Дитя Хаоса

      - Эрмелинда Липс, - задумчиво произнесла Цири, остановившись у окна. Она наблюдала за тем, как торговцы лениво выкладывают товар на прилавки, периодически отпугивая голодных птиц, прилетевших в ожидании утренней кормежки. - Единственная подозреваемая женщина из списка, замеченная вчера на фестивале. Актриса из бродячей труппы, играла главную женскую роль. Представленная труппой сценка рассказывала о девушке, угодившей в плен к безобразному чудовищу, и воспринялась зрителями спокойно. Я верно поняла, Аццо?       - Да, да, именно так. По-моему, Эрмелинда хорошо справлялась. Мне понравилась её игра, - отметил менестрель.       - На ней было очень много грима, - продолжила ведьмачка, - Я разглядела только черные волосы и светло-карие глаза. Невысокий рост, довольно худая. Вендэль, какие приметы были у девушки, замеченной у фермы в Карависте?       Следопыт откашлялся и немного покраснел. Судя по его бегающему взгляду, разум мужчины мучительно пытался преодолеть какое-то препятствие, но в итоге сдался. Избегая зрительного контакта, он вздохнул и ответил:       - Нету их...       - Что значит нет? Ты же опрашивал какую-то пожилую женщину, - нахмурилась Цири.       - Опрашивал. Она уверяла, что видела девушку, но разглядеть её не смогла. Глаза у бабки какие-то мутные были, белёсые. Будто выгорели, как краска на солнце. Помню, один ученый болтал, что такая хворь галукомой именуется. Короче, подслеповата свидетельница была, - закончил Вендэль и сконфуженно почесал затылок.       - Ну а рост, цвет волос? Хоть что-то??       - Так в плаще была, капюшон волосы прикрывал. Роста невысокого.       - Может, это вовсе и не девушка была? С галукомой-то фигуру под плащом не разглядишь, - язвительно высказался Геральт.       - И правда... Ну, значит тот, кого мы ищем, просто невысокого роста, - сделал вывод следопыт.       - Тогда под это описание подходит и Кристоф, - раздался голос стоящего у стены Кагыра.       Цири потерла лоб и устало опустилась на кровать рядом с Геральтом. Она рассчитывала на то, что ко второму дню картина прояснится хотя бы на половину. Многие лица из списка не приняли участие в фестивале, но это не означало, что они не прибыли в Нойнройт. Никто не знает, как они выглядят, какого они роста. Что ж, работаем с тем, что есть.       - Сегодня скачки окончатся раньше, чем вчера. Я постараюсь успеть на выступление труппы Эрмелинды. Хочу сама посмотреть на неё.       Не услышав возражений, Цири жестом передала слово Геральту, который решил провести подробную лекцию о зубастых бестиях с острыми когтями и стилях боя с ними. Кроме того, ночью ведьмак изготовил масло против вампиров и раздал небольшие порции вооруженным друзьям.       Сидя на том же месте, что и вчера, Цири и Кагыр ожидали выхода наездников. Девушка быстро отыскала взглядом бурого Валета и блондинистую макушку его хозяина. Она не спускала глаз с Кристофа, надеясь на то, что у него есть традиция целовать медальон не только после соревнования, но и перед ним. Проверив все ремешки и прочие атрибуты, блондин, действительно, потянулся к медальону, но перед тем, как вытащить его повернулся спиной к зрителям. Цири недовольно цокнула языком, так и не увидев ни медальона, ни того, что именно сделал с ним Кристоф.       - Не волнуйся, есть один способ. Если сам не покажет, я его попрошу так, что он не сможет отказаться, - сказал Кагыр и его интонация вовсе не была утешительной. Он с неприязнью наблюдал за приближением наездника, который уже сидел верхом и светил своей фирменной улыбкой.       - Звучит не очень дипломатично, - с сомнением отозвалась Цири. - Надеюсь, до этого не дойдет. У меня есть идея.       Кристофа встретили бурными аплодисментами. Он повел коня по небольшому кругу, представляя Валета со всех сторон. Остановившись, снова поднял руку и, дождавшись тишины, громко произнес:       - Сегодня значимый день для меня и моего верного друга Валета. Мы счастливы выступать перед жителями и гостями города и с благодарностью принимаем вашу любовь! А грядущая победа докажет искренность моей любви к даме, укравшей моё сердце. К моей Ларе!       Окончив чувственную речь, Кристоф открыто глянул на Цири и несколько секунд смотрел ей в глаза, словно гипнотизируя. Ведьмачка услышала шепотки сидящих рядом девушек и почувствовала на себе многочисленные взгляды. Наездник эффектно поднял коня на дыбы, а затем направил его к линии старта.       - "К моей Ларе", - послышался тихий голос Кагыра. Сказать, что он был зол - значит ничего не сказать. Цири никогда не видела его таким. Даже в битве с утопцами он выглядел более доброжелательным. Нильфгаардец еле слышно изрекал какие-то короткие фразы на родном языке, судя по всему, очень непристойного содержания.       Решив никак не реагировать на происходящее, Цири попыталась подавить волнение и сосредоточиться на скачках. Ей удалось немного абстрагироваться, наблюдая за Валетом, который вновь превосходил соперников по всем показателям. В том, что до сих пор так и не удалось хотя бы поближе разглядеть животное, был виноват только его хозяин. Если бы Кристоф больше думал о её интересах, а не о себе любимом, то, возможно, он бы и заинтересовал её. С этими его выступлениями на публику, чувствами напоказ, он не имел никаких шансов склонить девушку к началу отношений. Это было ясно, как день. Странным и любопытным стал вопрос, отчего же слова наездника так задели Кагыра? Ревность? Но ведь за все время их совместного путешествия он не предпринял никаких действий, чтобы признаться в чувствах, если таковые у него есть. Разве, что подарил очень красивую, редкую розу, которую Цири хранила до сих пор. Она вспомнила недавние сны, в которых рыцарь вел себя совсем по-другому. В тех снах он признавался ей. Признавался без слов, настойчиво и заботливо. А она отвечала ему глубокими, страстными поцелуями. Обнимала его за шею, зарывалась пальцами в черные волосы. Каким же резким и болезненным может быть контраст между реальностью и миром сновидений.       Наконец, Кристоф и Валет финишировали первыми. Блондин энергично спешился и развел руки в стороны, принимая овации и наслаждаясь моментом. Утолив свое эго, он послал Цири многозначительный взгляд и поклонился. Кагыр всё так же пристально наблюдал за его действиями, но давно уже молчал, погрузившись в свои мысли. Уловив мрачное настроение нильфгаардца, ведьмачка буквально почувствовала, насколько он был напряжен. Сдержанный, закаленный военной дисциплиной армии Нильфгаарда Кагыр был слишком твердым и принципиальным в некоторых вопросах. Казалось, ничто не могло изменить его убеждений или пробить прочный барьер, за которым он скрывал то, что действительно тревожило его. Для Цири это стало своего рода провокацией. Сама того не осознавая, она давила именно на те места, в которых крепкая броня рыцаря со временем начинала давать трещины.       После заключительной церемонии Цири быстро спустилась с трибуны и, не оборачиваясь, поспешила к месту встречи с Кристофом. Через минуту к ней живо подошел счастливый блондин, легко подхватил её на руки и закружил. Остановившись, он опустил взгляд на девичьи губы. Цири успела вовремя отвернуться и мягко попросила отпустить её.       - Что такое? Ты не рада мне? - обиделся Кристоф.       - Конечно, рада. Я очень счастлива, что ты победил. Ты самый лучший! - убедительно сказала Цири. Легко было найти нужную фразу, чтобы наездник вновь повеселел. - Как ты говорил, не будем торопить события, хорошо?       - Но я надеялся на твою взаимность. Моя дорогая Лара, я не смогу долго держать себя в руках рядом с тобой! - возбужденно прошептал наездник и обнял девушку за талию.       Цири положила ладони на вздымающуюся грудь мужчины и почувствовала круг небольшого медальона под тканью одежды. Смущенно улыбаясь, она провела пальцами по его груди и поднялась к шее, к золотой цепочке. Поддела её и начала вытягивать из-под рубахи. Кристоф опустил свою ладонь сверху и ненавязчиво пресек попытку вытащить медальон. Затем поднес её ручку к губам и жарко поцеловал.       - Ой, у тебя такая красивая цепочка! А что там на ней? - наивно спросила Цири, состроив глазки.       - Ничего особенного, просто цепочка, дорогая. Я куплю тебе сотню таких! Прошу, подари мне сегодняшнюю ночь, я не смогу уснуть, думая о тебе.       - Кристоф. Мне больно говорить тебе это, но сегодня я под присмотром своего папеньки. А завтра, когда все будут праздновать, он, как обычно, напьется и крепко уснет на всю ночь. Я буду с тобой завтра ночью, - пообещала Цири, всё еще находясь в крепких объятиях мужчины. Заметив, что Кристоф снова вознамерился поцеловать её, она поспешно добавила: - Если папа увидит, он заставит нас пожениться.       Наездник нехотя отстранился от желанной добычи, пригладил усы и оглянулся по сторонам. Его взгляд остановился на Кагыре, который стоял в тени высокой березы, привалившись плечом к стволу и скрестив руки на груди. Двадцать шагов отделяло мужчин друг от друга. Но даже с такого расстояния почти физически чувствовалась исходящая от нильфгаардца аура слепой ненависти.       - Этот не похож на твоего папеньку. Кто это такой? - спросил Кристоф. Хоть он и старался не подавать вида, Цири уловила в его интонации беспокойные нотки. Если бы не убийственный взгляд Кагыра, которым он продолжал одаривать наездника, Цири бы не пришлось лишний раз что-то выдумывать.       - А это мой брат. Я говорила тебе о нем. Но не волнуйся, он на моей стороне, папеньке ничего не расскажет.       - Хм... - недоверчиво хмыкнул Кристоф, но всё же переключился на девушку.       - Может немного пройдемся? Расскажешь мне про Карависту...       - Лара, увы, я снова должен покинуть тебя. Я привязан к Валету. Но завтра, моя ненаглядная, ничто нам не помешает. Где мне найти тебя?       - Недалеко от театра, в саду у фонтана. После речи градоправителя и награждения.       - До встречи, дорогая, - произнес Кристоф и быстро поцеловал руку девушки. В последний раз с опаской глянул в сторону жуткого "брата", немного побледнел и собрался уйти.       - Наша ночь станет незабываемой! До завтра, мой Кристоф! - выпалила Цири, злясь про себя на Кагыра за его глупое поведение.       Блондин воодушевленно улыбнулся. К нему вернулось прежнее самодовольство, поэтому он театрально погладил девушку по щеке и, гордо вышагивая, удалился.       - Какого черта ты творишь?! - вспылила Цири, приблизившись к нильфгаардцу.       - Ты не должна позволять ему дотрагиваться до себя, - холодно произнес Кагыр. - Он не имеет права...       - К чему ты говоришь всё это?! - резко перебила девушка, - Вспомни, зачем мы здесь! Зачем я вырядилась в это дурацкое платье и играю роль малолетней глупышки?!       Кагыр молчал, оставаясь холодным и отрешенным.       - Что происходит, Кагыр?!       На каменном лице рыцаря вдруг отразились те душевные муки, которые он тщательно скрывал все это время. Он нахмурился, прикрыл глаза и глубоко вздохнул.       - Прости, Цири. Я не хотел расстроить тебя.       Ведьмачка злилась на мужчину, не понимая, что именно так вывело её из себя. То, что он чуть было не спугнул Кристофа или то, что он не желает открыться ей и объяснить истинную причину такой смены настроения? В любом случае, сейчас не время для выяснения отношений.       - Ладно, пойдем. Нужно успеть на выступление Эрмелинды.       Когда Цири вошла на территорию театра, труппа черноволосой незнакомки уже выступала на сцене. На лице Эрмелинды был всё тот же грим, визуально увеличивающий глаза и губы, придающий её бледному лицу меланхолично-плаксивое выражение. Вместе с ней на сцене находился актер в костюме, изображающем черного зверя, похожего то ли на волка, то ли на огромную бешеную собаку. Зверь замахнулся и ударил девушку по лицу, отчего та беспомощно, но грациозно упала на пол. Она подползла к чудовищу и попыталась обхватить его ногу, умоляя о пощаде, но тот развернулся и молча скрылся за кулисами. И вот, в полулежащем положении вытянув руку в сторону покинувшего её тирана, Эрмелинда начала свой монолог:       - На том моя надежда умерла. И роковой случилась та потеря. Была я в принца влюблена, но суждено мне стать невестой зверя. Кто виноват? Кто зверю власть дал надо мною? Лишь тишина ответит мне, что уготовано судьбою. В холодном, одиноком заточенье я вижу цепи и печать. С восходом свет развеет мрак, и захочу я закричать, В зените обрету вновь силу, забудусь в жизни средь иных, Закат напомнит про могилу и заберет в мир глаз слепых. Сей цикл неизменный, как Луна, и я в нем вечность буду. Прощай, любимый, навсегда. Пусть душит зверь, тебя я не забуду.       На этом выступление труппы закончилось. Эрмелинда поднялась и на сцену вышел её партнёр солидного возраста, сыгравший чудовище. В руках у него была черная зубастая голова от костюма. Следом вышло еще двое в доспехах стражников: женщина и мужчина, так же в летах. Все вместе выстроились в ряд и поклонились. Зрители скупо аплодировали, провожая актеров. Вскоре вышел следующий коллектив, и вплоть до конца театральных представлений Цири больше не увидела актрису. Когда комиссия объявляла участников, прошедших в финал, Эрмелинды с её актерами среди них не оказалось. Во время перерыва ведьмачка решила найти девушку и поговорить с ней. Пробираясь к сцене, на пути встретился сосредоточенный Аццо. Он был очень задумчив, даже не сразу заметил, что Цири обратилась к нему.       - Аццо, всё хорошо? - на всякий случай справилась девушка.       - Да... Я просто задумался... Кажется, зрители не поняли обращение Девы, потому и не оценили. Думаю, в её словах есть какой-то скрытый смысл...       - Возможно. Но сейчас тебе лучше подумать о своем выступлении. Мы верим в тебя, Аццо!       - Спасибо. Да, пожалуй, ты права...       Оставив озадаченного менестреля, Цири обошла сцену и резко остановилась на месте. Её взору открылся вид на множество разных декораций, которые нагромоздились в одну большую кучу. Несколько актеров пыталось со всем этим как-то разобраться. Очевидно, из-за быстрой смены действий и коллективов на сцене и нехватки места, все использованные декорации в беспорядке отставлялись в одну сторону. Среди тех, кто разбирал предметы, была и Эрмелинда. Она стояла перед большой плитой, изображающей стену здания и пыталась вытащить из-под неё какую-то темную ткань. После нескольких неудачных попыток плита зашаталась и начала падать прямо на девушку. Но тут на помощь ей подоспел Кагыр, до этого молча следующий за Цири. Он предугадал падение плиты, подхватил девушку за талию и успел перенести на безопасное место. Цири удивленно подняла брови, глядя на смутившуюся Эрмелинду.       - Осторожно! Вы могли пострадать, - вежливо обратился Кагыр к брюнетке.       - Спасибо, что спасли меня, - поблагодарила актриса и затрепетала ресницами.       - Хотел бы я помочь и вашей героине, но, увы, я плохой актер, - немного отступив от нее добродушно сказал мужчина.       Опустив голову, Эрмелинда грустно улыбнулась. После короткой неловкой паузы, она всё же подняла взгляд и странно посмотрела на лицо Кагыра, как бы робко изучая его черты.       - Вы путешествуете, верно? - нашелся Кагыр.       - Да. Иногда нас приглашают, но чаще всего мы сами ищем способ заработать.       - Понимаю. Судьба так сложилась, что мне тоже приходится бродить по свету. Я приехал из Туссента. Проходил через несколько крупных городов. А откуда же прибыли вы?       - Из Форгехама, - уверенно соврала брюнетка. - Нам повезло поработать там пару месяцев, перед тем, как вернуться к основной профессии.       - Славный город, Форгехам.       Девушка тихо выразила согласие, после чего вновь наступила неловкая пауза. Кагыр решил на том закончить, пожелал успехов и попросил её быть осторожной, ведь далеко не всегда по-близости сможет оказаться кто-нибудь готовый помочь.       - Она врет, - серьезно проговорил нильфгаардец, приблизившись к Цири.       - Я слышала. Очень милая беседа у вас вышла, - непроизвольно вырвалось у ведьмачки.       Кагыр немного опешил и запоздал с ответом. Цири резко отвернулась и направилась к свободной лавке, виднеющейся в последнем ряду. Нет, она отказывалась верить в то, что тоже может ревновать.       За минуту до начала выступлений музыкантов свои места в противоположном крыле заняли Вендэль и "профессор Герарт", вернувшиеся с кулачных боев. На счастье, в этот раз следопыт не мог похвастаться новыми увечьями. Как и вчера, выступление Аццо очень впечатлило Цири. Она гордилась им и восхищалась талантом парня. С кажущейся легкостью перебирая струны, он мастерски играл на музыкальном инструменте. Слушая звонкий юношеский голос, с уверенностью можно было сказать, что менестрель нашел свое призвание в музыке. Но реакция зала хоть и была довольно поощряющей, все равно по громкости и интенсивности уступала тем овациям, которыми одарили "пухловатого сердцееда". Это огорчало. Глядя на возрастных дам с горящими фанатичным огнем глазами, Цири начала беспокоиться об исходе следующего, финального тура. По сегодняшним итогам, в финал вышло четверо музыкантов, двумя из которых оказались Аццо и сердцеед. Встретившись после ужина, друзья первым делом столкнулись с одной серьезной проблемой в виде депрессивного настроения менестреля.       - Ну всё, завтра я точно проиграю. Я недостаточно хорош для публики. Выбирать победителя будет жена градоначальника. А, значит, она будет ориентироваться на мнение зрителей. Всё кончено, - печально подвел итог Аццо и закрыл лицо ладонями.       - Не сдавайся, парень, - попытался приободрить его Геральт, - Ты не знаешь, как будет на самом деле. Не стоит заранее настраивать себя на проигрыш.       - Но я уверен, что так и будет. Лучше я расстроюсь сейчас, чем получу удар завтра на сцене.       - Аццо, брось унывать! - весело начал Вендэль и по-дружески толкнул парня в плечо. - Ну и плевать, ежели проиграешь. Вот выполним работу, получим денежки, сходим в бордель. За мой счет!       - Меня это не интересует, Вендэль, - немного раздраженно отозвался Аццо.       - Ууу... Чего так плохо-то?       - Понимаете, мне выпал шанс всей моей жизни. Дом в Нойнройте! Городе - мечте. Тут много приятных людей, жители любят творчество. В воздухе прямо-таки витает дух вдохновения! А какие чистые, красивые улицы. Я так хотел остаться здесь. Зажить, наконец, достойной жизнью. Я так долго скитался... - шепотом договорил Аццо. Его красивые голубые глаза увлажнились, по щекам побежали дорожки слёз. - Вендэль, помнишь, как мы встретились?       - Помню, малец, помню... - задумчиво отозвался следопыт.       - У Настрога. Я хотел вернуться домой, к своему клану. Хотел проникнуть на корабль, плывущий на Скеллиге, к острову Фаро. Но ты нашел меня. У тебя было задание от моего отца: проследить за мной. Чтобы я ни за что не смог вернуться.       - Было дело...       - Но почему отец так поступил с тобой? - спросила ведьмачка.       - Посмотри на меня! Похож ли я на безжалостного разбойника и мародера? Или, на худой конец, воителя?! - отчаянно воскликнул юноша. - Я слишком отличался от них. Отца постоянно высмеивали, говорили, будто моя мать не была ему верна. Нагуляла сына- неженку на стороне от какого-нибудь эльфа. Но это не так! Моя мама была родом из Ковира. Я очень похож на нее и внешне и по темпераменту. От отца мне ничего не досталось, в отличие от моей старшей сестры Ютты. Разочаровавшийся во мне отец воспитывал Ютту, как сына. А на меня внимания не обращал. Когда я достиг того возраста, когда мальчишки из клана присоединяются к набегам, отец понял, что лучше избавиться от меня. Хотел избежать еще большего позора, который я бы навлек на него. Он подговорил друзей и как-то ночью они связали меня и посадили на корабль до большой земли. Угрожали мне, запрещали возвращаться. Я сначала не поверил им. С месяц упорно искал способ вернуться домой. Я очень скучал по маме... Но потом Вендэль нашел меня и сообщил, что то, что мне говорили - правда. А мама моя... Умерла...       - Узнав, как муж поступил с Аццо, она стала сама не своя. Так говаривали. Сначала порывалась уехать следом за сыном, но грубый муж запретил ей. Тогда она перестала разговаривать, потом перестала есть и пить. А вскоре скончалась, - скорбно закончил Вендэль. - Жалко мне стало Аццо, совсем еще мальчишкой был тогда. Взял я его с собой по миру путешествовать. А потом, вот, война развела нас.       - Аццо, а та твоя баллада... Получается, ты пел про себя? - робко спросила Цири.       - Да. Я подумал, что песня должна достучаться до сердец слушателей. Значит, я должен был спеть о своем самом сокровенном. О том, что мне очень хорошо знакомо, что я могу передать словами и музыкой.       - Ты очень сильный человек, Аццо, - сказал Кагыр, открыто глядя на менестреля. - По-справедливости, ты заслуживаешь и победы и приза. Но мир не справедлив, а люди слепы. Многими из них движут не высокие мотивы, а приземленные желания. И с этим ничего нельзя поделать. Я уважаю тебя за то, что вопреки всему ты продолжаешь свой путь. Уверен, даже если завтра тебе не повезет с главным призом, ты все равно получишь вознаграждение. Ты увидишь благодарность в глазах тех немногих слушателей, которые поняли тебя. И стали от этого немного лучше.       Растроганный словами Кагыра Аццо, казалось, был готов разреветься. Он мужественно сдерживался.       - А я считаю, что надо бороться за победу! И я сделаю всё возможное, чтобы твоя мечта осуществилась, - воодушевляюще сказала Цири, сжав плечо юноши. Она заглянула ему в глаза и уверенно продолжила: - Я достаточно понаблюдала за местными жителями и поняла, в чем заключается секрет успеха здешних кумиров.       - И в чем же? - поинтересовался Аццо и шмыгнул носом.       - В популярности у противоположного пола. Это единственное, чего тебе не хватает. Завтра мы это исправим, - подмигнула парню Цири.       В голове у девушки уже созрел план. Тон её голоса и уверенный настрой заметно приободрили менестреля. Он решительно кивнул и, наконец, начал приходить в норму.       - Что ж, вернемся к нашему делу, - прочистив горло начал Геральт, - На данный момент наибольшие подозрения вызывают два человека из списка: Кристоф фон Фейербах и Эрмелинда Липс. Что у нас есть на них?       - Медальон я так и не рассмотрела. Он точно круглый и симметричный. Завтра вечером, после церемонии награждения, я встречусь с ним. Если всё же случится так, что он получит медаль градоправителя, то я приглашу его на ночь сюда. Здесь мы можем подготовить ловушки, а вы заранее спрячетесь.       - Во время моего общения с Эрмелиндой я уличил её во лжи, - рассказал Кагыр. - Она сказала, что месяц назад находилась в Форгехаме. А еще, мне показалось, что есть в ней что-то загадочное, она явно не простая.       - Мне тоже! Вы слышали её монолог? - спросил Аццо. - Она была такой искренней. Я думаю, что она, так же, как и я, говорила о чем-то очень сокровенном... "С восходом свет развеет мрак, и захочу я закричать, В зените обрету вновь силу, забудусь в жизни средь иных, Закат же приведет к могиле и заберет в мир глаз слепых". Почему-то мне запомнились три эти строки.       - Три строки... - задумчиво проговорил ведьмак, - Восход, зенит, закат... Три фазы солнца. Это одно из обозначений символа трискелиона.       - А дальше она говорила про неизменность, вечность. Тема заточения, любви и смерти, - вспомнила Цири. - Что бы это всё ни означало, думаю, завтра нашим ночным гостем окажется именно она.       Друзья согласились с девушкой. Их лица были серьезны, а взгляды говорили о готовности к скорой битве. Несмотря на поздний час, Геральт и Вендэль отправились на задний двор, скрытый от посторонних глаз высокими стенами. Ведьмак обещал отработать со следопытом несколько приемов с мечом. На Аццо внезапно снизошло вдохновение. Он взял лютню, уселся на подоконник и ушел в себя. Подойдя к двери, Цири оглянулась на Кагыра. Он лежал на кровати, закинув руки за голову и о чем-то думал.       - Кагыр, можно тебя? Нужно поговорить.       Не меняя выражения лица, мужчина поднялся с места и последовал за ведьмачкой. Они вышли на опустевшую улицу, прошли мимо соседнего полуразвалившегося дома и завернули за угол. Остановившись в тупике, Цири повернулась к Кагыру и скрестила руки на груди. Уже несколько дней, если не больше, девушку мучила неопределенность в их отношениях. Во время путешествия она не раз ловила на себе его загадочные взгляды, от которых становилось ужасно неловко. А когда за ней приударил Кристоф, поведение Кагыра и вовсе начало раздражать. Еще больше её раздражало то, что мысли о нильфгаардце сами по себе охватывали её разум и часто мешали сосредоточиться на важном. Не говоря уже о сновидениях.       - Между нами что-то происходит, - начала Цири. Вопреки задуманному, голос прозвучал не так уверенно и сухо, как хотелось бы. Она выдохнула и продолжила более расслабленно и мягко: - Скажи, что ты чувствуешь ко мне, Кагыр?       Ночной полумрак скрыл выступивший на щеках румянец. Цири внезапно почувствовала себя очень незащищенно, будто бы сделала что-то постыдное и теперь на неё смотрит множество осуждающих глаз. Но на неё смотрела лишь пара синих, красивых глаз молодого рыцаря. И вовсе не осуждающе, а очень нежно. Нежно и грустно, обреченно.       - Цири... Смысл всей моей жизни - защищать тебя. К этому меня привело предназначение. Но такой выбор сделал бы и я сам. Для меня нет ничего важнее того, чтобы ты была жива и жила счастливо.       - Я всегда буду благодарна тебе за это. Но ты так и не ответил на мой вопрос... - слегка нахмурившись, но так же смущенно проговорила Цири.       - Это не важно, - после недолгой паузы начал рыцарь, - Если я обидел или расстроил тебя, я молю о прощении и обещаю, что такого больше не повторится. Тогда, после скачек... Когда Кристоф взял тебя на руки и попытался поцеловать, признаюсь, я чуть было не вышел из себя. Никто не имеет права прикасаться к тебе без твоего одобрения. Ты - особенная. Дитя предназначения, дитя Старшей крови, истинная наследница королевского престола.       - Значит, такой ты видишь меня? - разочарованно вопросила Цири. Она почувствовала, как в груди постепенно закипает гнев. Сделав пару шагов навстречу нильфгаардцу, ведьмачка встала вплотную к мужчине и приподняла голову, заглядывая в его глаза. - Скажи мне сейчас, Кагыр, скажи открыто, будь честным со мной!       Тяжелое дыхание мужчины обожгло щеки. Его зрачки расширились. Приоткрытые губы, такие желанные в этот момент, были слишком близко. Что-то сжалось в груди и защекотало внизу живота. Но как бы сейчас ни хотелось провалиться в сладкий сон наяву, ведьмачка продолжала неподвижно стоять, всё ожидая ответа Кагыра. Спустя несколько секунд он лишь закрыл глаза и сделал шаг назад. На его лице читались боль и страдание.       - Сейчас ты не понимаешь, но потом, когда настанет время тебе совершить предназначенное, ты убедишься, что так было правильно. Ничто не должно тянуть тебя вниз. Если мне снова придется пожертвовать собой ради тебя, я не хочу, чтобы тебе было больно.       Словно по щелчку пальцев, разум Цири охватила ярость. Она ненавидела Кагыра за его слова. Ненавидела за его глупую жертвенность, за принятие на себя её ответственности и за эти невыносимые синие глаза, терзающие её душу. Сильно толкнув его в грудь, она громко закричала, не обращая внимание на пробивающую тело дрожь:       - Как же ты глуп! Хочешь, чтобы я была счастлива?! Как тебе результат? Похожа я на счастливую королевну, а?! Ненавижу!       Выплюнув последнее слово рыцарю в лицо, ведьмачка быстро пошла в сторону постоялого двора, сильно задев плечом Кагыра. Ей срочно нужно было успокоиться. Войдя в конюшню, она подошла к Кельпи и крепко обняла кобылу за шею. Слезы ручьем текли по щекам, вырываясь наружу вместе с постепенно затихающей бурей эмоций.