don't touch, my dear

      Олег осторожно приоткрывает дверь в квартиру и заглядывает внутрь: темно и тихо. Он заносит скромные пожитки своего парня и заводит его, немного дрожащего.       — Твои родители точно не проснутся? — Влад неловко переминается с ноги на ногу и закрывает за собой дверь, стараясь не шуметь. Первокурсник до сих пор ещё не до конца осознает происходящее и пребывает в некой прострации. Всё это неплохо так выбивает его из колеи.       Что он чувствует? Страх? Панику? Неловкость? Или же всё вместе? Он не может точно сказать, однако одно парень осознаёт: эта ночь ещё долго будет сниться ему в кошмарах. Такого каминг-аута Влад не то чтобы не ожидал, а всей душой не желал. И вот это свершилось. Как ему теперь в глаза своему любимому смотреть вообще?       Олег же в данной ситуации воспринимает всё как будто через какую-то призму. Или в забытье. Очень неприятном забытье. Он, конечно, подозревал, что что-то здесь определенно не так, особенно после их первого свидания. Но такого парень даже не предполагал. Гаптофобия? «Дерьмо…» Сложный паренёк ему достался. А после увиденного и услышанного он чуть сам не разрыдался и еле-еле сохранял серьезный вид. Ему хочется обнять Влада и никуда не отпускать, а потом приходит осознание, что от его объятий будет только хуже. Если бы он только раньше догадался или вытряс из соулмейта всё это говно, определенно было бы лучше.       Олег приходит в себя, понимая, что завис на несколько секунд, и помогает Владу донести вещи до его комнаты. Первокурсник мнётся перед входом в неё. Старший оглядывает его с ног до головы, и ему приходит в голову идея, как того отвлечь:       — Так, я понимаю, что сам не чистюля, но… на полотенце и бегом в ванную, — он вытаскивает из какой-то кучи названный предмет.       Младший ничего не может из себя выдавить и лишь натянуто улыбается.       — Я иду спать. На пол. Без всяких там обсуждений. Помоешься — ляжешь на мою кровать. Будильник не ставишь, хоть выспишься наконец.       Влад чуть кивает и на ватных ногах заходит в ванную. Он закрывает дверь, с минуту стоит около неё, не шевелясь, а после со стеклянными глазами медленно съезжает на пол.       Парень глушит рыдания, как может. Закрывает руками рот, зажимает пальцами нос, будто это поможет прекратить всхлипывать. Хоть бы Олег не услышал.       Хоть бы Олег то, хоть бы Олег сё. Хоть бы не услышал, хоть бы не узнал, хоть бы, хоть бы, хоть бы.       Лишь бы не спросил, лишь бы не волновался, лишь бы его родители ничего не узнали, и так по кругу. И почему он чувствует себя таким одиноким, даже когда встретил свою любовь? Даже когда в отношениях. Даже когда его парень такой добрый, милый, щедрый, красивый, заботливый, весёлый. «Сколько можно плакать?» — возникает в голове мысль, и от этого в горле встаёт ком. Рыдания захлёстывают с новой силой, заставляют сгорбиться ещё сильнее. Говорят, чтобы успокоиться, нужно глубоко вдохнуть. Ему никогда это не помогало. Тогда почему он каждый раз надеется на это?       Хватает ртом воздух, но слёзы продолжают капать. Ладони давно уже мокрые, рукава ждёт та же участь. Влад подскакивает, срывает с себя толстовку и царапает левое плечо, впивается короткими ногтями в кожу. Чувство вины разрывает изнутри, хочется всё рассказать тому парню, что сейчас лежит на полу из-за него и вряд ли о чём-то подозревает (Влад надеется на это). Но страшно, очень страшно. Сама правда слишком пугает его, он не хочет вспоминать об этом. Уже этого замешательства в глазах Олега ему хватило. «Гаптофоб». Это что, клеймо теперь какое-то? Видимо, да. Теперь он просто считает его больным, наверное. Неуравновешенным или что-то в этом роде. А всё из-из за того инцидента, о котором так упорно продолжает напоминать рука. Это всё слишком для него.       Сейчас он рыдает и съедает себя изнутри, а через полчаса выйдет из душа и молча ляжет спать.       Олег ничего не узнает. Никто ничего не знает. Так было и будет. Да, Влад так привык. Он не хочет ничего менять. Не хочет снова переживать это, не хочет вспоминать об этом при ком-то.       «Сраный эгоист», — бьёт в голову с новой силой. Не хочет он, чтобы Олег и его родители волновались. Как же. Ему просто страшно, он просто боится работать над этим, вот и ищет отмазки. Сколько можно уже? Слабости давят, хочется расслабиться и просто радоваться жизни, но не получается.       Эгоист. «Просто хочешь спокойной, лёгкой жизни!» Влад тихо сдавленно кашляет в кулак. Ну, знаете, когда так долго плачешь, что воздух заканчивается, и вдыхать как-то… не получается, что ли.       Потом, стоя в ванне за шторкой и поливая себя водой, Влад медленно приходит в норму. Думать сейчас о том, сколько здесь, в центре, стоит вода, как-то не получается. Об этом он побеспокоится завтра.       А пока вода смывает напряжение, опухшие глаза сами собой закрываются. Он стоит под струями лишние пять минут, после чего дрожащими руками натягивает на себя сменную одежду и неуверенно открывает дверь. В темноте проходит в спальню Олега и осторожно, чтобы не наступить на старшего, пробирается к «своей» кровати.       А пока он там ворочается, пытаясь устроиться на непривычно мягкой постели, Олег думает, показалось ему или всё-таки нет.

***

      — Олег! Ты проспал! — врывается с криком в комнату сына женщина. Ну да, как будто не могла его разбудить вовремя. Но зачем? Её сын и так взрослый. — Я что, следить за тобой… — она резко замолкает, когда чуть не спотыкается о того самого Олега, лежащего на полу. — Что ты..?       — Тише, — шипит ещё почти спящий парень, указывая куда-то на свою кровать. Елена переводит туда взгляд и тихо охает, а брови сразу ползти вверх начинают. Олег вскакивает, пошатываясь, и чуть не бьётся головой об угол шкафа. Оно того стоит, потому что мать он из комнаты успешно выгоняет.       — Потрудитесь объясниться, Олег Дмитриевич, — строго говорит она, складывая руки на груди. Однако почти сразу понимает, что её сын не в состоянии говорить. Спит на ходу.       Она волочит его за руку на кухню, где не только наливает воды, но ещё и брызгается в него ею.       — Ай! Ай! Всё, всё, хватит! — хрипло вскрикивает юноша, закрываясь руками от холодных, противных капель. Он плюхается на табурет и делает несколько больших глотков, после чего только открывает рот. — Ну, это Влад.       — Да ладно.       — Мам.       — Правда что ли?       — Вдруг ты не узнала! Короче, он согласился пожить у нас. Его… Эм… Родители могут уладить денежный вопрос. Твоё предложение же ещё в силе?       — В силе, конечно! — женщина тут же будто расцветает и радостно хлопает в ладоши, но вдруг осекается. — Стоп. А когда ты его привести успел? Ночью, что ли? Почему ты вообще так поздно домой вернулся? Почему вы так поздно домой вернулись?       — Так получилось.       — Сынок, твоя мама ещё не совсем выжила из ума.       — Ну, мам… — Олег не уверен, можно ли говорить. Маме же можно? — У него подработка была. Только… не говори, что я рассказал, хорошо?       Елена с сомнением смотрит на него, но в конце концов кивает.       — Как хочешь, это ваше дело. Тогда поможешь выбрать двуспальную кровать в вашу…       — Нет.       Вопросительный взгляд.       — Нет. Нам не нужна такая кровать. Я буду спать на полу. Или возьму раскладушку с балкона. Да, так и поступлю.       — Олег, но ведь это не…       — Нет, мам. Будет так. Поверь, я знаю лучше.       Елена просто неуверенно на него смотрит и пожимает плечами. Делать нечего. Раз они уже всё решили…       — Что приготовить вам на завтрак?       — Ты приготовишь нам завтрак?! — выпучивает глаза Олег. — С каких это пор ты так подобрела?       — Шутка, — хмыкает та, кивая на свою собранную сумку, стоящую в коридоре. — Я ухожу через десять минут. Сам что-нибудь вам сварганишь.       — Так и знал, — ворчит парень, поглядывая на маму недовольно и одновременно с усмешкой. — Ладно уж. Приготовлю. На пары мы сегодня не идём.       — Так и быть. Один раз прогуляешь. Но это вынужденная мера, чтобы ты помог Владу освоиться у нас, ясно?