Аарон
Какое-то время, стоя у окна, я всё ещё смотрел в след уходящей Саре, наблюдая, как она нервно тянет сигарету из пачки, а Вишня, будто не замечая её дрожащих рук, подставляет зажигалку к свёртку табака, зажатому между её губ. Наверняка всё ещё раскрасневшихся губ. Я задвинул плотные шторы, отказываясь и дальше подсматривать за ними, почувствовав укол гордости, и, тяжело упав на стул, откинулся на спинку и закрыл глаза. Я не рассказал ей обо всём. Даже половины она не знает обо мне, но так смело, без доли страха приняла пусть и малую часть моего прошлого, умудрившись найти такие верные слова поддержки. Теперь я чувствую себя мерзавцем, потому что позволил ей приблизиться к себе, утаив большую часть своих неверных решений. Но Сара не глупая девочка. Наверняка ей придёт в голову мысль о преступлениях, которые я мог совершить будучи в банде Чёрных Драконов Лос-Анджелеса, и о незаконных делах, которые мы проворачивали ради наживы или примитивного удовольствия. Учитывая сомнительное появление Шейна в Сентфоре, рано или поздно она захочет узнать подробности. Этот факт не смущает меня. Наверное, только после всей истории, которую она услышала бы, я имел право врываться в её жизнь, и, тем более, вызывать какие-либо другие чувства кроме злобы, ненависти и недоверия. Но в тех зелёных, затянутых томной поволокой глазах я мог рассмотреть только желание, с которым она тянулась к моим губам, совсем не смущаясь нашей близости. Я мог бы увильнуть, мог бы отстраниться, мог бы пресечь на корню её попытки, но не стал. Не стал, потому что хотел этого. На тот момент бледные губы — все, что я мог видеть, а крепкие объятия — всё, что мог ощущать. Не могу сказать с уверенностью, будто поддался мимолётному желанию, которое спровоцировало долгое отсутствие личной жизни, но поцелуй точно не был обычной прихотью. До сих пор я не понимаю, почему именно она вызывает устаревшие, покрытые слоем пыли чувства, с которыми я не сталкивался очень давно, забросив даже думать о подобном. Постепенно, размеренными шагами Сара становится всё ближе, и я позволяю узнавать ей всё больше. И когда она окажется непростительно близко, я должен быть полностью уверен, что раскрыл перед ней все карты. Сейчас я точно должен думать о Шейне, но почему-то настойчиво продолжаю вертеть в голове поцелуй, походя на неопытного юнца. Да и как можно думать только о появлении Шейна в городе, когда Сара связана с ним, пусть и косвенно, но это всё равно связь. Даже в участке, где я оказался впервые в качестве пострадавшего, мы смогли встретиться. Если судьба надо мной так подтрунивает — в чём я сомневаюсь — то это ужасно лицемерная шутка. Усталость молотом бьёт по вискам, награждая меня за недосып невыносимой пульсирующей болью. Мысли о Саре сопроводили меня к спальне, и с теми же размышлениями я завалился на кровать прямо в одежде, накрыл глаза рукой, тут же увидев четкое очертание девичьих губ во мраке. Но сон превозмог над витающим в сознании образом Сары. Последнее, что я видел, перед тем как кануть в крепкий сон — россыпь веснушек под запомнившейся зеленью глаз. Настойчивый дверной стук разбудил меня. Я нехотя поднялся, заметив, что не менял во сне положение своего тела. Рука затекла и неприятно завибрировала, стоило мне двинуться. — Да, — я отозвался удивительно усталым голосом. В дверном проёме возник запыхавшийся Хью. Парень окинул меня нервным взглядом, после чего, закрыв за собой дверь, прошёл вглубь комнаты, лихорадочно потирая ладошки о светлые джинсы. — Бурый только что объявился. Он околачивается у бара или клуба. В общем, тот, который на углу ... — Хью беспорядочно выпаливает слово за словом. — Внутрь не заходит, всё оглядываться по сторонам. — Который час? — интересуюсь хриплым голосом, потирая сонные глаза. — Около девяти вечера. Услышав время я удивился, ведь смог наконец проспать больше часа. Половица у кровати скрипнула, когда я поднялся, проводя пальцами по волосам вместо гребня. — Можешь остаться, — бросаю, проходя мимо взволнованного Хью. Бурый и Хью были самыми что ни на есть закадычными друзьями, поэтому силком тянуть парня на ночное шоу, заставлять его наблюдать за болью друга я не намерен. Пусть и каждый Дракон должен присутствовать на изгнании, но в этом случае стоит сделать исключение себе во благо, тем самым предотвратив истерики и мольбы о прощении друга. — Я поеду, — говорит впечатляюще твёрдо. На самом деле я не в восторге от героизма Хью, потому что нянчиться с ним у меня не будет времени, но молча выхожу в коридор, не пуская в ход нравоучения в попытке отговорить его. Принимать решения только ему, и никто не имеет права переубеждать его в обратном. Внизу никого не оказалось. Несмотря на обеденные переговоры, ни Дилана, ни Вики, ни Вишни в доме не было, от чего и стояла подозрительная тишина. Я поспешил на улицу. Хью всё время плёлся за мной, точно цыплёнок за курицей. Вишня как обычно крутился у своего байка, натирая раму до ослепительного блеска, приседая у мотоцикла не малое количество раз за время кропотливой работы, даже при тусклом свете уличного фонаря. — И что же тебя так уморило? — хитро улыбнувшись, Вишня изгибает бровь, заметив меня на крыльце. — Точно не твои спазматические попытки нагреть металл при свете луны, — язвительная шутка слетает с пересохших от сна губ. — Через полчаса выезжаем на долгожданное шоу, — мои слова отозвались странной обидой внутри. Всё же, как бы там ни было, а Бурый часть банды, в которую принял его именно я. — Собери остальных, — даю распоряжение и возвращаюсь в дом за нужным снаряжением. Драконы остались снаружи, когда я вошёл в бар, где прежде не любил находиться из-за огромного скопления людей, которые жаждали новомодных коктейлей с глупым зонтиком в стакане. Этот вечер не оказался исключением. От многочисленных компаний молодых людей стоял затхлый воздух, пропитанный фруктовыми ароматизаторами и сладкими духами. Протолкнуться сквозь танцующих было трудно, если не применять силу. Каждый то и делал, что безудержно размахивал руками, прыгал, визжал, подпевал и ни на кого не хотел обращать внимание, полностью отдавшись музыке. А алкоголь только подтолкнул к экстремистским движениям. Я подошёл к стойке, опёрся локтем о добротно натёртую лакированную поверхность и не спеша осмотрелся в поисках Бурого, пристально оглядывая отдыхающих. Стоило мне подумать, что парень, возможно, успел уйти за время наших сборов, как в толпе танцующих заметил очертания знакомого силуэта. Немного непривычно видеть его без кожаной куртки. Бурый сполна наслаждался компанией миловидной девушки. Они выпивали, смеялись, и парень успел уложить ладонь чуть ниже её спины, пока девушка о чем-то живо рассказывала, видимо, не подозревая о намерениях спутника. Известная уловка. Как обычно он вывел девушку на разговор, подкинул интересную ей тему, на которую она сможет неустанно рассуждать, а сам ловко, не вызывая подозрений, опускал руку как можно ниже и, соответственно, прижимался как можно ближе. Поплывший взгляд Бурого перепрыгнул с девушки на меня всего на долю секунды, а затем парень снова попытался понять, не мерещусь ли я ему. Хватило лишь мгновения, чтобы он, не попрощавшись с девушкой, рванул к двери. Я неспешно покинул бар, зная, что парню бежать некуда, ведь снаружи его поджидает вся банда. — Давно не виделись, Бурый, — мой голос слился с дверным стуком, а уши слегка заложило от внезапно убавившейся громкости музыки. Бурый резко обернулся. В глазах парня сквозил обоснованный страх, который тот пытался всеми силами скрыть, отводя от меня взгляд. Он отчётливо понимает причину нашего появления, поэтому его лихорадочное заламывание пальцев — совершенно типичная реакция. Нарушение правил наказуемо. Совершенное им предательство и трусливый побег из банды, точно крысы из тонущего корабля, не сойдёт ему с рук, как бы хорошо он ни играл в прятки. И никакие извинения, отговорки, оправдания не смогут смягчить приговор. Он с силой потирает ладонями лицо и зарывается пальцами в волосы. — Ладно. Хорошо, — соглашается, нервно кивая головой. Бурый садится на байк Адель, чем удивляет не только меня, но и остальных членов банды. Они с Моринг не ладили особо, только и умели что препираться да спорить о пустяках, а заканчивался обычно их "разговор" обидными словами и не менее обидными жестами. Обменявшись с Вишней настороженным взглядом, я сажусь на байк, завожу мотор и с рёвом срываюсь с места, когда первые капли моросящего дождя падают на куртку. Добраться до места нам удалось за десять минут. И эти десять минут я пытался не думать о том, что ждёт не только Бурого, но и остальных после сегодняшней ночи. Нам впервые приходится применять меры. Никогда ещё никто из банды не осмеливался нарушать правила. Бурый был одним из первых, кто вступил в банду, и теперь он первый, кто её покидает с позором. Из-за внезапного дождя засохшая на тропе грязь размякла, и колёса байка моментально погрязли в болоте. Проехав чуть глубже вдоль посадки я наконец заглушил мотор, припарковав мотоцикл на траве. Драконы же в ряд припарковали байки позади меня в ожидании дальнейших действий. Кочерга неприятно холодила ладонь, но на удивление удобно лежала в руке. Это осознание заставило меня ещё крепче сжать металл и напрячь желваки. Я никогда не думал, что кто-то на самом деле нарушит правила, зная о последствиях. Всё это время я был наивно убеждён в правильности своих решений относительно банды, но, как выяснилось, мои правила — всего-навсего страшилка для детей. — Вишня, — подозвал я парня, отвлекаясь от мыслей. Без лишних слов он смело взял кочергу из моих рук, параллельно вынимая зажигалку из кармана джинсов, и отошёл назад, принимая свои обязанности на эту ночь. От него не последовало никаких возражений, что несколько облегчило мне задачу. — Особого приглашения не будет, — мой голос, который пропитался холодом, точно холодом кочерги, прозвучал глухо на открытом пространстве. — И что теперь? — спросил парень, кажется, излишне нахально для человека, что оказался в не самой приятной для него ситуации. — Убьёте меня? — выходит на середину дороги, театрально расставляя руки, как бунтующий подросток с разыгравшимся юношеским максимализмом. — Ты прекрасно знаешь правила, — я становлюсь напротив парня. — И должен помнить, на каких условиях находишься в банде. Твоё прошлое никуда не исчезло, Бурый, — наклонив голову и подняв на парня тяжёлый взгляд исподлобья, я упёр руки в бока, заговорив с ледяным спокойствием. — А прямо сейчас ты снова вступил в кучу дерьма. Причем в ту же. Я дал тебе шанс, — я разочарованно мотаю головой, потому что был слишком мягок, когда ситуация требовала жёсткости. — А ты променял его на очередную дурь. Бурый бросил осуждающий взгляд за мою спину, где в ряд стояла вся банда. Но парень смотрел исключительно на одного человека, не блуждал взглядом по знакомым лицам в поисках конкретной особы, а сразу же нашел того, кого искал. Его поведение меня насторожило. Странно наблюдать за молчаливыми обвинениями, не адресованными в данный момент мне. — Да. Так и есть, — он посмотрел на меня. — Но уж лучше дурь, чем лицемерие. Ты пытаешься создать семью, — нервный смешок прерывает его отчаянный ответ, — принуждая следовать идиотским правилам. Дай любому из Драконов власть, они бы и забыли о том, что когда-то существовали какие-то там правила, созданные бывшим лидером, которого они удачно свергли с престола. Разве это семья? — рявкает. В его глазах отражаются пляшущие языки пламени. — Каждый здесь чихать хотел на твои жалкие попытки породниться с бывшими уголовниками, — он сделал шаг вперёд, вступая в болото. — Единственное, что вас связывает — запятнанное прошлое, — наконец он срывается на крик, искажая лицо в гневе, на котором играют тени, и показательно наступает в лужу, от чего грязь брызгами разлетается вокруг парня. — Ты мог бы просто уйти. Насильно тебя в банде никто не держал, — мой голос в момент огрубел. Отвечать парень не стал, потому что знал — я прав. Огонь постепенно нагревал металл во время нашего разговора. Изредка Бурый задерживал взгляд на костре всего на долю секунды, но и этого хватало, чтобы почувствовать пронзающий его страх. Разговор был окончен. Я неспешно подошёл к огню, вынул раскалённую, покрасневшую кочергу, и та вмиг зашипела под моросящим дождем. Если бы сейчас я посмотрел на Бурого, то наверняка увидел бы вспотевший лоб и дрожащие коленки. Но вместо этого я впился взглядом в изогнутый наконечник кочерги, чувствуя пробирающееся сквозь тряпку тепло вместо холода. Драконы покорно стояли в одной линии, не издавая ни звука. Лишь мелкие капли холодного весеннего дождя отбивали слишком спокойный ритм о стоящие позади байки и кожаные куртки в цвет мотоциклов. Я явно медлил. — Причины изгнания ты знаешь, — я взглянул на парня. — Как и последствия. Как только я махнул головой, глядя на Вишню и Дилана, стоящих рядом друг с другом, те в момент подошли к Бурому, но парень дёрнулся, стоило Вишне уложить руку на его плечо. — Ты не знаешь, кого взял в банду, — насмехаясь, произнёс Бурый. То ли страх в нём говорит, то ли он действительно знает то, о чём я даже не догадываюсь, продолжая слепо доверять членам банды. Его насмешка меня задела. А возможно, я злился на себя, потому что не понимал, о ком именно говорит Бурый. Но устраивать сейчас разбор с пристрастием я точно не собирался. Хотя бы потому, что собрались мы здесь не для выяснения отношений. Без помощи Вишни или Дилана, Бурый снял спортивную куртку, стянул футболку и отбросил вещи в сторону, оставаясь в одних лишь джинсах, выставив напоказ татуировку зияющего на груди дракона. На удивление дрожь больше не сотрясала его тело, даже во время порыва прохладного ночного ветра. Когда я подошёл, Бурый вздёрнул горделиво подбородок, выпрямил спину, поравнявшись со мной, а Дилан и Вишня крепко ухватились за его руки, чтобы парень не рухнул прямо в грязь, помешав мне закончить процедуру. — Я не жалею, чтоб ты знал, — бросает очередной крючок с наживкой и с наигранно улыбкой дёргается вперёд, но хватка парней сдерживает его конвульсивные движения. Больше медлить я не стал. Раскалённый металл резко прижимается к рисунку Дракона на груди парня. Ветер донес до меня приглушённый женский визг. От неожиданности колени Бурого подкосились, но Дилан и Вишня успели предотвратить его падение. Послышалось шипение. Бурый шумно втянул воздух, а после, словно не выдержав, истошно заныл и опустил голову. Запах ночной свежести сменился нудным запахом горелого, от чего я невольно поморщил нос, почувствовав, как истошный запах пробрался глубже. Сперва я отошёл к костру, затем опустил кочергу в пламя, разворошил ею угли и оставил томиться в огне. Всё это напоминало ритуальный обряд. Тяжелое дыхание парня разносилось с ветром между посаженных вдоль болотной тропы высоких деревьев, чьи стволы изредка трещали, продолжая держать присутствующих в напряжении, а дождь только усиливал чувство тревоги. Молчали абсолютно все. Никто даже не шевелился. Некоторые Драконы испуганно отвели глаза, а некоторые мужественно наблюдали за происходящим с пугающим холодом во взгляде. Когда наконечник кочерги покраснел, я снова подошёл к Бурому, который обессиленно повис на руках парней. — Ублюдки, — послышался усталый смех. — Прошу прощения, семья ублюдков, — поправил сам себя, приподняв голову для того, чтобы бросить на меня брезгливый взгляд. Несмотря на положение тела, Бурый всё ещё вел себя слишком заносчиво, словно не принимал своей вины. На этот раз я поспособствовал тому, чтобы кочерга мучительно медленно приложилась к его татуировке, прикасаясь к ещё свежему ожогу. Оскал Бурого молниеносно слетел с его лица, точно маска. Он зарычал как дикий зверь, откинул голову назад и крепко зажмурился, сжав челюсти. Вены на его лбу вздулись моментально, пот смешался с каплями дождя и ручейками стекал по вискам, а ноздри не переставали раздуваться от тяжёлого бычьего дыхания. Сейчас он больше походил на загнанного в угол раненого зверя. «Какой же ты болван!» — я ругнулся про себя, смотря на причиненную Бурому боль. Клеймо в виде креста изувечило татуировку Дракона на его груди, а это значило только одно — с этого момента Бурый изгнан из банды Чёрных Драконов навсегда. Тень огорчения всё же легла на мои плечи. Я бросил кочергу в сторону, вытер руку тряпкой, будто пытаясь стереть свой поступок, и, больше не глядя на парня, развернулся к банде, бросив на тех предупреждающий взгляд. Вики с ужасом уставилась на меня, прикрыв ладонью рот, Адель стояла смирно, наблюдала, словно за шоу, как и половина Драконов, а Хью переминался с ноги на ногу, то запуская руки в волосы, то лихорадочно потирая ими щёки. Оставив Бурого, Вишня с Диланом присоединились к банде. По глазам было заметно: сделать вывод успел каждый, поэтому слова здесь были лишние. Да и сказать мне было нечего. В момент, когда моторы заревели, я напоследок глянул в сторону парня, всё ещё стоящего на коленях в грязи, а после — рванул с места, круто развернув байк.Сара
Слой пыли остался нетронутым даже после второй попытки стереть следы моей лени. Увидела бы миссис Хилл — глазам бы своим не поверила. Обычно я скрупулёзно отношусь к своим обязанностям, поэтому никаких разногласий между мной и миссис Хилл не возникает. Но глядя на моего сегодняшнего лучшего друга в лице рассеянного внимания, она точно усомнилась бы в своём доверии ко мне. Кстати о лучшем друге. Стоит позвонить Стеф. После переезда мы так и не поговорили нормально. Ничего не выяснили до сих пор. Я оставляю тщетные попытки уборки и, сняв трубку, набираю выученный наизусть номер подруги. Гудки бьют по барабанным перепонкам, пока я в ожидании стучу ногтями о поверхность стола, но в итоге кладу трубку обратно, не дождавшись ответа. «Она же на работе!» — закатываю глаза от своей глупости, в который раз понимая, что сегодняшний день отличится внезапной несобранностью, потому что каждая минута кишит воспоминаниями об Аароне. Тряпка снова оказывается в моих руках. Наконец от злосчастного слоя пыли не остаётся ни единого следа, и с победной улыбкой на лице я перемещаюсь на статуэтку орла. — Чёрт, — шепчу себе под нос, вспомнив, как подушечки пальцев Аарона путешествовали по рельефному дереву, а я с бесстыдством наблюдала за короткометражным фильмом, самовольно перестав дышать. Попытки не думать про Аарона провалились с громких треском построенных баррикад. По правде говоря, я не старалась завалить себя работой, лишь бы отвлечься и только не думать о мягких губах Аарона, его крепких руках, соблазнительном голосе и дурманящем запахе. Наоборот, я прокручивала наш разговор в голове сотню раз, пыталась воссоздать в точности до мелочей поцелуй, чтобы почувствовать тепло его губ на своих, что даже перестала воспринимать реальность всерьёз. Часто бьющееся сердце мне в этом прекрасно помогало, а мурашки, бегающие по коже каждый раз, как я думала о крепких мышцах его груди, скрытых под серой тканью свободной рубашки, позволяли окунуться с головой во вчерашний день. Наверняка к щекам прилила кровь, потому что дышать стало труднее, а вместо мурашек кожу накрыло горячей волной внезапного желания. Где-то глубоко внутри заныла тоска по Аарону. Сейчас бы вновь слушать его глубокий, возбуждающий голос, нырнув в глаза цвета этой чёртовой статуэтки орла, и, поддавшись вперёд, прикоснуться к губам, уколовшись о небрежную щетину, а не просто мечтать, поставив на повтор свои воспоминания. Я осела на пол, прислонилась спиной к дверце шкафа и упёрлась лбом в колени, разочаровано вздохнув. А ведь до сих пор я не знаю, зачем он приходил в лавку, из-за чего и состоялась наша первая встреча: почему главарь банды согласился помочь своей бабушке развесить картины? «Стоп, Сара. Что за предрассудки?» — ругаю себя мысленно. — «Если он главарь банды, значит, обязан быть отморозком?» — я недовольно морщусь. Наверное, его рассказ дополнится какими-то мелкими, а, возможно, и существенными деталями, которыми он не хотел делиться вчера. Интересно, почему? Посчитал, что слишком рано — мы мало знакомы? Или он и не собирается рассказывать мне, раз уж знает только несколько человек из его банды, к которой я к тому же не отношусь? «Чем занималась банда Драконов из Лос-Анджелеса? А чем занимаются Драконы из Сентфора?" — задаюсь неожиданными вопросами. Поначалу, только узнав о местной банде, меня настораживало их существование, но не настолько, чтобы перестать ходить ночью по узким переулкам одной и постоянно оборачиваться, услышав шаги за спиной. Да и вообще, я считала это местными сплетнями, пока сама не познакомилась с ними. Признаю, рассказ Стеф про слухи об изнасиловании заставил меня напрячься, но, опять же, не настолько, чтобы я прекратила общение с Драконами. Вишня точно не вызывал сомнений, и, уж тем более, не походил на насильника. Аарон, конечно, отличается от Вишни своей фирменной холодностью, и может кто-то даже указал бы на него пальцем, бросив пару-тройку предположений на счёт его кандидатуры на роль преступника, но всё же не был достаточно подозрительным для меня. Даже в тот момент, в лавке, когда он развешивал картины, я наблюдала не за преступником, а за человеком, который запер в себе сотни, тысячи слов, будто поклявшись самому себе никогда не отпирать дверь и никому не позволять переступить порог. Странная тяга к Аарону, возникшая ещё тогда, усиливалась с каждой последующей встречей, с каждым разговором, взглядом, прикосновением; а его прошлое, которое, возможно, напугало бы меня, отходило на второй план, в конце концов опустившись на самую низкую позицию и перестав заботить меня. Есть вероятность, что я просто отказываюсь верить в их криминальные проделки, поэтому пытаюсь всеми правдами и неправдами оправдать Драконов перед самой собой. Но это странное, томящееся чувство внутри не позволяет клеймить Аарона. «Только Аарона?»— мысленно подтруниваю над собой. Ребята не преступники. Никто из Драконов, которых я знаю, не вызывал во мне тревоги ни своим присутствием, ни своими словами, ни поступками. Пусть и знаю я их не так давно, но время, проведенное с Чёрными Драконами, позволяет судить о них, как об обычных людях со своими тараканами в голове. К тому же, некоторые из них стали слишком значимыми в моей жизни. Бронзовый колокольчик зазвенел слишком резко, чтобы я могла спокойно отреагировать на потенциального покупателя, поэтому я вскочила на ноги, ударившись копчиком о тумбочку. Встретить посетителя пришлось с искажённым от боли лицом. Поначалу я не поверила своим глазам — попыталась зажмуриться, но парень не дал мне совершить задуманное, пройдя к столу, у которого я остолбенела. — Привет, Сара, — уже знакомый мне голос: грубый бас оглушает меня. — Привет? — мой тон был неуверенным до предела и, казалось, балансировал на грани истерического. — Неплохое местечко, — подметил Шейн, оглядевшись и поправив лямку рюкзака. «Неплохое для чего?», — тут же отреагировала у себя в голове, наблюдая за подозрительно дружелюбным парнем. Появление Шейна в лавке — вот уж неожиданность! Кто бы мне сказал, что этот парень заявится в антикварную лавку маленького городка, я бы сочла человека за выдумщика, напрочь лишённого рационального мышления. — Не хочу тебя отвлекать, — начал, переместив рюкзак наперёд, словно не заметив моего шока. — У меня к тебе просьба. Я должен отдать кое-что своему приятелю, но мы никак не можем встретиться: то у него на работе завал, то я занят, — он объяснился, подняв на меня взгляд серых глаз, и даже улыбнулся, чем поверг меня в больший шок. В ответ я уставилась на парня, но тот, никак не отреагировав, вынул из рюкзака небольшую коробку, накрепко обмотанную серым скотчем. Сердце забилось чаще, меня бросило в жар от накативших воспоминаний, где серым скотчем, примотанная к стулу, я лежала у батареи, наблюдая за всепоглощающим пламенем, который жадно поедал всё на своём пути, лежала, надеясь на чудо и молясь, чтобы моё тело не превратилось в груду пепла, став единым целым с изгарью стен, которые стали моей собственной гробницей. — Так... — он начал осторожно, — Передашь ему? — парень положил коробку на стол, словно ультиматум, заглянул мне в глаза, от чего я отвела взгляд и зашла за стол. — Да, без проблем, — протараторила, параллельно спрятав дрожащие руки в задние карманы светлых джинсов. — Отлично, — оживлённо бросил. — Он зайдёт завтра после обеда. И... — протянул, — там ценная вещь, — парень помедлил с продолжением, поэтому я догадалась, к чему он клонит. Открывать посылку не должен никто, кроме получателя. — Я поняла. — Спасибо, — добавил расслабленно, даже немного холодно, будто до этого не пытался быть любезным. Колокольчик снова зазвенел. На этот раз я облокотилась о стол, задевая рукой кассовый аппарат, и несколько раз глубоко вдохнула, затем выдохнула, пытаясь расслабиться после визита Шейна. Сердцебиение по-прежнему отстукивало сумасшедший ритм где-то в висках. Я будто опьянела. — Думай о чем-то хорошем. Думай о чем-то хорошем, — повторяла шёпотом, переводя дыхание и крепко зажмурившись. Весь день я вспоминала о поцелуе, точно перелистывая альбом с фотографиями, но не могла даже удержать образ Аарона в голове после нахлынувших воспоминаний. Я не думала, что когда-либо вновь почувствую тот же страх. Можно подумать, что я демонстративно храбрилась перед всеми, кто говорил со мной о пожаре, показывая впечатляющую сдержанность, но я на самом деле не чувствовала ничего, кроме пустоты. Всепоглощающая пустота. Больше никаких эмоций. Я принимала ход событий, позволяла себе адекватно мыслить, а, как оказалось, мне просто требовалось больше времени, чтобы сполна насладиться последствиями пережитого. Я открыла глаза, и взгляд тут же упал на коробку. «Просто коробка. Она никаким образом не связана с тем случаем», — успокаивала себя, продолжая мужественно смотреть на оставленную Шейном посылку для его приятеля. — «Коробка, которую тебе нужно всего-навсего отдать», — продолжала я. — «Но... Не проще ли было попросить Кэнди об услуге?» — меня озарила мысль. — «Она ведь дома всё время. Да и наверняка знакома с тем, кому стоит её вручить. Может, после ссоры не хочет?» День близился к своему завершению, когда я заперла дверь, всё вспоминая напутствие Аарона при нашей первой встрече, и помчалась к Кэнди. Конверсы успели промокнуть, пока я наступала на лужи, образовавшиеся после вчерашнего дождя, полностью поглощённая мыслями о Шейне. План в моей голове созрел практически сразу же после немых рассуждений. Скажу, что мы со Стеф запланировали ночные посиделки, пока её мать всю ночь будет отсутствовать. Мне было всё равно, что говорить — лишь бы ложь сошла за правду. Сейчас куда более важна информация, которую я обязана донести до Аарона. Хотя признаюсь: моё поведение в последнее время по отношению к Кэнди отвратительное, особенно, учитывая её предпринятые попытки к применению. Но назад пути нет. Раз я ступила на эту тропу, значит должна пройти сквозь тёмные, затянутые вуалью тумана чащи, докопавшись до истины. «Какой может быть знакомый, если он впервые в городе?» — я остановилась от ворвавшейся в голову мысли. — «Он ведь не мог догадаться о моей связи с Драконами? Нет-нет-нет. Точно не мог», — я в панике огляделась по сторонам. — «А вдруг он знает? Знает обо всём, поэтому хочет подставить меня, чтобы я не мешалась под ногами. Или таким образом хочет подобраться к Аарону», — голова наводнилась параноидальными мыслями. Я встряхнула волосами и продолжила путь, перейдя дорогу и ускорив шаг. Весь день сердце бьётся в агонии: сейчас — от визита Шейна, тремя часами ранее — от мыслей об Аароне. Но в любом случае, учащённый пульс, так или иначе, связан с Чёрными Драконами. В очередной раз холодная вода просочилась в кеды, когда я, по невнимательности, вступила в лужу и чертыхнулась про себя, резко отскочив в сторону. Такими темпами я заберу всю обувь Кэнди, не дотянув до зарплаты. Дыхание успело сбиться, пока я размашисто шагала к дому, не пропустив ни одной лужи, слушая вместо музыки в наушниках биение своего сердца. Я пересекла тропинку, открыла дверь и вбежала в дом без лишних мыслей в голове. Фраза, которую должна услышать Кэнди, была уже прорепетирована несколько десятков раз. Кеды один за другим слетели с ног, оставив брызги на полу, джинсовая куртка разместилась на тумбочке у зеркала, а сверху я умостила сумку. — Сара! — звучит позабытый мною голос, но по-прежнему родной, возвращающий моё сознание в глубокое, беззаботное детство. — Сара... — добавляет чуть тише. Поднимать голову мне не хотелось. Я всё пыталась разобрать чувства, отделив злость и обиду от радости встречи, чтобы взглянуть на неё с эмоциями, которые не вызовут диссонанс внутри. Я должна была предпринять что-то, но стояла как истукан, уставившись на промокшие носки. — Детка, как же я рада, что с тобой всё в порядке, — проговорила слишком жалобно для сути её слов. — Привет, мам.