Иллюзии.

      Оля сидит на кровати, поджав ноги. Носки в полоску на ней Даню смешат. Сама Оля-- согревает. В нормальных отношениях именно так, наверное, и происходит. Постепенно.       Кидаться в омут с головой, не зная дна, могут только безумцы. И Даня себя в этом убеждает.       Понимает, что уже, в принципе, не болит. Что Этери, все-таки права: если долго за что-то бороться, не остается сил на счастье.       За дружбу они никогда не сражались.       Дружить выходило как-то само собой.       Без чужих осуждений и пересудов.       По умолчанию.       Кидает на дно чемодана майку, упаковывает пауер-бэнк. Оля не вмешивается, стучит ногтем по бокалу вина. Рубиновый отблеск скользит по щеке. Этот цвет ей до ужаса идет.       --Что привезти тебе из Японии?-- Даня делает глоток из своего бокала.       Оля тянется к нему за поцелуем, одновременно подхватывая сыр из тарелки.       -- Я собираю статуэтки котов.       Даня невольно внутри себя словно делает невидимую запись.       Оля любит котов.       Очередной кирпичик в фундамент их отношений. Что-то совсем новое, на что он раньше никогда не обращал внимание.       Этери больше любит собак.       Также, как и почти все ученики Хрустального.       -- Про нас будут говорить, что отбираем себе только красивых и с собаками,-- шутит.       -- Не забудь еще про Луи Виттон или Гуччи,-- Этери невозмутимо продолжает подписывать документы.       --Я всегда чувствую себя немного лишним,-- улыбается Дудаков.       --Черт...       Когда впускаешь кого-то нового в свою жизнь, всегда вначале присматриваешься. Чем старше становишься, тем сложнее это сделать. Даня до сих пор удивляется, как так произошло, что с Олей оказалось все очень просто и...стремительно.       Думать о том, что это замещение или бегство отчаянно не хочется.       Хочется банально быть счастливым и любимым.       Не одиноким.       В пустой квартире эти желания в последнее время чувствуются особенно сильно. Новый человек всегда приносит с собой тепло и жизнь.       -- Какую музыку поставить?-- Даня тянется за телефоном.       Он не любит находиться в тишине.       --Давай Imagine Dragons . Люблю их.       Даня делает очередную пометку в своей голове.       --А из классики?-- спрашивает дальше.       -- Банально, но Моцарт...       Он не думает, что это банально. В голове уже выстраивается список вещей, которые близкие люди знают друг о друге.       Мороженное со страчателлой.       Фильмы про героев комиксов.       Аллергия на грейпфрут.       Книги Ремарка.       Никаких стихов и поэм.       Ванильные свечи.       Любимый город-- Париж.       Художник-- Моне ( не путать с Мане, конечно же).       Даня не знает для себя, много это или мало.       Хорошо это или плохо.       Правильно или неправильно.       Это все не имеет оценочных категорий для него самого. Потому что Даня уже давно никого не оценивает.       Он слушает любую музыку, смотрит разные фильмы и читает книги лишь в самолетах.       Его жизнь настолько заполнена событиями и эмоциями, что может показаться, там нет места для еще одного человека.       Спустя время Даня понимает, что ошибается. Если ты что-то теряешь, то открывается пространство для чего-то нового.       Другого.       В морозильнике остается всего одно шоколадное мороженное и, если его заменят рожки со страчателлой, ничего кардинально не изменится.       Мир продолжит вращаться.       Даня понимает это, сидя на полу среди разбросанных вещей и чемодана.       Жизнь продолжается.       Она всегда продолжается.       В Японии российских фигуристок любят и ждут. Особенно Алину. Она там в таком почете, что спортсменку готовы носить на руках. Японцы даже решили снимать про нее фильм, ходят с камерами, что-то говорят, показывают, входят в личное пространство так тактично, но уверенно, как умеют только они.       Даня чувствует себя в центре внимания и старается подбодрить команду Европы. Из четверых человек-- две его спортсменки, в каждой из которых кроме работы тренерского штаба, видна и рука его матери.       Когда Алина показывает миру Клеопатру, Даня не может не замечать для себя движения, которые оттачивала с ней мама. Даже в Саше, в ее повороте головы, есть что-то до боли знакомое и привычное.       Учитель продолжается в своих учениках.       Иначе не может быть.       Когда Даня держит победный кубок, он понимает это как никогда раньше.       Гордится ими всеми.       Собирает тепло в груди по крупицам.       Разжигает внутри огонь, под светом которого прорастет новый цветок.       Вечером пишет сообщения друзьям и знакомым, которые поздравляют. Созванивается с Этери, отчитывается, получает указания по прилетам, набирает Олю.       -- Я нашел тебе японского кота, говорят, он приносит удачу.       -- Кота из Японии у меня еще не было. Не успела в прошлый раз купить.       Даня кивает. В прошлый раз-- это в Сайатаме, во время триумфа Алины на Чемпионате мира. Тогда, когда он был безбожно счастлив по многим разным причинам.       И из-за того, что Алина всем все доказала, и из-за смеха Этери у своего уха, и из-за того, что тогда все еще было просто. Он стоял рядом с самой красивой женщиной мира и любил ее.       Счастье тогда было, на удивление, ярко-розовым... как сакура, и пахло цветами.        А еще шоколадным мороженным.       Сегодня у счастья цвет золота и совсем другой смех.       --Мне пришлось брать интервью на высоте сегодня, а я жутко боюсь,-- звонкий голос заставляет Даню улыбаться.       --Так ты кроме замкнутых пространств в темноте еще и высоты боишься?-- запоминает.       Оля смеется.       --Нет, только высоты. Слава Богу, клаустрофобии у меня нет.       Даня на секунду замирает, прокручивает в голове воспоминания, понимая, что да, это другие холодные пальцы чуть не оставили ему синяки на запястьях, когда лифт застрял между этажами.       Делает глубокий вдох.       --Обычно многие боятся...       --Я не многие.       --Это точно.       Они переходят на другие новости и планы незаметно. Даня снова делает себе мысленные пометки в голове, понимая, что уже почти не думает о том, почему Этери пугается темноты и резких звуков в замкнутом пространстве. Он знает ответ, но оберегать от страхов и воспоминаний о взрывах теперь ее должен кто-то другой.       Тот, кто сегодня учтиво открывает дверь своего автомобиля и ужинает с ней в одном из самых дорогих ресторанов Москвы. Тот, ради кого Этери уже несколько раз даже надевает платье, а не привычные джинсы.       -- Интересно, а тут есть дефлопе?-- Этери улыбается уголками губ, прячась за волосами.       Марк смотрит на нее с удивлением. В бордовой рубашке с закатанными рукавами выглядит очень стильно.       -- Надо спросить, конечно, я не видел в меню.       Этери смеется. Сережки с маленькими камешками покачиваются в такт ее смеху, отражают искры на бледной коже оголенных ключиц.       -- Это из фильма "О чем говоря мужчины",-- поясняет.-- Так герои обсуждают дорогой ресторан. Примерно, как этот.       Она совсем забывает, что это с Даней они цитируют фильм постоянно, перебивая друг друга.       Марк же удивленно кивает, не понимая, что тут смешного.       -- Тебе не нравится? Мне казалось, тут вкусно кормят.       Этери пожимает плечами, рефлекторно проводит пальцем по шее. Она обычно выбирает уютные места, где можно уединиться. Неважно какая кухня, лишь бы тихо и полумрак...почти как дома.       -- Мне нравится, не волнуйся,-- закусывает губу, но не может сдержаться.-- Жду, когда принесут крютоны...       Тут же накрывает ладонь Марка своей рукой.       Кольцо неловко стучит по стоящему рядом бокалу.       -- А фильм тебе надо посмотреть. Там много интересного.       Марк перехватывает ее руку, прикасается губами к запястью, чувствуя пульс.       --Только вместе с тобой,-- еще один поцелуй в ладонь.       -- Договорились,-- Этери делает глубокий вдох, унимая дрожь.-- Наш ужин...       Официанты приносят еду на громадных тарелках, среди которых она теряется. Маленькие порции на большом пространстве,которые украшены соусом и овощами. Этери проглатывает смешок и отпивает вино из бокала.       Он такой чистый, что почти хрустит под ее пальцами.       От белизны и яркого света вокруг даже кажется, что это не ресторан, а операционная.       -- Как вам наше фирменное блюдо?       -- Лучшее в Москве,-- шутит Этери.       Но никто этой шутки не замечает.       Звук скрипки и рояля обволакивают тело, расслабляет, зовет за собой. Этери с удивлением понимает, что это "Лето" Вивальди. Слишком знаковая для нее музыка, чтобы быть случайной.       -- Я заказал эту мелодию для тебя,-- Марк улыбается, воспоминая их первую встречу.       Этери благодарно кивает. Для нее эта композиция значит не только тот странный августовский вечер, когда они познакомились, а нечто большее.       Сашину программу, которая в позапрошлом сезоне принесла ей золото юниорского чемпионата мира.       -- Это мелодия про настоящую жизнь,-- Этери закрывает глаза и напевает одними губами.       -- А еще про победу и триумф,-- Даня делает громче, замечая, что звук проникает в сердце и приносит наслаждение.       --Про то, как менять историю...       Именно под нее Саша исполняет первый в мире четверной прыжок среди женщин.       Они собираются выходить спустя два часа после начала ужина. Завтра утренняя тренировка, на которой нужно быть вовремя. Марк помогает надеть пальто, поправляет капюшон привычным движением.       --Извините,-- незнакомый голос за спиной заставляет обернуться.-- Вы же Этери Тутберидзе?       Она кивает, невольно сжимая губы, склоняет голову к плечу, оттесняя Марка в тень.       --Можно ваш автограф?       Этери берет блокнот, сосредоточенно выписывает свою фамилию на линованном листе бумаги, надеясь, что никто не успел ее сфотографировать. Марк молчаливо ждет, пока она одаривает незнакомую девушку своей фирменной улыбкой.       -- Я все забываю, что ты у нас знаменитость, и у тебя есть фанты,-- шутит.       -- Есть такое...--пожимает плечами.-- Тебе придется к ним привыкнуть.       Марк придерживает ее за локоть на ступеньках и небрежно закутывает шарф.       --Это им придется ко мне привыкнуть,-- в его голосе сталь.       Выходят к машине медленно, прячутся от чужих глаз. Город поглощает их целиком, затягивая в водоворот транспортных линий и фонарей.       Этери стучит пальцами по подлокотнику кресла,ловит свое отражение в окне.       В ее волосах искры, а на губах-- вино.       Она кажется Марку самой прекрасной женщиной мира, которую он целует, пока машина стоит на светофоре.       Этот поцелуй пьянит и дурманит, как приворотное зелье в сказках. Выбивает землю из-под ног, а потом возвращает в реальность.       Неотвратимо.       У подъезда они привычно прощаются, неловко мнутся у двери, целуются, как подростки на первом свидании. Ведь Этери завтра рано вставать.       Марку непривычно осознавать, что самой главной близости между ними еще не случилось.       То время не то, то его попросту нет.       Марк на удивление чувствует себя влюбленным школьником, но ничего не говорит вслух.       Ради такой женщины, как Этери, он готов ждать, сколько потребуется.       Потому что прекрасно осознает: как только она окончательно впустит его в свою жизнь, такое счастье он никогда не отпустит.       Следующий этап, на который Даня с Этери летят вместе-- это Лас Вегас. До этого Алена триумфально возвращается из Финляндии Трофи. Даня еле успевает распаковывать чемодан, но не жалуется. Чем реже он видит Олю, тем на удивление понимает, что...скучает.       В Город Грехов они добираются с пересадками и отложенными рейсами. Спят по очереди на дорожных подушках.       Этери заставляет отдыхать и Аню, и Даню, пока сама борется со сном, пьет кофе чашку за чашкой, беседует с аниными родителями. Как всегда решает все нужные вопросы. Рядом с Этери спокойно всем. Словно за каменной стеной.       Только Даня знает, что за этой уверенностью много страхов и сомнений, о которых никто не подозревает. А еще понимает, что ни в коем случае больше не даст ей справляться со всем в одиночку.       Это тоже искусство, приходящее с годами близости-- быть рядом, но не мешать.       Для такого и существуют...друзья.       В Америке Этери всегда чувствует себя дома. В Лас Вегасе для нее многое знакомо. Диша родилась тут много лет назад, но Даня никогда не спрашивал, почему. Эту часть своей жизни Этери оберегает даже от него.       Да и разговаривать им теперь особенно некогда.       Вначале нужно поддерживать Аню, а потом приезжает и Диша.       Этери становится еще более неприступной и закрытой. Как крепость.       "Ты- мой герой",-- говорит после Аниной произвольной.       Это такая похвала, которая стоит очень многого, и Даня сам выдыхает. Значит, справились.       Первый этап и первое золото. А еще осознание того, что даже то, что произошло между ними, не мешает работать вдвоем.       Сумели все-таки сохранить то самое важное...несокрушимое. Настоящее. То, что должно остаться незыблемым даже тогда, когда все летит в пропасть.       Даня переписывается с Олей пока все остальные собираются. Диша присаживается рядом, откидывается на подушки дивана, смотрит пристально, словно изучая.       После того, как они разошлись с Этери, с Дишей этот вопрос никогда не поднимался. Да и что тут скажешь? Взрослые решения не всегда понятны подростку.       -- И какая она?-- вдруг спрашивает Диша, кивая на телефон.       В этот момент неуловимо становится похожей на Этери. Тот же прищур глаз и губы закусывает точно также.       Даня выдыхает, подбирает слова.       -- Хорошая. Добрая. Достойная счастья...       Диша делает глубокий вздох, перебивая:       -- Значит, хорошо, что все вышло так, как есть.       Дане ее тон не нравится, режет какими-то знакомыми интонациями и тембром. Словно осуждает, обвиняет в чем-то, чего он никак не может понять. На удивление это, злит. Он хочет ответить, что на самом деле Этери бросила его, не объясняя главных причин, что это она никогда не отвечала на признания в любви, а потом и вовсе сказала, что никогда не любила его по-настоящему.       Дане хочется выплеснуть это все, чтобы не чувствовать себя виноватым, но он смотрит в глаза Дише и видит там...непонимание и боль. И тогда как можно мягче, гася внутри огонь злости, произносит:       -- Да, хорошо, что все вышло именно так...для всех нас --это самый правильный вариант.       И на удивление это Дишу успокаивает.       Даня улетает с Аней в Россию, а Этери с Дишей остаются вместе, наслаждаются временем друг с другом. После неловкой беседы Даня чувствует себя легче. Словно расставляет все точки окончательно,обозначивает новые правила и границы, признается самому себе, что да, каждый из них достоин счастья. Даже не друг с другом.       И это Даню отпускает.       -- Какой он?--спрашивает Диша, подставляя лицо солнцу.       Этери рассказывает ей о Марке всю правду, потому что молчать дальше уже нет смысла. Дальше они могут стать еще ближе, если позволят друг другу.       Диша принимает все спокойно, терпеливо.       Смиренно.       --Так какой он?-- повторяет вопрос еще раз.       -- Хороший, добрый...-- Этери подбирает слова.       -- Достойный счастья?-- Диша перебивает ее с каким-то странным выражением лица.       -- И это тоже...А что?       --Ничего,-- прячет глаза за солнечными очками.       Но в этом "ничего" явно читается "все".       Все то, что уже никогда и нигде не будет иметь значения.       И Этери с этим смиряется.       Она летит домой в самолете одна, стараясь не думать о том, что ненавидит самолеты. А еще о том, что сама отослала единственную дочь на другой континент. Это как отпустить свое сердце на другую часть мира и постоянно о нем беспокоиться.       Марк встречает Этери в аэропорту с громадным букетом бордовых роз, забирает чемодан, отвозит домой. Он даже не просит войти в квартиру, а доносит до порога вещи, считывая с ее глаз усталость и печаль.       -- Приглашаю завтра на ужин,-- проводит по лицу ладонью.-- Я его даже для тебя приготовлю, договорились?       Этери удивленно приподнимает бровь.       --Мне даже не придется наряжаться в платье?--улыбается.       --Да. А мне не придется делить тебя с твоими фанатами,-- обнимает на прощание.-- Что ты хочешь попробовать?       Этери открывает дверь ключом, толкает ее плечом, приподнимая чемодан, оборачивается:       -- Удиви меня...       Это звучит, как вызов, который Марк по законам игры тут же принимает.       Назавтра забирает Этери прямо из Хрустального, везет по вечернему городу, обходит пробки, слушает ее голос, понимая, что все-таки скучал по ее манере говорить, по взгляду сквозь ресницы и смеху.       Скучал...и теперь никак не хочет терять ни одной минуты зря.       На просторной кухне уже все готово для пасты Болоньезе. Этери сидит на высоком барном стуле и покачивает ногой, наблюдает за уверенными движениями, смотрит, как под футболкой перекатываются мышцы,хочет провести по ним пальцами, но сдерживает себя.       Паста и красное вино расслабляют тело и мысли, свечи на столе успокаивают. Каждый из них понимает, что сегодня ровно тот день, когда можно позволить себе перейти границы, но никто не делает первого шага.       Потому что дальше все обязательно изменится.       Безвозвратно.       -- Пойдем в зал,-- Марк протягивает руку,-- Там сидеть удобнее.       Забирает с собой и вино, и свечи. Этери идет за ним в темноте, сжимая в руках два бокала с вином. Ладонь отдает тепло стеклу и греется сама. Этери видит только свет впереди и чувствует себя кораблем, плывущем за маяком.       В комнате просторно и ясно. Мягкий большой диван с подушками, окна в пол, а на стене-- большая репродукция Ван Гога. Самая известная Звездная ночь.       Свечи отражаются на картине и оживляют ее, делая объемной и настоящей.       Рисунок гипнотизирует и не дает отвести взгляд, пробуждая внутри трепет и бесконечную пустоту...       "Всякий раз, когда я вижу звёзды, я начинаю мечтать – так же непроизвольно, как я мечтаю, глядя на чёрные точки, которыми на географической карте обозначены города. Почему, спрашиваю я себя, светлые точки на небосклоне должны быть менее доступны для нас, чем чёрные точки на карте Франции? Подобно тому, как нас везёт поезд, когда мы едем в Руан или Тараскон, смерть уносит нас к звёздам."       Этери медленно отставляет бокал, понимая, что мысли о звездах больше не дают ей покоя, тянется сама к Марку, целует его, заглушая в себе страх смерти и забвении.       -- Ты же хочешь меня?-- шепчет у самого уха.       --Больше всего на свете...       --Тогда возьми...       И эти слова разрушают стену между ними.       Этери чувствует жаркие поцелуи везде, тянется к прикосновениям и отпускает себя. Избавляется от одежды, ощущая обнаженную кожу и сильное тело над собой и в себе. Стонет в голос, когда проникновение становится полным и глубоким, а движения резкими и уверенными.       Этери так отчаянно желает забыться и перестать бояться, наполниться чем-то живым и настоящим впервые за последнее время.       Быть живой, а не мертвой.       "Ты прекрасна, прекрасна, прекрасна",-- шепот ласкает тело, повторяя движения уверенных рук.       И Этери ему верит, кусает за плечо, когда чувствует внутренний взрыв от наслаждения, обхватывает ногами, не понимая, как оказывается уже в коконе сильных рук.       Звезды на картине кажутся при этом еще более яркими и реальными, пульсирующими над головой в такт биению сердца.       -- Я люблю тебя,-- Марк шепчет эти слова в тот самый момент, когда успокаивает дыхание.       Этери не может притвориться , что спит, или промолчать. Эмоции переполняют ее через край, поэтому спустя пару секунд говорит первое, что возникает в голове:       --Спасибо...       Она хочет верить, что Марк поймет, за что его благодарят.       И он понимает.       Или по крайней мере делает вид, что понимает.       Что в сложившейся ситуации, в принципе, можно считать одним и тем же.