***
Определить свою цель — это как найти Полярную звезду. Она станет для вас ориентиром, если вы ненароком собьетесь с пути. (Маршалл Димок) — Земля круглая! Это доказано сотни лет назад! — Ты сам-то в это веришь? Почему же тогда с обратной стороны ничего не падает? — На земле всё удерживает гравитация. — Слишком сложно, чтобы быть правдой. Вот с черепахой — тут всё ясно. — Вы не можете отрицать очевидное! Джордано Бруно отдал жизнь ради этой истины! — Ну это уж совсем не доказательство… (Смешарики, Лосяш, Крош)
Я плыву по космосу, любуясь звездами и созвездиями. Мое тело настолько легкое, что мне кажется, что я в любой момент улечу далеко-далеко — настолько далеко, что больше никогда не смогу вернуться обратно. Впрочем, в космосе ведь нет гравитации, поэтому неудивительно, что мне так легко. Но стоп… Разве я не должна быть на земле, а не здесь? Да и как я могу вообще дышать? А почему мне нужно дышать? Я не успеваю обдумать это, как начинаю куда-то падать. Приземляюсь на чашу огромных весов, и снова скольжу вниз, когда мой вес перевешивает. Но на другую сторону запрыгивает огромный скорпион, и меня подбрасывает высоко вверх, пока я не приземляюсь на огромный трон. И все на миг расплывается, когда я переживаю головокружение. Перед моими глазами пробегают созвездие Гончих псов, обдавая меня воздухом и громким лаем, от чего у меня слегка гудит в ушах и картина расплывается перед глазами. Они гонятся за дубиной, которую запустило ради них созвездие Геркулеса. А может, они преследуют Стрелу? Неподалеку находится девушка, перебирающая свои невероятно длинные белые светящиеся волосы. Я уверена, что знаю это созвездие, и оно определенно связано с волосами**, но думать об этом сейчас слишком сложно. Лев рычит, наступая на эту звездную реку, но Волопас отгоняет его, гулко покрикивая, но все его слова расплываются, и я ничего не могу разобрать. Из светящихся волос, словно из воды, тут же выпрыгивает Дельфин, пугая Лиру и Орла, который срывается с места и с глухим клекотом улетает прочь. Созвездия пляшут перед моими глазами, расплываясь до тех пор, пока я уже не могу различить их. А потом остаются только яркие цветные пятна, скачущие то тут, то там, из-за чего у меня перед глазами все плывет, прежде чем мир не превращается в переливающуюся карусель. Я отчетливо всем телом ощущаю тики огромных часов, а потом звучит громкий колокол, отдающийся болью в голову. Этого всего слишком много, и я громко кричу, почти срывая голос. А потом мир темнеет, и я падаю… падаю… падаю… падаю… А потом звучит еще один щелчок, и я просыпаюсь. Сознание приходит ко мне не сразу. Сначала я ничего не ощущаю, если не считать гудение в голове. Лишь позже я осознаю, что лежу, свернувшись клубком. Я чувствую себя очень плохо. У меня очень сильно болит голова, в горле будто насыпали песка из пустыни Сахара, а язык распух. А еще мне приходится прикладывать достаточно большие усилия, чтобы даже совсем немного приоткрыть глаза. Морщусь и пытаюсь вспомнить, что именно произошло. В голове достаточно плотный туман, но я смутно припоминаю все то, что случилось. И я помню, что мне сказал ОН. Я отчетливо помню, что он говорил мне что-то про газ. Вот только размышлять про это очень тяжело. В голове все еще тот же ужасный туман, а мысли медленные и неторопливые, будто я пытаюсь ворочать камни, каждый из которых весит больше трехсот фунтов*. Медленно вдыхаю и выдыхаю воздух, считая про себя и стараясь стабилизироваться. Надеюсь, что таким образом мне станет немного лучше и я начну нормально соображать. Наконец, когда мне становится чуть лучше, у меня получается чуть приоткрыть глаза. Не то чтобы зрение многое мне дало, учитывая, что я лежу практически в полной темноте. К счастью, здесь нет ничего яркого или шумного, поэтому мне удается избежать самой большой вспышки боли. Тем не менее, у меня все еще достаточно ужасное самочувствие. Надеюсь, что монстр, который меня спас, не потерял мой рюкзак. Потому что именно там должны быть таблетки от головы, которые я нашла в одной из аптек. Однако, я даже не могу приподняться, чтобы оглядеться. Боюсь, что если я это сделаю, то меня точно вывернет. Все, что я могу, это лежать и продолжать страдать. Ну, еще и с трудом осматривать место, в котором оказалась, с того положения, в котором нахожусь. Как я уже сказала, пусть здесь темно, однако темнота не полная. Есть некоторые лучи света, падающие сверху, и их достаточно, чтобы весьма смутно, но все же различить пространство. Похоже, что я в каком-то месте, которое чем-то напоминает пещеру. По крайней мере, я сужу это по каменным сводам и той россыпи камней, которые мне видны. Хотя, конечно, я могу и ошибаться. Они слишком в тени, чтобы я могла как следует рассмотреть их. Я собираюсь немного пошевелить головой, однако боль в наказание тут же становится настолько сильной и острой, что у меня тут же слезы наворачиваются на глаза. Честно говоря, даже не помню, когда в последний раз чувствовала себя настолько хреново. Ладно, если быть совсем точной, я уже не помню, когда в последний раз чувствовала себя настолько не хреново. Все-таки, с тех пор, как начался апокалипсис, я столкнулась со всеми возможными ситуациями, которым можно дать всевозможные определения от «хреново, но сойдет» и многомудрое русское «пи**ец» до «полнейший ад» и «как я вообще умудрилась выжить?». И моя нынешняя ситуация явно относится к последнему варианту. Будем честны, если бы не монстр, который пришел за мной, то я бы умерла прямо там. Я лишь смутно помню про огромного червя, который определенно напоминал мне какую-то киношную тварь из фильма про апокалипсис и пустыню. Как же он там назывался? Дюна? Правда, червяк явно гораздо более скромного размера, а не тот гигантский червь, который размером с огромный кратер вулкана. Впрочем, не могу сказать, что та тварюшка, которая относительно недавно гналась за нами, является менее опасной. В конце концов, если бы не монстрик, я была бы мертва. Стопроцентно. У меня даже маленького подозрения не возникло, что с тем иллюзорным городком может быть что-то не так. Ну, вернее, я знала, что он неправильный, но думала, что если не буду атаковать ту девочку, то и меня никто не тронет. Я представляла всевозможные сценарии фильмов ужасов, которые со своим младшим братом повидала множество, однако мне и в голову не могло прийти то, что оказалось реальностью. Если бы не тот монстр, который преследовал меня раньше и сейчас спас, я была бы мертва. Именно поэтому я думаю, что мне просто невероятно повезло. Если бы он пришел позже, я решила бы атаковать или тот огромный червь двигался бы шустрее… Была бы я сейчас жива? Нервно обхватываю себя, сворачиваясь еще сильнее. Честно говоря? Нет, я была бы мертва. Умом я понимала, что мое непринятие Нен в тело не делает меня абсолютно неуязвимой к чему бы то ни было. К тем слепым и глухим монстрам, которые ориентируются на эту энергию, да. Но вот против видящих или слышащих монстров… Против тех, кто будет заманивать меня с помощью галлюциногенного газа… Или еще кого-то такого же, но обладающего другими способностями… Я буду беспомощна. Абсолютно. Что за ад… И как мне вообще выжить при таких условиях и вернуться домой? Как? Не успеваю даже заплакать от жалости к себе, как слышу шебуршание и шаги, раздающиеся неподалеку. Резко распахиваю глаза и поворачиваю голову в их сторону, несмотря на боль. К счастью, это всего лишь знакомый мне монстр, который подошел ближе и присел, рассматривая меня жутковатыми светящимися желтыми глазами. — Напугал… — тихо выдыхаю, чуть расслабляясь. Я все еще слегка опасаюсь его, но уже заметно меньше. В конце концов, он до этого не нападал на меня, дарил подарки, а недавно еще и спас. Не думаю, что монстр будет все это делать лишь для усыпления моей бдительности, дабы потом он мог меня сожрать. Все же, я не настолько сильна, чтобы могла оказать ему достойное сопротивление. К тому же, у него уже было столько шансов меня убить, но он не сделал этого. Не знаю, почему именно, но не сделал. Из этого всего я могу сделать вывод, что он, вероятно, не собирается меня убивать, а собирается и дальше следовать за мной и… спасать меня? Неужели это та сила притяжения, о которой писала Митси? Неужели эта сила настолько сильна, что способна воздействовать даже на монстров? — Птичка… — проскрипел-проскрежетал ОН. Только сейчас понимаю, что его речь не похожа ни на что, что я слышала раньше. Это даже не слова. Это… возможно, набор звуков, складывающийся во что-то странно мелодичное. Это определенно не английский, но и не язык этого мира, который я выучила. Тем не менее, я каким-то образом была способна его понимать. — Птичка… Я собираюсь ответить ему, но внезапно головная боль резко усиливается, заставляя меня изо всех сил схватиться за нее. Эта боль так сильна, и мне кажется, что я сейчас умру. Утыкаюсь лицом в колени, надеясь, что скоро эти невыносимые головокружение и боль пропадут. Из горла почти против воли вырывается полустон-полувсхлип, но мне слишком плохо, чтобы я обращала на это внимание. — Птич▩▫? — слышу вопросительный тихий рокот, в котором могла бы даже найти ноту испуга, если бы не знала, что это невозможно. Я хочу ответить, но в ушах глухо звенит, пока я не начинаю слышать только глухое «бом-бом-бом». Внезапно я ощущаю что-то теплое на лице и на коленях, а также металлический привкус во рту. Я рассеянно касаюсь лица, и под носом ощущаю эту противную мокроту. Рассеянно смотрю на ладонь, которая практически в полной темноте кажется испачканной мазутом. Кровь?.. Раскатистое «бом-бом-бом» усиливается. — ▣т◇ч▩▫? Хочу ответить. Честно хочу. Но прежде, чем я соберу для этого силы, снова теряю сознание.***
На этот раз я просыпаюсь быстро, но плавно. Это похоже на ощущение, когда ты оказался жив после утопления. Ну, если не считать, что у меня гораздо лучшее самочувствие, чем раньше. У меня больше не болит голова, и, хотя я и чувствую жжение в горле и глазах, достаточно нескольких секунд, чтобы это прекратилось. Машинально тянусь к голове, пытаясь понять, почему мне стало легче, но всю меня внезапно качает, и я замираю. Только сейчас замечаю, что нахожусь не на земле, а на чем-то, что похоже на нечто среднее между гамаком и паутиной. Возможно, я могла бы испугаться, вот только меня никто не удерживает, а еще я вижу сидящего неподалеку монстрика, который неподвижно наблюдает за мной светящимися круглыми глазами. Ладно, возможно, я испугалась. И довольно сильно, учитывая, что не знала, как долго он за мной наблюдает. Думаю, любого здравомыслящего человека осознание подобного напугало как минимум. Впрочем, ладно, об этом несколько позже. Главное, что я лежу, словно в гамаке, на какой-то субстанции, которая по своему расположению напоминает что-то вроде паутины. Ну, вернее, я думаю, что она напоминает, учитывая, что она достаточно темная, поэтому легко сливается с общей темнотой пространства. Но на ощупь эта субстанция немного странная — она теплая и… гладкая, а еще похожа не на саму себя, то есть на субстанцию, а на скорее тело кого-то живого. Живого? Смотрю на монстрика, который все это время не отрывал от меня своих жутких желтых глаз. Кажется, что он даже не моргал, что меня начинало слегка пугать. Нет, я понимаю, что по большей вероятности он не причинит мне какого-либо вреда, однако от такого пристального внимания действительно становится очень не по себе. Чувствую себя какой-нибудь интересной букашкой, которую с энтузиазмом изучает юный натуралист, который нечто подобное никогда еще не видел. Сравнение явно такое себе, но что-то иное — более приятное, например — мне сейчас в голову не приходит. — Птичка… — рокочет тот, и подбирается поближе. Его движения дерганные и странные, и я не могу сдержать дрожь, глядя на него. Несмотря на то, что я знаю, что он вроде как не собирается мне вредить, мне не нравится, что он находится так близко от меня. Может, со временем я к этому и привыкну, но пока это слишком странно и в каком-то смысле даже пугающе. — Что? — сиплю я, настороженно смотря на него. Однако, он ничего не делает, а просто протягивает мне… мой рюкзак. Удивленно смотрю на это, после чего перевожу взгляд на монстра. Он также пристально, не мигая, пялится на меня. Быстро беру рюкзак и прижимаю его к себе. — Эм… Спасибо? — Пожалуйста. — рокочет тот и отступает на прежнее место. Он продолжает пристально наблюдать за мной, не отрываясь, а я же, стремясь избежать его взгляда, зарываюсь в рюкзак. На самом деле это вряд ли мешает ему рассматривать меня, потому что, похоже, он прекрасно видит в темноте, но, по крайней мере, это скрывает мое лицо. Довольно быстро мне удается добраться до воды, после чего я делаю несколько жадных глотков, практически простонав от облегчения. Полностью жжение в горле не пропадает, но оно заметно смягчается. Надеюсь, это боль в горле не служит предупреждением о том, что я скоро заболею. Честно говоря, в данных условиях болезнь — это самое последнее, что мне сейчас нужно. На всякий случай достаю одну из пастилок от горла, чтобы рассосать ее. Очень хочется верить, что это всего лишь моя паранойя, и я на самом деле не на грани болезни. С другой стороны, учитывая то, в каком положении я нахожусь, было бы совершенно не удивительно, если бы мой организм сказал: «Ой, все, перерыв». Мне приходиться экономить на еде и воде, хотя я много иду пешком. Я постоянно сталкиваюсь с самыми различными стрессами по поводу монстров, да и в принципе всей той ситуации, в которой нахожусь. Я знаю, что в крайне стрессовых ситуациях иммунитет может работать на полную, позволяя человеку прожить максимально долго. Да и я до этого момента особо не болела, если не считать легкого насморка и кашля. Но честно говоря… Рано или поздно, мои ресурсы должны истощиться. Я все же надеюсь, что этого не случится, но в случае чего у меня есть лекарства на подобный случай. Медленно рассасываю пластинку, ощущая, как состояние горла улучшается. Устало вздыхаю и смотрю на монстра, который продолжает неподвижно сидеть. Не знаю, почему ему так нравится смотреть на меня, но, думаю, мне пора уходить. Не знаю, сколько именно провалялась без сознания, но наверняка это заняло не меньше десяти-двенадцати часов, учитывая, что снаружи было светло, когда я проснулась в прошлый раз. Да и сейчас достаточно светло. Мне нужно узнать, сколько времени. Морщусь и медленно сползаю вниз, когда мое тело стонет из-за моих движений. Возможно, я лежала без сознания гораздо дольше, чем думала. Не уверена, что монстр умеет отслеживать время, но все-таки рискую спросить. — Как много времени прошло?.. — замираю, потому что не знаю, как именно сформулировать эти слова, чтобы он меня понял. Не будет ли ему слишком сложно понять смысл? Однако, тот, кажется, понимает. — Хорошее время для охоты. — он встряхивает руки, словно подкидывает что-то. Потом указывает наверх. — Плохой свет. Хорошее время для охоты. Плохой свет. Замираю от удивления, потому что сначала даже не понимаю, что именно он имеет в виду, а потом меня осеняет. Вероятно, под «плохим светом» он имеет ввиду день, а «хорошее время для охоты» у него обозначает ночь. По крайней мере, мне кажется, что именно про это он и говорит. Тем не менее, я не могу не уточнить: — Ты имеешь ввиду хорошее время для охоты — когда ты меня спас. Потом был плохой свет — день. Снова ночь. И сейчас снова день? — аккуратно спрашиваю, хотя у меня не получается построить предложения очень простыми. Но я стараюсь. Главное, что он вроде бы понимает меня и согласно кивает, рокоча. Чуть улыбаюсь ему. — Спасибо. — Пожалуйста. — отвечает он, пока я мысленно паникую из-за того, что практически двое суток бесполезно пролежала тут, и никуда не шла. Да уж… Все это время насмарку. Устало вздыхаю. Вероятно, мне не стоило удивляться, что после такого длительного сна я почувствовала себя лучше. К тому же… Стоп. Разве я не должна хотеть есть или сходить в туалет? Или чувствовать себя очень грязной? Единственное, что мне хотелось, это пить, но явно не так, словно я не пила почти сорок восемь часов. Так что происходит? Пока я думаю, что случилось, но ответа на вопросы так и нет. Не думаю, что монстр смог бы кормить меня или водить в туалет, пока я без сознания. Ну, вернее, может и мог бы, но я определенно не собираюсь об этом думать. Не-а. Ни за что. Так что просто спишу все на внезапные особенности своего организма, о которых я раньше и не подозревала. Может, я и раньше вырубалась на более чем сутки, но об этом не знала по причине, что рядом никого не было, а значит и просветить меня по этому поводу никто не мог. Объяснение очень-очень шаткое, но лучшего у меня нет. И я отказываюсь даже задумываться о том, что монстр совершал надо мной какие-то манипуляции. И что он мог со мною сделать. — Спасибо за помощь, но мне пора идти. — говорю я, закидывая рюкзак на спину. Я и правда пропустила очень много времени зря, а ведь хотела поторопиться. Монстр неодобрительно ворчит, после чего обвивает мою щиколотку своим щупальцем. — Опасно. — настойчиво говорит он, явно не собираясь отпускать меня. — Один опасно. — Я буду осторожной. — аккуратно говорю, стараясь высвободить ногу. Не знаю, почему он так себя ведет, но мне нужно высвободиться и идти дальше. Однако, хватка щупальца становится почти нестерпимо сильной, и я вскрикиваю от боли. Монстр быстро ослабляет давление, но не отпускает. Морщусь, уже не пытаясь высвободиться. Вероятно, у меня останется достаточно сильный синяк. — Один опасно. — клокочет он. Его голос резонирует и усиливается. — Один опасно. Хмурю брови. Я не очень много общалась с ним, однако он не произвел впечатление чело… кхм, монстра, который просто так будет настаивать на своем и удерживать меня. До этого он никогда не задерживал меня где-то, хотя явно мог это сделать. У него было по крайней мере пять возможностей, но раньше он этого не делал. Почему? — Снаружи опасно? — спрашиваю я, вопросительно вскидывая брови. — Один опасно. — быстро кивает он. — Один опасно. Плохой свет. Плохой свет. Плохой свет? День? — Хорошо. Я никуда не пойду. — медленно говорю я. — Но я хочу посмотреть, что происходит снаружи. Тот недовольно ворчит, явно отрицая происходящее, но все-таки двигается. Он показывает мне, где вход, и я иду туда, чувствуя, как он ступает мне шаг в шаг. Более того, он все еще не отпускает мою лодыжку и мне то и дело приходится пригибаться, поэтому идти достаточно неудобно, но, по крайней мере, мы двигаемся. Именно так я понимаю, что это место скорее всего является не пещерой, а шахтой, созданной людьми. По крайней мере, иначе нельзя объяснить все те острые углы, остатки факелов и старые ржавые рельсы, выглядящие так, будто их забросили более пятидесяти лет назад. То же самое подтверждает и то, что в конце концов я упираюсь в наполовину заколоченный старыми досками вход. Они очень ветхие, и между ними достаточно большие прорехи, чтобы можно было без проблем пролезть внутрь. Из них струится свет, отчего видно, как золотистые пылинки кружатся в своем танце, поднимаясь в воздух каждый раз, когда я делаю новый шаг вперед. Наконец, я подхожу очень близко, игнорируя чужое яростное ворчание, и приникаю ближе к прорехам. После темноты мне приходится привыкать к свету, но где-то через тридцать секунд мое зрение адаптируется. И передо мной открывается большая степь, которая простирается насколько хватает глаз. И я не вижу ни одной постройки. Однако, ни это привлекает мое внимание. По этому месту, словно какие-то неупокоенные призраки, бродят существа, которые очень отдаленно напоминают человека. Казалось, что они были одеты в очень закрытую одежду, которая напоминала ту, что защищает от света солнца. Это были какие-то балахоны, цвет которых я никак не могла разглядеть, сколько бы ни старалась. — Что это? — ошеломленно спрашиваю, хотя и не ожидаю ответа. Однако, монстр меня удивляет, когда говорит: — Плохой свет. Один опасно. — его интонации переливаются, словно он имеет ввиду что-то еще, а не только день. Уточняю, указывая на них: — Вот эти существа — плохой свет? — озадаченно хмурюсь. — Плохой свет. Один опасно. — он дергает меня за руку, а потом щупальцем указывает на них. Значит, он имел ввиду не день, а вот этих существ, которых он называет плохой свет? Он мотает головой и продолжает. — Плохой свет. Но почему? Продолжаю внимательно рассматривать существ, но до сих пор не понимаю, почему они — плохой свет. Собираюсь уже отвернуться, как вдруг что-то ярко поблескивает, и я замираю. Снова смотрю прямо на них, однако ничего не вижу. Но стоит мне чуть повернуть голову вбок, так снова вижу этот отблеск. Остаюсь в таком положении и смотрю на них краем глаза, только сейчас обнаруживая, что над каждым из этих бродячих существ висит какой-то небольшой шар, похожий то ли на маленькое солнце, то ли на воздушный шарик, то ли на парящее над головой зеркало. — Что за… — Плохой свет. — настойчиво повторяет монстр, тыкая в них. Тогда он имел ввиду не день и не самих монстров, а вот эти шарики? Может, эти монстры и не монстры вовсе, а люди, которых поймали эти шары? — Бум. Охота. — Хочешь сказать, что нам нужно… время для хорошей охоты? — спрашиваю. — Хорошая охота. Не плохой свет. — кивает тот, настойчиво утягивая меня прочь. В последний раз поворачиваюсь к этим странным существам, но тут же прячусь, когда мне кажется, что кто-то из них остановился, потому что заметил меня. — Уйти. Опасно. Плохой свет. Я не сопротивляюсь, покорно следуя за ним. По крайней мере, монстр обо мне заботится и вроде даже не хочет убить, чего я не могу сказать об остальных. Кстати, если так подумать… — У тебя есть имя? — спрашиваю его, удаляясь в темноту все дальше и дальше. Вероятно, в другой момент это могло бы меня очень напугать, но сейчас вызывало скорее чувство спокойствия и даже легкой безопасности. Вероятно, я не должна себя так чувствовать, но я слишком устала, чтобы прямо сейчас думать об этом. И если уж я застряла с этим монстром на какое-то время, тем более, что он спас меня, не могу же я вечно его так называть. Он пожимает плечами, но останавливается, покрываясь странной рябью. Вероятно, он размышляет, и я его не тороплю. Наконец, он искаженно отвечает: — ◚◘с◩ка. — его голос странно искажается, поэтому я плохо его слышу, но могу различить что-то похожее на «Сока». — Тогда ты не против, что я буду называть тебя Сока? — вежливо спрашиваю, на что он лишь пожимает плечами и утягивает меня в темноту. Я иду без сопротивлений, на одном из поворотов замечая целую кучу золота. Вероятно, в обычной жизни любой человек убил бы за возможность завладеть ею. А вот в апокалипсисе это золото никому не нужно. Но только на миг я любуюсь им, думая, что оно напоминает мне завораживающий перелив глаз Соки. Не успеваю ничего обдумать, как сзади слышится оглушительный грохот, будто кто-то с размаху врезался во всю скалу. Что за… Я с трудом удерживаюсь на ногах, да и только потому, что Сока удерживает меня. Следом идут еще несколько сильных ударов, от чего то тут, то там начинают обваливаться своды. Это похоже на землетрясение, хотя явно вызвано кем-то или чем-то. Может, теми плохой свет, чтобы это ни значило? — Хватать. — требует Сока, поднимая меня на руки. Я крепко держусь за его шею (ну, или что-то, что должно обозначать шею), и он срывается с места, стремясь в одному ему известном направлении. Путь за нами рушится, грозя погрести нас под собой, но он двигается быстрее. Перед глазами все размывается, но даже если и нет, я бы все равно ничего не увидела в этой темноте. Чуть не роняю очки, когда Сока производит особенно сильный прыжок, но в последний момент каким-то образом умудряюсь их схватить. Я просто держу их при себе, поэтому ничего не вижу, но он продолжает куда-то бежать и много прыгать, унося меня куда-то. Сзади слышится все более нарастающий грохот, словно вся пещера это огромное живое существо, желающее уничтожения своих незваных гостей. Мои мысли лихорадочно скачут, и я толком ни на чем не могу сосредоточиться. А потом мы резко останавливаемся. — Что?.. — я не успеваю спросить, потому что он куда-то пихает меня, а в следующий момент уже крепко обнимает и накрывает собой. А потом звучит серия оглушительных грохотов, похожих на сильнейшие взрывы, и земля подо мной и вокруг нас двигается, отчего я проваливаюсь куда-то вниз. Я даже не успеваю толком испугаться, когда снова ощущаю те же головокружительные ощущения от «кузнечик-экспресс». И снова бесконечный бег и многострадальные прыжки, от чего меня начинает все сильнее мутить. Разумеется, сейчас меня держат на руках, и я даже толком ничего не вижу, но нельзя сказать, что я от этого ощущаю себя лучше. Наконец, когда нарастающий гул вокруг нас почти звучит предсмертным хрипом, оглушительным настолько, что я почти подумала, что стала глухой, потому что мы также внезапно остановились, а после наступила почти мертвая тишина. На миг мне даже показалось, что мы все-таки умерли. Лишь гораздо позднее, где-то через невероятно долгих тридцать секунд, я услышала тихий стук, когда маленькие камешки медленно упали на пол пещеры, вызвав глухое тихое эхо. Я ошеломленно молчала, не в силах поверить, что каким-то образом все же выжила. Примечание автора: *Триста фунтов = чуть больше 136 килограмм. **Имеется ввиду созвездие Волосы Вероники.