***
— Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти? — А куда ты хочешь попасть? — ответил Кот. — Мне все равно… — сказала Алиса. — Тогда все равно, куда и идти, — заметил Кот. — … только бы попасть куда-нибудь, — пояснила Алиса. — Куда-нибудь ты обязательно попадешь, — сказал Кот. — Нужно только достаточно долго идти. (Алиса в Стране Чудес)
Когда я очнулась, то по прежнему лежала в той же позе, в какой и потеряла сознание. Только на этот раз у меня затекло все тело, я чувствовала сильный холод и голод, а еще ту же противную головную боль, затрудненное дыхание и заложенный нос. Просто «прекрасно»! Видимо, все-таки, я действительно заболею, если уже не сделала это. Я пытаюсь встать на ноги, но в теле такая слабость, что я просто не могу пошевелиться. Сильно кружится голова, и если бы у меня было хорошее зрение, уверена, что у меня перед глазами плавали цветные круги. Мне приходится свернуться клубком, чтобы пережить головокружение и противную тошноту. Лишь через некоторое время дыхательных упражнений, мне удалось обуздать свой желудок. Не могу сказать, что я была в нем полностью уверена, но я по крайней мере могла надеяться, что смогу сдержать тошноту пару минут. Вторая моя попытка встать на ноги оказалась такой же провальной, как и первая. Вся разница лишь в том, что сейчас мне удалось хотя бы приподняться на руках, а не сразу рухнуть обратно. Снова приступ головокружения и тошноты. Снова дыхательные упражнения. Снова обуздание своего желудка. Третья попытка была не более удачной, чем первая. Именно тогда я поняла, что не смогу встать без дополнительной поддержки. Меня очень напрягало то, что я чувствую себя настолько плохо. Все-таки, я не нахожусь в этом мире больше суток, и уж точно не голодала слишком долго, чтобы ощущать такую слабость. Этого всего не должно было быть, однако я чувствую себя слишком плохо, чтобы не начать задумываться о том, что тут что-то не так. Конечно, я могу быть не права в своих рассуждениях, потому что я совершенно ничего не знаю об мире, в котором оказалась, но я опасаюсь, что именно этот мир так плохо влияет на меня. Все-таки, я родилась и росла в другом мире, привыкла к другому воздуху, другой атмосфере, другой природе, а здесь — совершенно ничего знакомого нет. Может быть, здесь воздух ядовитый. Или ядовитой была вода, которую я пила. А может, это была и вовсе не вода? Конечно, вкус у нее был совершенно обычный, но я же не знаю, что именно выпила. Вдруг с ней я проглотила каких-нибудь паразитов, которые жрут или отравляют меня изнутри? Бррр!!! Тьфу-тьфу-тьфу такие мысли, а то снова в истерику скачусь. Вдох-выдох, вдох-выдох. Так, кажется, немного успокоилась. Это хорошо. Но что если я… Так, прочь-прочь-прочь! Не думать об этом! Вообще! У меня других проблем слишком много, чтобы я еще этим себя стращала. На самом деле этих мыслей и волнения слишком много, чтобы я могла с этим справиться. Я не привыкла быть настолько беспомощной — ведь в своем мире я бы даже без очков знала бы, что делать и к кому обратиться за помощью. Там бы мне, по крайней мере, помогли. А тут… Будет очень глупо и одновременно очень смешно, если я заблудилась буквально в трех соснах, а какая-нибудь местная деревенька находится в двадцати метрах от меня. Хотя не уверена, что хочу с ними сталкиваться. Вдруг они из таких, кто приносит подобных мне в жертву местным Богам? Впрочем, это лучше, чем помереть тут с голоду. Хотя стоит признать, что если бы здесь была деревня неподалеку, тогда я хотя бы что-то знакомое услышала. Наверное… Хочется свернуться клубочком и зарыдать, хотя я и понимаю, что это глупо. Я бы сделала так, но слез уже нет. Да и внутренне я просто чувствую огромные усталость и истощенность, так что сил у меня на литье слез нет. Да и, кажется, вообще ни на что нет. В ушах стоит противный звон, а сознание то и дело ускользает ненадолго, хотя я отчаянно борюсь, чтобы не отключиться. В данных условиях это делать будет в крайней степени опрометчиво. Но, к сожалению, иногда есть такие вещи, против которых мы бессильны, так что я с треском проиграла в неравной борьбе за собственное сознание. Хотела напоследок выругаться, но, кажется, не удалось. Следующее мое пребывание в сознание отметилось еще более «веселыми» событиями, чем раньше. И нет, на данный момент меня не беспокоили ни кружившаяся и болевшая голова, ни першение в горле, ни тошнота, ни заложенные нос, ни что либо еще. Весьма сложно волноваться о собственном весьма хреновом самочувствие, когда тебя кто-то внимательно обнюхивает, обдавая не свежим и даже гнилым дыханием. Вот уж точно «вставай, спящая красавица» и «радость» пробуждения прямо-таки ждет тебя. Не знаю, каких именно сил мне стоило сдержаться и не завизжать позорно. Сразу же в голову полезли панические мысли о том, что он обнюхивает меня, чтобы сожрать. Не могу сказать, что мяса во мне много — ему на пару укусов, но все же… Ууу, как страшно… Кажется, эти несколько минут были самыми страшными в моей жизни. Буквально каждая секунда длилась, словно вечность. Мне не нужно было даже видеть его, чтобы понять, что он огромен. Тяжелые шаги, хруст веток, шумное дыхание со странным опасным пофыркиванием, запах мокрой шерсти и несвежего дыхания. Ну и, как на десерт, моего ужаса. Я еще долго не шевелилась, тщательно вслушиваясь в окружающее пространство, дрожа от слез и облегчения, когда ОНО ушло. К счастью, этот зверь, кем бы он там ни был, меня не тронул. Я осталась жива. Слава Богу. В этот раз я довольно долго продержалась в сознание, прежде чем отключиться. В четвертый раз… Это же был четвертый раз, да? Так вот, в этот раз я очнулась в больнице. Перепутать этот запах лекарств или огромное количество белого я ни с чем не могла. Я тихо заплакала от облегчения, радуясь тому, что все закончилось. Тогда я еще не знала, что все впереди. Но тогда я думала, что это был самый счастливый момент в моей жизни. Лишь когда глухо охнула, потому что провода натянулись, которые крепились к моим рукам иголками, перестала пытаться встать. А потом я подпрыгнула, когда услышала… — ∞÷×Ω∞ⅠⅠ∞÷×ΩⅠⅠ? — язык был незнакомым. Совершенно. Я сидела в полнейшем шоке, не зная, как реагировать. Человек, который пытался расспрашивать меня, еще долго что-то говорил на том же незнакомом мне языке, очень настойчиво и вроде бы… вопросительно? — Что? — растерянно шепчу, чувствуя, как мои губы кривятся вниз. Я сейчас заплачу. Снова. Ох, кажется, я за всю свою жизнь столько слезы не лила, как за последнее время. — ∞*хⅠ÷? — Я не понимаю! Кажется, только после этого он осознал, что я его действительно совершенно не понимаю. Тогда он стал меня… кажется осматривать, светить чем-то в глаза, что-то бормотать на том же странном языке, а после успокаивающе погладил по голове, вручая что-то в шуршащем фантике, будто ребенка вознаградил. В моем теле все еще была пугающая слабость, но я постепенно приходила в себя. На почти полное восстановление мне понадобилось около недели. Все тот же человек, который в самый первый раз осматривал меня, постоянно приходил ко мне и что-то говорил. На вторые сутки после того, как я очнулась, он вручил мне очки. Кажется, я никогда не была так счастлива, как сейчас, когда наконец-то смогла осмотреть окружающую обстановку и понять, что вообще происходит. Это была больница, как я и думала. Я была в просторной белой палате, которая из своего убранства имела только кровать, тумбу да аппарат и другие приборы. Справа от меня у противоположной стены было большое окно, в котором я могла видеть ярко-голубое небо, не менее яркую зелень и детскую площадку, на которой резвились малыши. Но взгляд сильнее всего притягивался к тем двум солнцам, которые я видела раньше. До сих пор до конца не могу поверить, что оказалась в другом мире. Правда, и на глюки все происходящее уже не тянет. Мой доктор потихоньку начал учить меня местному языку. Просто указывал на что-то и медленно начинал произносить правильное название предмета. Я пыталась повторить. Получалось на каждый третий-четвертый раз, но я старалась. Также я потихоньку обучалась местной азбуке, пусть это очень сложно, когда два собеседника совершенно не понимают друг друга. Но я старалась. Через еще день я наконец узнала имя своего врача — его звали Марк. Ему было сорок пять и он был женат на своей работе. Я училась. Не сказать, что особенно быстро, но училась, и весьма старательно — сложно не начать это делать, когда у тебя просто нет выбора. Еще через две недели меня выписали из больницы, и Марк подселил меня к своим знакомым — семейной паре стариков, у которых не было детей и которые присматривает за этим лесом. Как я выяснила позже, они-то меня и нашли тогда, тем самым спася жизнь. Думаю, их можно назвать кем-то вроде местных лесников. Хотя, конечно, очень трудно было привыкнуть к тому, что они способны оборачиваться в странных существ, чтобы передвигаться по лесу с огромной скоростью и ловкостью. Они очень тепло и осторожно относились ко мне, а еще довольно спокойно выслушали мою историю. Самое интересное, что не удивились совершенно. Лишь вздохнули, что такое иногда бывает. После чего я стала у них жить за небольшую помощь в хозяйстве и в покупках. Этот мир был мирным и дружелюбным, а еще чем-то очень сильно напоминал аниме, которое мне очень нравилось в свое время — здесь не было магии или волшебства, но была какая-то странная сила. Я была уверена, что однажды смогу найти дорогу домой — стоит лишь поискать информацию. Именно благодаря дядюшке Року и тетушке Мелис, я выяснила, что скорее всего в моем перемещении виновато то зеркало, оправу от которого мне выдали в больнице с тем скромным набором вещей, с которым я туда попала. Они сделали предположение, что если я найду все осколки зеркала, то смогу вернуться. На это указывала почти стопроцентная вероятность, ведь они прекрасно знали, какими могут быть артефакты. Мне оставалось лишь кивнуть, ведь они знали об этом куда больше, чем я сама. Именно тогда я стала пытаться найти осколки, чтобы вернуться домой. Я знала, что на это скорее всего уйдет очень много времени, но я готова была рискнуть. Я действительно хотела вернуться домой к своей семье. Однажды я даже почувствовала отголоски силы одного из осколков, когда совершала покупки на местном рынке, но когда побежала на зов, то лишь столкнулась с высоким парнем с ярко-малиновыми волосами и золотыми глазами, который был одет в странный костюм, который чем-то напоминал костюм клоуна, пусть и не такой пестрый. Больше всего меня удивили туфли с загнутыми носами. В памяти царапнуло что-то, ведь он мне так сильно напоминал о… ком-то, но сколько бы я не пыталась вспомнить, так и не смогла. Но я отчетливо почувствовала, как у меня замерло сердце, когда он внимательно посмотрел на меня. На миг мне почудилось, будто его глаза засияли расплавленным золотом. Я тут же вскочила, скомкано извинилась и убежала куда подальше. Про несчастный осколок проклятого зеркала я даже забыла. Лишь гораздо позже я поняла, что потеряла любимую детскую заколку с аляповатой маргариткой, которой украшала свои волосы. Но, как я и думала, когда я вернулась на то же место, ни незнакомца, ни заколки уже не было. Домой я вернулась в испорченном настроение, хотя семейный ужин мне его в итоге поднял. Я наслаждалась жизнью, искала дорогу домой, была уверена, что однажды найду ее, но все оказалось сложнее, чем я думала. В один ужасный день все изменилось. Пришли черные тучи и серый пепел, а с ними и холодный ветер, от дуновения которого замирало дыхание. Но самым страшным было то, что за ними пришли чудовища, которых я никогда раньше не видела — да и вряд ли даже местные их смогли бы нормально описать. Люди, которые обо мне заботились, словно о своем ребенке, в этом мире, погибли, защищая меня, а я… я тогда оцепенело сидела, широко открытыми глазами глядя на их смерть. В себя я пришла лишь тогда, когда тело старушки — тетушки Мелис — одно из чудовищ просто разорвало на куски, разбрызгивая широким веером алый дождь, который на глазах становился чернильно-черным. Именно тогда я вскочила на ноги и побежала. Сейчас я лишь могу утешать себя мыслью, что все равно ничего не смогла бы сделать, если бы вмешалась, но… но я могла хотя бы попытаться. Не думаю, что когда-нибудь прощу себе то, что так ничего и не сделала, чтобы спасти тех, кто был ко мне так добр. Сейчас, когда я осталась один на один с жестоким и пугающим миром, а прямо на моих глазах какие-то странные твари, отдаленно напоминающие что-то между собаками и чужим из фильмов ужасов, разорвали на части и сожрали еще живого человека, который ничего не смог сделать, чтобы спастись… Я как никогда ясно понимаю, что я действительно всего лишь тепличный цветочек, который едва ли сможет здесь выжить. Да и не смогу я приобрести шипы, как ни старайся. А значит… Единственный мой выход — спрятаться, а потом убегать. Говорят, маргаритка — цветок рыцарей. Довольно абсурдно, учитывая, что на храброго рыцаря, который встретит грудью любые опасности, я уж точно не тяну. Я ведь тепличный цветочек, который пасует перед трудностями. Говорят, тяжела и неказиста ты, жизнь протагониста. Однако, так кажется лишь на первый взгляд. Еще тяжелее твоя жизнь, если ты попаданка в постапокалиптический мир со сверхспособностями, когда у тебя никаких особых сил и нет. В итоге у тебя ни друзей, ни семьи, ни дома. И никакой гарантии, что выживешь, ведь ты не главный герой, который априори нагнет всех и выгрызет у Судьбы собственную жизнь. У меня нет ничего. Только желание не умереть и вернуться домой. Но я… Я не уверена, что способна даже на то, чтобы убить кого-то, отстаивая собственную жизнь. Скорее уж я добровольно умру, чтобы не навредить, чем попытаюсь взяться за оружие. Я не смогу. Просто… нет. Господи, как же страшно…