Непринятие

— И как это понимать, Джош? — Тайлер судорожно трёт переносицу указательным пальцем, ощущая всем телом тысячи невидимых, противных иголок. Они пронизывают мягкие ткани и вонзаются прямиком в сердце, точечно, от этого ставится больно дышать. — Ты решил окончательно меня добить? Джош не отвечает сразу, выдерживает паузу. Слышно только его тяжелое дыхание. Он переводит усталый взгляд на мягкий, розоватый свет, который пробивается в окно их уютного загородного домика с камином. Чего только не видели эти стены за последние десять лет их своеобразной дружбы. Дружбы на грани. Любви, основной целью которой было хождение по краю. Отношения, делящиеся на две реальности, на две жизни. Та жизнь, которая была вне стен этого дома им нравилась определенно меньше. Там были Дженна, Дебора, СМИ, папарацци, нескончаемые сплетни и общество, большая часть которого — против всего и всех. Жизнь в доме была полной противоположностью, той, что снаружи. Здесь не от кого прятаться. Здесь они были пропитаны чувством необъяснимой нежности друг другу. Снаружи проявление этих чувств, было табуировано, в частности, для Тайлера. Здесь были поцелуи: долгие, пошлые, томительные. Языки переплетались в плавном течении, доводя желание до пика, разливая его по крепким, но таким чувственным телам. Мокрые звуки касающихся губ были музыкой, которая принадлежала только им двоим. Здесь были руки. Тёплые и родные. Бархатные пальцы, бегающие по горячей плоти. Здесь, была двуспальная кровать, бельё которой, пропахло мускусным запахом влажной кожи. Джош часто моргает, отгоняя воспоминания из прошлого: — Но так не может больше продолжаться, Тай. Подозрения Дебби растут в геометрической прогрессии. Что я должен был сделать? — Предложение? Ты серьёзно? Это был единственный выход? В ответ Дан лишь пожал плечами. — Всё? Ты можешь только плечами пожать? Джош! Алло! Наша жизнь рушится! Дан никогда не видел Тайлера таким. Он был страшен в гневе. Сущий демон, и это без шуток. Зрачки Джозефа бегали из стороны в сторону, как кролики от волков. Вспухшая вена на виске недовольно пульсировала. Капилляры полопались в одну секунду, придавая его взгляду ещё большее устрашение, голос звенел до гула в перепонках, но как ни странно, Джоша это не трогало: — Ты можешь заткнуться? — Кричит Джош в несвойственной для него манере. — Да, блять! Да! Я могу только плечами пожать, — он делает резкий шаг в сторону Тайлера, его мощная ладонь упирается Джозефу в грудь, и он припечатывает его к деревянному покрытию стены, — потому что наша жизнь давно разрушена и никем другим, как тобой! Не я её разрушил, ТЫ! — Это ты мой брак с Дженной имеешь в виду? — Тайлер остаётся на месте, не сопротивляется, не дёргается. Стоит, как солдат, по стойке «смирно». Но сжатые на автомате кулаки готовы дать отпор:  — Я это сделал ради нас! И ты прекрасно об этом знаешь. — Ради нас? — раздражённо усмехается Дан. — Да, ради нас! Тебе вообще память отшибло? Мы, блять, из дома выйти не могли! Все новости кричали о том, что мы… — осекся. Ком в горле перекрыл кислород. Тайлер до сих пор не может произнести это слово вслух. Ссыкло. — Мы? — Безжалостно давит Джош. — Кто мы? Ну? Но Джозеф молчит. Молчит, как и все десять лет. Его стеклянный взор по крупицам собирает отрицание. Ему легче признаться в убийстве, которого он не совершал, чем в этом. — Ради нас! Боже мой, какая жертва! Ради себя ты это сделал! И рыжую эту я ебу ради тебя! С оглушающим звуком кулак Дана соприкасается со стеной. Если бы не несчастные пара миллиметров, то удар пришёлся бы точно Тайлеру в скулу. Удар. И ещё. Снова удар. Кровь сочится густой струёй, смешивая свой металлический запах с запахом дерева. Всё это время Тайлер пристально смотрел на Дана, ни один мускул на его лице не дрогнул. Всё потому, что он трус. Игнорирование очевидного — его конёк. Но когда багровые капли брызнули ему на худи, он будто бы вынырнул из вакуума:  — Джош, пожалуйста… — еле слышно вымолвил он, — перестань. Он взял его окровавленную ладонь в свою, обвил пальцами и прикоснулся губами к саднящим от боли костяшкам. Джош хотел было вырвать руку, послать его ко всем чертям, врезать ему, наконец, по-человечески, но он не может. Он любит. Хоть и понимает, что эти отношения обречены, но он любит хотя бы то, что было между ними долгие годы. И есть? Джош любит его больше себя, больше кого-либо на этом свете, и это убивает. Делает бесхребетным. Дан лишь на мгновение прикрыл веки и громко выдохнул, давая понять, что он спокоен. Почти. — Предложение — не значит свадьба, так ведь? — с рыхлой уверенностью говорит Дан, ощущая ласковые поцелуи на своих израненных пальцах. Тайлер поднимает опечаленные глаза и одобрительно кивает в ответ. Бешеный огонь в его глазах потух, и всё, что он может сейчас, это монотонно выпускать предложения из своего рта, испачканного в крови: — Я люблю тебя. Но кроме этого мне нечего тебе дать. Я такой. И я знаю, ты никогда не простишь меня за это. Джош не отвечает. Он рваным движением дёргает за ширинку чёрных скинни, резко просовывает руку под ткань боксеров Тайлера и обхватывает его член, плотным кольцом. Двигает рукой настойчиво и жадно, заполняет пространство своим отрывистым дыханием. Смотрит Тайлеру чётко в глаза, не моргает, не выражает каких-либо эмоций. Он уверен в себе, уверен в своих действиях. Он такой. — Да что с тобой? — осипшим голосом бормочет Джозеф, в недоумении округляя глаза. — Господи, Джош! Хватит! — пытается увернуться, хватается за локти, стремится отпихнуть, но он полностью заблокирован напором Дана. Джош впивается ему в шею, специально засасывает кожу так, чтобы на ней остались фиолетовые отметки. Он толкает Тайлера своим телом ещё сильнее к стене и прижимается к нему всем весом. Грудная клетка того почти раздавлена. Вместо нормального вздоха Тайлер издаёт лишь жалобный писк. Мокрый язык скользит по скуле, мочке, вверх по уху и вниз — к шее и ключице. Движения между ног становятся медленными, более тактильными, но слишком слабыми. И Тайлер взрывается. Он охватывает ладонями лицо Дана, целует его влажно, смачно, даже немного неуклюже. Вкладывает в поцелуй всё накопившиеся желание. Кусает нижнюю губу почти до крови и упивается любимым вкусом. Их языки вылизывают друг друга, пробуют на вкус слюну, которая уже блестит вокруг губ, на подбородках и щеках. Тайлер отдёргивает руки от покрасневшего лица Джоша, хватается за резинку спортивных штанов и недовольно бубнит, когда те не поддаются его лихорадочным приставаниям: — Нашёл, блять, время. — Хочешь, чтобы я остановился? — издевательским тоном парирует Дан. — Ну, попробуй, — отзывается Тайлер в тот момент, когда его пальцы касаются крайней плоти. — Ахх… Прикосновения Тайлера холодные. Джош, как будто вошёл в воду — резко озяб, но затем расслабился и получил удовлетворение. От такой ассоциации Дан неуверенно вздрагивает. Но спустя мгновение всё меняется. Джозеф двигает рукой, плавно растягивает возбуждение и не даёт дойти то точки. Ускоряет темп, замедляет, останавливает движения. Он мучает Дана, проще сказать, издевается, растягивая губы в победной улыбке. Реакция Джоша, читается на лице без усилий. Он растекается, в буквальном смысле. Джош полностью отключается от внешнего мира и кроме изнеженных манипуляций с его членом больше ничего не чувствует. На это и расчёт. Тайлер всегда так делает. Он не оставляет Джошу выбора. Отправляет его в забвение, контролирует процесс и наблюдает за дрожащим телом Дана. В любом случае, власть Тайлера не длится вечно, она подвергается импичменту, потому что несмотря на свою эйфорию, Джош не прекращает вытворять своей рукой то, что заставляет Джозефа плавиться. Рваное дыхание обоих понемногу восстановилось. Невесомо поцеловав Тайлера в лоб, Джош развернулся на пятках и двинулся на затуманенную террасу. В его руках чиркнула зажигалка, и он с наслаждением вдохнул дым. Проводив его немым взглядом, Тайлер привычно встряхнул головой, отклеился от стены и поплёлся следом. — Пора по домам, — с горьким привкусом неизбежности проговорил Джозеф. — Наш дом здесь, — Джош затушил недокуренную сигарету об дно хрустальной пепельницы. Он смотрел на Тайлера пустыми глазами, давая ему понять, что всё неправильно. Всё в их жизни не так, как должно быть. Они могут перестать прятаться и стать наконец-то по истине счастливыми. Тайлер понимал это, но был непреклонен, впрочем, как и всегда. — Я знаю, Джош. Я знаю…