***
Частенько за время их первого совместного приключения Лютик задумывался, что наверняка сейчас, вот прямо сию секунду знак появится у ведьмака. Ослеплённый от ощущений Геральт застыл бы на месте и бросил бы поводья Плотвы, интуитивно оглянувшись на Лютика с обожанием. Его напускная грубость слетела бы с лица, и он бы принялся умолять Лютика увековечить их чувства в балладе. Однако этого не произошло. Ни тогда, когда он пообещал Геральту стать его зазывалой, ни когда он предложил восславить его доброе имя своими дифирамбами. Ни тогда, когда они с Геральтом были связаны спиной к спине, недоумевая, выживут они или нет. Ни тогда, когда они всё же выбрались оттуда живыми. Если бы это произошло, явная несобранность выдала бы Геральта, или его взгляд в сторону Лютика откровенно изменился бы, или он хотя бы, блять, упомянул об этом, когда они уже были в безопасности. Солнце уходило за горизонт, когда он с Геральтом вернулся обратно в город, небо было залито оранжево-розовым цветом. Вскоре они расстанутся, их совместное время стремительно подходило к концу. Он не хотел прощаться. Лютик мог бы стоять здесь, покуда Геральт позволил бы ему. Геральт привязал Плотву к столбу рядом с корчмой. Плотва сразу наклонила свою длинную шею, чтобы напиться из корыта. Воздух наполнился прохладой, уже начинало темнеть, и Лютик понимал, что ему лучше пойти внутрь, но пока он был не в силах уйти. Поглаживая Плотву, Геральт что-то невнятно пробормотал ему, но Лютик не разобрал слов, зато он подметил, с какой нежностью Геральт относился к своей лошади, насколько хорошо он заботился о ней. Лютик волей-неволей мысленно подметил это: такая деталь придаст некую глубину и красоту не только песне, но и легенде. Сердца людей смягчатся по отношению к Геральту, когда те разглядят проблески человечности в нём. Музыка, подобно любви, вмиг завладевала Лютиком. Но в отличие от любви, она оставалась с ним до конца. — Ты остановишься здесь на ночь? — полюбопытствовал Лютик, тщетно стараясь скрыть излишнюю заинтересованность. — Если ты забыл, то я расстался с большей частью своих монет. Лютик защёлкал пальцами, вспоминая. — Точно. Как я мог забыть эту незначительную деталь. Любые попытки соблазнения с треском проваливались. Дело было даже не в их качестве. Методы, которые он обычно применял на женщинах и иногда на мужчинах, похоже, не работали на Геральте. Исполнение серенад, одаривание цветами, сладкоголосое воспевание красоты Геральта — за эти потуги он мог скорее получить тумаков, чем рассчитывать на что-то большее. Он совершенно не мог пересилить себя и банально спросить Геральта, хотел ли тот разделить с ним опочивальню. К тому же Лютик не знал, хватит ли у него монет или ему придётся поработать этой ночью на кухне, или вдруг он сможет заработать несколько монет за новую балладу, что крутилась весь день у него в голове. Не говоря уж что ему недоставало смелости. Если он сейчас каким-то образом оттолкнёт Геральта, пробуждение его грёбаной метки могло занять куда больше времени. Стараясь заполнить тишину и выиграть толику времени, Лютик спросил: — То есть ты остановишься на опушке? Кстати, знаешь, в ночлеге на природе есть какое-то неизъяснимое очарование. — Да, в этом есть свои козыри, — насмешливо молвил Геральт и выразительно добавил: — Там ни души. Тихо-мирно. Он не мог больше тянуть резину. Сердце барда ускорило ритм, не обращая внимания на это, он улыбнулся. — До следующей встречи, Геральт из Ривии, — кабы он хотел испытать фортуну, Лютик таки ляпнул: — Мне уже не терпится увидеть, в какой передряге мы окажемся в следующий раз. Авось я словлю удачу за хвост и заполучу лютню даже лучше. — Хм-м, — бессменный хмурый взгляд Геральта заледенел. — Особо не надейся, бард. Что ж, надежды Лютика не оправдались. Лютик не потерялся бы, так что Геральт мог спокойно ускакать от него ещё задолго до того, как они вернулись в город. Однако Плотва напротив плелась медленным шагом, пока Лютик шёл рядом с ними. Он невольно вздрогнул от догадки, ведь единственная причина, по которой Геральт вернулся в город, заключалась в том, чтобы убедиться, насколько благополучно добрался Лютик. Тупая и досадная боль в груди напоминала ему об этом, когда он провожал глазами Геральта, уезжающего вдаль. Не находя места, он ворочался в кровати той ночью, вновь и вновь накручивая себя. И он вспоминал об этом каждый день, начиная с их первой встречи с Геральтом и до той самой, которой он обязательно добьётся. Судьба, без остановки твердил он себе, хоть чуточку должна была намекнуть, что делать дальше. Верно же?Часть 1
13 февраля 2020 г. в 22:00
— Люби вопреки, Лютик, — советовала ему мать. — Твой исключительный дар — не прелестный голос, а твоё сердце.
И он, безусловно, любил. Он раскрывал своё чистое, непорочное и трепещущее сердце только для того, чтобы получить его истерзанным и разбитым обратно. Неизменно сердце исцелялось так же быстро, как и в первые разы; то и дело цикл повторялся, впрочем, это было неважно. Чувства были настоящими, и ему было не жалко делиться своим даром.
Способность его матери любить тоже была её величайшим даянием. Привязанность к мужу была безграничной и истинной, правда Лютик всегда знал, что его родители не имели меток друг друга. Они часами сидели за обеденным столом уже после того, как слуги убирали тарелки и свечи угасали, а мать с интересом вдавалась в подробности отцовских дел за день. Она ласково клала руку ему на плечо и сочувственно кивала, если день выдавался особенно трудным.
— Метка — не самое главное, — повторяла она Лютику. — Любовь зарождается не только из-за магии.
То, что имели его родители, было замечательно, но Лютик, как и всегда, показывал свой вздорный нрав. Он не собирался идти по стопам отца, он бредил странствованиями и музыкой. И не горел он желанием жениться на какой-нибудь благородной даме, сколь красивой она бы ни была, он хотел приключений, много интрижек, но, что более важно, встретить своего истинного главного избранника по жизни.
Он совсем не ожидал, что его возлюбленным окажется мрачный незнакомец, сидевший в тёмном углу трактира.
В мгновение ока у него перехватило дыхание от красоты мужчины перед ним, а в следующую секунду припекающее жжение обдало его пятку: метка проявлялась. Боль, смешанная с удовольствием, словно розы, окружённые шипами.
В трактире стоял запах мочи и пива, он до сих пор слышал насмешки толпы, а его карманы были набиты гнилыми овощами, но это по-прежнему был лучший момент его жизни. Момент, о котором он мечтал с детства, которого он жаждал каждый раз, когда попадал в поле зрения привлекательной женщины или мужчины и думал, что это мог быть тот самый человек.
Ему думалось, что понадобится чуть-чуть больше времени, чтобы метка проступила. Скажем, партнёр расхваливал бы его пение или осыпал бы комплиментами его небесные глаза, и тогда бы всё случилось, вполне возможно, даже у них обоих одновременно.
— Для этого нужен толчок, — частенько напоминала ему мать. — Не жди, что поймёшь всё сразу.
Но, очевидно, она была целиком и полностью не права. Ему, собственно, нужно было только окинуть взглядом помещение, чтобы сердце вместе с телом поняли, что с самого начала всё предрешила судьба. Это было сродни тому, будто она потешалась над ним. В мыслях слышался её смех, слышались её слова: «Иди».
Он и пошёл, пробираясь сквозь толпу, прямиком на зов.
— Что ты думаешь о моём пении? — он с трудом держал лицо, подавляя глупую счастливую улыбку. Безусловно, его родственная душа восхищена его голосом. Авось его собственный знак проявился в тот же момент, как голос Лютика достиг его ушей. — Ты единственный, кто не высказался.
— Я не ищу компанию.
Ни озарения, ни восторга не наблюдалось, когда мужчина встретился с ним взглядом. Ничего страшного! Большинство меток появлялись в разные сроки. Лютик всегда быстрее других влюблялся, настойчивости ему не занимать. Всего лишь дело времени, когда проступит парная метка и этот человек ласково посмотрит на него.
— Мне нравится, что ты просто хандришь в углу, — недолго думая, изрёк он. Чего греха таить. Бесспорно, это первая из многих вещей, которая сразу полюбилась Лютику. Мужчина довольно-таки красиво впадал в задумчивость. На ять. Словно он был рождён, чтобы сидеть здесь в одиночку, грозно поглядывая на свою чарку, будто ожидая, пока Лютик найдёт его.
Мужчина взглянул на него исподлобья, вновь переключая внимание на свой напиток, к которому он по сию пору не притронулся ещё с момента, как Лютик заметил его с противоположной стороны комнаты. Невзирая на то, что справа было окно и свет падал на стол перед ним, мужчине удавалось скрываться в тени угла.
Не унимаясь, Лютик настаивал:
— Не заставляй человека с булкой в гульфике ждать. Хотя бы в трёх словах.
Человек пристально наблюдал за ним, прежде чем ответить:
— Их не бывает.
— Кого не бывает?
— Летюг из твоей песни, — пояснил он тем же бесстрастным тоном. Было нечто такое в тембре его голоса, что завлекло Лютика. Он хотел продолжить разговор с ним, хотел вытянуть больше слов из этого мужчины, капля за каплей выуживая их с его губ.
— А как ты узнал?
Не проронив и звука, мужчина воззрился на него, и что-то щёлкнуло. Лютик отвлёкся от тупой боли на пятке, зрение сфокусировалось, когда он сосредоточился на лице мужчины. Теперь он видел полную картину происходящего: белые волосы, мечи, такие нечеловеческие и завораживающие глаза.
Мать его женщина! Родственной душой Лютика был ведьмак? И не какой-то там, а тот самый, о ком он слышал истории. Геральт, блять, из Ривии. Мигом очухавшись, он скрыл своё изумление:
— О, понял. Белые волосы… сидит в стороне, с двумя… очень страшными мечами. Я знаю, кто ты.
Геральт встал и начал собирать свои вещи, не впечатлённый восторгом Лютика.
— Ты ведьмак, Геральт из Ривии, — окликнул он его вслед, привлекая внимание посетителя, который направился за Геральтом к двери.
Лютик уловил самый конец их беседы и приметил, как Геральт забрал мешочек с монетами. Подобные просьбы были обыденностью, ведьмак с абсолютно невозмутимым видом взял деньги.
Это величайший подарок, который Лютик мог себе представить, и он едва ли мог поверить в свою удачу.
Лирическая история о храбреце идеально подходила для сказочных баллад. Он мог сделать Геральта легендой, мог прославить их обоих. Должно быть, поэтому судьба решила сплести их жизни вместе.
Геральт зашагал прочь, он последовал за ним.