don't touch, my dear

      Влада не оставляет чувство, будто за ним следят. В метро, в ресторане и снова в метро. Теперь — по дороге к дому. Он старается не обращать внимание, списывает всё на усталость. Потому что да, он очень, очень устал. А ведь ещё домашку делать.       Однако уже у дома — если так можно назвать это нечто, что будто вот-вот развалится — он всё же прибавляет шагу. Дверь открывает и как можно более спокойно заходит внутрь. Только вот… Он не слышит привычного звона. Эта железяка такая тяжёлая, что всегда хлопает за ним на весь район, по ощущениям. Однако в этот раз её будто придерживают? Парень ускоряется почти до бега, перепрыгивая через ступеньку, поднимается на свой этаж. Грязные стены, грязный пол. Вероятно, в чьей-то блевотине. Но он уже привык.       Влад молниеносно открывает свою дверь, предварительно глянув за плечо. «Никого?..» Секунда — и он скрывается в квартирке.       Конечно, он никого не увидел. Олег не идиот. Как только младший рванул со всех ног вверх по лестнице, он сбавил темп и остановился за углом. Впрочем, идти дальше желания все равно нет никакого. Зато есть невыносимое желание блевать, зажимать нос, научиться не дышать, а ещё лучше — свалить куда подальше из этой вонючей, грязной, старой дыры. Глаза от таких ароматов слезятся, голова кружится от недостатка воздуха. Это здесь-то живёт Влад? «Как это, блять, возможно?» — вот о чём он думает. Вернее, пытается, потому что сам факт его присутствия здесь лишает способности думать.       Эмоции, сплошные эмоции. Гнев, разочарование, обида, щепотка понимания и снова гнев. Почему не рассказал? Почему скрывал? Как здесь оказался? О чём думали родители, когда отправляли ребёнка сюда? Но вместе с тем приходит и осознание того, почему Влад отказывался показывать это место ему.       Стыд. Ёбаный стыд, что же ещё он мог чувствовать? Наверняка, причина именно в этом. Олег уверен.       Осознание, но не понимание. Почему не попросил помощи? Почему стыдится? Потому что сам программист из довольно богатой семьи? «Придурок», — чуть не стонет в голос парень. Он уже хочет прислониться спиной к стене, чтобы хоть какую-то поддержку ощутить, но шарахается в сторону от поверхности. Это плесень? Или просто грязь? Похуй. И то, и то — мерзко.       Нет, он определённо должен вытащить отсюда Влада. Пусть первокурсник будет злиться, обижаться, но жить в таких условиях он ему не позволит. Страшно представить, что творится в квартире (лучше не представлять).       Олег вдыхает ртом и прячет нос в воротник куртки, после чего делает шаг, следующий. Освещения здесь нет, но при этом и не темно. То ли по памяти, то ли по очертаниям он находит нужную дверь и не находит рядом звонок. Ну, конечно. На что он надеялся вообще? Не остаётся никакого другого варианта, кроме как постучаться в дверь. Хотя ещё подумать надо, действительно ли она заперта… Но и вламываться так вот в помещение тоже не выход.       Пока Олег стучит с интервалом примерно в полминуты, Влад судорожно соображает, что делать. Глазок? Что это вообще такое? Никакой возможности взглянуть на «гостя» нет. Как-то он поздновато сообразил, что не ошибся. Видимо, правда следили. Ну и кому он уже успел навредить? Почему даже сейчас, когда он, вроде бы, стал представителем самого неприметного слоя общества, ему кто-то не даёт покоя?       Да и кто это вообще можно быть? Грабитель? «Очень смешно, Влад, оборжаться», — фыркает он, оглядывая «кухню». Ага. Помещение размером с ванную Олега, а не кухня. Взгляд цепляется за старую ржавую сковороду. Он бы никогда не отважился готовить что-то на ней, не то чтобы есть. Зато для обороны вполне подойдёт. «Рапунцель» он смотрел.       Парень подходит к двери, поражаясь, как ещё такие позитивные мысли в его голову сейчас приходят. Совсем не в тему. Он открывает рот, чтобы спросить: «Кто там?» — и не сдерживает нервного смеха. Ну да, так ему и ответили.       Дальше всё происходит как-то очень быстро. Даже слишком. Влад открывает дверь, а Олег делает шаг вперёд. Он вовремя успевает повернуть голову в сторону, чтобы увидеть чужую руку, сковородку. Парень пригибается и юркает в сторону, уклоняясь от удара, который, скорее всего, вырубил бы его.       — Тихо! Тихо! Это я! — выкрикивает он, хватая Влада за занятую «орудием» руку, чтобы тот не повторил попытку убить его. Влад хлопает глазами, постепенно опуская руки, и делает шаг назад. В голове бардак, сердце сейчас, наверное, остановится. Страшно, стыдно, неожиданно.       — Что ты здесь делаешь? — шёпотом спрашивает он, потому что голос сел и повиноваться отказывается. Руки начинают дрожать, сковорода падает на пол. Этот стук сейчас никого не интересует. Парень делает шаг назад, оглядывая снова и снова Олега. Будто не верит, что это он. Будто… Пазл складывается.       — Я тут чуть не сдох, — криво усмехается старший, отпуская чужую руку. — Сначала от вони там, теперь — от этой, — он кивает на сковороду. Язык не поворачивается назвать её так. Но вот Владу вообще не до шуток. Он сжимает губы и вперивается в парня взглядом исподлобья. Только бы не выкинуть сейчас что-нибудь странное. Пульс учащается. — Я серьёзно. И, Влад, я знаю, что это не самый правильный поступок — выслеживать тебя, — внутри что-то ломается. Значит, ресторан он тоже видел.       — Зачем? — дрожащим голосом спрашивает Влад и делает ещё один шаг назад.       — В смысле? Я волновался за тебя! Ты вообще видел себя в последний… месяц? Эти ужасные мешки под глазами. Да ты как ходячий мертвец был! И постоянно говорил, что всё в порядке. Всё в порядке, да, я вижу, как всё в порядке, — фыркает Олег. — Почему ты ничего не рассказал? Как ты здесь вообще живёшь?! Покажи ты мне эту хуйню раньше, мне бы не пришлось предпринимать такие меры! Ты переезжаешь к нам, и это не обсуждается. Без тебя я отсюда не уйду. Собирай вещи. Поторопись, пока я сам тут не блеванул.       Однако Влад остаётся на месте. Он вглядывается в черты лица своего парня, который, безусловно, зол. Зол и обеспокоен. Он выслушивает эту его тираду. Нижняя губа начинает трястись. Лицо закрывает руками и шумно вздыхает. Ну почему он сразу разводит сопли? Откуда опять эта паника? Давит на глаза, будто это поможет не заплакать, и съёживается под взглядом Олега.       Последний смотрит на него, и взгляд как-то смягчается. Вот, опять. Почти то же самое, что было тогда, за столом. Раз повторяется, значит, действительно что-то не так.       — Влад, в чём дело? Ты мне не доверяешь? Или я чего-то не знаю? — «Хах, ну, теперь-то половину точно знаю». Он делает шаг к младшему. Ему кажется, или Влад сейчас упадёт?       — Доверяю, — выдыхает младший, вздрагивая, когда Олег двигается в его сторону, — но…       — Что «но»? Ну о каком «но» может вообще идти сейчас речь? — хмурится тот, делая ещё шаг, встаёт вплотную к первокурснику. — Я же вижу, что не всё в порядке.       Молчание.       — Если ты хочешь чем-то поделиться, я всегда готов выслушать.       Молчание.       — Мы же с тобой…       — Я не хотел! — срывающимся голосом перебивает его Влад. Он поднимает мокрые глаза на своего соулмейта и смотрит в упор. Олегу совсем не нравится то, что он там видит. — Не хотел мешать! Не хотел доставлять проблемы… Не хотел врать! Я не мог по-другому… — слёзы всё же начинают течь по щекам. — Я не должен был…       Старший не даёт ему договорить. Он прижимает к себе дрожащего парня, крепко его обнимает. Пусть вырывается. Всё равно не отпустит. Влад начинает плакать уже в открытую, слабо бьёт Олега по спине, чтобы отпустил, тяжело дышит и жмурится. Пытается повернуть голову в сторону, чтобы слёзы не пропитали окончательно чужую одежду, но…       — Нет никакой оплаты аренды на полгода вперёд, верно? — и по тому, как Влад замирает, обмякает в его руках, понимает, что да. Никакой оплаты нет. Вот зачем он устроился на подработку. Да и вообще, кажется, ничего нет. — Успокоился? — спрашивает он, отстраняя от себя парня. — Теперь послушай. Ты действительно ничего не должен. Ни-че-го. Но рассказывать мне о подобных вещах ты обязан ради себя самого, разве не понятно? Меня не жалеешь, так себя пожалей хоть разок. Мы с тобой встречаемся. Мы соулмейты. В любых отношениях важно доверие. Но доверие — вещь обоюдная. Никаких отношений, блять, не выйдет никогда и ни у кого, если один будет держать всё в себе, а другой будет постоянно кружить рядом и упрашивать хоть что-то рассказать. Разве тебе это непонятно? — Влад, кажется, разглядывает пол и взгляда не поднимает. Теперь ему в три раза более стыдно. В три миллиона раз. — Я рад, что теперь знаю хоть что-то, но мне не нравится способ, которым я этого добился. Тебе следовало самому меня сюда привести, сказать, как всё плохо и попросить помощи. Я молчу о том, что мы сами тебе её предлагали. Почему ты отказался вообще? Тебе так не понравились мои родители, что ли? — Влад вздрагивает. Не понравились? Да у него лучшие родители! Личное пространство, увлечения, любовь и покой в семье… Понимающие, добрые и отзывчивые люди. Его родственники в сравнение с этим не идут. — Так в чём проблема?       — Это… — ком встаёт в горле. Эта слабость, о которой он не хочет рассказывать. «Доверие». Хотел бы он этого? Определённо, — кровать, — но это слишком страшно. Он никогда никому о себе почти ничего не рассказывал. Страшно и сложно.       — Кровать? — растерянно тянет Олег, сперва не совсем понимая, о чём тот говорит. — А! Двуспальная кровать? Но я же говорил, что не…       — Нет, — прерывает его, наверное, чересчур торопливо Влад, сжимая руки в кулаки. Надо собраться и нормально поговорить, раз уж начали. Поплакал и хватит. — Я не об этом. Я знаю, что ты не будешь приставать ко мне или что-то ещё. Просто мне… — он прикусывает губу и еле слышно договаривает предложение, — страшно.       — Страшно? — хмурится Олег. — Я тебя пугаю?       — Нет! Нет, ты очень хороший, ты… — начинает оправдываться Влад и сам себя затыкает, прикусывая язык. Он же уже говорил это друзьям, так почему так сложно сказать своему парню? — Мне неприятны прикосновения. То есть… Я не против, я хочу с тобой обниматься и делать всякие подобные вещи, но мне становится либо неприятно, либо страшно. Когда твоя мама предложила это…       — Ты испугался?       Кивок.       — Вот почему ты так быстро сбежал, — медленно кивает Олег. Он шумно вздыхает, чтобы держать себя в руках и не злиться снова на Влада за молчание, но закашливается. Забыл про вонь. — Сука… Но почему ты не сказал раньше? — пытаясь восстановить дыхание, прерывисто спрашивает он, чуть ли не пополам сгибаясь. В другой ситуации Влад бы посмеялся над ним.       — Я думаю, это глупо. Мне очень стыдно за то, что ты увидел это, — бормочет парень, разводя руками и указывая на всё сразу. — Мне стыдно за эту слабость и этот страх. — «И за своих родителей». — Он такой глупый, что из-за него я не могу даже нормально с тобой обниматься!       Олег слушает это всё и ушам не верит. Не думал он, что всё так плохо.       — Это… Слушай. Вообще, это похоже на гаптофобию, если верить Кириллу. Но Кириллу верить не надо, его школьным докладам — тоже, а я не психотерапевт. Но вот, что я точно знаю: молчать об этом — самый ужасный вариант. Так ты не решишь проблему, и она сожрёт тебя изнутри, теперь ещё и вместе со мной, — он чешет затылок. — Давай немного сузим круг. На данный момент ты не хочешь переезжать к нам, потому что мама не оставляет тебе выбора. Значит, я просто буду спать на одном краю, ты — на другом. Либо я буду спать на полу.       — Нельзя же так, — грустно смотрит на него Влад. Ну вот, теперь он ещё и в этом виноват будет.       — Льзя, — цыкает Олег. — Пойми: я делаю это ради нас обоих, ничего страшного в этом нет. Переживу. Не смей винить себя в чём-нибудь ещё, ясно? Насчёт скелетов в твоём шкафу… — Влад удивлённо смотрит на него. — Да, естественно, я знаю, что это не всё. Есть же причина, почему это происходит. Я к тому, что я не собираюсь давить на тебя. На этот счёт можешь не волноваться. Когда будешь готов — сам расскажешь, — «Хотя есть у меня кое-какие догадки». — Всё, с этим разобрались… — Влад не знает, разобрались ли. Но он точно знает, что ему очень повезло с парнем. Невероятно повезло. — Не смотри на меня так, — усмехается Олег, когда замечает потерянный взгляд младшего. — Потом спасибо скажешь. А теперь собирай вещи и валим отсюда.