Иллюзии.

      Даня в очередной раз собирает чемодан в Японию. Тот лежит, как сказочное чудовище, на полу, раскрыв пасть. Туда уверенной рукой кладутся привычные вещи. Как дань или жертва, в самом деле. То, что каждый из них готов оставить на одной чаше весов во имя спорта и побед.       Аккуратная майка с незамысловатым рисунком пахнет стиральными капсулами. Теми, что еще выбирала мама. Кажется, когда они закончатся, что-то более важное тоже завершится. Целая эпоха.       Даня молча разглаживает квадратики вещей. Монстр-чемодан также тихо принимает свою жертву. Вместе с одеждой в него опускается свободное время, общение с близкими, спокойные ночи. С другой стороны-- вечные дороги, аэропорты, медали, грамоты, кубки. Символы того, что ты все делаешь не зря, казалось бы. Но Даня отчетливо понимает, что даже не в этом дело.       Весь вопрос в...любви к тому, чем ты занимаешься.       Если ты настолько сильно любишь работу, остается ли место для чего-то еще?       Для кого-то еще кроме...?       --Даня, ужин готов!-- Оля зовет из кухни, ее голос теряется в коридоре.       --Иду!       Почти бежит, на самом деле. Так приучила мама годы назад-- чтобы не есть холодное-- надо спешить.       В комнате полумрак, свечи до одури пахнут ванилью и кокосом. Похоже на кондитерскую лавку. Свет выхватывает бордовые пятна салфеток. По идее, должно быть уютно и романтично, но Даня почему-то чувствует себя лишним, открывает окно, выгоняя приторные запахи. Улыбается немного виновато, ловит олин взгляд.       Милая. Она действительно очень милая, когда расслаблена и не на работе. Легкий макияж и румянец на щеках.       Максим говорит, что в Дане, наверное, животный магнетизм, если такие симпатичные девушки обращают на него внимание. Сам не может это понять, пожимает плечами. С его графиком устроить личную жизнь сродни подвигу. Только Даня еще не решил какому: то ли победить медузу Горгону, то ли выйти из лабиринта целым с золотым руном.       Даша пару лет назад сама ушла. Не смогла выдержать ни ритма, ни того, что стало важнее отношений. Ей Даня благодарен не только за это уважительное принятие, а еще за то, что умела видеть всегда глубже, чем он сам.       -- Когда ты говоришь о ней, у тебя глаза горят.       -- О ком?       -- Сам подумай, Дань. Только сделай правильный вывод. Потому что есть люди, которые способны сжигать других, даже если в их глазах--лед.       Даня не хочет гореть.       Но и отступить уже не может.       Путается.       Оля чем-то похожа на Дашу. Иногда в повороте головы Даня угадывает ее скулы. Потом сам себя осекает. Разные. Должны быть такими. Иначе это слишком странно и выглядит как чертова цикличность.       Оля протягивает самодельный соус, гладит по ладони.       -- У тебя тут в рецепте ошибка. Если добавить столько перца, во рту будет пожар.       --Драконы,-- Даня усмехается.-- Там поселятся драконы.       Кладет рецепт дальше на стол. Аккуратные буквы и ровные цифры. Этери не любит писать ручкой, но, если начинает, то выводит записи с упорством первоклассницы. Это одна из тех вещей, которые Даня так и не может выкинуть в урну.       Пробует соус. Слишком сладкий.       --Я немного изменила рецепт, хорошо?       --Хорошо.       Драконы внутри обиженно затихают.       Утром Даня сонно трет глаза. Не выспался. Оля загадочно улыбается, целует в щеку, оставляя неясный след блеска для губ.       -- Надень другое пальто,-- как бы между прочим говорит она.-- Над твоими обезьянами смеются даже журналисты.       Даня удивленно разглядывает рисунок на ткани.       -- Он прикольный,-- ерошит волосы.       Оля пожимает плечами, не замечая, как Юкки трется о ее ноги.       -- Именно. Несерьезный, Дань...--пальцы отодвигают ткань.-- Вот это будет лучше. Спокойнее.       Даня чувствует что-то странное внутри, рефлекторно берет другое пальто. Без рисунка.       -- Сюда же и шарф не подойдет. Звездный.       --Именно,-- в голосе Оли железобетонная уверенность.       И она наоборот выбивает его из внутреннего равновесия, а не успокаивает.       -- А мне нравится,-- строго но мягко возвращает свое пальто, повязывает шарф.-- Что не так?       Оля пожимает плечами, закусывая губу.       -- Как знаешь, -- садится на пуфик у выхода.-- Но, может, уже пора повзрослеть?       Она задает этот вопрос, не требуя ответа, просто констатируя факт.       Даня следит за ее взглядом, упирается в кеды на своих ногах. Аргументов нет. Ведь на самом деле повзрослеть это как?        Оля больше не говорит ни слова, кроме прощания, целует в щеку своими мягкими ванильными губами.       Дверь закрывается.       Чтобы не шуметь, Даня хватает чемодан за ручку и в ожидании лифта шевелит пальцами в кедах.       По-детски, наверное. Но это помогает ему окончательно проснуться.       В аэропорт влетает с вещами и кофе наперевес. Старается не упасть, лавируя чемоданом на поворотах. Благо кеды с резиновой подошвой. Покупались как раз для этого-- чтобы не скользили по льду.       Этери стоит у окна, разговаривает по телефону, хмурится. Даня спотыкается о стену между ней и всем остальным миром. Недосягаемая женщина.       Алина с Аленой что-то показывают друг другу в телефоне, соперницы на льду, а вне его-- просто спортсменки. Даня оставляет чемодан рядом с ними, улыбается, держит кофе так крепко, словно он основа всего, идет к Этери. Вызволять ее из-за этой холодной стены.       --Да, отпишусь, как заселимся. Постараюсь...--видит Даню, кивает.-- Мне пора.       Отключает телефон с каким-то неясным облегчением, которое нельзя до конца понять, а спросить вроде как неловко.       -- Кофе с корицей,-- протягивает стаканчик, соприкасаясь пальцами.       Холодные, несмотря на то, что рукава кофты натянуты на ладони.       --Спасибо,-- Этери поправляет шарф на Дане привычным движением.       Так отлажено она следит за всеми деталями костюмов девочек во время выступлений. Делает это с привычной заботой, случайно проводит по шее.       --Горе ты луковое и лохматое, Глейхенгауз, какой пример подаешь детям,-- а в глазах смешинки-искорки.       Но Дане почему-то от них не так весело, как раньше, стряхивает пыль с пальто, смотрит на Этери почти из подлобья, отворачивается.       --Думаешь, мне надо повзрослеть?       Этери замирает.       Слишком резко сказано? Или, правда, мысли прочитал?       Делает глоток тягуче медленно, словно подбирая слова.       -- Некоторые люди никогда не взрослеют, Дань. Но я, честно говоря, так и не могу сказать, плохо это или нет.       Они стоят среди толпы, горящих табло и чужих голосов, словно ничего вокруг не существует, понимая, что, если не сейчас, то никогда не спросить самого волнующего.       --Это тебя... раздражало?-- Даня, наконец, подбирает нужный глагол.       --Что именно?-- Этери уже забывает про свой кофе, но не двигается с места.       --То, что я такой вот...несерьезный,-- в голове вертятся другие слова, более обидные.       Шут неприкаянный. Дурак.       Этери удивленно приподнимает бровь, прямо сдерживает в себе крепкие слова, а потом произносит:       --Нет. Это меня веселило.       Алина усиленно машет руками, привлекая внимание. С такими беседами и самолет можно пропустить, забыв про Японию. Этери делает большой глоток кофе и быстрым шагом идет к девочкам. Говорить дальше она не хочет, потому что и так сказала слишком много, почти утонула в карих глазах напротив, хватается за ручку чемодана, дает указания Алине. Ведет за собой всех, как буксир. Люди словно перед ней расступаются.       Каждый шаг отбивается в голове чужими словами.       Казалось, уже забытыми.       --Ну, скажи, что в нем такого,Этери,-- Марина на самом деле старается понять.-- Что такого дает тебе этот мальчишка, чего остальные не могут?       Взрослые всегда хотят услышать стандартные важные фразы про каменные стены и надежный тыл, но к Дане такое применить было бы не совсем верно. В нем нет ни жесткости, ни желания ограничивать. Это что-то совсем другое. Противоположное.       -- Рядом с ним я постоянно смеюсь.       В самолете каждый достает наушники, чтобы отключиться во время полета. Разговаривать больше не хочется, чтобы не сказать лишнего. Слишком много вопросов хочется задать.       А веселит ли тебя Марк?       Любит ли он острую еду?       Отвечаешь ли ты ему на признания любви?       Чем он лучше меня?       Десятки вопросов без ответов, которые, если бы Даня не боялся, ему следовало бы адресовать и самому себе. Но это сделать еще сложнее, чем заговорить с Этери, которая что-то пишет в телефоне.       Даня хочет сделать привычное селфи, захватив еще Алену с Алиной, но вовремя останавливается. Эти фото на самом деле никому не нужны. Только внутреннюю память телефона занимают.       --Тебе обязательно было вывешивать ваши с Алиной хождения по магазинам во всеобщий доступ?       Оля по-настоящему злится.       -- Иногда мы так делаем, ничего нового,- Даня скорее удивлен, чем расстроен.-- А в чем дело?       Оля моет посуду резко, каждое движение искрит.       -- В том, что вас уже достали женить и приписывать романы, а ты никогда не опровергаешь это.       Даня качает головой.       -- Начни мы это отрицать, будет еще хуже. Игнорирование--правильный вариант. Проверенный.       Оля выключает воду, стряхивает капли из рук.       -- А знаешь, какой самый лучший вариант? Железобетонный?-- Даня молчит.-- Сказать, что у тебя уже есть девушка.       Она выходит из комнаты и больше никогда не поднимает эту тему.       Этери устраивается поудобнее и случайно задевает Даню плечом.       --Извини,-- подключает наушники к панели.-- Хочу фильм посмотреть, пока не усну.       Даня тянется за вторым проводом.       --Давай вместе,-- улыбается, замечая знакомую заставку.       Они оба знают каждую цитату наизусть, но почему-то сегодня не хотят думать больше ни о чем, кроме слов на экране.       И, правда, ведь...а зачем?       В Японии, как всегда на соревнованиях, работы больше, чем можно представить. Она Даню затягивает. Особенно, когда рядом Этери. Вдруг понимает, что скучал по их дуэту-- только вдвоем за бортиком, несмотря на то, что Дудаков свой, но этого самого ощущения один на один не хватало.       Теперь все справедливо, наконец-то.       Даня следит за Этери украдкой. После официального знакомства с Марком и Олей, кажется, уже ничего не страшно. Но стоять плечом к плечу все также приятно. И не больно.       Вдруг понимает, что уже на самом деле не болит.       Осталось только воспоминание в сердце.       И пепел от того, что было и не срослось.       Интересно, почему все, что сгорает имеет один цвет? Даже, если раньше было разным?       Даня мотает головой. Неважно, на самом деле, все, что происходило раньше. Главное, чтобы она была счастлива.       Думает об этом, когда ловит движения руками: Этери поясняет что-то Алине. Но почему-то несмотря ни на что не может избавиться от ощущения, что чего-то не до конца понимает.       И Этери об этом тоже никогда не скажет.       Ведь для нее всегда личная жизнь-- это то, что никого не касается.       Даже бывших.       Это слово внезапно режет.       Но затихает.       Тонет в ее смехе.       Спать расходятся рано. Завтра нужно быть окончательно в форме. Этери постоянно теребит в пальцах телефон, что-то пишет. Разница во времени с Россией доставляет неудобства для общения.       Даня это чувствует на себе.       "Неужели так сложно выкроить хоть минуту, чтобы набрать номер?"       Не трудно.       Почти невозможно.       Но Даня справляется.       Этери выключает экран и устало трет глаза.       --Дань, скажи, у нас получится?--голос Этери кажется пустым.       Он не уточняет,о чем ей так интересно знать, а просто отвечает самое правильное, что только существует в мире.       -- Да.       Этери улыбается.       Одними уголками губ.       Когда соревнования набирают обороты, все отходит на второй план. Они оба там, на льду, переживают за ошибки, срывы, недочеты. Даня кормит Этери грейпфрутами и дольками черного шоколада, пока никто не видит.       Замечает, что она все реже берет в руки телефон. Погружается в работу окончательно. Даня идет за ней. Как всегда, будто на буксире, цепляя за собой девочек, да и, походу, всю сборную России.       В КиКе с Аленой улыбаются. Этери перестает выламывать себе пальцы от напряжения, заправляет прядь за ухо.       --Теперь все шесть наши?-- Алена довольно смеется.       --Есть такое,-- Даня кивает.       --Есть такое,-- соглашается Этери.       И сияет.       Все шесть золотых медалей всех этапов Гран-при за их спортсменками. Еще никому такое не удавалось. Никогда.       Дане интересно, что чувствует главный тренер при этом. В тот момент, когда вот так стремительно входит в историю.       Ловит рассеянный взгляд Этери и с удивлением замечает там...усталость.       Она в ответ улыбается, как всегда смущаясь.       Дане хочется верить, что ему просто показалось.       Когда звучит российский гимн, все окончательно выдыхают.       Этери набирает что-то в телефоне и готовится сделать фото. Подкрашивает губы блеском, поправляет волосы. Оборачивается.       --Готов?       -- Всегда готов,-- Даня делает серьезное выражение лица, изображая из себя пионера.       Этери смеется.       Даня при этом чувствует себя шутом.       Но ему ни разу не стыдно.       По пути в отель Этери договаривается с Марком, когда прилетает самолет. Он собирается ее встречать.       Наверное, опять со своим неизменным букетом бордовых роз, которые Этери терпеть не может. Даня даже думает намекнуть Марку об этом, но потом вспоминает..."Судя по возрасту я бы тоже мог быть твоим отцом".       И молчит.       -- Они очень красивая пара,-- Оля после этапа Ростелекома сияет.       --Кто?-- Даня следит за дорогой, не отвлекается.       --Этери Георгиевна и Марк. Очень подходят друг другу.       Почему эти слова так сильно бьют под ребрами?       Дане хочется возразить, вспомнить про дурацкие цветы, абсолютное профанство в фигурном катании, нежелание танцевать. Ведь, как словами прочувствовать, насколько Этери любит музыку? И самое главное, какая она в танце...счастливая.       Даня вдыхает и вместо всех этих ненужных фраз произносит самую правильную для Оли, но абсолютно лживую по факту.       -- Да.       Оле от этого хорошо.       Впереди финал Гран-При, в котором слишком много неизвестных. Но еще страшнее другое. Места всего три. Спортсменки -- четыре. Даже несведущему в математике понятно, что кто-то окажется за скобками в этом уравнении.       Даня старается не смешивать личное и тренерское :не желать победы кому-то одному. Научиться нейтральности у Этери.       Но у него получается чертовски плохо.       Нервное напряжение внутри растет, мешая спать и нормально реагировать. Словно раздувается воздушный шар и вот-вот лопнет от любого неловкого движения. Даня старается почти не дышать.       Не провоцировать.       Поэтому в следующий выходной решает отдохнуть с друзьями, забыть хоть на день о том, что не можешь изменить.       Оля с радостью соглашается, помогает убраться дома, заказывает суши, находит настольные игры на всякий случай.       Она как-то быстро становится частью старой компании, многим нравится ее открытость и дружелюбие. Оля не чувствует себя среди них чужой. Ни по возрасту, ни по статусу.       Даня никак не может представить этим вечером Этери, сидящую на подушках в зале, играющую со всеми в Алиас.       Сергей громко смеется.       --Это нечестно, но вы все поймете,-- показывает человека на льду, мужчину.       Все с удивлением понимают, что в карточках заданий есть Илья Авербух, делают фото, отсылают ему под звон бокалов.       Такие радостные и веселые.       Саша успевает выхватить ролл из Даниной тарелки, украсть самое вкусное. Ее светлые волосы путаются на диване, и вся она красивая, как всегда. С искорками в глазах.       Даня привычно убирает мешающие пряди, опирается на спинку, чувствуя на себе олин взгляд. Он так и не может понять, почему она смотрит так, будто готова Сашу без этих волос оставить.       Неужели ревнует?       Даня отстраняется.       -- Эй, Глейхенгауз, я же на тебе равновесие держу.       Замирает.       --Это нецелевое использование ,--шутит.       --Ты меня, между прочим, утюгом после шоу погладить хотел, когда я нуждалась в массаже.       Даня вспоминает и улыбается, делая вид, что олин взгляд не замечает, пока Макс не толкает его в бок.       Приходится вставать.       На кухне воздух напряжен так, что можно играть на струнах. Даня вздыхает.       --Оль, что случилось? Это же Саша...она всегда такая.       Оля смотрит из глубины кухни, глаза подозрительно блестят.       --Это всегда кто-то, Дань, Это же..Алина...Саша...Даша...всегда есть кто-то, кто переходит некоторые границы, а ты считаешь, что все нормально. Но оно...ненормально.       Он стоит и абсолютно не знает, что сказать. Это все вино и усталость, глупости на самом деле. Одна только радость успокаивает-- самое главное имя Оля так и не называет.       Даня сдается, подходит ближе, обнимает.       --Тебе не нужно меня ревновать. С этими девушками меня ничего не связывает.       Он даже не врет, но сказать "ты такая милая, когда ревнуешь", не может. Потому что это ни разу не мило.       Скорее удушающе.       Примирительно целует в макушку.       --Идем , будет суши доедать,-- хватает палочки для еды, привычным движением изображает с их помощью моржа.       Всегда действует безотказно. Смешит даже самых грустных и серьезных.       --Ты опять ведешь себя, как ребенок,-- Оля забирает из рук тарелку с суши, идет в зал.       Даня бредет за ней, пока не вызывает громкий смех у всех в комнате. Потом медленно берет палочки в руки, превращаясь в человека.       Во взрослого, серьезного человека.       Турин забирает все свободные силы, не дает думать или отвлекаться. На финал Гран-При предстоит выводить столько спортсменов, как никому другому в мире.       Этери надевает броню и дежурную улыбку. Даже Даня не может до конца сквозь нее пробиться.       Ведь за ее плечами-- вся команда, в том числе врачи, родители, администрация. Словно Этери локомотив, а они-- вагончики. Даня улыбается такому сравнению.       Так когда-то сказала Диша, а он-- запомнил.       Диана тоже тут, рядом с Этери и своим тренером. Дане немного спокойнее теперь. Диша всегда была союзником в том, чтобы не дать своей маме убить себя на работе.       Даня видит, что что-то происходит не так, но до конца так и не понимает. Списывает все на нервы, стресс и черт знает, что еще.       Они просто работают дальше, откатывая программу за программой и удерживая медали.       С Дишей они остаются наедине случайно, сидят какое-то время неловко, пока Даня не спрашивает:       --Ты как?       --Хорошо. А ты?       --И я...       Дане безумно хочется спросить, как Этери, но он знает--Диша не расскажет.       --Мне жаль, что у вас не получилось,-- она предельно искренне это говорит.       -- Такова жизнь,-- улыбается.-- Зато есть Марк.       Диша хмурится.       Что происходит в ее голове Даня так и не понимает.       --А у тебя Оля,-- говорит, как отрубает.       Что ж поделать, когда у каждого из них на самом деле кто-то действительно есть.       Кто-то более подходящий?       Финал Гран-При по итогу становится триумфом для всех кроме Алины. Для чемпионки всего шестое место и падение в произвольной сродни провалу в пропасть.       Этери тут же закрывается, не впуская больше ни одну эмоцию под свою броню.       В эти дни Дане кажется, что привычный мир неудержимо рушится.       -- Что у вас там происходит?-- спрашивает Оля по телефону.       -- Не знаю,-- вдруг сознается Даня.-- Я и сам не знаю.       Ему безумно хочется верить, что совсем скоро оно все действительно разрешится и нужные слова будут найдены.       Но пока дорогу осиливают идущие, а те, кто временно сошли с пути усиленно ищут свет, чтобы увидеть правильное направление к дому.       В пустой квартире по прилету Дане не сидится. Так и тянет в Хрустальный на лед. Туда, где забывается за работой Этери. Ему безумно хочется понять, что происходит, убедиться, что ее "все хорошо" искреннее и правдивое.       Даня даже не распаковывает толком чемодан, кидает в углу комнаты, идет в душ, проваливается в сон, чтобы завтра вместо выходного прийти на работу. Даже придумывает отговорку-- забытый любимый шарф.       Этери точно поверит.       Или, как обычно, умело сделает вид.       Даня приносит с собой обед, кормит ее задумчивую, погруженную в себя, пишет Оле, что сам на работе, соглашается с ее приездом в Хрустальный.       -- Этери, что черт возьми, происходит?-- не выдерживает, наблюдая, как уныло она ковыряется в салате.       Вздрагивает.       -- Алине нужна пауза,-- говорит тихо.-- Мы не можем ее не дать.       Даня читает между строк все, что Этери не произносит и чего отчаянно боится. Шума, осуждения, СМИ, ненависти. Всего того, что уже почти забылось после мая 2018 года.       Она кажется при этом такой беззащитной и хрупкой, что у него перехватывает дыхание.       --Мы справимся,--впервые с момента расставания обнимает , целует в висок, чувствуя запах знакомых духов.-- Я всегда буду рядом.       Так запредельно близко, отчаянно нежно и...правильно.       Потому что именно так поступает семья.       И Этери впервые за долгое время становится легче.       Оля приходит в кабинет спустя полтора часа. В чайнике заварки как раз на третью кружку.       Этери копошится в столе, вытягивает на свет шоколадку и еще самое важное сокровище-- желатиновых медведей с колой. Хитро улыбается, когда Даня тянет руки за упаковкой.       --Моя пре-леессть,-- дурачится, вскрывая пачку.       Закидывает конфету в рот, протягивает, чтобы поделиться.       --Я не люблю,-- Оля качает головой, берет в руки шоколад.       Этери откусывает медведю голову, жмурится от удовольствия, запивая чаем с чабрецом. Они сидят рядом, разговаривают, обсуждают планы, пока время не приводит за собой вечер.       Пора собираться домой.       Этери берет с собой кружки, идет их мыть, оставляя Даню с Олей наедине.       -- Я соскучилась,-- трется носом о шею.-- А ты колючий...       Даня вдыхает запах ее волос. Пахнет манго. Сладко, по-девчачьи, уже даже привычно. А у него губы со вкусом колы и липкие пальцы, прижимающие Олю к себе.       Она же не виновата, что не любит желатиновые конфеты и шутит пол вечера про его дурацкие шарфы и обезьян. Тем более ни разу не виновата в том, что Этери эти конфеты обожает...а шарф помогала выбирать сама, вместе с пальто.       Вот только Оля об этом не знает.       Этери отмывает посуду, идет бесшумно по сумрачному коридору, каждый шаг словно ритмом стучит в голове. Висок, куда прикоснулись горячие губы даже несколько часов назад, горит. Кажется, что все след от этого поцелуя видят... даже при условии, что он ничего не значит?       Тронь меня -- и ты тронешь сухой репей,       сырость, присущую вечеру или полдню,       каменоломню города, ширь степей,       тех, кого нет в живых, но кого я помню.       Этери останавливается у двери, замечая, как Даня Олю обнимает за плечи, улыбается. Такой родной, но уже далекий...А по внешнему виду, довольный.       Только вот Этери до боли в скулах после полутора часов беседы понимает, что Оля Дане не подходит.       Но ни слова не говорит.       Ведь кто он такая, чтобы разрушать его счастье?       Даже если от случайных прикосновений все еще необъяснимо убыстряется сердце.       Тронь меня -- и ты заденешь то,       что существует помимо меня, не веря       мне, моему лицу, пальто,       то, в чьих глазах мы, в итоге, всегда потеря.       Толкает дверь плечом, отгоняя ненужные мысли. Отношения с другим человеком-- это всегда нелегко, но иногда нужно действительно все потерять. чтобы найти что-то новое, более правильное, не требующее борьбы или оправданий.       Убеждать себя в этом с каждым днем все проще.       Особенно сейчас.       Этери едет домой одна. Отказывается от Даниного предложения подвести. Сегодня вечер как раз такой, чтобы сидеть в тишине и отдыхать. Даже Марку сказала не приезжать, чтобы погрузиться в тишину и восстановиться.       Возле подъезда стоит пару минут, охлаждая лицо и дыша холодным зимним воздухом. Почти падает от усталости, отпуская наконец себя.       Молча вызывает лифт, понимая, что руки тяжелые, как будто сделаны из свинца. На этаже медленно открывает дверь в квартиру, погружаясь в тепло.       Замирает.       На кухне почему-то горит свет и неожиданно пахнет ужином и чужим присутствием.       Марк выходит в коридор с улыбкой, вкрадчиво произносит:       --Знаю, ты хотела быть одна, но я безумно скучал,-- обнимает, помогает снять пальто.-- А еще приготовил ужин, чтобы ты поела.-- Настойчиво целует в приоткрытые губы.-- И сделал тебе ванную с лавандой для расслабления.-- Шепчет прямо на ухо, нежно прикусывая кожу на шее.-- А потом мы займемся тем, что помогает снять стресс лучше всего...       Этери рефлекторно обнимает Марка за крепкую спину, прощупывая твердые мышцы и ощущая его горячее дыхание у себя на щеке.       В его объятьях сейчас она действительно чувствует себя, как за абсолютной каменной стеной.       Без единого окна.