Аарон
Посчитав лучшим выходом въехать на территорию свалки через задние ворота, я резко завернул за ограждение, не попадаясь на глаза бунтующим. Гул слышался даже сквозь рёв мотора, хотя казалось, грозный рокот мог перебить любой шум, доносящийся до слуха. — Давно они здесь? — не успел я заглушить двигатель, тут же обратился к взвинченной Вики, соскочившей с байка. — Уже около часа, — девушка нервно вертит кольцо на среднем пальце, затем туже затягивает хвост на голове. — Пришли таким же количеством? — оставив байк, я оглядываюсь назад, но за горой ржавых машин, больше напоминающих груду металлолома, ничего не видно, что меня радует. — Да, — Вики прячет руки в задних карманах джинсов, прямо как это делала Сара всего пару часов назад. — Что теперь делать? — в серых, как пепел, глазах маячит страх. — Нас ведь могут… — она запинается. — Как ты узнала, что я буду в казино? — Я не знала. — Пойдём внутрь, — оглянувшись назад ещё раз, я удостоверился, что нашего появления бунтующие не заметили, и вошел в дом, пропуская Вики вперёд. Внутри собрались все Драконы, видимо, ожидая моего приезда, но того, кто сейчас бы разбавил неуместными шутками повисшее в гостиной напряжение, среди них нет. «Они знают», — промелькнуло в мыслях. Как и Вики, они были напуганы, некоторые пытались скрыть страх за надменным прищуром, некоторые старались набраться храбрости, потягивая виски прямо из бутылок, а остальные заметно нервничали, не пряча глаза, наполненные тревогой. Уже второй раз за сутки я наблюдаю за разрастающимся страхом в глазах окружающих, который, словно одушевлённый образ, издевательски ухмыляется мне, понимая, насколько сильна его власть, ведь так просто подчиняет себе людей. — Аарон, — отозвалась Адель, нарушая гробовую тишину. Она стояла во главе стола, словно лидер банды, и держалась увереннее остальных, будто свято верила в наше всемогущество. — Что будем делать? — девушка вышла вперёд и остановилась наравне со мной. — Пока мы ничего не можем сделать, — я прохожу вглубь гостиной, оставляя Адель одну посреди комнаты. — Ничего? Аарон, мы ведь не станем отсиживаться? — Адель складывает руки на груди, не соглашаясь со мной, и становится в разы раздражительнее, прекрасно зная об этом. — Мы должны дать отпор. Должны поставить их на место. — Я не стану подтверждать слухи, вступая в войну с населением Сентфора, — я сажусь, пытаясь не поддаться напряжению, хотя довольно сложно сохранять холодный ум, пропуская через легкие витающее в воздухе беспокойство. — Пройдёт пару дней — они сами по себе разбредутся, потому что в их действиях нет никакого смысла. Протест не даст им нужного результата. — И тогда они решат, что победили, раз сумели загнать нас в угол, — широкими шагами, стуча каблуками по полу, Адель подходит ближе и упирается руками о поверхность стола, угрожающе нависая надо мной. — Мы — Чёрные Драконы, а не трусливые псы, Аарон, — произносит так надменно, просверливая меня неодобрительным взглядом, словно я не оправдал её надежд, словно я должен выполнять её указания. — И обязаны отстоять свою честь. — Отстоять честь? — вскакиваю неожиданно для всех присутствующих и теперь уже я нависаю над девушкой, подойдя вплотную. — Какую честь ты собралась отстаивать, Адель? Видимо, ты забыла, кем на самом деле являются Чёрные Драконы. В комнате слышится звон стакана, который приземляется на стол, выскользнув из рук Вики, привлекая моё внимание, от чего девушка виновато смотрит на меня, а затем отворачивается, обнимая себя за плечи. — Так, может, пора это изменить? Может, стоит наконец объяснить людям, с кем они будут иметь дело, если встанут у нас на пути? — в янтарных глазах загорается настоящий неукротимый огонь власти. — Я не бандит. И Чёрные Драконы не уголовники. Нам нечего доказывать людям. Это их право ненавидеть нас только потому, что мы носим чёрные кожанки и живём на свалке, среди груды ржавого металла. — Они принимают нас за наркодилеров, чья дурь убила подростка! — Адель срывается на крик, продолжая стоять на своём, оспаривая мою точку зрения. После оглушающего звона голоса девушки воцарилась тишина. Драконы наблюдают за нашей перепалкой, не желая вступать в спор, оставаясь лишь зрителями. Никто бы и не стал перечить мне, но вот Адель, видимо, забыла, кем я являюсь, раз так беспечно пытается перетянуть одеяло на себя, тыча мне в лицо, как ей кажется, моей неправотой. — Ты забыла, с кем разговариваешь? — я говорю спокойно, делая акцент на последних двух словах, но огонь в глазах девушки слегка подрагивает от твердости моего голоса. — Кто ещё согласен с мнением Адель? — обращаюсь к молчаливой толпе, окинув каждого внимательным взглядом. — Да ладно, — Адель закатывает глаза, не услышав поддержки от остальных Драконов. — Дилан, неужели даже ты не встанешь на мою сторону? — она упирается в парня неодобрительным взглядом, закусывая внутреннюю сторону щеки, и обхватывает ладонями талию. — Нет. Аарон прав. Впрочем, как и всегда, — лёгкая улыбка сверкает на его лице, словно парень полностью доволен своим ответом. — Это не первые и не последние слухи, которые о нас распускают. Не стоит оборачиваться на лай каждой шавки. — Охренеть! — Адель перестаёт себя контролировать и лихорадочно запускает пальцы в рыжие локоны, оттягивая волосы, тем самым поднимая брови. — Может ты ещё «спасибо» скажешь, что опробовал на своей шкуре эффект наркоты? Вы себя слышите? Нас будут топтать ногами, а мы даже не пискнем! — её глаза округляются от испытываемых эмоций.— Аарон, для кого ты хочешь казаться таким хорошим и правильным? Для людей, которые обвиняют нас, не имея на это веских причин? Или… — вдруг красные губы Адель застывают, слегка приоткрывшись, а взгляд прищуренных глаз мечется в мою сторону. — Неужели для О’Нил? — от так небрежно произнесённых слов Адель, Драконы стали перешептываться, поднимая небольшой гул в помещении. — Ты себя слышишь? — я начинаю злиться, пропуская слова сквозь зубы. Если несколько минут назад вспыльчивость Адель казалась мне не более чем обычной реакцией на стресс, что разительно отличалась от реакции О’Нил, то сейчас она выходит за рамки дозволенного, огрызаясь на меня. — Что бы ни произошло, ты постоянно порицаешь эту девчонку. Не надоело? Сама же заочно вплетаешь её в проблемы банды, приписывая все косяки, а затем обвиняешь меня за то, что сама думаешь о ней? — Тогда какого чёрта она всё время ошивается рядом с тобой? Что бы ни случилось, она всегда оказывается где-то поблизости. И даже в случае с передозировкой Дилана. — Сара здесь не причем. К тому же, она спасла меня, фактически, — встревает Дилан, обращая внимание Адель на себя. — Спасла? Ты ведь сам вывалился на улицу, когда она уже там стояла, — теперь её гнев обрушивается на ещё не окрепшего после лечения парня. — Любой мог бы оказаться на её месте. — Мог бы, не отрицаю. Но в тот момент оказалось там именно она. И вызвала скорую тоже она, — напряжение будто не повлияло на Дилана вовсе, и на резкость Адель он отвечает стоическим спокойствием. — Бред, — ураган внутри девушки немного стихает, и голос звучит спокойнее. — Зовёшь её спасительницей, когда она просто действовала на уровне инстинктов, — в глазах всё ещё пылает огонёк, но от бессилия Адель шумно выдыхает, опираясь о стол и потупив взгляд. — У людей нет инстинктов, Адель, — поправляет её Дилан, на что девушка недовольно цокает. — Мы должны… — Хватит, — я прерываю её, не давая возможности поставить на повтор надоевшую пластинку. — Никто и ничего не будет предпринимать без моего разрешения, это ясно? — на всякий случай я обращаюсь ко всем присутствующим, с подчеркнутой строгостью в голосе. Все как один Драконы, стоявшие в ряд, закивали головами, что не скажешь про Адель, которая, видимо, продолжает раздумывать над ситуацией, сложив руки на груди и сомкнув от недовольства брови. Она понимает, что проиграла в этой схватке, но так просто не оставит свою затею, ведь если станет своевольничать, действуя под напором эмоций, это не будет противоречить её характеру, а лишь подтвердит её дурной, видимо с рождения, нрав. — Не заставляй меня сажать тебя под замок, — говорю так, чтобы слышала только Адель, немного склоняясь над её ухом, но приторный запах духов с легко ощутимыми нотками корицы ударяет в нос, заставляя тут же отступить на шаг назад. Я не стал дожидаться ответа от девушки и, взглянув в светлые глаза, до сих пор сверкающие от ярости, обошёл Адель, ненамеренно задев её плечом. — Хью, — позвав за собой парня, я направился прямиком в кабинет под гнётом тишины, успев прихватить недопитую бутылку Линквуда, пытаясь выбросить из головы нагло мелькающий в сознании образ девчонки, и нахлынувшие воспоминания о Саре — отнюдь не заслуга Адель. Хью осторожно прикрывает дверь, как обычно проверяя, достаточно ли плотно она захлопнута, беспокоясь о конфиденциальности нашего разговора. Даже Вишня так не трясется, зачастую и вовсе забывая закрыть ее, оправдываясь тем, что в доме все свои. Но когда дело доходит до совместной работы, эти двое справляются отлично, выполнив всё без лишней шумихи, к тому же, в кротчайшие сроки. — Удалось что-нибудь раскопать? — я сажусь на диван, бросая взгляд на подлокотник, где до сих пор свёртком лежит моя рубашка, на которой спала Сара. — Как мы выяснили, в город за последние два месяца никто не приезжал, кроме одной пожилой женщины и пары студентов из Лос-Анджелеса, собственно, о которых ты уже знаешь, — парень садится напротив, занимая второй диван, и наклоняется, облокачиваясь на колени локтями. — Вишня должен был понаблюдать за этими двумя, но… — он замолкает и почесывает затылок, поджав губы. — Что насчёт Бурого? — Ничего. После вечеринки он не отсвечивался, — пожимает плечами, опустив глаза. — Пока Вишни не будет, ты займёшься наблюдением, — поднявшись, я подхожу к окну. — Обрати особое внимание на парня. Где он бывает, с кем встречается, как часто выходит из дома и зачем. Фиксируй каждый его шаг. — Понял, — кивает. — Не попадись при слежке. Старайся держаться на расстоянии. — Аарон, ты ведь сам знаешь, почему именно меня берёшь на это дело, — в его высоком, немного напоминающий девичий, голосе послышалось самодовольство. — Знаю. Но не забывай, что Вишня должен был этим заняться, — повернувшись к парню, я сажусь на край стола. Мои слова заставили Хью посмотреть на часы и неловко прокашляться. — Кстати, что говорит полиция? — переводит тему. — Ничего. Никаких других доказательств, кроме порошка в его куртке, нет. — То есть, его могут отпустить? — Никсон так просто не сдастся, ему ведь наконец удалось поймать хотя бы одного из нас, — в воспоминаниях вспыхивает довольная ухмылка шерифа. — Но если уж доказательств не найдёт, тогда ему придется отпустить Вишню, — поднявшись и обойдя стол, словно я не могу найти себе места, сажусь в кресло. — Можешь идти, — потираю пальцами лоб, облокотившись локтем о столешницу. — Понял, — Хью бодро подрывается с места и выпрыгивает из кабинета, как всегда плотно прикрыв дверь. Даже вспомнить не могу, когда в последний раз столько проблем сваливалось на банду. Слишком стремительно развиваются события — да и к тому же, не в лучшую сторону для Драконов, — чтобы вовремя спохватиться и предотвратить невыгодный исход для банды. А каким образом в наши переделки ввязалась эта девчонка, я вообще понять не могу. Всего несколько недель назад она работала в лавке Элеоноры, ничего не подозревая о её внуке — лидере банды, а уже сегодня сидела в казино, рядом с этим самым главарём, после жуткого пожара, из которого он её и вытащил. Для девушки, живущей в Сентфоре и никоим образом не связанной с местными бандами, ей слишком многое стало известно о Чёрных Драконах, о делах с наркотиками, о скрытой жизни в темных районах города. «Где тот момент, который я упустил?» — звучит в голове вопрос под звук льющегося алкоголя. — «Стало бы проще, не будь ты связана с этим?» — сделав глоток уже теплого виски, я расслаблено откидываюсь на спинку стула, закрыв глаза, чувствуя, как жажда вновь овладевает мной, вынуждая потянуться к стакану, вынуждая в который раз вспомнить о девчонке. — «Этот обжигающий виски сродни нашему общению, сродни тому дьявольскому огню, Сара, и ты прекрасно знаешь, что он отнял у тебя, но заставляешь меня продолжать волноваться о тебе». Спокойствие на девичьем лице после ужасающего зрелища горящего дома слегка озадачило меня. На её месте Адель уже стала бы вопить, истерить, рыдать, бросаться с кулаками на каждого, кто захотел бы её утешить, когда Сара в аналогичной ситуации собралась, показав невероятную силу своего характера, показав сдержанность и здравомыслие. Порой взрослые люди, прожившие половину своей жизни, не могу совладать с эмоциями даже в самых простейший и обыденных ситуациях, вышедших из-под контроля, а Сара смогла и справилась отлично. Но всё же её глаза предательски выдали внутреннюю пустоту. Потерянность, которая так хорошо мне знакома, сквозила во взгляде зелёных глаз на протяжении всего разговора, напоминая о моем давнем побеге из дома и сумасшедшем путешествии в Лос-Анджелес. На секунду мне захотелось утешить её, сказав, что всё обязательно образуется, но тогда я соврал бы. Мне никогда не нравились утешения и эта лесть в мой адрес, поэтому я поставил себя на место Сары и решил, что ей не станет легче от моих лживых слов. Трудности, с которыми она столкнулась — лишь начало, ведь в последствии ситуация может измениться, возможно, к лучшему, а может, станет куда хуже. Как в моём случае. Наверное, глупо сравнивать нас, но почему-то мне показалось, что мы стали похожи, только эта схожесть немного опаздывает, не вписываясь во временные рамки. И всё же, сидя в казино, наблюдая за поведением Сары, за её эмоциями, движениями, я понял, кого она мне напомнила — меня. Я был таким же потерянным. Пустота, с которой я отправился в Лос-Анджелес, до сих пор, как старый верный пёс, ходит за мной по пятам, изредка принимаясь скулить у порога, когда я отказываюсь впускать её, закрыв наглухо дверь. «Эта девчонка…» — слегка улыбаюсь краешком губ своим же мыслям. Стакан доверху наполняется виски, когда я, выливая оставшуюся жидкость, вытряхиваю бутылку до последней капли. — «Мне стыдно, что именно ты заставила меня сдержать свой гнев, потому что я сам должен был понять, что не стоит злиться. Совсем не ты виновата. Совсем не ты». Снова щемящее чувство внутри, как в тот раз, когда я, сам того не ожидая, так бережно стирал капельки пота с её сонного лица, пытаясь не разбудить девчонку невесомыми прикосновениями. Мне хочется найти оправдание своим ощущениям, найти аргументы в мою пользу и доказать самому себе, что это всего-навсего жалость, доброта, сочувствие, поэтому не стоит так часто о ней думать, ведь со многими людьми происходят ужасные вещи, и она не стала исключением, именно поэтому давно забытые чувства пробиваются наружу, когда я нахожусь рядом с Сарой. Но нет. Это враньё. И меня чертовски раздражает упрямое желание отмахнуться от ощущений, которые вызывает во мне девчонка.Сара
Лицо Стефани исказилось в ужасе после услышанного от меня заявления, и пока я переодевалась, она сидела в одном положении, лишь шевеля глазами, наблюдая за мной. — Знаю, ты не одобряешь мой поступок, но это единственный шанс… — Утонуть в дерьме, — заканчивает фразу за меня, хотя я совсем не это хотела сказать. — Выяснить правду. Ну, или хотя бы попытаться выяснить. — Сара, это глупо. После всего, что тебе пришлось пережить, ты самовольно сунешь ногу в капкан, — Стеф потупила взгляд. — Может, пожар дело рук Кэнди и её бойфренда? Ты об этом не думала? — Аарон сказал то же самое, — сажусь рядом с подругой. — Но я другого мнения. — Почему? Потому что Кэнди — твоя подруга? — в глазах Стеф затаилась обида, которую девушка не собиралась скрывать, и, наоборот, приправила тяжёлый взгляд едким голосом. — Потому что я знаю Кэнди и знаю, какие поступки она может совершить, а на какие — в жизни не решится. — С чего ты взяла? Прошло шесть лет с вашей последней встречи, с вашего последнего разговора. Почему ты так уверенно говоришь о том, в чем должна сомневаться? — отведя взгляд, Стефани шмыгнула носом и шумно вздохнула. — Я буду осторожна, — пытаюсь успокоить подругу. — Этого недостаточно. — Но это всё, что я могу пообещать. Поднявшись с кровати и так и не дождавшись ответа Стеф, которая в обиде даже смотреть на меня не стала, я коснулась её плеча, тем самым попрощавшись, и покинула комнату с тяжким грузом, повисшим камнем на моих плечах. «Она поймёт. Со временем», — прокручиваю в голове раз за разом, пока спускаюсь по лестнице. — «Поймёт, ведь я поступаю правильно, воспользовавшись таким редким шансом», — скорее уверяю уже саму себя. — Как жаль, что ты так быстро нас покидаешь, Сара, — мать Стефани с наигранной грустью на лице обращается ко мне, оставив разговор с Кэнди. — Точно не останешься? Стеф уже и комнату приготовила для тебя, — её голос звучит излишне оживлённо для человека, который пытается уговорить меня остаться. — Нет, — натягиваю улыбку. — Спасибо за гостеприимство, но не хочу вас стеснять, — мой аргумент звучит абсурдно, ведь я сделала выбор в пользу такой же семьи, которая не отличается количеством родственных связей, находящихся под одной крышей. — Ну, как знаешь. Мы всегда будем тебе рады, ты же помнишь? «Конечно, помню», — сдерживаю язвительную улыбку. — «И помню, как вы выгоняли Стеф из дома, потому что она стала часто у меня ночевать. Помню, как угрожали переездом, когда я сидела в соседней комнате и всё прекрасно слышала. Помню, как запирали её в комнате, чтобы она не пошла со мной на школьный бал. Всё это я прекрасно помню». — Пойдем? — Кэнди в нетерпении тянет меня за локоть, успев открыть входную дверь, и я одобрительно машу головой, выходя за подругой следом. Двери того самого красного автомобиля, на котором приезжал Шейн за Кэнди к лавке миссис Хилл, открылись передо мной с помощью подруги, будто я самостоятельно не смогла бы справиться. В нос ударяет едкий запах табачного дыма, когда я сажусь внутрь, заметив на обивке сидения знакомые белые пятна. Такие же пятна были на футболке Шейна в ту ночь, на вечеринке, а возможно, эти следы имеют совершенно другое происхождение. — Это не то, о чём ты думаешь, — успевает обрадовать меня Кэнди, усаживаясь за руль, и я смело падаю на пассажирское сидение рядом. Снаружи машина выглядит новой или, возможно, просто ухоженной, но внутри творится настоящий хаос. Повсюду, практически во всех уголках, разбросаны бумажки сомнительного происхождения, между сидениями кто-то умудрился затолкать пустые пачки сигарет, а что происходит в бардачке, я даже представлять не хочу. — Я рада, что мы сможем… — неуверенно начинает Кэнди, повернув ключ зажигания, — что с тобой всё хорошо. Я замолчала, предпочитая словесному ответу банальную улыбку, и отвернулась к окну, устроившись поудобнее на сидении, не желая размышлять о том, что же пыталась сказать подруга. Нет сил вести разговор. Внутри я будто до сих пор не сделала выбор, хотя уже пересекаю границу, чтобы оказаться по ту сторону баррикад, но с каждым преодоленным метром, сомнения разрастаются, увеличивая траекторию поражения. За стеклом мелькают дома — целые, не обугленные от огня дома с ухоженными дворами. Через приоткрытое окно в салон автомобиля пробирается детский смех, когда мы проезжаем мимо двухэтажного коттеджа с ровно подстриженной травой. Я невольно улыбаюсь, понимая, что ни мама, ни я не станем препираться во время уборки, как это всегда бывает, ведь больше нечего убирать, кроме груды пепла и досок, до которых огонь не успел добраться. Надоедливая песня, играющая на каждом углу, вывела меня из задумчивости, когда Кэнди включила радио, видимо, заполняя неловкую для неё тишину, и напомнила причину моего переезда. Я должна вести себя естественно, не вызывая подозрений, словно на самом деле решила воспользоваться гостеприимством давней подруги, которая так радушно предложила свою помощь, когда я оказалась в непростой ситуации. У меня не будет другого шанса, а если запорю этот, моё положение и положение Драконов в разы усугубится. Мы добрались до дома Кэнди в обоюдном молчании, без долгого и ненужного выяснения причины моей неразговорчивости, как это было бы в более повседневной ситуации. — Ты, наверное, устала, — предположила подруга, закрывая за нами дверь. — Я не успела приготовить комнату, поэтому можешь поспать в моей пока, — она искренне улыбается, видимо, до сих пор радуясь моему приезду. — Да? — я немного замешкалась, вспоминая Шейна. Не хотелось бы спать на кровати, где они с Кэнди наверняка не один раз занимались сексом. — Ты чего? — она подошла ближе, схватилась за мою руку. — А… Мы не… Шейн здесь не живёт. — Что? — ответ получился резким, наполненным удивлением, которое озадачило Кэнди. — Почему? — добавляю уже спокойнее, пытаясь вести себя естественнее. — Мама была бы против. Да и жить с парнем и родителями под одной крышей удовольствие не из приятных, — Кэнди совсем не расстроена фактом их разлуки с Шейном. — Так даже лучше. Не будем надоедать друг другу, — слышу подозрительно правильные слова от подруги. — Поэтому можешь спокойно идти отдыхать. А после… — закусывает нижнюю губу и прищуривает глаза, с секунду раздумывая над чем-то. — Может, устроим небольшие посиделки? — она выжидающе посмотрела на меня взглядом щеночка, который выпрашивал вкусности у хозяина, сидя под столом во время обеда. «Значит, я зря надеялась остаться без расспросов сегодня, да? Хотя есть вероятность, что она действительно хочет просто побыть со мной, как в школьные годы». — Мне нужно в лавку заскочить за ключами, — приходит на ум. — А после можем… — Отлично! — перебивает меня, не выслушав до конца. — Тогда не буду тебя мучить, — лёгким касанием руки к моей пояснице подталкивает меня к лестнице, ведущей на второй этаж, а сама скрывается за стенами кухни. Я бездумно взбираюсь по ступенькам, на автомате направляюсь в комнату Кэнди и, зайдя внутрь, облокачиваюсь о закрытую дверь, сползая вниз. «Это провал», — зарывшись пальцами в волосы, опускаю голову на колени. — «Вот же дура! С чего я вообще взяла, что они должны вместе жить?» — громко шиплю сквозь зубы, злясь на себя. — «Ведь всё располагало к тому, что они не могут находиться под одной крышей вместе с родителями Кэнди. Тогда какого черта я решила, будто должно быть иначе?» — продолжая заниматься самобичеванием, я поднимаюсь с холодного паркета и грузно падаю на постель лицом в подушки. — «Какая же дура! Что теперь делать? Вернуться обратно к Стефани я не смогу, ведь в противном случае Кэнди точно что-то заподозрит, начнёт копаться в причине моего странного поведения и, в конечном итоге, поймёт, что я затеяла», — вздохнув поглубже, я переворачиваюсь на спину и закрываю тяжёлые веки. — «А Стеф успела подготовить комнату для меня за такое короткое время», — почему-то улыбаюсь, но улыбка наверняка выходит вымученной от бессонной ночи. Мыслительный процесс стал замедляться, позволяя мне расслабиться и, воспользовавшись моментом, провалиться в крепкий сон. Звон от бронзового колокольчика пустился в пляс небольшим пространством. В лавке, как всегда, царил покой, а лучи закатного солнца освещали старинные статуи, расположившиеся у окон. Заходя внутрь, атмосфера, как обычно, вмиг менялась, и городской шум оставался за дверью, дожидаясь моего выхода после окончания рабочего дня. Смесь запахов древесины и затхлости, наверное, отпугивает молодых людей, учитывая возраст покупателей, но подростки, которые частенько заскакивают за разного рода мистическими вещичками, здесь тоже бывают. — Сара! — воскликнула миссис Хилл, вынырнув из кладовой. Заметив меня, стоящую у двери, она оставила на столе фигурку ангелочка со сломанным крылом и подошла ближе, слегка прихрамывая. — Как ты? — женщина приобнимает меня за талию, подводя к старому диванчику. — Всё хорошо, — сажусь и складываю руки на коленях. — Что с вашей ногой? — Ох… — улыбается от моего вопроса, хотя казалось, тема совсем невеселая. — Пыталась снять картину. Ничего страшного, — она кладёт заскорузлую ладонь поверх моей кисти, принимаясь поглаживать подушечкой большого пальца тыльную сторону моей руки. — Простой ушиб, — от искренних эмоций, в уголках её глаз собираются морщинки. — Как себя чувствуешь? — Всё обошлось. Я в порядке. — Тебе стоило бы отдохнуть несколько дней, а то и недель, — она с огромным сочувствием заглядывает в мои глаза. — Господи, что же я… — к тонким губам тянутся узловатые пальцы свободной руки. — Дом ведь… — миссис Хилл, кажется, не может найти подходящих слов, и это впервые на моей памяти. — Меня приютила подруга, — отвечаю на вопрос, который женщина не смогла сформулировать. — Это очень хорошо. Какие у тебя замечательные друзья, Сара, — прежнее счастливое выражение лица вернулось, когда миссис Хилл снова улыбнулась. — Так, я даю тебе неделю отпуска, — хлопает пальцами по тыльной стороне моей ладони. — Давай-ка возвращайся домой и хорошенько отдохни, чтобы я не видела этих кругов под глазами, — её указательный тон звучит слишком ласково. — Если я запрусь в четырех стенах, меня съедят собственные мысли, — я отвожу взгляд, наверняка наполненный отчаянием, которое я так тщательно пыталась скрыть от Аарона в казино. — Хочу жить прежней жизнью, как будто пожар был лишь в ночном кошмаре. — Дом — это совсем не каменные стены и крыша, Сара, — начинает задумчиво говорить, обводя взглядом лавку. — Когда я прихожу домой, мне хочется перемотать время вперёд, чтобы поскорее вернуться в эту лавку. Только здесь, среди кучи старого, никому не нужного барахла, я чувствую себя как в своей тарелке. Наверное, потому что я такая же старая и никому не нужная, — ироничная улыбка тянет за уголки её губы, выставляя напоказ старческие морщинки. — И если бы я сидела в палатке на черном рынке, торговала всё тем же барахлом, я чувствовала бы себя так же. Эти вазы, картины, амулеты, статуэтки делают меня счастливой, и я готова отправиться на край света за ними, — она тихо засмеялась, затем улыбнулась, переводя, в итоге, на меня взгляд светлых, как ясное небо, глаз. Горячий чай уже остыл, когда миссис Хилл оставила меня одну, заметив, как стрелки часов подобрались к шести. Разговор оказался долгим, лишенным всяких расспросов и бессмысленных "всё будет хорошо". Миссис Хилл рассказывала о покупателе, чей непредсказуемый нрав, подтолкнул мужчину на покупку целой коллекции одинаковых, вырезанных из камня лягушек, которые отличались лишь своим размером. А спустя несколько минут, я узнала о художнице, которая пообещала отдать свою картину в лавку, потому что миссис Хилл была похожа на девушку, которую художница изобразила на своём полотне ещё сорок семь лет назад. Тогда я поняла, насколько сильно скучала по простому, обыденному разговору с миссис Хилл о повседневных делах, работе и жизни, пробегающей мимо меня, пока я пытаюсь выбраться из кипящего чана проблем, успешно позабыв о рутине. С каждым новым днём вечер всё неторопливее опускается на город, томно погружая улицы Сентфора в кромешную темноту, и вот уже к шести часам тусклый свет фонаря пробрался в лавку через окно, отбрасывая на потёртый ковёр золотистый луч. Но включать свет я не спешила. Подойдя к двери, я повернула табличку, сменяя надписи с «открыто» на «закрыто», и хотела уже запереть дверь, но замерла, заметив приближающийся к лавке силуэт. Размашистым шагом высокая фигура стремительно преодолевала расстояние, переходя дорогу в неположенном месте, и становилась всё ближе, заставляя моё сердце биться чаще. Вместо того, чтобы отойти от двери, я продолжила стоять на месте, чувствуя, как ноги наливаются свинцом от нахлынувшего страха, который в последнее время стал частым гостем в моей жизни. Он остановился, достигнув места назначения, и посмотрел прямо в мои глаза через натёртое до блеска стекло. Напряжение чувствовалось сквозь дверь. Тусклый свет уличного фонаря освещает статную фигуру Хилла, обводя черную кожаную куртку оранжевым фломастером по контуру, будто Аарон искрился от эмоций. Его силуэт угрожающе отбрасывает на меня тень, пока я стою по ту сторону двери, сжимая от волнения кулаки, с дурным предчувствием неминуемой ругани, которая сейчас совсем не кстати. Мне трудно догадаться о причине его внезапного визита, но чувствую, что за этим стоит мой переезд. Наконец, ручка с характерным звуком дёрнулась, заставляя меня вздрогнуть от неожиданности и отступить на приличное расстояние, впуская внутрь Аарона с весенним запахом свежести, тесно переплетённым с запахом его кожаной куртки. Когда он проходит вглубь, даже не удосужившись бросить на меня короткий взгляд, останавливается посреди лавки, спрятав руки в карманах черных джинсов. — У кого ты живёшь? — задаёт вопрос вместо обычного, казалось бы, уместного «привет». — У Кэнди, — отвечаю с такой же холодностью, теперь прекрасно понимая причину его позднего появления. — Откуда ты узнал? — Ты в своём уме? — он резко оборачивается, от чего черная кожанка скрипит, делает шаг ко мне навстречу, выходя на свет уличного фонаря, струящегося сквозь окно, при этом полностью игнорируя мой вопрос. — Как видишь, тебя узнала, — шагаю в его сторону и складываю руки на груди, немного надменно вскинув подбородок от грубых слов. — Мне кажется или ты нарочно ищешь приключения на свою задницу? — его лицо наполовину скрыто в тени, но мне не составляет труда разглядеть нескрываемое недовольство и опасный блеск в тёмных глазах. — Решила пойти ва-банк и поставить всё? — он хмурит брови, но грубости в голосе не слышится. — Я решила воспользоваться шансом. — Шансом на проигрыш? — говорит, немного подаваясь вперёд и слегка наклоняя голову, заиграв желваками. — А ты так не уверен во мне? — делаю ещё шаг, чтобы встретиться с его взглядом. Я не могу рассказать о том, как уже успела облажаться, иначе он попытается отговорить меня и заставит вернуться обратно к Стефани. Не сейчас. Только не сейчас. — Я не уверен в твоей подруге и, уж тем более, в её донжуане, — он тяжело выдыхает после моих слов, отводя взгляд, всматриваясь с естественным для него прищуром во что-то за моими плечами. — А вот я уверена. Тем более, пути назад нет. — Если тебе дорога жизнь, ты всегда можешь отказаться от идиотской затеи, Сара, — снова непонимание мелькает на его лице, смыкая густые брови на лбу. — У меня есть свои мозги, и я вправе принимать решения самостоятельно, — в моём голосе отчётливо слышится решимость. — Чтобы принимать решения, мало знать ситуацию вкратце, нужно выяснить всё до последней детали, чтобы просчитать все рисках, — мягкость в его бархатном голосе испаряется, когда Аарон делает завершающий шаг ко мне навстречу, оставляя катастрофически маленькое расстояние между нашими телами, позволяя такому привычному запаху сигарет подобраться к моему обонянию. Он смотрит прямо в мои глаза, нахмурив густые брови, частично спрятанные под спадающими на лоб прядями тёмных волос. Вмиг перед глазами мелькает та будоражащая кровь сцена в казино, когда Хилл с присущей ему дерзостью прижал меня к столу, крепко сжимая властными руками бёдра, после моей провокации. Но вот я уже просыпаюсь в его кабинете, сбрасываю плед, и, всё ещё пытаясь понять, не сон ли это, замечаю свёрток из рубашки, служивший подушкой. Теперь же я стою в казино под пристальным взглядом Хилла, который, видимо, пытается игнорировать ругань Адель и Вишни, и проницательность его глаз пробирается до костей, внушая поддельное ощущение наготы, словно он видит меня насквозь, видит то, что спрятано от глаз других. А затем картинки неожиданно меняются, перенося моё сознание в пылающую диким пламенем ночь, возвращая меня в тёплые объятия Аарона. Наконец, в завершение путешествия по памяти, сознание в который раз заводит меня в казино, усаживая рядом с Хиллом, чьи глаза искрятся сочувствием и глубоким сожалением, обволакивая каждое слово, произнесенное им. И впервые после пожара мне захотелось расплакаться. «Мы никто друг для друга, так почему же ты так волнуешься?» — от мыслей губы дрогнули, сигнализируя о нахлынувших эмоциях, которые успешно пересекли барьер и прямо сейчас, перед Хиллом, готовы опрокинуть горячие слёзы на щеки. — Нам нужно успокоиться, — стараюсь говорить ровным тоном, обойдя Аарона, в надежде, что тот не заметил блестящих слезинок, и усаживаюсь на край стола, скрываясь от света фонаря. Внезапно воцарившуюся тишину нарушили неспешные шаги Хилла, приближающие его ко мне. Он последовал моему примеру, сел рядом, схватившись обеими ладонями за обуглившийся край, и после стука металлической бляшки ремешка его кожанки о деревянную столешницу, лавка снова наполнилась безмолвием. В этом глубоком молчании я слышу лишь его размеренное дыхание, уступающее по скорости моему сердцу, которое мечется в клетке из ребер, отбивая о кости сумасшедший ритм. Неловкости в нашем затишье нет, несмотря на мой учащённый пульс. Возможно, зажгись в лавке свет, я бы отскочила от Аарона подальше, скрывая румянец, заливший щеки, и тогда почувствовала бы острое смущение от своего вида, повлекшего за собой целый ряд неуклюжих действий. Но сейчас, сидя в кромешной темноте так близко к нему, мне лишь хочется продлить этот момент уединения. Совсем неожиданно моя рука дрогнула, и практически неощутимо мизинец коснулся костяшек его руки, от чего я в тот же миг застыла, затаив дыхание, словно боясь нарушить неловкий и в то же время такой чувственный момент, возникший по моей неосторожности. Кажется, будто тело нарочно подтолкнуло меня к Аарону, вынудив коснуться его руки, и стоило мне на секунду расслабиться, потеряв бдительность, как я ощутила легкий разряд тока, прокатившийся по позвоночнику от невесомого прикосновения. Мне не хочется двигаться, не хочется, чтобы двигался он. Я упёрлась взглядом в близстоящую, вырезанную из дерева статуэтку орла, по поверхности которой скользили пальцы Хилла, как магнитом притягивая моё внимание, но затем отвела глаза, обращая взгляд к ногам. Все мысли разлетаются по уголкам сознания, и я не могу больше думать ни о чём, кроме его руки под моим пальцем. Такая мелочь вдруг стала слишком значимой. «Не убирай руку, прошу», — умоляет внутренний голос. — «Ещё немного, совсем немного посиди со мной». Его бездействие можно расценивать как благоприятный знак, словно он с таким же трепетом относится к моему прикосновению, но в то же время меня одолевают сомнения, которые наполняют чашу весов, всё больше опуская её вниз. Его рука наконец дёрнулась, и в этот же миг я почувствовала, как еле ощутимое тепло проходит по внутренней стороне моей ладони, а его пальцы мучительно медленно переплетаются с моими, слегка щекоча кожу. Кажется сердце уже вовсе не бьётся, когда я чувствую шершавость его ладони, что так крепко прижимается к моей руке, не оставляя и миллиметра пространства. Я неуверенно, совсем несмело сжала в ответ пальцы, осознавая реальность происходящего, где-то внутри про себя радуясь, что это не сон, и Аарон на самом деле держит меня за руку, плавно поглаживая подушечкой большого пальца мою кожу, выводя на ней круговые узоры, точно замысловатый художник. Мне недостаёт мужества поднять взгляд, чтобы встретиться с этими хорошо знакомыми глазами и нырнуть в их глубокие мутные воды, узнав о его мыслях. Он вновь и вновь выводит узоры лёгкими прикосновениями, а я по-прежнему завороженно наблюдаю за его движениями, пытаясь в голове воссоздать затейливые завитки, замечая, как выпирающие жилки подрагивают под кожей его руки. В лавке за долгое время молчания послышался тяжелый вздох. Аарон поднялся со стола с опущенным на наши руки взглядом, немного помедлив, сомкнул мои пальцы обеими руками, будто вложил что-то ценное в мою ладонь, и спрятал руки в карманы джинсов. Тоска по его теплу моментально нахлынула ледяной волной, обдавая тело холодом одиночества, заставляя поежиться, и лишь ладонь пылала от долгого, до дрожи приятного прикосновения Аарона. Но от меня не ускользнуло, как неохотно он разомкнул наши руки, словно наряду со мной, желал продлить то хрупкое, согревающее ощущение моей ладони в своей. — Не лезь на рожон, — поднимает на меня взгляд, вызывая волну мурашек. — Оно того не стоит, — проговорил хриплым, лишенным всякого недовольства, теплым голосом и, развернувшись, тем же размашистым шагом покинул лавку.