твоей команде? Очевидно, что она и её бойфренд имеют прямое отношение к наркотикам, от которых пострадали Дилан, Вишня, Бурый. А ко всему, умер подросток. «Умер подросток», — эхом отбивается от стенок черепной коробки. — «А ведь я принимала эти наркотики. На той чёртовой вечеринке практически каждый пил эту гадость. Я могла оказаться наравне с пострадавшими, и дело не дошло бы до пожара вовсе. Лежала бы на больничной койке или давно покоилась бы в земле. И всему виной моя подруга?». — От тех же наркотиков, что упекли Дилана в больницу? — дрожь не унимается, сердце мечется под грудью, а картинки совершенно другого исхода событий наводняют голову. — Не знаю, — усталый вздох проносится пустым пространством, разбиваясь о дощатые стены казино. — Теперь же и ты во всей этой упряжке, Сара. Кто замешан в поджоге, я не знаю, но могу сказать, что, возможно, пожар каким-то образом связан с наркотой, — от его слов я нервно сглатываю, чувствуя мелкую дрожь в коленках. Где Хилл увидел ту призрачную связь, мне совсем не понять, уж слишком много несостыковок в его версии. По всем данным, которые мне известны, Кэнди не смогла бы зайти настолько далеко, чтобы устроить поджог с целью убийства, и даже под колоссальным давлением Шейна, она никогда бы не смогла лишить жизни человека. Что касается Шейна, я не настолько хорошо с ним знакома, поэтому ему незачем мне мстить или избавляться от меня, как от мешающей его планам вещи, чтобы продолжить толкать наркотики в Сентфоре. — Исключено, — осмеливаюсь возразить после раздумий. — Ни Кэнди, ни Шейну нет никакого прока избавляться от меня, Аарон. Наконец только после произнесённого мной имени Хилла, он отрывает взгляд от стакана, повернув голову ко мне. В его взгляде отчётливо виднеется сочувствие, на которое я не спешу отреагировать, бросив пару-тройку острых словечек, как это было в случае с шерифом и Стефани. — Мне жаль, — в его исполнении это звучит слишком искренне. — У тебя есть место... — Да, — я мотаю головой, перебивая Аарона, заранее зная, о чём он хочет спросить. — Хорошо, — кивает в ответ. Непослушные локоны его темных волос снова спадают на лоб, слегка прикрывая глаза, но на этот раз Хилл их игнорирует, продолжая разглядывать моё лицо в тусклом освещении казино. Тёплый взгляд, совсем не похож на тот, с которым Аарон расспрашивал меня, практически вскипая от праведного негодования. «Почему он так смотрит?» Вполне возможно, что Аарон хотел предложить мне на какое-то время остаться в доме Драконов, хотя и трудно представить это неловкое предложение. Всё же для Драконов я чужая, мне нечего делать в их доме, даже несмотря на маломальское общение с Аароном и Вишней. На этот раз я доставила проблемы глобального масштаба для банды, подставила под сомнение их имидж и положение в обществе, которое и так не красовалось высоким уровнем. Снаружи послышался рёв мотора, вырвавший меня из мыслей. Только я было собралась продолжить разговор, как дверь в казино с грохотом распахнулась, заставляя обратить всё внимание на новоприбывшего. В проёме появляется знакомая девушка. Вики, запыхавшись, проходит внутрь, с огромными усилиями пытается восстановить дыхание и, согнувшись, упирается руками в колени. — Аарон, у нас... — делает перерыв, чтобы вдохнуть, указывая рукой за спину. — У нас проблемы. Казалось моё присутствие должно смутить девушку, но та даже не смотрит в мою сторону, когда в итоге ей удается отдышаться, чтобы объявить Аарону причину внезапного появления. Видимо, важность причины перекрывает странность моего нахождения в казино наедине с Хиллом. — Около дома собрались люди. Они скандируют с плакатами в руках, называя нас уголовниками и душегубами. — Ожидаемо, — бурчит себе под нос. Хилла не удивляет сказанное Вики. Не спеша он поднимается со стула, вынимает пачку излюбленных сигарет и уже через секунду зажимает между губами фильтр. — Я с вами. — Даже не думай, — говорит, стоя ко мне спиной. — Ты должна пойти домой. — Я могу помочь, — подорвавшись с места, я смотрю на Вики, которая, в свою очередь, наблюдает за мной с долей сомнения во взгляде. — Нужно... — Сара, — обрывает меня, не дав возможности привести аргументы. — Это не работает в обратную сторону. Слова девушки, появившейся в компании Драконов, не смогут переубедить людей. Даже в том случае, если ты предоставишь доказательства, — Аарон поворачивает голову, и я замечаю неодобрительный взгляд карих глаз из-за плеча. — Тебе стоит отдохнуть. Вики тебя отвезёт, — добавил спокойным, совсем не требовательным тоном, но что-то в его голосе заставило меня отступить от затеи и повиноваться его словам. Аарон дал понять, что разговор окончен, подойдя к двери и так же ожидая моего выхода, как некоторое время назад — входа. Сигарета, зажатая между его губами, оставалась нетронутой язычком пламени, пока мы не покинули казино, ведь как только Хилл оказался снаружи, вынул увесистую зажигалку с гравировкой и моментально поджёг свёрток с табаком. Я не заметила, как стала наблюдать за каждым его действием, рассматривать статную фигуру, скрытую под чёрной кожей куртки, вглядываться в мелкие детали его лица, несмотря на утренний туман, усеивающий улицы Сентфора. Они оба подошли к байку, припаркованному у входа, и переглянулись, понимая без слов друг друга. Между ними имелась некая связь, и если понаблюдать, можно невооружённым глазом заметить, насколько хорошо они понимают друг друга. Хилл оглянулся, словно почувствовав мой изучающий взгляд. — Стеф меня встретит, — с лёгкостью вру, не желая находиться в компании малознакомой мне девушки. — Уверена? — слова вылетают изо рта вместе с дымом, растворяясь в утренней влаге. — Да, — я говорю тихо, но достаточно громко для того, чтобы Аарон смог услышать мой ответ. — Езжайте оба. Всё со мной будет хорошо. — Аарон, поехали быстрее. Там творится полный беспорядок, — встревает Вики. — Аарон, они всё равно думают, что я сгорела, — после этих слов Вики переводит взгляд с Хилла на меня. — Мне не нужна охрана. Он снова кивает. Девушка бросает ему ключи, которые Хилл сумел ловко поймать, и нервно постукивает подошвой по бордюру, когда наши взгляды с Аароном пересекаются в последний раз. Он будто не может принять решение, он явно сомневается, взглядом упрашивая меня держаться подальше от опасностей, не навлекать на себя беду, быть рассудительной и не ввязываться в неприятности. Неподвижные зрачки внушили поддельное чувство спокойствия, и внезапно я обнаружила, что не в силах отвести глаза, понимая, какие ощущения ожидают меня, прерви я зрительный контакт. Хилл заиграл желваками, поджал губы и, выбросив недокуренную сигарету, отвёл взгляд, усаживаясь на байк Вики. Девушка примостилась позади, обхватив того за талию тонкими длинными руками, и поморщилась, видимо, от ударившего в нос запаха дыма, пропитавшего куртку Хилла. Слишком резко мотоцикл со свистом сорвался с места, сделал крутой разворот и, оставив за собой только след от резиновых шин на холодном асфальте, скрылся за углом кирпичного здания. Одиночество безотказно составило мне компанию, стоило байку скрыться за поворот, увозя Драконов все дальше от меня, стоявшую у входа в казино. Ночь отступала. Ранние лучи утреннего солнца коснулись верхушки высоких деревьев, посаженных вдоль узкой дороги, приводя новый день в Сентфор на смену вчерашнему. Для меня эта смена незаметна, я застряла во вчерашнем дне, глубоко погрязла в вязкой черноте, подобной смоле. Рассвет не помогает отделаться от чувства, что всё повторяется, как если бы я попала во временную петлю, проживая один и тот же день заново, без изменений. Шаг за шагом я преодолевала дистанцию от казино до дома Стефани, чувствуя, как страх неприятным ощущением оседал на душе, стекая липкими ручейками. Моя смелость улетучилась, теперь же я стала простой девчонкой, которой и была до отъезда матери, до знакомства с Драконами, до приезда Кэнди, до пожара. Я почувствовала страх, настоящий ужас, только оставшись наедине со своими воспоминаниями и мыслями, выедающими душу. «Мне стоило вовремя остановиться», — я ускоряю шаг. — «Стоило послушать эту паршивку Адель, тогда ничего бы не случилось, не зашло бы так далеко!» — безысходность накатила волной, обдав тело холодом. Где-то глубоко внутри проснулась ненависть к самой себе за то, что допустила непростительную ошибку, которая повлекла за собой разрушительные последствия. Самое гнусное в этой ситуации — я сотворила себе врага собственноручно, позволив отнять всё. Мой враг — моя самонадеянность. — Сара, — как только дверь открылась, мама Стефани крепко обняла меня, принимаясь поглаживать по спине. — Девочка, мне так жаль... — она шмыгнула носом и отстранилась, втягивая меня в дом. — Проходи. Стеф сейчас наверху, готовит для тебя комнату. Всё, что мне остаётся — только кивать, поджав губы, и принимать соболезнования от матери Стефани. Вот уж не думала, что когда-либо придется слышать скорбь в свой адрес от лицемеров, при этом никого не потеряв. Даже мать Стефани, которая терпеть меня не может и презирает наше общение со Стеф, сейчас одаривает теплыми объятиями, в отличие от родной матери. Она вообще знает о пожаре? Конечно нет! Она наслаждается вольной жизнью со своим прекрасным человеком в маске, опекая тех уродцев, когда её дочь вынуждена оставаться в змеином кодле. — Пойдём. Тебе нужно поесть, — она снова тянет меня в сторону кухни, но я одергиваю руку, потупив взгляд. От притворной заботы сводит желудок, а к горлу подкатывает ком. — Если Вы не возражаете, я хотела бы поспать немного, — буквально заставляю себя разговаривать, выдавливаю каждое слова, по своей воле нырнув в зыбучие пески отрешённости. — Конечно, конечно! — тараторит, аккуратно похлопывая меня по плечу, в попытке приободрить. Лестница, ведущая на второй этаж, кажется мне непостижимо высокой. Как скала, она возвелась вверх, внушая опасения о возможности подняться без привалов. — Всё хорошо? — нотки искреннего беспокойства в голосе женщины всё же прозвучали. — Да, — бросаю равнодушно и поднимаюсь наверх, чувствуя мышечную усталость. Дверь в комнату Стеф настежь открыта. До моего слуха доносится шуршание ткани и недовольное цоканье девушки, а затем на ковре около дверного проема мелькает тень. Я подхожу ближе, чтобы заглянуть внутрь. — Привет, — шепчу, увидев подругу у шкафа. — Привет! — она улыбается мне без прежней жалости во взгляде. — Как прошло? — слышу уже второй раз за день. — Скорее хорошо, чем плохо, — я несмело прохожу внутрь, сажусь на край матраса. — Думаю, стоит повременить с разговорами, — бросив шёлковую ночную рубашку, Стеф приземляется на кровать рядом со мной, обнимая за плечи. — Есть хочешь? — Твоя мать получила отказ, задав мне аналогичный вопрос, — мне вдруг захотелось улыбнуться, поэтому противиться нахлынувшим эмоциям я не стала, и губы растянулись в еле заметной улыбке. От Стеф не ускользнула моя перемена настроения, ведь девушка улыбнулась мне в ответ, прижимая к себе крепче, так, будто я могла раствориться в сию же секунду. — Ванную примешь? — спрашивает, видимо учуяв непритязательный запах, исходящий от волос. — Было бы неплохо. — Один момент, — подруга подрывается с места, выбежав из комнаты, как громом поражённая. Непривычно чувствовать заботу от окружающих. Странно, что сподвигла их к проявлению заботы трагедия. Люди привыкли обращать на тебя внимание только в те моменты, когда ты страдаешь, переживаешь горькую утрату, рыдаешь и бьёшься в истерике от трагедии, потому что наблюдать за неудачей и драмой приятнее, ведь ощущаешь себя лучше пострадавшего. Стоит им узнать о случившемся, как слова поддержки летят в твою сторону со всех боков, и неважно, в состоянии ли ты их выслушивать, и если же откажешься, маска лицемерия спадет с их лиц под напором негодования. Но когда ты на самом деле нуждался в этой поддержке, людям было плевать, они проходили мимо, успевая осудить за слабость и бросить пару ласковых словечек, не забыв перемыть тебе косточки со знакомыми. Человеческая натура так устроена, к огромному сожалению. Но со Стефани совсем другая история. Что бы ни произошло, Стеф всегда окажется рядом. Она придумает способ отвлечься, когда мысли будут выедать мне мозг, поведет напиваться, принимаясь слушать весь словесный сброд, который остановился на языке, когда мне захочется выговориться. Даже родители не стали помехой нашему общению, хотя грозились переездом в другой город. В любой момент она готова бороться за меня, отстаивать нашу дружбу, быть на моей стороне, когда все окружающие по ту сторону баррикады. «Похоже, ты по ту сторону баррикад, Принцесса», — внезапно прозвучавшие над ухом слова Вишни заставляют меня обернуться, почувствовав присутствие парня, но позади никого не оказывается. В мозгу словно сбой произошел, и мысли принялись беспорядочно побродить в голове, пока я каждую из них не переосмыслю. В очередной раз я натыкаюсь на мысли о Вишне, скорее всего, мирно лежащем на дурно пахнущем матрасе в обезьяннике. Всего несколько часов назад я была в одном и том же полицейском участке с парнем, возможно даже за стенкой сидела, отвечая на вопросы шерифа, пока Вишня отсчитывал минуты до освобождения. Именно я упекла его за решетку. Теперь же я сижу на мягкой кровати в комфортном доме и чистой одежде, когда он ютится на старом матрасе в холодной камере обезьянника. «Прости меня. Прости. Я так виновата. Вишня, что мне теперь делать? Как тебе помочь?» — Ванная готова, мисс, — Стеф появляется в дверном проёме, нарушая мои раздумья. Ванная комната наполнилась паром. По запотевшему зеркалу стекают две капельки, оставляя за собой заметные следы. Я замираю, когда ноги тяжелеют, наливаясь свинцом при воспоминаниях о вчерашнем вечере, где я мирно принимала душ после долгожданного разговора с мамой, чувствуя облегчение и ничего не подозревая. «Спокойно. Это всего-навсего ванная. Ты в полной безопасности. Ты в доме Стефани», — убеждаю себя. — «Но что, если они проберутся сюда? Вдруг моё нахождение здесь представляет угрозу для Стеф, для её родителей?» — паника по-немногу овладевает телом, я подхожу к раковине, упираюсь ладонями в холодный керамический ободок, не в состоянии устоять самостоятельно. — «Всё повторится. Всё повторится», — мысли мечутся в голове со скоростью молнии. — «Всё повторится», — я лихорадочно хватаю влажный воздух ртом, сжимая холодную раковину со всей силой, которая осталась. — Сара, всё хорошо? — за дверью слышится приглушённый голос подруги. — Сара? — повторяет, не услышав ответа. — Да. Да. Всё хорошо, — попытавшись имитировать расслабленный голос, я спускаюсь на пол, прижимаясь плечом к дверце тумбы, и закрываю глаза, стараясь выровнять дыхание. — Я буду под дверью. Зови, если вдруг... — она запинается. — Если вдруг почувствуешь себя плохо, — выпаливает на одном дыхании, прежде шумно вобрав воздух. «С тобой друзья», — внутренний голос звучит спокойно. — «С тобой Вишня. С тобой Аарон», — уверенно я твержу про себя, продолжая равномерно дышать. — «Ты не одна, Сара. Рядом с тобой люди, готовые помочь в любую секунду. Только посмотри, Стеф сидит под дверью, пока ты принимаешь ванную», — слова в голове звучат все убедительнее, учитывая, что были правдивы. — «Друзья? Друзья, которые пострадали из-за меня? Драконы, которых я подставила? Вишня, коротающий дни в камере, и Аарон, разбирающийся с враждебно настроенной толпой?» — стены убедительности трескаются и рассыпаются на мелкие частички под пришедшим осознанием. — Помнишь, как мы пробрались в дом тех богачей? — голос Стеф смягчился при воспоминаниях. — Я до сих пор забыть не могу БДСМ набор и целый альбом с фотографиями голой красотки. Нужно было стащить, он мне приглянулся, — её тихий смех проносится коридором. — Альбом? — от воспоминаний, навеянными словами подруги, я постепенно вникаю в суть разговора. — Нет. Набор. Хотя и альбом тоже. Было бы чем заняться одинокими вечерами, — на несколько секунд она замолкает. — Почему мы больше этого не делаем? — с нотками грусти спрашивает, громко шаркая подошвой тапочек, видимо, подобрав ноги под себя. — Потому что в последний раз нас чуть не засекли, — я поднимаюсь с пола, всё ещё ощущая вялость тела, и, наконец, подхожу к ванной, наполненной доверху горячей водой, стягивая одежду. — Ну не засекли же. Тем более, прошло достаточное количество времени. Можно снова возобновить наши набеги. — Набеги? Звучит, как вандализм, — горячая вода обволакивает каждый сантиметр тела, вызывая мурашки, пока я медленно опускаюсь в ванную. — Хотя, по сути, так и есть. — Ничего подобного. Эти люди не обеднеют от пропажи одной бутылки виски или комплекта украшений. — Мы уже не подростки, — от собственных слов странное чувство грусти примостилось на сердце. — И что? — хоть я и не могу видеть её эмоций на лице, но по голосу, Стеф явно недовольна моими мыслями. — Рано или поздно клиенты твоей матери нас поймают, и тогда ни мы, ни твоя мама не оберемся проблем. — Я и без того плохая дочь, Сара. Хуже уже не стану, — она говорит так просто, будто считает подобное отношение к себе нормальным, без каких-либо отклонений от нормы. — А… Полотенца висят на крючке у двери. Чистая одежда лежит на стиральной машине. В доме раздается звонок сразу же после слов Стефани. — Посмотрю, кто там в такую рань. — Нет! — я вскрикиваю, резко поднимаясь. — Не выходи! Не выходи... — Сара, всё хорошо. Ты в безопасности. Дома полно людей, никто сюда не сунется. Я уже не слышу, что продолжает говорить подруга, с трудом натягивая чистую одежду на мокрое тело, забыв даже обтереться полотенцем. Не завязав шнурочки на штанах, я открываю дверь, оглядываюсь в поисках Стеф, которая стоит у лестницы, вслушиваясь в голоса, доносящиеся на первом этаже. — Кто там? — шепчу, боясь подойти ближе, чтобы послушать самостоятельно. — Кажется... — снова прислушивается, немного перегибаясь через перила. — Кажется, Кэнди. — Кэнди? — не поверив своим ушам, переспрашиваю так, будто Стеф могла ошибиться. — Да, — легкая нервозность проскочила в голосе Стеф. — Она идёт сюда. Обе, сорвавшись с места, мы забегаем в комнату Стефани, поспешно усаживаясь на кровать, пока Кэнди поднимается на второй этаж. Шаги становятся всё громче, шум приближается, а моё сердцебиение учащается, отбивая ритм о перепонки. Дверь скрипнула, от чего я немного вздрогнула. Но реакция тела не была вызвана ужасом, скорее, неожиданностью появления Кэнди в дверном проёме, нежели чем неминуемой встречей. — Сара, — моё имя звучит уже в сотый раз за сутки. — Слава богу, ты в порядке, — совсем не стесняясь Стеф и своего присутствия в её доме, Кэнди смело подступает ко мне, усаживаясь рядом на кровать и обнимая. — Как же я рада, что с тобой все хорошо, — обнимает ещё крепче. Напряжение Стефани слишком ощутимо, чтобы не заметить недовольный взгляд, которым она обводит Кэнди, превратившую наш со Стеф дуэт в ненавистное ей трио. Присутствие Кэнди не вызвало во мне противоположных чувств, и я была бы счастлива, если бы она не появилась здесь вовсе. — Как ты себя чувствуешь? — отлипнув от меня, девушка приподнимает брови, сочувственно глядя на меня. — Хорошо, — натянуть улыбку всё же получилось. — А мама? — Она не в городе. Ты не знала? — Нет, — мотает головой. «Странно, что слухи ещё не дошли до Кэнди. Обычно мать посвящает её в подробности личной жизни каждого из жителей Сентфора, хоть и ненамеренно, но обмолвится парой слов. Либо же Кэнди нет дела до болтовни собственной матери». — Ты останешься здесь? — А что не так? — вступает в разговор Стеф, явно недовольная небрежным вопросом Кэнди. — Я знаю, как твои родители относятся к Саре. А ей сейчас нужен отдых, без криков и ссор, — на удивление, Кэнди отвечает спокойно, без доли привычного высокомерия. — Что ты можешь знать, когда бросила её и уехала чёрт знает куда? — над левым ухом раздается неприятное шипение от Стеф, которая вспыхнула от малейшей искры и загорелась синим пламенем. — Стефани, я не для того сюда пришла, чтобы развязывать конфликт. — А для чего же? — пропускает слова сквозь зубы. Обе девушки поглощены выяснением отношений, хотя Кэнди настроена куда дружелюбнее, чем Стефани, готовая окатить её волной матерных слов. Я вижу, как Стеф сдерживает свою агрессию, вижу, как пытается подавить вырывающиеся наружу чувства, и эти чувства никоим образом не связаны с причиной прихода Кэнди. — И что ты хочешь? Чтобы она пошла с тобой? После твоего ухода? Ха! — выкрикивает надменно, стараясь задеть Кэнди своим поведением. — Давай Сара сама решит, — перепалка на секунду прекращается, и обе девушки вопросительно таращатся на меня. — Сара, я не буду настаивать. Но подумай хорошо. Может, лучше у меня останешься? Как раньше, — лёгкая улыбка трогает персиковые губы, блестящие от помады. — Да, я бросила тебя, я уехала, начала новую жизнь. Но... — Кэнди, прекрати оправдываться, — слова как-то сами срываются с губ. — Я ни в чём тебя не обвиняю. И... — я только успела открыть рот, чтобы отказаться, но внезапно замолкла от пришедшей в голову идеи. «Аарон точно не будет в восторге. Никто не будет в восторге. Но это отличная возможность. Этот редкий шанс в кои-то веки выпал мне. Шанс всё исправить», — словно пытаюсь убедить себя в правильности своего решения. — «Нельзя проигнорировать такую удачу, Аарон», — я обращаюсь к Хиллу, будто тот может меня слышать. — «Пойми же, Вишня в полиции из-за меня. Я подставила вас. Фактически заставила людей протестовать у вашего дома. Слишком далеко я зашла, слишком глубоко погрязла. Ты и сам об этом знаешь. Я не могу остаться в стороне, не смогу прятаться, вечно избегать Кэнди, Шейна. Сегодня — они, завтра — кто-то другой. Ты знаешь. Всё прекрасно знаешь. И поступил бы точно так же, а это уже знаю я». Стеф посмотрела на меня, насторожившись от долгой паузы, и слегка пнула коленом. Собрав огрызки мыслей в одно целостное предложение, я выдаю ответ, от которого глаза Стефани ползут на лоб, а выражение лица застывает в немом шоке: — Да, думаю, лучше будет остаться у тебя, Кэнди.