Импринтинг миров - 4 (кто на новенького?)

      Разговор Сергея с Русланом, я банально проспал.       Мы до трех часов ночи парились, купались, подставляли телеса рукам опытных массажистов-садистов, а потом получали мастер-класс по проминанию тел, потому что очень уж захорошело всем после подобного массажа, и оказалось, что никто не против внести подобный релакс в рацион прелюдии. Сработало в данном случае, лучше, чем алкоголь, и пришлось признать, что снимает напряжение на все сто. Так что, под общий хохот и вопли, от неправильных манипуляций, под виски и сигары, которые почему-то нравились Баге, мы отдыхали до тех пор, пока банщики не начали откровенно засыпать.       Извинившись за столь поздний и продолжительный визит, и оставив хорошие чаевые, почти доползли до домика, завалившись спать. Ни на что другое сил уже не оставалось. Потому и проспал. А когда проснулся, ощутил, что какая-то давящая, сосущая пустота, которая меня морозила весь вечер, ушла, оставив полнейшую благодать. И понял, что с Марией меня больше ничего не связывает. А потом и нашел на столике, во дворе, записку от Сергея, что ему удалось уговорить Руслана уехать в кругосветное путешествие, вместе с новой семьей. Деньги-то он перевести на онкологию хотел, а потом вот раз, и не успел.       Ну, и шут с ним. И с рестораном тоже. Нафиг такая собственность нужна, а как гостей, нас здесь всегда должны были рады видеть. В крайнем случае, если что-то изменится в худшую сторону – поменяю управляющего на толкового. Но, судя по всему, Руслан если и скурвится, то не скоро. А пока за всем присмотрит Сай, в облике Никиты. Все равно его ботов развелось не меряно. И всем надо было что-то делать, так как каждый теперь обладал частью разума самого Сая, перестав быть его сыновними отростками, являясь в чем-то личностями, со своими нереализованными желаниями. Я даже, бывало, подумывал, чтобы принять их в клан осознанными личностями, но Сай не согласился.       На завтрак, доставленный из ресторана заботливым Никитой, точнее его официантами, к нам никто не наведался, что я посчитал за счастье, а вот когда пришла пора отправляться по борделям, то задумался. Шанасс дала хорошее средство, но, если его скормить сразу, то кому мы нужны будем? Это уже эгоистичность моей натуры взыграла. И лень. Не хотелось выискивать по городам женщин, готовых продать себя в счастливое рабство. Вот если брать, то толпой, а потом уже, как приспособятся, тогда и возвращать в реальность их психику.       Не, это было борзо и нагло, не спорю, но я просто видел семьи, что у нас создались. Недовольных не было. В смысле, не тех, кто молчал, а ментально и духовно недовольных. Я считывал каждую пару, понимая, что от гармонии взаимоотношений, зависит и отдача. Так что проверял, мониторил, следил. Если назревал конфликт – прослеживал его, но почти всегда пара решала его самостоятельно. Пришлось вмешаться только несколько раз, да и то, только чтобы объяснить неправоту взглядов, смотрящих в одном направлении людей. Поэтому пилюльки Шанасс я решил приберечь до определенного момента. Мои все были адекватными, и готовыми к принятию под крыло психологически изломанных личностей, которых можно поставить на ноги, и разобрать по квартиркам. Притом – навсегда. Будучи конструктами, в которых жили души, все, так или иначе, становились эмпатами, желая так же и духовного единения. Была такая лазейка в их энергетических телах. Специально приоткрывал, чтобы учились быть больше, чем людьми. А то меня этот тупой дебилизм закрытости человечества, достал еще в первые годы после возвращения с Уреи.       Так что, решил поступить, как и ранее. Дать тепло и уют, предоставить покой, а после уже начинать править. Кстати, переспав с этой идеей пилюлек от Шанасс, я понял, что это не совсем то, что надо. Эти программы, как она назвала свое творение, были хороши для тех, кого оставляешь на Земле. Помог, вытащил, поставил на ноги, всучил пилюльку, и пиздуй дальше, разумное, строй свою жизнь самостоятельно. А вот с теми, кого забирал, приходилось работать на тонких уровнях, буквально воспитывая и переучивая заново. Хватило мне уже долбоебов на Ваарре, которые чуть не угробили урров. Так что такого попустительства у меня точно уже не будет.       Янка когда-то возмутилась, что это всего лишь иной вид рабства, и я с ней полностью согласился. Я делал спасенных своими должниками, уверенными в том, что только от меня зависит их жизнь и благополучие. Ну... строил культ себя в определенном замкнутом пространстве. Но не потому, что мне нужно было их внимание и подвластность, а потому, что этим людям, прошедшим ад, нужен был хозяин. Пусть даже невероятно добрый и ласковый. Вон, Рэй до сих пор смотрел мне в рот, малейшие телодвижения принимая как приказ, несмотря на всего несколько недель рабства, притом адекватного. А эти люди ломались годами, притом невероятно жестко. И этакое отеческое отношение, было им как бальзам. Так что приходилось соответствовать, и обходить свой «гарем», хотя бы раз в месяц, давая понять, что я рядом.       Ну, а ко всему прочему, не получая назад право управлять своей искалеченной душой, пока я не перестраивал психику людей по своим критериям, никому и в голову не приходило возмущаться и наглеть. А потом уже привыкали к тому, что и так почти все можно, кроме предательства и подлости. То есть, не снимая с них матрицу последней жизни, я переучивал людей, как детей, показывая, что хорошо, а что плохо. В чем-то я сам себе напоминал блаженного, который хочет создать идеальный мир, но разговор с Богданом, который удивлялся тому, что каждый может научиться получать то же, что и наша элита, только уверил меня в своей правоте. Ведь если каждый будет уметь и иметь то же, что и все, то зависти, как таковой, просто не появится. Хочешь больше чего-то получить – ну так возьми, и сделай сам. А не хочешь учиться – меняй на то, что умеешь делать. Между всеми, кого я, так или иначе, вытащил с Земли, просто не было товарно-денежных отношений. Любая особь, если не испытывала потребности в общении с другими, легко могла прожить с помощью своих умений, даже в полном одиночестве. А на всякий крайний случай, всегда наготове были миниискины Сая, встроенные в их разум, и привязка ко мне лично. Но да, до такой жизни каждого надо было поднять и обучить, чтобы все наносное, земное, просто снесло бы напрочь, оставив лишь нормальные и адекватные цели, и осознание, что, в общем-то, в этой жизни нет смысла, если не создавать его себе самостоятельно. А вот когда все эти особи осознавали, что эта земная мелочность, ничего в моем мире не решает, вот тогда и открывалась натура этих людей. И я в определенный момент пришел к пониманию, что не бывает плохих. Бывают неправильно обученные. Те, кто смотрел на это дерьмо жизни слишком часто, кто проникся им, начав гнить изнутри. Кто решил, что раз так поступают все, то никто не заметит еще одной небольшой кучки дерьмеца. А вот в среде спокойных и уверенных в себе личностей, которым плевать на большую часть того, что происходило ранее, даже самая маленькая кучка этого дерьмеца, становилась видимой. Поэтому сначала люди начинали стесняться себя так вести, а потом и перестраивались. Сами. С моей небольшой помощью. Я всего лишь регулировал общие приоритеты жизни в моем обществе.       Кто не мог смириться с подобной жизнью – мог уйти назад, на Землю, в то же дерьмо, откуда их вытащили. Если же человек, кроме того, что с гнильцой, еще и тупеньким оказывался, не желая меняться и подстраиваться, вот тех я уже наказывал, попросту выкидывая без оболочки и памяти. Но в большинстве случаев, даже самые тупенькие, начинали тихариться, делая вид, что приняли законы общества, а потом вливались. Тогда, на Ваарре, я просто выпустил все из-под контроля. Ну, выбило меня из колеи то, что потерял столько нужных и родных мне людей. Вот и начали хамить не по детски, решая свои проблемы за моей спиной.       Я потом часто думал, а чего, собственно, они хотели? И осознавал, что каждый из тех, кто шел на предательство, мнил себя маленьким царьком, по возвращению на Землю. Типо: «здесь нагажу, получу за это куш от сильных мира сего, а потом вернусь, и буду спать на шелках, и кушать с золота». Идиоты, одним словом. Кто им мешал сделать это, не прибегая к подобным хитростям и подлости? Ну, хочешь жрать вкусно, спать сладко, да еще, чтобы все у тебя было, и тебе бы за это ничего не было – так живи на Ваарре! А на Земле такого не будет. Для этого надо заводить себе целую свору охраны, и бояться каждого куста, за которым если не киллер, так бандит. Все равно же отберут. Ну, или попытаются. Вон, даже у меня отобрали все, или почти все. Без вмешательства богов, кстати. Простые люди. Один против мира не выстоишь. Это я уже понял давным-давно. И даже с помощью армии не выстоишь. Всем надо подлизать, подмаслить, улыбнуться, и подарить часть своего благополучия, иначе ты просто лишишься всего, что есть. Ну, или только и будешь делать, что защищать свое, нажитое. А если ты еще и бог, то это может перерасти в войну титанов, чего тоже совсем не хочется.       Да уж, да уж... Дошел я в своих мыслях не туда, куда надо. А ведь, проблема на Ваарре, к сожалению, только раскручивается. Это сейчас пока, мои люди живут отдельно, под щитами, начав свою дурную экспансию только в редкие городишки, а ведь потом придется и урров поднимать. Причем, так же полно. Иначе нельзя. Я ради них, кстати, все это и затеял. Чтобы поднять, помочь узнать, что есть другая жизнь. А вся эта вседозволенность, рано или поздно, если не придумать, в какое русло ее направить, может вылиться в дурное сибаритство, или повальную мировую войну. Вот просто заняться будет нечем, кроме как играть в войнушки. Своих, от подобной дурости, я пока только этим и спасаю. Ученые – учатся на поверхности, а воины – развлекаются. Но ведь ученые, в какой-то момент, могут создать что-то вроде Большой Бяки, которая рванет, или в физическом, или в химическом, или биологическом, или даже ментальном смысле. И рванет так, что мало не покажется. А воины дойдут в определенный момент до такой грани мастерства, что смогут выходить каждый против тысячи, не испытывая особых проблем. Вон, как эмпаны, например. Мир, который перестал развиваться, начав совершенствоваться.       Альтан мне многое рассказал о своем народе. Очень многое. Настолько всего разного, что я надолго после его рассказа задумался, понимая, что это высшая раса. Поэтому, когда ему стало скучно, я его просто отпустил, подарив истребитель и щиты, с помощью которых он сможет выдержать ультрафиолет. То, что ему был вживлен кристаллит, он не знал. Это было так, подстраховкой, как моей собственной, так и для него. Просто, если говорить честно, я его испугался. И его, и влияния, которое он может оказать на меня и моих людей. Он это понял, и попросился уйти. Нам надо было побыть друг без друга, чтобы не наделать ошибок в момент притирки. Ему – погулять по мирам, узнать менталитет других цивилизаций, мне – смириться с тем, что это существо, по большому счету, от Высшего отделяет только желание стать таковым. Шанасс не зря назвала эмпанов богами нового мира, а Эгъясс не зря опасался их силы. Хорошо и правильно обученный эмпан, у которого полно пищи, может перевернуть с ног на голову целую галактику. Просто потому, что он там появится. Правда, сильного желания власти я от Альтана не заметил, но, чем черт не шутит. А убивать после того, как спас – не хотелось.       Другое дело – Олан. Этому эмпану сразу стало скучно в нашей среде. Не воин, не маг, довольно слабый руководитель, но гениальный управитель. Так что ему сразу нашлось место на Ваарре, где ему теперь все пели дифирамбы. То, с чем не мог справиться Олег, Олан справлялся по щелчку пальцев. А то, что его поставил на место управителя планетой я, давало ему просто невероятное количество действующих лиц, которые ему чуть ли не в рот заглядывали, так все просто и без последствий ему удавалось решить. Так что, что мои, что сам эмпан, все оказались невероятно довольны. Но это мне Гэсс рассказал. Вчера. Сам я на Ваарру пока ни ногой. Хотя на Олега и перестал злиться.       – О чем задумался? – подошел ко мне Грайб, обняв со спины, медленно спуская руки на бедра, на что я с улыбкой откинул голову ему на плечо. – О том, что мы давно вместе не были, м-мм?..       – Вот не поверишь, – расслабленно засмеялся я, – но вот об этом, честно, совсем забыл. Не о тебе, счастье мое, и не о них, – кивнул я на Богдана, который увлекал беседой Ридана. – О том, как это давно было. Снова навалилось. И снова не вовремя. Давай, хотя бы до вечера подождем, а? – я повернул голову, получив теплые губы поверх своих. – Я вас всех хочу, ты же знаешь. Просто...       – Просто ты как всегда увлекся проблемой, – согласился со мной Грайб, переместив свои руки мне на диафрагму, поцеловав в затылок. – Хорошо, давай решать проблемы. Но я бы вечером не отказался от близости. Ну, или раньше, если вдруг у тебя возникнет желание.       – Грайб, родной мой, ну ты же знаешь, что желание у меня есть всегда, – виновато улыбнулся я, развернувшись в его руках. – Но желание физическое. А ментальное – только тогда, когда разум свободен от проблем. Нет, раздраконить всегда получается. Если надо, то хоть сейчас. Но...       – Это хоть и ненадолго, но отвлечет тебя от твоей идеи, – согласно кивнул эннэшше. – Знаю. Но учти, сегодня ты нам нужен. Три дня – это уже перебор.       – Да, это точно, уже перебор, – согласился я, – особенно с таким напряженным графиком. Если не расслаблюсь, то будет откат.       – А я о чем?       – Но сейчас пойдем искать дам нашим рыцарям. Бага, – Богдан отмахнулся, как раз в этот момент собираясь поцеловать Ридана, и я оставил его в покое. Лишние десять минут ничего не решат.       Зато, заметил, как к нашему домику, прогулочным шагом, направляются Гэсс и Сергей. Умиротворенные, и довольные. Черт! Ведь было же время утром! Даже помню, как чья-то рука властно скользнула по бедрам, в полусне перевернувшись под бок тому, кто ласкал, снова задремав. А нет бы, врубиться и расслабиться...       – Успеем еще, – успокоил меня Грайб.       – Да, прав, успеем, – согласился я, помахав рукой ребятам, давая понять, что мы не заняты.       – Ну что, в поход за женщинами? – светло улыбнулся Сергей.       Я от него эту улыбку видеть начал только после того, как он с Гэссом сошелся. Бедный малый. Благо, что нашел все же себя в жизни. Хотя, после того, как Давыдов ушел, его снова ломануло. Можно сказать, что этот мужик его отцом стал, хоть и приемным. И теперь Сергей все еще мечтал, что где-то его да отыщем. Ну, может быть. Кто знает. Но я на это не надеялся. Надо быть действительно очень мудрым и знающим, чтобы видеть души утерянные в пространстве. А привлекать к этому кого-то извне...       В общем, я благодарен Вэрриану был и за то, что он мне вернул Ридана, заодно позволив вернуть Вадима. Правда, вернулся тот немного иным. Психованным, изломанным. Наложилась новая матрица на старую, и снять ее можно было только с частью жизни. Так что я ломал голову над тем, кто бы его мог вылечить. И пока не находил вариантов. В голове Вадима пока еще творилась каша из прошлого и настоящего, и это соотношение своей прошлой силы и настоящей слабости, буквально выворачивало. Если бы Яна не убила его насильника, то, уверен, он бы вернулся, и сделал бы это. И не раз. Ему от осознания того, что произошло, не помогало даже то, что его вернули в прошлую форму.       – А ты пригласи его с нами, – понимая мои метания, и ментально вслушиваясь в меня, предложил Гэсс. – Гному нужно наказать за подобное если не того, кто это делал, то того, кто поступает так же. – Да и дополнительная сила нам не помешает.       – И то верно, – согласился я, маякнув Саю. И через пару минут, обдавая всех кристальной свежестью, возле нас стоял Вадим.       – По вашему приказанию – прибыл, – задорно улыбнулся он.       – Вот и прекрасно, – согласился я. – Голоден?       – Позавтракал.       – Дела в отряде как?       – Да всю ночь гнали, – Вадим пожал плечами. – Коридор ты нам роскошный оставил. Заебались, малехо, но никто не напал. Теперь все отсыпаются на базе. Конет выставил охрану возле щита, но это без надобности. Я проверил защиту бункера. Она идеальная. Ну, по моим меркам. Так чегой-то мы здесь?       – Ну... – я пожал плечами, понимая, что реакцию Вадима не предсказать. – У нас дефицит женщин, а Богдан надыбал парочку нелегальных борделей, с рабынями.       – Ну, и отлично. Есть кому морды набить, – согласился тот, размяв кулаки. – А бабонек нам действительно не хватает. Но Дрюх, давай честно, если будут сикульки лет так до семнадцати, их в бляди не определять. Будем растить как детей.       – Вадим! – возмутился я. – Да когда такое было-то?!       – Вот тебе сказать?! – возмутился тот.       – Остынь, – попросил Седой, положив тому руку на плечо. – Там уже физиология взыграла над психологией. Надо было трахать, чтобы с ума не сошли. Ломать и переделывать было бы опаснее. Поверь. Каждую из таких девчонок, Андрей с Мрисом просматривал. Повезло, что у них удалось отключить пунктик на боль.       – Да кто бы говорил! – взбеленился Вадим.       – Ша! – чуть громче высказался я. – Как говорилось, в одном фильме, «я не волшебник, я только учусь». Так что, я совершенствуюсь, но понемногу. И вот только сейчас, я могу перекрыть все эти проблемы. Доволен?       – Нет, – буркнул Вадим. – Хочу, чтобы все эти бордели, раз и навсегда, были закрыты. Чтобы ни одна сволочь... – он передернул плечами, а я только горько вздохнул. Пусть не сломали, но надломили Гнома происшествия знатно.       – Вадим, все, что в моих силах, сделать на Земле, для девочек и мальчиков такого возраста, которые попадутся мне на пути, я сделаю, – попытался объяснить ему я. – Но я не могу полностью вмешаться в естественный процесс жизни этого мира. Мне не дадут. А я пока не в состоянии взять под контроль столь обжитый богами и божками мир. Поверь, это ничуть не лучше, чем, если бы ты попросил взять меня под контроль галактику эмпанов с их резервациями. Да, здесь не так много сильных личностей, но здесь они куда как сильнее. Так что, давай воспринимать все адекватно, и стараться помочь всем тем, кому можем помочь.       Бага дал мне понять, что у него на примете есть так же бордели малолеток, на что я только мысленно согласился. Вадиму надо выпустить пар. Унять свою кровожадность. И в этом случае, я его прикрыть смогу. Не на поисках всех и каждого, кто подвергается насилию до совершеннолетия, но в подобных заведениях. Если будут вопросы, то пусть решают со мной. Я сам не воспринимаю подобного, и согласен с ним на все сто, и не позволю никому, даже каким-то божкам питаться болью, особенно не дошедших до своего физического развития, созданий. Но, вот куда их потом деть... Это же «детский сад, вторая четверть»!       – Ладно, – лично для него, согласился я. – У меня есть пара адресов детских борделей. Только давай честно. Я не психолог. Не учитель. Не спасатель с опытом. Мне трудно будет их поддерживать и разбираться с их проблемами. А отдавать их в детские дома, сам понимаешь, не то. Что ты предлагаешь?       – Что предлагаю я? – Вадим прищурился. – У меня, в свое время, была группа психологов на подхвате, которые занимались именно детьми войны, подвергшимися насилию, как ментальному, так и физическому, а некоторые и сексуальному. Хорошая группа. Но, уже очень старая. Если ты дашь добро, то я всех соберу, и мы создадим этакий центр психологической поддержки. Даже не надо их забирать. Они прекрасно обоснуются здесь. Нужно только их спонсировать, ну и омолодить контингент. Сай, по моей просьбе, нашел всех, кто еще жив.       – Здесь? – я посмотрел на пространство, занимаемое рестораном. – А почему бы не здесь, действительно?! – я порывисто, специально резко, как друга, а не нежно и мягко, прижал Вадима к себе, похлопав его по плечу, напоследок чмокнув его в лоб. – Гений ты мой! – Вот и решение! Этот ресторан и станет базой отдыха и реабилитации искалеченных психикой детей. Сай?.. Давай всех. По адресам, пройдись.       – А я останусь здесь. Присматривать, – внезапно, как-то спокойно, произнес Вадим. – Защита им нужна. А еще, я бы вернул кое-кого. Если ты не против.       – Да без проблем. Если кто-то хочет уйти на Землю, – беспечно пожал я плечами.       – Вот, – внезапно смутившись, протянул он мне список, где было очень много имен моего старого состава Черного отряда. Нагулялись ребятки, набаловались, решили домой, но с нами связи не терять. – Ты прости, если что... Но достало это все.       – Без проблем, – совершенно откровенно согласился я. – Вы заслужили уйти на покой. Почти тридцать лет служите. Выходное пособие дам, возможности отбирать не буду, но запрет на разглашение повешу такой, что даже с пьяных глаз рассказать не сможете. Живите, как пожелаете. Если соскучитесь – Ваарра вас всегда примет, как и мой отряд.       – Спасибо, – Вадим внезапно расчувствовался, приобняв меня.       – Да за что?! – удивился я, поставив себе зарубку, что надо его все же поправить, а то что-то совсем скис мужик.       – За все, – порывисто и зло стер он свои слезы. – За то, что принимаешь, но не неволишь. За то, что понимаешь. За много чего, короче.       – Вы мне – я вам, – спокойно кивнул я, совсем не ощущая того покоя, который показывал. Половина «Черных» пожелала покоя. А это пиздец как было больно. Каждый же из них был, если не другом, так приятелем. Каждого я знал. Каждого сам готовил... Но, Вадим прав, я мог держать рядом только тех, кто этого сам хотел. – И то, что вы уходте на Землю, не значит, что мы связь теряем. Я всегда с вами, понял? – прихватив его за затылок, я прижался лбом к его лбу, давая понять, что его решение не влияет на наши отношения, и дружбу. – Один из Саев с вами будет всегда. А то и не один. Надо же будет следить за мелкими.       – Черт, словно душу свою от тебя отрываю, – буркнул Вадим, отстранившись.       – Готово, – Сай проявился в нашей компании. – Все, кто выжил из группы Вадима, а так же те, кто был оповещен его людьми о возможности создания социального центра, находятся в помещении ресторана. Разделенные. Старики со стариками, молодые с молодыми.       – Молодец, – похвалил я кристаллита. – А вот теперь, давай-ка, приведи здесь все в порядок, чтобы вся территория ресторана была устроена под реабилитационный центр.       – Эмсь? – охренел тот.       – Да вот я и сам, «эмсь», – внезапно понял я, озадачившись. – Короче, сейчас сгоняешь весь персонал к выходу, и даешь им отпуск. И отпускные. Перепрофилирование территории, короче. Когда последний уедет, сбиваешь все здания, делаешь три или четыре столовых, и кучу домиков на два-три-четыре и десять человек. Так же делаешь три закрытых и открытых бассейна, две спортплощадки с тренажерами, стадион, и пару десятков учебных классов, это можно в одном здании. Устраиваешь общую прачечную, с нашими технологиями, и «склад» с одеждой. Так же ставишь медицинский центр, по нашему образцу. Ну... вроде как все? – посмотрел я на ребят.       – Развлекалово, – добавил Богдан.       – Да, точно. Кинотеатр, можно. Всю технику, которая нужна, можно закупать в единственном экземпляре. Вадим, ты же репликации обучен?       – Не волнуйся, все обучены, – успокоил меня тот.       – Ну, вот. По большому счету, и все. Территорию я выкуплю. Ребята присмотрят за тем, чтобы здесь никто не шастал, Сай присмотрит за щитами. А ребята, вместе с Вадимом, присмотрят за тем, чтобы на территории не творился беспредел. А вот теперь я хочу увидеть будущих учителей.       – Так мы и до завтра не разберемся, – пробормотал Грайб, смотря на часы. – Уже полдень, а мы еще ни единого борделя не очистили.       – Солнце, обстоятельства вмешались, – согласился я, сам не очень радостно восприняв эту идею. То есть надо, Вадим прав, надо вытаскивать малолеток, но и мне нельзя оставлять ребят голодать. Хотел просто взять пару сотен разумных к себе на борт, а теперь... Но и не потворствовать его желанию тоже не мог. Я же сам его призвал, и уже началась движуха, так что... – Блядь! – в сердцах произнес я, идя к ресторану. – Как же хочется все вернуть на полчаса назад!       – Так верни, – удивился Грайб.       – Да не умею! Не властен я над временем! – психанув, пнул я ворох прелой листвы. – Точнее, властен, но очень грубо. Частью пространства. Нельзя так делать. Да и вообще, откатывать нельзя. Надо просто не совершать ошибок, а если совершил, то решать их.       – Я бы не назвал это ошибкой, – не согласился Богдан, что шел с нами. – Необдуманное решение – то да, но не ошибка. – Каждое наше действие вписано в мир Высочайшими. Мы им всего лишь следуем, – процитировал он кого-то.       – Вот бы Высочайшие удивились, – с сарказмом произнес я. – Они с наших телодвижений охуевают не меньше, чем люди, с наших решений. Создатель так вообще, в нору угребся, и сказал, что нахуй все. Заебали.       – Что, реально? – хохотнул Богдан.       – Я бы – угребся, – честно согласился я, войдя в ресторан, где меня встретили взгляды десятка не понимающих, что творится, людей. – Всем хай, – махнул я рукой. – Вам предложена работа. Оплата – выше средней. В данное заведение, в скором времени, перевезут некоторое количество малолетних особей из борделей. Вам нужно будет с ними работать и адаптировать ребят и девчат для дальнейшей жизни. Кто не готов заниматься сломанными детьми – прошу поднять руку, – из десяти психологов трое подняли, и тут же Сай их исключил из состава, стерев из памяти остальных их присутствие. – Отлично. Жилье, еда, вещи – все это спрашивать у завхоза, – предоставил я Сая, в конструкте Никиты. – Все, до мельчайшей надобности. Он снабдит всех и всем. Ваше жалование будет откладываться на ваши счета, которые вы сможете обналичивать в свои выходные.       – Простите, но некоторые из нас не предупредили свои семьи, – раздался голос от одного из психологов.       – А вас никто здесь насильно и не удерживает. Вас привели на ознакомление. У вас всех, будет график работы. Сами его себе составьте. Каждого из вас, кто согласится работать с жертвами сексуального насилия, будут привозить, и отвозить на такси, только не злобствуйте. Примерно на двенадцатичасовые смены разбейте график. Или восьмичасовые. Главное, чтобы всегда были те, кто поможет. Охрана вам будет помогать в меру своих сил, а то и больше. Заведение будет закрытым, провозить табак, алкоголь, наркотики – запрещено. Выпить, в случае чего, можно будет в баре. Вот ваш бармен, – снова указал я на Сая. – Сейчас все по домам, такси поданы. А через сутки, те, кто готов – по этому адресу, – начал раздавать я сконструированные визитки, – приедете, чтобы начать работу.       – А насколько зарплата, выше средней, позвольте поинтересоваться? – вопросил один из психологов.       – Насколько... – я посмотрел на каждого из них, понимая, что не все, кого посоветовали, радеют за своих пациентов, и что те, кто им сопереживают, к сожалению, заработали меньше. – На данный момент, я устанавливаю зарплату в тысячу долларов. Каждый из вас имеет право пользоваться всеми благами центра: жильем, одеждой, едой, сопутствующими предметами и гаджетами. Всеми привилегиями центра, в виде спортплощадок и бассейнов, и вызовом такси. Но, за вывод в жизнь каждого своего пациента, который сможет адаптироваться к реальной жизни – будет доплата в тысячекратном размере. И это не шутка. У меня эти деньги есть на счету. Я смогу оплатить жизнь тысяч ребят, только не сумею их поднять, – я подпустил вины в свой голос и мимику. – Хочу сделать налет на бордели, которые торгуют малолетками. А девать мне их некуда. Не плодить же бомжей, так?       Четверо из семи, буквально навстречу мне двинулись, понимая, что я хочу, всей душой открывшись моим стремлениям.       – Говорите, что делать, – один из этой троицы, едва не прожег меня своей матрицей.       – Возвращать их в реальность, – виновато улыбнулся я. – Мы – доставим, а вот вам – вся остальная работа. Вы нужны нам.       – Сделаем все, что в наших силах. Везите.       – Андрей, – протянул я руку этому, горящему желанием помочь.       – Кир. Кирилл, – крепко пожал он мне руку. Да и на вид – серьезный. – Помощь нужна? У меня две войны за плечами, если что, – тихо произнес он.       – Там убивать будут, – отгородил я его от остальных.       – А я не первый раз тварей убиваю, – согласился тот.       – Не помешаешь. Только не удивляйся.       – После того, как меня с каталки, парализованного, подняло, я уже не удивлюсь, – согласился тот. – Иные, так?       – Иные, – согласился я, послав Саю вопрос, «че за нах», считав всю информацию по человеку, осознав, что тот был прав. Реально, нужный, и правильный. А еще и думающий. – С нами не пойдешь, так?       – Здесь есть кого поднимать, – согласился тот.       – Ну, идем, готовый к чуду, человек, – согласился я, пройдя к старикам психологам из отряда Вадима.       – Блядь, и живы же… – как-то остро и тоскливо произнес Вадим, смотря на восемь полутрупов. Кто в деменции, кто парализован, кто слишком стар...       – Ты же понимаешь, что их лечить надо, да? – шепотом обратился я к Вадиму.       – Понимаю, – согласился тот. – Но так же, я знаю, что каждый из них, так или иначе, восстановил психику минимум двум десяткам ребят. Минимум, Дрюх! Я не следил за ними. Я не знаю, кого они еще подняли, и кому еще помогли. Я просто знаю, что они делали, и я думаю, что они готовы делать это и в будущем.       – Посмотрим, – я заставил каждого выпить регенерин, оздоровляя тело и мозг, отметив, что никто из этих людей не метался разумом. Да, кто-то быстрее, а кто-то медленнее, но все сосредоточились на нас.       – Гном. Ты ли... – наконец, услышал я от одного из них.       – Я ли, Тюлька, я ли, – Вадим обернулся ко мне, с улыбкой. – Толик, наш гарнизонный псих. Тюлька. У него все мы лечились, водкой и словом. Хороший мужик.       – А то я плохой, – отозвался второй, недавний инсультник.       – Жига, – у меня создалось ощущение, что Вадим сейчас обкончается без секса. Радости было столько, что я даже сравнивать с нашим удовольствием от эйфории не мог. – Жека. Инвалидов поднимал. Морально.       – Я-то думаю, чего мне похорошело... К богу на правку попал, что ли?..       – К богу, – согласился Вадим, – всех стараясь обнять, и я понял, что это его семья. Так или иначе, каждый из этих людей ему помог. То ли ему, непосредственно, то ли опосредованно, но помог. – Как же я рад видеть вас, – щуря глаза, чтобы не дать слезам пролиться, улыбаясь, радостно ликовал он. – Все мы ему на правку попали.       – А за что? – пошевелился, а потом и приподнялся «Тюлька».       – Да вот, ребятки, – решил облегчить я Вадиму встречу. – Мы тут бордели дербаним, малолетние. Раздербанить можем, а вот куда детей деть – не знаем. Место есть, кормить, поить, содержать – можем, а вот воспитывать – некому.       –А чего дербаните тогда? – «удивился» Толик.       – Потому что это нужно одному из нас, – не встал я на его дорожку психологии. – Ну что, беретесь воспитывать и поднимать?       – Да не малолетка, и то хорошо, – согласился один из них.       –Идиот! Малолетка – проще, – проворчал другой.       – Нас готовили к этому. Точнее, и к такому тоже, – согласился третий. – Сил бы побольше, и всех примем.       – А вот сил я вам дам. И возможностей, – согласился я. – И молодости. Главное – поднимайте этих ребят.       – Ну, если силенок поболее, чем сейчас будет, – усмехнулся Толик, – то мы их запросто возьмем.       – Раз плюнуть, – запустил я восстановление, через полчаса имея восемь не древних, а двадцатипятилетних тел, которые пытались понять, что с ними произошло. – Могу вернуть все в зад, – оповестил я. А для того, чтобы этого не было, надо психологически поднимать жертв насилия. За каждого плачу в тысячекратном размере. Зарплата – тысяча долларов. Жилье, еда, и все остальное, по потребностям, оплачено.       – Ты лох, да? – Евгений пробовал свое новое тело, молодое, сильное, зрячее. – Тебя же кинут, сразу, как заработают.       – Меня, – хмыкнул я. – Ну, пусть попробуют.       – Да запросто! Я! Хоть сейчас!       – Ага, давай, – согласился я. – Кинь меня.       – Жэка, я бы не советовал, – произнес Вадим, дав мне понять, что это рисковый парень, а не борзый, что привык идти ва-банк.       – Ну... Я пошел? – еще раз переспросил он у меня, рванув в дверь со всей прытью, только стоило выйти за порог помещения, как возраст и болезнь вернулись, и он едва, на последних крупицах силы, вполз за порог. – У нас что, теперь нет права покидать это помещение? – отхекавшись, нахмурился он. – Мы теперь рабы одного господина? Думаешь, подлечил, и можно использовать? А тех, кого здесь содержать будешь, потом тоже в рабство?       – Ну почему же. Вы можете передвигаться по периметру центра, даже выходить за его пределы, но до того, как оплатите мне все, что я на вас затратил – будете здесь прописаны, – постарался не заметить я его всплеска эмоций. – Это ваше рабочее место. Если желаете. А нет – скатертью дорога. Пиздуйте, откуда каждого забрали, с теми проблемами, которые были. Фиксация вашего состояния наступит только после того, как минимум десять человек, с вашей помощью, смогут покинуть это заведение, – Евгений выбесил меня своей эскападой дико. Нет, я понимал, что попробовать надо, проверить на прогиб, но вот точно не сейчас. – Короче, Вад! – рыкнул я на Вадима. – Объясняй давай, своим архаровцам, что здесь и как, отвечай на вопросы, и постарайся больше не допускать от них подобных провокаций!       – Твою мать! – буркнул Богдан, ухватив меня за затылок, второй рукой не сильно, но жестко долбанув в солнечное сплетение. – Ну, вот вечно ты так! Сколько раз говорили, просили, приказывали! Снимай напряжение, мать твою! Вовремя!       – Изыди! – рыкнул я, но уже и Грайб понял, что что-то не то, поднырнув сзади, одну руку положив на живот, а вторую на грудь.       – Вдох и выдох, Дрюх. Вдох, и выдох, – шептал он мне в ухо.       – Ну! – вторил ему Богдан, ухватив меня ладонями за лицо, а после, насрав на то, что кроме нас здесь еще были разумные, впился в мои губы, заставив влиться в поцелуй, пока Грайб давил мне на грудь, заставляя дышать правильно. – Бесеныш чертов! Ну, вот как так-то можно, а?.. Все, не психуй, Дрюх, не психуй. Давай, дыши...       – Да нормально все... – попытался я отбиться от заботы эннэшше.       – Да нихуя не нормально! Вдох, сука, и выдох! Бегом! По системе!       – Панические атаки, что ли?.. – произнес кто-то.       – Психически-заебические! – рявкнул Богдан народу, начав восстанавливать мое равновесие. Рванет – мало никому не покажется! И хорошо еще, если не испепелит, просто потому, что посчитает всех долбоебами! Придурь! Думать надо!       – Все, хорош... – тепло и участие эннэшше, вернули мне гармонию. – В порядке. Пришел в себя. Да и не собирался я ничего делать.       – А тебе и не надо что-то делать. Ты уже одним своим присутствием делаешь все, – Богдан явно был взволнован. – Нельзя так. Тебе нельзя.       – Я мог бы помочь, – чувствуя свою вину, вмешался Евгений.       – Помог уже! Спасибо огромное! – рыкнул на него Бага. – Придурь человеческая, млять. Подумать своей головкой мог, что вот так, поднять на ноги, человек – не может!       – Так, а чего вы сюда неадекватного недочеловека привели?! – возмутился он, и я едва удержал Богдана, чтобы тот не свернул человеку шею.       – Ша. Это он на мне свою психологию проверяет, – я уже полностью успокоился, понимая, что повелся на провокацию, как тот малек. – «Вызов на слабо», это у психологов называется. Выявляет все скрытые чувства и эмоции. А я и вызвался. Так что, сам дурак, – уронив ему голову на плечо, чувствуя руки Грайба, что продолжают с помощью дыхания успокаивать мою рефлексию, положил ладонь поверх его руки, давая понять, что хватит. – Так, люди-человеки, давайте с вами сразу решим этот момент, – посмотрел я на ветеранов психологической ломки, высвободившись из рук своих супругов. – Меня провоцировать нельзя. Я – сломанный прошлым – психопат, которого только моя семья держит под контролем. И мои атаки – не панические, а агрессивно-социопатические, которые могут стоить кому-то жизни. Я понимаю нервные высказывания, дурные, или же в попытке что-то заполучить. Я решаю все проблемы на раз, но вот разводить меня на эмоции лучше не надо, тем более – на агрессию. Чревато если не моим срывом, который будет править моя семья, так смертью того человека, который меня провоцирует. Я никого, никогда, не обижу своим вниманием или финансами, но вот так, как сделал Евгений – не стоит. Не на мне, точнее, – повернулся я лично к нему. – Это, пиздец как опасно. И я сначала уничтожу агрессора, а потом подумаю, кого и за что. А для того, чтобы некоторым стало понятно... – я посмотрел на огромный дубовый стол в середине помещения, дестабилизировав его молекулы, чтобы тот опал прахом. Не, можно было, и реконструировать, но нужна была видимость. – Это я могу сделать с любым предметом, или существом. Вад, на тебе право – рассказать все, что хочешь, – посмотрел я на довольно сильно взбледнувшего Вадима. – Вынести за периметр свои знания не сможет ни единое создание. Об этом я позаботился.       – Пронесло, – выдохнул Гном, перекрестившись, поцеловав крестик, что висел на шее. – Дрюх, падлой буду, все расскажу, и всему обучу. Не думал, что до такого дойдет.       – Не так страшен черт, как психованный деструктор, – хохотнул Бага, поймав от меня удар кулака в бок, хохотнув.       – Ща самого деструктуризирую, – буркнул я, нежась в его тепле. – На пару дней.       – Ага, больше точно не выдержишь. Все, короче! Сай и Вад вам в помощь, а мы пошли добывать контингент.       – Точно, зубры психологии, – выйдя на свежий воздух, чуть склонился я, упершись руками в колени, понимая, что меня чуть не вынесло.       – Может, перед походом расслабимся? – посоветовал Грайб.       – Не, родной, вот там как раз убивать будет можно. Там я душу и отведу. Сай, кто с нами?       – Восемь человек, и туева хуча моих ботов, – вежливо отозвался тот. – Можем зачистить все одновременно, можем пройтись волной.       – Я бы волной, – согласно кивнул на его предложение.       – Дрюх, а ты помнишь, как тебя с урров выносило?       – Это тебя выносило. Я к этому был готов, – не согласился я с Богданом. – И да, не кошмарим до смерти, только бьем морды. А вот если пойдут с оружием, тогда начинаем агриться. Кир, тебе лично, – повернулся я к военному психологу. – Вперед не суешься. Захочешь кого добить, морду набить – пожалуйста, но только после нас. Ты – единственный смертный, и смысл терять твою жизнь на простых зачистках – не вижу. Пускай вперед танки. То есть нас. Хотя мы вообще сначала Саев пускаем. Это боты моего кристаллита, которые совсем неубиваемые, потому что роботы, потом – мы, бессмертные, и только потом уже ты. Ясно?       – Схему понял. Вперед не лезть, – согласился тот.       – Всех сразу не делим, пересылаем в центр, а уже после начинаем сортировку.       – А позвольте спросить насчет сортировки, – вмешался Кир.       – У меня жуткая недостача секса для тысяч половозрелых мужчин, – объяснил ему я. – Если молодежь еще можно переучить и как-то ввести в жизнь, то уже проституток возраста двадцать «плюс» сложно отговорить менять свои приоритеты. Но из борделей разбирают всех, в семьи. Отказавшихся пока еще не было. Морально отказавшихся. Все наши парни обладают не только хорошим достоинством, но и умеют психологически подстроиться под партнера. К тому же я мониторю состояние каждого из тех, кого забрали, будь то женщина или мужчина, и помимо секса, привычного и разнообразного, каждый из этих людей получает шанс себя проявить. Реабилитационные центры для взрослых особей, познавших насилие, мне строить не с руки. Да и этот, скорее как дань моему другу. Возражения?       – Принуждение имеет место быть?       – Только как часть эмоциональной разгрузки. Некоторые долго отходят, сам должен знать, так что стараемся их уравновешивать, и выводить из этого состояния.       – Знаешь, почему-то я тебе верю, – согласился Кирилл. – Так что, готов.       Кивнув, я маякнул всем, что пора отправляться.       – А я?! – проявилась, не сотрешь, Янка. Благо еще, что без Ррокса. – Папа! Ну что за дела? Снова на дело идешь, и опять без меня?!       – Так вы же отдыхаете! – не понял я.       – Ага, и мы – тоже, – рядом с Янкой встали мои дети. Все трое.       – Рин, ну ты бы...       – Кит решил, что это важнее узнавания друг друга. Сказал, что так он меня узнает лучше, – хмыкнул Риналь, охлопывая свое походное одеяние.       – Значит, двенадцать людей, и туева хуча ботов Сая, – согласился я.       – Все, готов! – материализовался рядом с нами Вадим. – Пусть сами разбираются. После твоего ухода у них только одного толка вопросы были, где тебя покорежило так. Самого взбесило.       – Бага?       – По малолеткам, или по обычным?       – Давай по обычным, – решил я. – По малолеткам если пройдемся – потом просто убивать каждого будем. Не нужно. Большинство борделей такого плана – полудобровольные. Знали, куда шли, только не думали, что все так плохо будет.       – Оукай, – согласился тот, перекинув нас по первому адресу, где все было более чем.       Элитка, скажем так. Мы даже не подходили близко. Я просканировал ментально всех шлюх, осознав, что никто не хочет менять свое местоположение, дав понять Богдану, что нам такое не подходит. И мы пошли дальше. Сначала действительно по элитным, а адресов Бага набил достаточно. Но за сотню подобных борделей, нашли лишь двоих женщин, да и то, недовольных тем, что их не постоянными клиентками сделали. Скорее уж зависть и соревнование, а не проблемы, и пошли ниже, а вот там уже получили то, что надо. Но опять-таки, не насилие, а нищенство. Вроде того борделя, что первый раз забрали. Сай оставлял своих ботов, чтобы работать и переманивать, вместе с остатками семей, а нам пришлось уже спуститься на полулегальные.       Ох, как же эти бордели различались, даже не сказать словами. Были те, где добровольно работали, но тайком, а были те, где отрабатывали. Сай выкупал всех, кто хотел. Обещал золотые горы, отличную жизнь, и все то, что мы могли, так или иначе, предоставить тем, кого выкупали. Минимум десяток его ботов стояло у дверей, и еще несколько такси развозило согласившихся за детьми и семьями. Были там и те, кого приходилось выбивать, но было достаточно пары зуботычин, чтобы получить неликвидное тело. Но жести все равно не было. А вот губы Богдана поджимались все сильнее. Знал, точно знал, что на десерт останется, потому и психовал.       – Дыши, родной, дыши... – шепнул я ему на ухо, прикусив мочку. – Они были там, но будут у нас. Все. Считай, их ад завершен.       – Это только и успокаивает, – потерся Богдан щекой о мою шевелюру. – Что этот ад для них заканчивается.       – А почему вы не сманиваете женщин из обычных семей? – внезапно спросил Кир.       – Ох, Кирушка! – Янка схватилась за голову. – Да ты просто не представляешь, какие это потребляди! И машинки им, и мобилочки, и потрещать с подружками, а так – пизда-пиздой. А у нас нет ни телефончиков, ни интернетика, ни стразиков...       – Ни хуязиков, – закончил я шуточный треп дочери. – У нас не выживают, но живут довольно скромно. Простая еда, простые вещи, но космические технологии. И искать не потреблядей сложно. И не только среди женщин. Я строю систему цельную. Чтобы каждый хотел что-то делать, а не просто жить. Не, есть и сибариты, но им просто надоедает ничего не делать. Таких просто возвращаем, если не понимают, что нужно двигаться для роста.       – Идеология?       – Ну, что-то где-то как-то, – согласился я. – Тем, кто с нами, просто скучно становится, жить рядом, есть от пуза... И тупить.       – А что делать-то надо? – не понял Кирилл.       – Жить. Просто жить. Полно, ярко. Как мог бы здесь, если бы не задавили. Все. Ничего более. Есть мобильный отряд, есть гражданские... – снова кинул я ему замануху. Явно было видно, что Кир не из здешних, но цепляется за то, что есть.       – Я потом приду, если позовете, – спокойно отозвался Кир.       – А чего тебя звать-то? Просто у тебя сейчас здесь работа есть, – мягко улыбнулся я. – А потом и у нас найдется. Таких – не бросаем.       – Учту, – согласился Кир.       – Ну что, ребятушки, – остановился я, между дерьмом, и самой клоакой, раздав всем по релаксанту, в виде чашки кофе, и сигарет, подняв широкий столик. – Сейчас ходили и просили, а вот теперь придется врываться и забирать. Всех. Кому психику чуть заморозить? Или будем агриться по полной?       – Я – агррр! – прорычала Янка передернув затвор вытащенной винтовки, явно играя на публику.       – Девочка моя, ласковая, да когда же ты уже угомонишься-то? – пробормотал я.       – Когда бесить меня этот мир перестанет! – довольно нервно ответила та.       – Ох, родная... Да не скоро, – согласился я, ожидая, пока все перекусят бутербродами, и выпьют кофе. – Нас он бесит всех. Почти.       – Не смотри на меня, – проворчал Бага.       – Да и меня тоже, – согласился Вадим. – Не бесит. Шторит.       – Будь, – согласился Сергей, чуть приподняв чашку с кофе, словно чокаясь. – Есть такое.       – Странно, что не все, – хмыкнул Кирилл.       – А не все отсюда, – согласился я.       – А, ну тогда, понятно. Ну что, пошли?       – Не хочу, но надо, – согласился я и, выдохнув, дал Богдану отмашку.       Чтобы войти в ад. Не, слабенький, плохонький, но ад.       Плюхами и угрозами оружием, всех охранников загнали в отстойник, выводя нужный нам контингент. Но, сам контингент... сами эти девушки и парочка юношей, были не ахти в каком состоянии. А это было только начало. Дальше – больше.       Бага, видимо, знал, как и что подавать, так что к шестому, а то и седьмому нелегальному, мы, наконец, увидели ту жесть, которой я и боялся. Люди, что шли на заклание. Именно то дерьмо, которое меня больше всего в людях и бесило. Но мне поработать не удалось. Мои все порешили. А потом Богдан сам устроил столик, разлив уже не кофе, а водку. Молча. И я понял, что теперь будет то самое дерьмо, которое надо было для Вадима.       – Так, ребята, давайте определимся. Как я понимаю, это детские бордели, – смотрел я на каждого. – Это будет дико. Всем. Ян, на выход. Тебе это не нужно.       – Да, пап, – согласилась та, исчезнув.       – Вы... – я посмотрел на остальных. – Старайтесь не убивать на месте. Нам нужно показать то, за что всех их убили. Тела не должны быть истерзаны. Любого из тех, кто будет жив – спасем, и восстановим. Помните. Казнить всех ублюдков уже за пределами данных борделей. Максимум – если взогреет крышу – душить, или ломать шею.       – Пап, мы адекватные, – согласился Шен.       – Мы – тоже, – буркнул Ридан.       – Это касается Вадима и Кирилла, – напомнил я всем.       – А почему тебя не коснется? – чуть прищурился Кир. – Ты же пережил насилие. Чем ты отличаешься?       – Возрастом, в котором его пережил, – кривовато улыбнулся я. – Умом. Так что не ровняй.       – А Вадим? – поинтересовался тот.       – Дрюха же сказал, максимум – шеи ломать, – раздувая ноздри, готовясь к полному неадеквату, рыкнул Вадим. – А я так и буду делать.       – Вад! Зарвешься – тебя Сай держать будет, – предупредил я его. – Ну, раз готовы, то по малолеткам. * * *       Кир приходил в себя дольше всех. Это было дно. Полное дно. Со смертями, с расчлененкой, с трупами, и искалеченными детьми от пяти лет и старше. Вадим знал, что ждать, мы готовы были. Моим сыновьям подобное было не понять. На Урее это до сих пор имело место. Мои эннэшше, и Гэсс с Сергеем приняли это как факт. А вот Кир – охренел. Знал, понимал, принимал, но не был готов.       Мы зачистили пять борделей с детьми, вывесив всех содержателей на воротах. Это была моя мысль, и ее поддержали. Повесили всех, включая охрану.       И, вот, получив этих детей, я внезапно понял, что их не излечить. Ну, вот вообще никак. Полностью изломанная психика, которая даже построиться не успела. Не искалеченное сознание даже, а отсутствующее. И, тех, кому было менее восьми лет, я просто развоплотил, дав их душам новый шанс. Просто не понимал, как их поднимать. Да и многих из тех, кто был старше – тоже не понимал.       Стоял, смотрел на этих, отобранных, от восьми до шестнадцати, уничтоженных морально и ментально, и не знал.       – Думаешь о том же, что и я? – мрачно произнес Богдан.       – Думаю, – согласился с ним. – Половину не поднять. Вообще. Души изломали, сознание уничтожили. Осталась лишь телесная составляющая.       – Искры нет? Не предвидится? – я мотнул головой. – Распыляй. Нечего души держать в заточении.       – Не поймут...       – Андрей, не майся херней! – внезапно взорвался яростью Богдан. – Тебе не все ли равно?! Покажи их Вадиму, если что. Но мучить не нужно.       – Да, ты прав, – согласился я с Богданом, послав Вадиму пакет с данными по каждому, убрав всех, кто не смог бы возродиться. – Пятидесяти человек им и так надолго хватит. Но, блядь же! Три сотни! И оставить пятьдесят?!       – Ну, ты же бог, не я, – пожал плечами тот. – Ты решил. А я только подсказал.       – А в ебало? – огрызнулся я.       – Могу дать, – хмыкнул Богдан, прижавшись ко мне со спины. – Обязательно дам. Когда готов будешь. На матах.       – Хочу узнать, кто здесь такой, питающийся детской болью, – немного ворчливо произнес я, устроившись в его объятиях. – Совсем охерели некоторые.       – И не говори, – согласился Богдан. – Только с чего ты уверен, что есть такой? Ты же мне сам рассказывал, что на Урее это вполне нормально. Обычно, даже, скажем так, но боги с этого силу не берут. Вдруг, это люди сами такими стали?..       – Черт... – я задумался, понимая, что сам все насилие, любое, на Ваарре, просто пропускаю помимо себя, не вдумываясь, питаясь только чистой энергией, посланной мне. – А вдруг, и мои подопечные такими станут?.. Будут думать, что меня можно ублажить энергией смерти?..       – Могут, – флегматично отозвался Богдан. – Если будут приносить тебе жертвы. А здесь, явно приносили жертвы своей похоти, не думая о богах. Хотя... Может быть я и не прав, – он задумался. Тинайзе тому примером.       – Вот и я об этом подумал, – согласно кивнув, повернул голову, улыбнувшись прикосновению щеки эннэшше к своей. А после, понимая, что надо проблемы решать сразу, направился к Кириллу. – На, выпей, – ткнул я ему в руки бутылку с виски, а после присел рядом. – Кир, ну ты же знал, что так будет. Сам говорил, что крепкий ты мужик. А что сейчас?       – Откат. Дай сигарету.       – Держи, – протянул я ему пачку. – Хочешь, сниму напряжение того, что ты увидел? Помнить будешь, а вот эмоционально перестанешь реагировать.       – Нет. Не хочу. Сказал же – откат. Я умею справляться с подобным, и ночами сплю спокойно.       – Хм... – я задумался. – Хочешь сказать, что здесь и сейчас ты бесишься и блюешь в сторонке, избавляясь от морального перенапряжения?       – Да. Хороший способ, кстати, – он отпил глоток. – После систематизирую полученную информацию, чтобы с ней работать на самом высшем уровне. Для того, чтобы помочь таким, как они, – указал он в сторону помещения, где мы разместили детей, – надо хоть немного знать, с чем именно ты борешься. Вот то, из чего мы их вытащили – это не страх, не паника. Это – безысходность. Полная и беспросветная. И теперь я знаю, что делать и как. И смогу посоветовать коллегам правильный подход.       – Кир, а ты понимаешь, что такими вот походами, что тогда, что сейчас, ты ранишь свою душу?       – Заживет, – отмахнулся Кирилл.       – Зарубцуется, – поправил я его. – Ты же, как психолог, и медик тоже, так? Ну, вот и скажи, как полноценно живут люди с несколькими инфарктами.       – Херово живут. Но ведь душа, это не сердце.       – Именно. Это куда как сложнее и серьезнее. Скажи, у тебя часто бывают срывы, после которых ты коришь себя за сделанное?       – Не бывает, – помотал головой Кирилл. – Я не позволяю себе подобного. Не перехожу грани.       – Но случается, – сам себе кивнул я. – Разве что контроль и умение взять себя в руки, не дает тебе сорваться. Кстати, то, что ты видел в группе Вадима, со мной, это и был подобный срыв, который всеми силами не допускают. Не дают перейти за грань. Но поверь, оно копится, чтобы в какой-то момент вылиться в поступок, который ломает или тебя самого, или твое окружение. Хотя, раньше, например, я поступал как ты. Устраивал себе откаты. А в какой-то момент все просто перешло грань, и я сорвался. Притом, сорвался так, что самому до сих пор стыдно.       – Сильно на кого-то наехал? – хмыкнул Кир.       – Хуже, – буркнул я, вспомнив, как, на эмоциях после потери Родиона, начал править под себя, под свою логику и свои правила, все миры, которые оказались на моем пути, совсем не думая о жизнях, которые, так или иначе, попали под мою энергию. – Если брать в общем, то я уничтожил более пяти миллиардов жизней, просто потому, что те не соответствовали моему представлению о правильности их жизни. Исправил ошибку, так сказать. Только за то, что программа, созданная одним из миров, и управляемая не совсем адекватным человеком, стала виной смерти тех, кто мне дорог. Можно сказать, что глупость только одного создания, привела к тому, что я буквально просеял сквозь решето своего решения несколько десятков миров. Вот, с тех пор, мои ребята и «реанимируют» мою психику, при любой негативной реакции, чтобы не получить того, чему я был виной.       – Хорошо тебя ранило, – согласился Кир. – Но не переживай. Это ты бог, а я – простой человек. И все, что смогу сделать, если сорвусь, это накричать, или ударить.       – Это сейчас и здесь, зная, почему ты получил эти шрамы на своей душе. А что будет в следующей жизни? Шрамы останутся, а вот память о них – уйдет, – я повернулся к Кириллу. – И что ты будешь чувствовать? Что ты получил, и что оставило след? Боль? Страх? Отчаяние? Безысходность? Ну, или еще что. Я-то не психолог. Я – псих. Вот только, псих, который знает, что именно будет происходить. Эти шрамы начнут зудеть, заживая, не подпитываясь сознанием. А что мы делаем с ранкой, когда та подживает, и зудит? Ковыряем, – я чекнулся с ним второй бутылкой, которую достал. – А вот в какую сторону ковырять будешь ты – даже не берусь судить. То ли себя вгонять в подобные состояния начнешь, то ли искать, кому их причинить. И тогда твоя душа полностью трансформируется из доброй, здоровой и адекватно воспринимающей мир, во что-то больное и нежизнеспособное. Как раковая опухоль.       – Ты уверен в том, что говоришь? – нахмурившись, спросил Кирилл.       – Ну, скажем так, у меня был очень хороший наставник, который много чего рассказал.       – И каков выход?       – Ну, здесь, – указал я на небо, – выхода нет. То, что предлагаю я, здесь не приемлют. Это вмешательство в личность. И те, кто правит балом в этом мире, думают, что человек должен пройти свой ад сам. Я же считаю, что человеку, если он того достоин, надо помочь избежать этого ада. И мое предложение таково. Я просто уберу эти шрамы с твоей души. Начисто. Память оставлю, потому что это стирание части жизни, а вот то, что ты в себе оставил – сотру. И, начав новую жизнь, после того, как решишь закончить эту, ты будешь свободен от того, что копил в себе за время, прожитое здесь.       – Это щедрое предложение. Очень щедрое, – задумчиво произнес Кирилл. – Но что буду должен тебе я?       – Даже не должен, потому что это я к тебе подошел с таким предложением. Просто после чистки и правки, в этом мире ты больше жить не сможешь. И, есть один небольшой, но все же нюанс. Чем меньше шрамов, и чем свежее они, тем проще будет их убрать, так как программа, которую они несут с собой, лет так через десять, а может и раньше, начнет внедряться в саму структуру, перестраивая ее, и ломая под себя.       – То есть, я должен согласиться пойти с тобой?       – Поверь, там тоже есть с кем работать. И нам всем, так или иначе, нужен штатный психолог. Я не отбираю простых людей. Все, кто мне дорог, очень многое теряли в этой жизни, – я задумался. – Я как тот «Элли» из изумрудного города, подбираю всех несчастных, чтобы повести по своей дорожке из желтого кирпича. Простые судьбы незамысловатых людей, меня мало волнуют. Кого-то правлю, кто-то остается со своими проблемами, решая их своими способами, но все, так или иначе, нуждаются в том, кому можно рассказать все. Откровенно, не придумывая метафоры, понимаешь?       – Потому и поход по борделям, да?       – А кому еще нужны эти люди, как не мне? – пожал я плечами. – И не только люди, кстати. У меня множество рас в отряде. Я забираю у смерти самых лучших, давая им право жить. Нет, увы, далеко не всех. Я просто не вывезу на себе миллиарды разрушенных жизней. Мне нечего будет им дать, нечем будет увлечь. Так уж получилось, что я единственный лидер, который не только занимается ими, но и согласен это делать. А они все – идут за мной. Смотрят в рот, так сказать, и ждут, пока я им отдам приказ. Мне не сложно. Пока. Но что будет, когда у меня наберется миллиард таких особей? Я не вывезу. Ну, или буду давать общие задания, и ждать их решения.       – То есть, ты хочешь привить своим людям самостоятельность, я прав?       – И это тоже. Но больше всего, я хочу, чтобы каждый из них, был счастлив индивидуально.       – Индивидуальное счастье не предусматривает общего, – грустно улыбнулся Кирилл. – И, если я начну им вправлять мозги, то многие покинут тебя. Или станут нахлебниками, которые будут решать только собственные проблемы.       – Да и пусть, – согласно кивнул я. – Если не за счет других, то я буду очень даже счастлив. Когда у человека, или группы людей, появляется какое-то свое желание, которое они реализуют, то я только рад за них. А вот нахлебником у меня стать очень тяжело. Каждый из тех, кто становится частью моей семьи, получает некий набор программ, которые могут поддерживать его молодость, здоровье, позволять использовать множество техники и материалов, по своему собственному желанию, а так же вести тот образ жизни, который нужен именно им, не завися от системы.       – Утопия.       – Ну, может быть, – согласился я. – Но давай посмотрим с другой стороны. Ты дышишь, потому что умеешь это делать. Твое сердце качает кровь, потому что так ему дано. Ты мыслишь, потому что умеешь это делать. Ну, а я просто добавляю разуму, которым человек пользуется так же непринужденно, как и своими легкими, некоторые функции, за которые платить тоже не нужно. Вот и все. И система больше не может тебя под себя подмять, потому что ты от нее не зависишь. От слова «вообще».       – Как? – не понял Кирилл.       – Еду ты создаешь сам, крышу над головой, и все прилагающееся к дому – тоже. Одежда – любая, которую только захочешь создать. Деньги... Ну... если они очень нужны, то заработать с такими возможностями их не трудно. Так что, как я и говорил, система перестает быть твоим господином.       – Если только я не хочу работать в этой системе. И тогда приходится доказывать, что ты не баран.       – Это – здесь. Но это не касается тех миров, где обитаю я.       – То есть, ограничения есть.       – Ну, я тоже не всесильный, – усмехнувшись, я поднялся, хлопнув мужчину по плечу. – Так что давай, разбирайся со своими желаниями и потребностями, и решай, что именно для тебя является лучшим вариантом. Что же насчет себя... То я честно скажу, что ты мне нужен. Не кто-то из тех, кого привели сюда, а именно ты.       – Что ж, спасибо за предложение. Я его обязательно обдумаю, – кивнул Кирилл. – Но я не уверен, что могу тебе сказать «да», даже со всем тем набором довольствия, который ты предлагаешь.       – Знаешь, в чем прикол? – хмыкнул я. – Ты уже согласился. Просто у тебя есть условия, которые ты почему-то считаешь, что я не выполню. Считай, что это плата за то, что я тебе к себе переманиваю. На, держи, – кинул я ему бутылочку с чистейшим регенерином. – Наливаешь из нее пару миллилитров на стакан воды, ну, или же миллилитр разбавляешь физраствором, и вводишь в вену. Жидкость химически неопределима на Земле, так что давать ее на анализ бесполезно. А эффект от нее ты видел. Причем, эффект будет сразу же фиксироваться, потому что тех, кого ты поднимешь, тоже уйдут с тобой. Ну, а то, что касается долгов, то позволь это решить мне. Связей, может быть, и нет, а вот финансы, до сих пор, на счетах остались. И девать, по большому счету, мне их некуда.       – Ты серьезно? – Кир даже нахмурился, понимая, что если это шутка, то очень плохая шутка.       – Более чем. Решай свои проблемы, и готовься. После приедешь сюда с теми, кого хочешь забрать, и кто согласится уйти, и тебя переправят. Где жить, чем заниматься, это все ты решишь сам, – а после посмотрел на него с некоторой строгостью. – Никогда я не забираю только часть человека. Чтобы жить и наслаждаться той жизнью, что у него есть, он должен знать, что здесь у него никого не осталось. Что весь он, со всеми желаниями и стремлениями – там, куда я приглашаю.       – Правильно Евгений сказал... С твоими принципами, тебя хочется просто подставить. Взять на слабо. Увидеть силу, чтобы знать, что это действительно мышеловка, и сыр в ней совсем не бесплатный.       – Ну, зато всем мышам, которые в нее попались, нравится там жить. А кому не нравится – у того есть выход. Просто уйти. А те, кто заслужил, уходит с полученными возможностями.       – Ну что, соблазнил? – усмешкой встретил меня Богдан, когда я подошел к своим.       – Все зависит от того, что решат те, кого он позовет с собой, – пожал я плечами, смотря, как бегают психологи, между зданиями, в которых находились малолетки.       И вздохнул.       Вот сейчас, мне предстоял довольно тяжелый разговор с теми, кто морально точно не подошел нашему отряду. Вытащить-то мы их вытащили, но взять их с собой я не мог. Ну, или пришлось бы устраивать колонию на Адароне, и содержать их, как каких-то питомцев. А помимо этого – развлекать, решать проблемы и так далее.       Увидев Евгения, который как раз направлялся к одному из зданий, косо посматривая на меня, приманил его к себе.       – Слушаю.       – По некоторым причинам, около тридцати особей, я не могу взять с собой, – смотря ему в глаза, произнес я. – Они нам не подходят. Личности полностью перестроены, желания менять что-то в этой жизни – нет. То есть, все, что они хотят – это раздвигать ноги, и чтобы их били не слишком больно. Полная деградация, на фоне содержания в борделях. Я их точно не переделаю. Все что могу – уничтожить физические оболочки, подарив следующую жизнь. Но у вас, при некотором усилии, получится воспитать из них обслуживающий персонал, который будет обслуживать еще и в интимной сфере. Притом добровольно, и с радостью. Захотите ли вы их поднимать на уровень человечности, или же оставите на подработках – ваше решение. А, и вот еще что, – я достал капсулы Шанасс. – Одна капсула на человека. Это, в случае, если создание совсем не воспринимает мир. Лишает памяти прошлого, создавая чистый лист, на котором можно творить все, что угодно. Сай, и его компаньоны, будут следить за тем, чтобы это не стало панацеей в «лечении».       – Ты меня совсем за придурка считаешь? – возмутился Евгений.       – Женя, я даю эти капсулы тебе, – чуть пожал я плечами. – Если бы я считал тебя способным на это, то ты бы даже не узнал о таком методе борьбы с полной деградацией вполне нормальных личностей. Просто не опускайте руки раньше времени. Сейчас на вашем попечении – девяносто человек. Малышню не ломать, а выстраивать, а вот взрослых можно и ломать. Но аккуратно. Как умеете только вы. Все понятно?       – Боле чем, – согласился тот, приняв от меня дар. – Странно, что детей так мало. Я слышал, что было приведено большее количество.       – Да, около трехсот, – согласился я. – Остальных пришлось уничтожить. Анацефалы и то более жизнеспособны бы были, чем те, кого я отправил на перерождение. Считай, моральные овощи, которых окончательно доломали, так и не начав строить.       – Вот как человек, как психолог, и как социальный объект, я с тобой не согласен, – нахмурился Евгений. – А вот как тот, кто сталкивался с жертвами насилия, которое победить в разуме невозможно – поддерживаю. Моральные калеки никому не нужны... – он задумался, а после встряхнулся. – В общем, всех, кого ты оставил, имеют шанс на нормальную жизнь?       – Дети. Но да, надо будет смириться, что кое-что из них не вытравишь. А значит, придется их учить жить по новой схеме, с учетом уже имеющегося опыта. Взрослые же, не овощи, и даже не закрытые от вмешательства. Просто считают, что другой жизни быть не может. Сами разберетесь, что с ними делать. Советовать не буду. Не мой профиль.       – Ясно, будем разбираться, – кивнул Евгений. – Что-то еще?       – Думаю, все остальные вопросы, которые возникнут, решит Вадим и его соратники, которые прибудут чуть позже. Могу точно сказать, что вскоре этот ресторан будет напоминать военную базу. Все вопросы по внешним отношениям, будет решать Сай. По внутренним – вы. Вад и его люди – вам в помощь.       – Что ж, – Евгений протянул руку, и я ее пожал. – Береги своих, и не расстраивай их. А еще... Прости за то, что пытался влезть в душу. Пунктик у меня такой.       – Простил уже, – согласился я, после чего направился к своему керру. – Ждем Кирила здесь, или идем на Тинайзе?       – Там все спокойно. Коннет тренирует наших людей, и водит их на вылазки в джунгли, – окинув меня взглядом, произнес Грайб. – Сай решает проблемы с нашей легитимностью, и продает собранный урожай. Можно сказать, что пока твоего присутствия, как и моего, там не требуется, – притянул он меня к себе за пояс, прижав к паху, чтобы я ощутил, что там все давно уже готово.       – Мои дела тоже потерпят, – сзади прижался Богдан, медленно и очень мягко целуя меня в шею. – Пока ими занимаются мои люди, которых я с собой взял.       – И на кой черт я вам нужен? – ощутив прикосновение прохладных губ Ридана к своим пальцам, пробормотал я.       – Указания раздавать, – хохотнул Грайб, осознав, что я не против продолжения внутри керра. – А мы уже решать будем, что и как делать. Исполнителей у тебя выше крыши.       – Пока что, – грустно улыбнулся я.       – Не «пока что», а просто идет замена одного коллектива другим, – не согласился Богдан. – Одних излечил, теперь другие на подходе. Мир не стоит на месте, как и мы. Двигаться нужно, двигаться. А тебе, чаще всего, двигаться надо именно в кровати... Ну, или на любой другой поверхности.       – Бага, – повернул голову я к Богдану. – А возьмешь меня в виде яга?       – Разве я тебе когда-нибудь отказывал? – тихо и сокровенно рассмеялся тот.       – Нет, но...       – И сейчас не откажу, – увлек он меня в поцелуй, сняв конструкт одежды с моего тела, и отдал Грайбу и Ридану, что в этот раз решили заняться мной вдвоем.       – Хочу тебя так, что яйца взорваться готовы, – шепнул Грайб, закинув ногу мне на бедро, шумно выдохнув в момент, как я вошел. – Почему тебя вечно приходится доставать из твоих проблем, а?.. – почти простонал он, а я, уперся лбом в его плечо, пережидая тот же сладостный момент, когда Ридан вошел в меня.       – Потому что я без проблем не умею. Привычка такая, – выдохнул я ему в губы, принимая и отдавая одновременно. – Хочется все успеть, все сделать, до всего дотянуться...       – Тянись, не забывая о нас, – ухватив меня за волосы, Ридан повернул мою голову к себе, чтобы тоже получить поцелуй. И эта смесь ласки и властности, снесла мне крышу окончательно, дав расслабиться, и отрешиться от проблем.       Да и им, моим эннэшше, был уверен, что подобное, после нашего похода, было нужно.       Рэй, в какой-то момент, вообще сорвался, перестав быть нежным и ласковым, буквально вбивая меня в Грайба. А тот, чуть согнувшись в спине, чтобы напрячь живот, смотря на меня тяжелым, полным похоти взглядом, вцепился в мои ягодицы, заставляя брать его все жестче, и глубже, пока не выгнулся всем телом, сам подаваясь навстречу в сладком и чувственном довольствии, излившись даже без прикосновений.       – Я тоже на подходе, – шепнул Ридан, не больно, но цепко ухватив меня зубами за холку, застонав в момент, когда довел себя до конца.       – Чаще быть с нами надо, – отдышавшись после оргазма, произнес Грайб. – И тогда будет дольше.       – И не просто быть, но и хотеть, – выдохнул в затылок Ридан, зацеловывая свой укус, позволив выбраться из своих объятий.       – Кто бы говорил, – хохотнул я.       – Ты не только мне нужен, Дерех, – печально улыбнулся Рэй. – Наша общая гармония мне кажется даже важнее твоего внимания к одному из нас. Я чувствую, как тебя не хватает что Грайбу, что Богдану... Так что даже вопроса не стоит, о моем удовольствии. Я его получаю неполно, если они продолжают желать, понимаешь?       – Буду знать, – согласился я, услышав шелест чешуи по полу, ощутив, как тело на этот звук ответило сладкой истомой, и улегся на живот, раздвинув ноги, и подложив руки под подушку, зная, что меня сейчас унесет от кайфа.       Прикосновение головки члена Богдана, в его яговской ипостаси, к моему анусу, было подобно разряду электричества. Тело напряглось, и расслабилось одновременно. По позвоночнику прошлись мурашки, в паху завязался тяжелый узел предвкушения, а задница, сама собой, расслабилась, чтобы впустить в себя этот агрегат. И, когда Бага медленно, но упорно начал вдвигаться, я не выдержал, застонав от яркого и острого ощущения распирания, чувствуя, что нервные окончания моего кишечника посылают в мозг импульсы эйфории, от которой хочется дернуться навстречу, рвануть Богдана на себя, и получить его всего, и сразу.       – Потерпи, хороший мой, – шепнул Богдан. – Потерпи... Ты же сам знаешь, что этот момент – самый сладкий... Вот и не рушь его.       – Знаю... – проскулил я, впившись зубами в подушку, ощущая эту болезненную, и нереальную сладость, почти кончая от того, как тот входит.        Не выдержав сладкой боли, когда головка его члена ткнулась во второй сфинктер, начав его преодолевать, я дернулся в сторону, ощутив, как подо мной стало мокро, понимая, что кончаю, и насадился на его член сразу и полно, чтобы продлить это состояние невероятного блаженства, чувствуя, как пульсирует в спазмах желанного проникновения мое тело, продлевая наслаждение на краткие, но такие долгие секунды полного единства, доставляющего самое желанное удовольствие.       – Только попробуй выйти, – выдохнул я, вытирая мокрые от слез острого наслаждения глаза о подушку. – Погоди чуток. Сейчас схлынет, а потом снова накатит.       – Твое желание – закон, – усмехнувшись, согласился Богдан, перевернув меня на бок, не снимая со своего невероятно сладкого и длинного члена, который заполнял меня сейчас, позволяя возбудиться.       – Богдан, удержи его руки, – хитро прищурившись, попросил Ридан.       – Как скажешь, – согласился тот, и я оказался в крепкой хватке эннэшше, увидев, как Рид, с ухмылкой, облизал верхнюю губу, открыв мне свой игольчатый оскал неимоверно острых зубов.       – Вот только не кусаться, – попросил я, вжавшись в пах Богдана, дав войти ему еще глубже, что привело к дополнительному удовольствию.       – Почему нет? – хмыкнул тот, проведя зубами по моему члену. Не поранив, но доставив жесткое удовольствие, на грани адреналина от того, что он может и повредить.       – Не откусывать, точнее, – прохрипел я, понимая, что минет в исполнении эмпана, очень рискованное, и очень яркое действие. – Хотя... восстановить не проблема... но это будет новый и очень интересный опыт.       – Я даже не пораню, – шепнул Ридан, колко проведя зубами по головке моего члена, а после засосав его так сильно, как не каждая вакуумная установка справится.       Возбуждение, еще не успевшее схлынуть, снова поднялось на самые высоты, и Богдан двинул бедрами, давая понять, что привыкать к его размеру не стоит. Что его надо чувствовать. А когтистые пальчики Рэя на моих яичках, напомнили, как остро это чувствовать надо, да и его клыкастый рот, точнее даже именно его острые зубы, которыми он проводил по моему члену, не сколько лаская, сколько заставляя дергаться от этого минета, давали понять, что я получу скорее адреналиновый, а не эндорфиновый кайф. А когда еще и Грайб в мои губы впился, заставив переключить свое внимание на него, то тело просто взбесилось. Боль, эйфория, адреналин... Все сплелось в такой коктейль, что я уже не понимал, что хочу, и как хочу. Сладкие засосы моего члена от Ридана, не менее приятные, но ярко болезненные движения Богдана, и расслабляющие поцелуи от Грайба, довели меня до такого состояния, что я перестал себя воспринимать как личность, начав тонуть в ощущениях, отдавшись им полностью.       – Хоть что-то может тебя завести, – шепнул Богдан, перевернув меня на себя, двигая, как поршень, свой член во мне, насаживая, и не давая расслабиться.       Грайб и Рэй отвалили, понимая, что достаточно возбудили меня и теперь я весь в движениях Богдана, что делал со мной все, что хотел. Имел так жестко, и так полно, как это было доступно. Двигался не только вперед, но и массировал стенки кишечника, заставляя смагривать слезы. А потом, когда я почти кончил, довольно жестко сжал мой член, пустив по гениталиям конструкт Мриса, дарующий острую боль, выведя меня на пик наслаждения, заставив заорать от множественности ощущений, и кончить так ярко, как давно не кончал.       – Как ты? – спустя полчаса моего недвижимого лежания, и попыток отдышаться, чуть виновато поинтересовался Богдан.       – Попустило, – слабо улыбнувшись, я приоткрыл глаза, встретившись со взглядами своих супругов. – И не надоело вам меня вытаскивать?..       – Честно? – хмыкнул Богдан. – Заебало. Но других вариантов нет. Ты снова пойдешь на рать, и тебе снова будет насрать, а мы... ну, максимум, морду тебе набить сможем, да и то, когда закончишь свое очередное дело. Тебя же не поменять, Дрюх. Ты не прислушиваешься к советам. А мы смирились с этим.       – Все равно не сдохнешь, как бы ни пытался, – согласился Грайб. – Остается только приводить тебя в порядок. И хорошо еще, что закончилось ягом. Значит, не сильно прибило.       Я почувствовал себя неуютно. Правы они были во всем. Вместо того, чтобы идти по своему пути, снова влез туда, где меня прибило.       – Не заморачивайся, – пригладил мои волосы Богдан. – Ты не был бы собой, если бы не решал проблемы тех, кто тебе доверился. А мы для того тебе и даны, чтобы решать твои остаточные моральные проблемы, и приводить тебя в чувство. Мы – твои ведомые. Твои щиты. Стражи. И нам решать, как вернуть тебя в жизнь, готового действовать, и жить так, как ты этого желаешь. Это наше предназначение, и мы с ним полностью согласны.       – Однозначно, – согласился Грайб.       – Не подведем,– улыбнулся Ридан.       – Спасибо вам, мои хорошие, – произнес я, понимая, что виноват в своем очередном срыве. – Не знаю, что бы без вас делал.       – Ничего бы не делал, – внезапно резко отозвался Богдан. – Скитался бы по мирам, правя их под себя, и получая звиздюлей, ушел бы в космос одиноким странником, заперся бы где-то в каком-то из миров, и все. У каждого разумного есть три столпа, – прижал он меня к себе. – Семья, цель, действие. Если один из этих столпов рушится, то рушится и вся жизнь. Но у тебя эти столпы невероятно прокачаны. Ты вкладываешь в них всего себя. А значит, что не лишишься ни одного из них. Часть нитей потерять можешь, пошатнуться можешь, но не упадешь. Платформу ты под себя уже создал, притом очень качественную.       – Да, вкладываюсь, – с горечью произнес я. – Что-то не заметил, что вкладываюсь в вас, раз вам приходится меня буквально заталкивать в кровать.       – Бестолочь, – Богдан шлепнул меня по макушке. – Секс сексом, но мы рядом не из-за этого. А даешь ты так много, что мы сами не знаем, чего тебе дать, чтобы адекватно ответить. И вообще, – повернул он мою голову к себе, и жадно поцеловал. – Просто прими то, что мы любим тебя. Все. Трое. Любим до колик. И жизни своей без тебя больше не представляем. И похуй, как часто будет секс. Главное, что ты – наш. Понимаешь?..       – Ваш, – уютно устроился я между Грайбом и Богданом, а после и притянул Ридана на себя, ощутив его приятную тяжесть. – Весь ваш, мое тройное счастье. До последней клеточки.       – Люблю тебя, – Ридан долгим поцелуем впился в мои губы, давая понять, что это не просто слова, а после перекатился под бок к Богдану, устроив голову на его плече. – Уходим завтра с утра, или ждем пополнения?       – Посмотрим, – зевнул я, удобно устроившись в руках эннэшше. – Все зависит от скорости Кира в решении его проблем.