Пальмы лишь на берегу

Юнги просыпается от одного из самых ужасных сушняков на своей памяти. Таращится в потолок секунд пять — не больше (желание испить воды не позволяет валяться дольше), — и садится. Отстраненно щупает рукой диван, отмечает про себя, что он очень мягкий. Свешивает ноги на пол и вдруг стынет, когда понимает, что в его квартире нет дивана — только кровать, два кресла и какая-то всратая кушетка. Он оглядывается и понимает, что находится не у себя дома. Юнги медленно моргает. Моргает еще раз. А потом с сочным «да похуй» слезает с дивана и бредет вглубь квартиры в поисках кухни. Ему плевать, где он, ему просто нужно попить воды. Уродливо, глотая через раз, хлюпая во все стороны. Но попить. — Доброе утро, — весело приветствует его Чимин, когда он тенью пересекает порог, кажется, именно кухни. Юнги машет рукой в его сторону, мол, замолчи, и ищет взглядом любую жидкость. Находит бутылку спрайта и мгновенно присасывается к ней. Жажды, однако, это не убавляет. Он ставит пустую бутылку обратно на стол и сглатывает. Облизывает губы и морщится. Голова гудит, словно какой-то танкер с кучей нефти, готовящийся отплыть в море. — Кофе? — предлагает Чимин, и он кивает. Стоит какое-то время на месте с абсолютно пустой головой; взгляд падает на фильтр с водой. Юнги привидением шагает в его сторону. И только после огромного стакана воды до него вдруг в полной мере доходит, что он не в своей квартире. Он… где? Перед ним ставят кружку кофе и порционные сливки, чтобы он сам добавил, сколько ему хочется, а Юнги — разевает рот. И так и стоит все то время, пока Чимин жарит яичницу и воняет беконом на всю кухню. — Сука! — взвизгивает он, и Чимин чуть не опрокидывает сковородку. — Мы что, трахались?! — Че? — на Юнги оглядываются. — Упаси боже. — Почему я в твоей квартире?! — продолжает трещать окончательно проснувшийся Юнги. — Ты что, не помнишь? — круглят глаза ему в ответ. Не помнит. Вообще нихуя не помнит примерно с того момента, как Хосок поднял тост за независимость Кореи, в которой сам Юнги не был лет десять минимум. Он глазеет на Чимина и медленно опускается на один из стульев, с морозом по внутренностям осознавая, что он абсолютно точно и наверняка натворил какой-то пиздец. Чимин же ржет и подцепляет лопаточкой яичницу. Достает из тостера хлеб и ставит перед Юнги тарелку. — Не грузись, мы все порой напиваемся в мусор. — Что было? — он опускает взгляд вниз и мечтается утопиться в желтке яичницы перед ним. — Да ничего особенного, — жмет плечами Чимин, — просто Хосок, как оказалось, притащил с собой литровую бутылку джина, и мы все нажрались настолько, что даже такси нормально поймать не могли. Юнги медленно кивает и берет вилку. Аппетита нет от слова совсем, но он не понаслышке знает, что от похмелья лучше всего помогает жирный завтрак и энергетик. Он засовывает в рот огромный кусок яичницы и оглядывается, высматривая что-нибудь, похожее на Рэд булл. Чимин, обернувшись на него, со вздохом достает из холодильника банку энергетика и водружает ее на стол. Юнги вскрывает банку с блаженным «пшик» и почти перестает чувствовать себя чем-то, что сто раз пережевали. — Но почему я в твоей квартире? — интересуется он. — До твоей было ехать дольше всего, — Чимин садится за стол напротив и придвигает к себе кружку кофе, — поэтому мы решили, что ты переночуешь у меня. Ты реально не помнишь, как ребята уехали на такси, а мы с тобой шли по улице, и ты во весь голос орал песню Деруло «Swalla»? — Блять, — Юнги громко ставит банку и истерично краснеет, — нет, не помню. — А как Чонгука целовал тоже не помнишь? — с искренним разочарованием интересуется Чимин, пряча нижнюю половину лица за кружкой кофе. У Юнги внутри отмерзает нахуй все: органы, мысли, вся душа, блять. Он сидит камнем на стуле и высверливает взглядом дырку на банке Рэд булла. Честно хочет взять и вскрыться вот прямо сейчас. Он не может поверить в то, что выкинул подобный номер. Как и в то, что Чонгук после этого захочет хотя бы смотреть в его сторону. Чимин ржет. — Расслабься, я пошутил, — он тычет в него пальцем, — уж слишком сильно хотелось посмотреть на твою реакцию. — Ты вообще страх потерях? — сипит Юнги. Внутри все еще ощущаются остаточные волны после взрыва. — Нет, — Чимин громко отпивает кофе и берет в руку вилку, — на самом деле ты ко мне целоваться полез, а не к Чонгуку. Юнги опять стынет про себя. А Чимин — снова уродливо смеется. — Боже, тебя так легко подловить. Следующие десять минут они тратят на швыряние друг в друга продуктами, пустыми коробками, даже тапками. Юнги, к слову, именно с тапком и останавливается, цепляясь свободной рукой за край стола и наблюдая за Чимином коршуном. Тот визжит и бежит в гостиную. Война возобновляется. Где-то через полчаса он узнает, что ничего особенно в прошлый вечер не произошло — просто они правда напились и разошлись где-то около полуночи. Но Юнги все же на полном серьезе орал деруловское «Swalla» всю дорогу до дома Чимина, который жил рядом с танцевальной школой. Даже на телефоне включил на полную громкость. Уже этого хватает, чтобы Юнги сжался от стыда. Он угрюмо доедает остывшую яичницу, а следом вдруг смотрит на электронные часы микроволновки. Одиннадцать утра. То есть он тут все еще полумертвый сидит, а Чонгук к этому времени как раз должен был закончить занятие? Становится жутко стыдно. — Да он меньше всех выпил, — успокаивает его Чимин, зачем-то открывая вторую банку Рэд булла; сам же из нее и прихлебывает, — плюс они с Тэхеном поехали к нему, так что я уверен, что утро у них началось куда лучше, чем у нас. Вау. Юнги с поразительным даже для себя усердием прислушивается к тому, как его сердце пропускает удары. Раз, два — провал, — раз, два — тишина. Юнги отбирает у Чимина банку энергетика и допивает ее залпом, желая, чтобы его сердце от переизбытка кофеина попросту заткнулось. Он возвращается домой раньше, чем успевает понять, почему его пульс ускоряется от воспоминания о сказанных Чимином слов. Юнги принимает душ с совершенно пустой головой и звонит Намджуну. Игнорирует сообщения Хосока, хоть и выцепляет в уведомлениях что-то вроде «я бы еще раз так затусил», и со всей дури ныряет в работу. А на что еще тратить свой выходной, в который его учитель решил посвятить время… ученикам? Другому ученику? Отвратительно, Юнги думает, все еще прислушиваясь к своему сердцу, что так и не вспомнило, как биться нормально. Намджун что-то рассказывает, показывает, снова рассказывает, а Юнги, признаться, вот вообще не здесь и не с ним. Оживает, только когда они заказывают пиццу и литровую бутылку колы, которую он выпивает в одно щичло, решив, что ему просто сахара в крови не хватает. Юнги возвращается домой около восьми вечера и никак не ожидает увидеть на подъездных ступеньках скучающую Хэйли. Та весело машет ему, потряхивая пакетом чего-то подозрительно звенящего. — Это просто содовая, — закатывает она глаза, когда он предупреждает, что пить не будет. — Тебя что, опять из квартиры выперли? — интересуется он, кивая консьержу. — Ага, соседка снова тусовку устроила, — Хэйли вызывает лифт, — а у меня занятие утром, нет никакого желания слушать их вопли до утра. Юнги настолько привык к подобным ее визитам, что уже давно не ругается на то, что девушка не предупреждает о своем приходе. Впрочем, даже Намджун лишь изредка отстегивает смс а-ля «ща приеду» за пять минут до того, как начать названивать в домофон. Что уж говорить о Хосоке. Отличные друзья у Юнги, замечательные просто. Ладно уж, сам их так воспитал. — Ты читал комменты под своим влогом? — Хэйли падает в одно из кресел и достает из пакета бутылку малиновой газировки. О боже, Юнги сто раз успел забыть, что что-то загружал на ютуб вчера. Он оборачивается на девушку, роясь в кухонном шкафчике в поисках стаканов, да те уже не нужны, вестимо. Захлопнув дверцу, он залезает прямо на стойку, что разделяет кухню и гостиную, пару раз на пробу болтает ногами, пытаясь придать себе непринужденный вид, но не выдерживает, потому что Хэйли редко когда поднимает разговор о комментариях под его видео: — Нет, а что там? — Ой, да ты никогда их не читаешь, — отмахивается она. И то верно. — Твои подписчики разделились на три лагеря: одни говорят, что «Тэхен такой классный», вторые визжат, что он противный — ревнуют к тебе, наверное, — а третьи сошлись на том, что вы красивая пара. — Красивая пара, — со стукнутым видом повторяет Юнги, — прости, что? — он глядит на Хэйли, как на пришельца. — Если ты хочешь спросить мое мнение, то нет, я не считаю вас красивой парой, — смеется она прямо в горлышко бутылки. — А кого считаешь? — вопрос выскакивает изо рта раньше, чем Юнги успевает сообразить. Так и тянет залпом выпалить добавочное «скажешь, что Тэхен и Чонгук, и я тебя убью», но он упрямо молчит. — Лучшая пара в моей жизни — это ты и бутылка виски, — Хэйли салютирует ему газировкой. — Теперь я понимаю, почему мы друзья, — ухмыляется он. — Слушай, ты же завтра в школу тоже поедешь? — Ну да, у меня занятие в десять, параллельно с Чонгуком в соседнем зале. Ребята написали и попросили заменить хореографа. Слава богу, я знаю танец, а то ливнула бы. — Не хочешь составить мне компанию и приехать к семи утра? — Юнги хитро щурится. — Что? Фу-у, — тянет Хэйли, — я думала выспаться и все такое. — Ты забыла, что запасные ключи есть только у Хосока. — А, блять, — девушка шлепает себя ладонью по лбу, — что ж, у меня нет выбора. Ну, или ты сделаешь еще один комплект и в честь нашей годовщины через неделю подаришь и мне ключики от своей берлоги, — Хэйли хлопает ресницами, но Юнги вообще не впечатлен. — Да ладно, ладно, поеду с тобой. Он честно не знает, что им движет. Но никак не может не ликовать от мысли, что утром выйдет из такси вместе с Хэйли. И так интересно посмотреть на реакцию Чонгука. О, он будет ею упиваться, как самым дорогим виски. — Если сейчас поможешь мне с парочкой движений, я даже готов выпить с тобой по пиву, — предлагает Юнги, решив перейти на тяжелую артиллерию. Хэйли, как известно, от такого просто не умеет отказываться. Она расплывается в довольной улыбке и достает из своего пакета две бутылки темного нефильтрованного — будто с самого начала знала, что этим все и закончится. Юнги с укором на выдохе возводит взгляд к потолку. Содовая у нее там, значит. Из Хэйли учитель куда более эмоциональный, чем из Чонгука — она прыгает вокруг Юнги, трещит, машет бутылкой, пару раз чуть не заехав Юнги по зубам. Но зато она не скупится на комплименты, от которых через час он начинает напоминать довольного кота. Довольного и слегка пьяного. Хэйли открывает вторую бутылку, получая искреннее удовольствие от происходящего, а вот он переходит из режима «я на расслабоне» в режим «киборг-убийца», стараясь изо всех сил. И кого Юнги пытается впечатлить? Явно не Хэйли. И даже не себя. — Ты очень зажат в плечах, — задумчиво говорит девушка, стая бутылку на журнальный столик, — серьезно, ты весьма неплохо работаешь ногами, но сверху тебя будто заморозили. — Потому что я слишком сконцентрирован на том, чтобы правильно двигать ногами! — Надо врубить песню, от которой тебя колбасит, — решает Хэйли и шустро подбегает к ноуту. — Знаешь, когда я только начала, меня лишь это и спасало. Она включает Криса Брауна, и Юнги не может не засмеяться. Вспоминает, как они познакомились: на какой-то клубной тусовке, на которую его притащил Хосок. И они с Хэйли тогда столкнулись на сцене с бокалами, полных мохито, и, от страха схватившись друг за друга, упали прямо в толпу, которая радостно их подхватила. И все это происходило под Криса Брауна и его «Turn up the music». — Давай, двигай задницей, — призывает его девушка и выкручивает громкость на полную, за что соседи ему потом точно не скажут спасибо. Они ложатся далеко за полночь и спят около четырех часов, потому что их будит будильник Юнги, который он забыл отключить. Он швыряет телефон в сторону кресла и падает головой обратно на подушку. Бегать с утра он больше не намерен. — Ты так и не сказал, почему тебе приспичило тащить меня в школу в такую рань, — зевает Хэйли, когда такси заворачивает на нужную им улицу, — я бы, может, просто дверь за собой захлопнула и предупредила консьержа. — Да так, — неопределенно жмет плечами Юнги. — А, — девушка резко захлопывает рот, прерывая свой второй зевок на середине, — теперь понимаю. Отвратительно, Юнги, просто отвратительно, я от тебя такого не ожидала, — выражение лица Хэйли, однако, совсем не вяжется с ее словами. Чонгук подпирает спиной дверь, уткнувшись носом в свой телефон. Улыбается, набирая кому-то сообщение. Юнги непроизвольно раздувает ноздри, отстегивая ремень безопасности. Хэйли издает ироничный смешок. — Доброе утро! — пропевает она, едва вывалившись из такси. — Кому сообщеньки настрачиваем аж в семь утра? — девушка вприпрыжку приближается к Чонгуку, а тот явно пугается и чуть не роняет смартфон. — О, привет, — он моргает и переводит взгляд на Юнги, который показательно громко хлопает дверью такси. — Вы вдвоем? — А, да, у меня занятие в десять, но сидеть одной в четырех стенах как-то скучно, поэтому я решила поехать вместе с Юнги, он нынче рано просыпается, — щебечет Хэйли. — Ясно, — только и говорит Чонгук и отворачивается, чтобы открыть дверь. Вроде обычное такое «ясно», но звучит так, словно «ничего не хочу слышать сверх этого». Юнги чувствует, что уголок его губ дергается. Боже, только бы не заржать. Хэйли, вопреки его ожиданиям, не идет в общую раздевалку — лишь заходит за шкафчики вместе с Юнги и начинает шустро скидывать с себя одежду, попутно вытаскивая сменную из рюкзака. Не то чтобы Юнги уже не видел ее в трусах, но все равно пугается, потому что по обратную сторону этих шкафчиков — Чонгук, и ему лицезреть женское белье вот точно ни к чему. — Вы закончили? — деликатно интересуется тот, не спеша выходить из раздевалки. Хэйли истошно хихикает и щипает Юнги за плечо, на что тот тихо матерится. — Серьезно? — она давится смехом. — Нет, серьезно? — Да что? — он надевает футболку и угрюмо смотрит на нее. — Ты ведь знаешь, как это называется, правда? — взгляд Хэйли меняется и становится каким-то нечитаемым. — Могу я поинтересоваться, с чего вдруг ты захотел, чтобы он ревновал? — Я не… — Юнги пинает рюкзак, заталкивая его под скамью, — я вовсе не собирался-! — Чшш, услышит, — девушка громко закрывает шкафчик, чтобы приглушить их разговор. — Он не станет что-то вот такое в любом случае, — он шнурует кроссовки, низко опустив голову; Хэйли сидит рядом с ним, придвинувшись максимально близко. Загадочно шепчет: — Поверь мне, станет. Уже стал. — А? — Юнги поднимает на нее перепуганный взгляд. — Бэ. — Ребят? — Чонгук, видимо, откровенно уставший от того, что ему не отвечают, выглядывает из-за шкафчиков. Они синхронно вскидывают головы, все так же плотно прижавшись друг к другу. Хэйли щелкает пальцами и первая подскакивает на ноги; за руку поднимает и Юнги, который едва успел завязать шнурки до конца. — Хорошего занятия! — она смачно чмокает его в щеку и, подойдя к Чонгуку, шлепает его по плечу. — Не обижай моего пацана, ладно? — Ладно, — Чонгук хлопает глазами. «Блять», — думает Юнги. Хэйли, даже не знавшая правил игры, сыграла лучше него самого. Он провожает девушку взглядом до самого выхода, а потом немного трескается про себя, когда переводит взгляд на Чонгука. Тот на выход не смотрит совсем — только на Юнги. Глядит, едва ли не испепеляя своими черными глазами. Чужой взгляд меняется раньше, чем Юнги успевает сообразить. — Хорошо провел выходной? — улыбается Чонгук. — Лучше не бывает, — кисло отвечает он. Первые полчаса они повторяют ранее разученные базовые движения; повторяет их, конечно же, только Юнги — Чонгук стоит поодаль и внимательно наблюдает за ним. Вот только лицо его становится все более и более мрачным — с каждой уходящей минутой. В какой-то момент музыка затухает почти до минимума. Юнги резко останавливается; кроссовки тихо скрипят. — Скажи честно, — Чонгук складывает руки на груди, — чем ты вчера занимался? — В смысле? — не понимает он. — Эти движения в твоем исполнении, — машут неопределенно рукой, — выглядят куда лучше, чем раньше. Ты отдыхал вообще? — А, это, — Юнги заламывает пальцы, заведя руки за спину. Даже не знает, стоит ли говорить, что ему помогла Хэйли. Будет ли это считаться предательством? — Я вчера немного позанимался перед сном. — Немного? — Буквально полчаса, — оправдывается Юнги, хотя вообще не понимает, с какой стати. Чонгук неодобрительно качает головой, хотя вообще-то должен радоваться. Юнги его не понимает. Вообще. Пробка от пивной бутылки. Полное нихуя. Юнги ведь только ради Чонгука вчера и попросил Хэйли ему помочь. Он меняет положение ног, готовясь снова повторять базовое движение, как вдруг замирает. А, так вот, кого он пытался впечатлить. Не Хэйли, не себя. Чонгука. Блять, он хотел впечатлить Чонгука, а тот — совершенно этому не рад. — Ладно, этого достаточно. Думаю, за следующие несколько дней пробежимся по базе паппинга, и можем разучивать хореографию. Две недели на то, что довести танец до совершенства, вполне должно хватить, — Чонгук со вздохом садится на пол и скрещивает ноги, обращая взгляд на экран айпода. Юнги мнется поодаль, не решаясь возобновить разговор. — Все в порядке? — Вполне. Может, Чонгуку не понравилось то, что Юнги решил снять влог с Тэхеном, не потому, почему сам Юнги подумал изначально, а потому что… Тэхен? Поэтому ведь, верно? — Да чтоб я на твоего Тэхена вообще виды имел, — бубнит он, плюхаясь на паркет и вытягивая перед собой ноги. — Прости? — Чонгук, несмотря на его неразборчивый бубнеж, прекрасно все слышит. — Что? — Что? Юнги решает, что его все заебало. Ему просто нужно снять тупой челлендж. Ничего более. Просто челлендж. Подписки, лайки, всякая мишура. Или как там Чонгук говорил. — А, да так, — он со скучающим видом опирается на руку и склоняет голову к плечу, — Чимин дал мне понять, что вы с Тэхеном вроде как вместе, и я подумал, что тебя не особо порадовало то, что я позвал его снимать влог. Чонгук смотрит на него, не мигая, секунд пять точно. Звонко смеется и поднимается на ноги. Ничего не отвечает даже, блять. Юнги чувствует, как внутри него начинает пузыриться дьявольское зелье. Вот бы отравить им насмерть кого-нибудь. — Тэхен может хоть на голове пройтись, если ему захочется, меня это вообще не касается, — произносит Чонгук спустя минуту. — А вот тебе нужно подойти ко мне и внимательно наблюдать за тем, что я показываю, потому что это касается нас обоих. Юнги не помнит, когда в последний раз чувствовал себя настолько странно. И чувствовал ли вообще. Он бесконечно уважает Чонгука, он им восхищается и даже симпатизирует ему — в каком угодно смысле. Но чего Юнги сделать не может, так это понять. Он прекрасно знает, что имеет в виду Намджун, когда переливает колу через стакан — хочет позлить Юнги пятном на столе, потому что тот снова отвлекся от важного Намджуну разговора. Он в курсе, что означает натянутая улыбка Хосока и нервные движения его пальцев в ответ на вопрос «давно личку проверял?». Юнги знает, что когда Хэйли говорит «понятненько», она готовится дать ему по голове. Лишь пара примеров из тысячи, песчинка в океане, их все можно собрать и построить огромный замок на берегу. Но когда дело касается Чонгука, у Юнги в руках нет даже карт, из которых в теории можно собрать выигрышную комбинацию. У него ничего нет. Хочет ли Юнги понять его? Может быть. Страшно ли ему? Определенно, да. Возможно, Чонгук размышляет о том же самом, потому что в конце занятия он спрашивает: — А вы с Хэйли встречаетесь что ли? Юнги не то хрюкает, не то булькает, но всеми силами старается сохранить лицо. Поправляет ворот футболки, наблюдая за Тэхеном, что входит в зал. И с улыбкой поворачивается к Чонгуку: — Почему спрашиваешь? — Просто интересно, — многозначительно приподнимает брови Чонгук. — Пусть и дальше будет интересно, — улыбка становится шире, обнажая десна, — до вечера! Юнги снимает со штатива камеру и уходит, не оставшись на общее занятие. Не сегодня. И, наверное, не завтра. Сейчас ему почему-то нужно куда больше времени, чтобы разобраться с этой какафонией внутри. Хватит того, что теперь они с Чонгуком будут видеться и утром, и вечером. Но Юнги не уходит из школы. Он идет в соседний зал, где Хэйли должна проводить занятие, и даже не пугается, когда видит толпу почти одних девчонок и лишь несколько парней среди них. Он садится у стены, предварительно приветственно махнув девушке, и утыкается в комментарии на ютубе. «Вау, Юнги, ты где прятал такого красавчика?» «Ничего себе, давненько у него влогов с друзьями не было». «Боже, я его знаю! Видела как-то на занятиях!» Он закрывает все вкладки и откладывает телефон. Стоит ли оно того? Весь этот челлендж? Кто не рискует — тот не пьет шампанское, или как там говорят. Шампанское Юнги терпеть не может, а вот от мохито не отказался бы. Вспомнить былое что ли и позвать Хэйли в клуб, предварительно вызвонив Хосока? Он упирается взглядом в соседнюю стену, за которой находится танцевальный зал Чонгука. Возможно, ему с самого начала следовало послушать Намджуна и попросить о помощи Хосока. Да, тот занят, все время так занят, но ведь точно бы не отказал Юнги. Да и Хэйли бы не отказала — и пускай у Рианны скоро выходит новый альбом, и они всей группой хореографов готовят номера. Юнги знает своих друзей. Наверное, именно поэтому и не решился просить их помочь. Потому что не хочет становиться ненужной преградой в их жизни. Они должны покорять свои вершины, а Юнги — свои. — Девчонки и мальчишки! — кричит Хэйли. — У нас на занятии сегодня особый гость, который по совместительству мой хороший друг! — О боже, — шепчет он, когда его поднимают с пола и выводят в центр зала. От криков закладывает уши. Он жалеет, что не надел кепку перед тем, как зайти в этот зал. Юнги заставляет себя улыбнуться и помахать рукой. — Юнги сегодня будет выбирать тех, кто станцует для завершающего видео! — объявляет Хэйли. — О боже, — повторяет он, когда девушка оттаскивает его поближе к стене и наказывает наблюдать за всеми в следующие пять минут. Выбрать тех, кто выделяется в общей толпе танцоров, однако, оказывается не так уж и сложно. Юнги, подхватив общий настрой соперничества, указывает на двух девчонок и одного парня, и говорит, что пока не определился со следующей тройкой. Выбранные им танцоры выкладываются на полную, и он не может не покричать одобрительно, наблюдая за их номером. — Скажи здорово, — улыбается Хэйли, когда они сидят в раздевалке и пьют одну бутылку воды на двоих. — Танцевать? — Чувствовать себя частью чего-то большего, — она делает особенно большой глоток и надувает щеки, словно хомяк. — Да, — Юнги склоняет голову; разглядывает свои чертовы найки, — это классно, — тихая улыбка появляется раньше, чем он успевает ей позволить. — Мне, конечно, жутко льстит, что ты решил посетить мое занятие, но, — Хэйли делает громоздкую паузу в конце, интонацией выделяя это самое «но», — ты разве не у Чонгука должен быть? — Я никому ничего не должен, — Юнги отклоняется назад и устало упирается затылком в один из шкафчиков. — Ни родителям, которых в глаза не видел десять лет, ни подписчикам, которым похуй совершенно, что у меня на душе, ни Чонгуку. Хэйли шуршит одеждой, запихивает ее в рюкзак; взвизгивает молния. Девушка садится рядом с ним на скамью и осторожно кладет ладонь на его колено. Молчит. И Юнги благодарен ей за это. — Ни разу не думал слетать в Корею? — спрашивает она спустя пару минут. — Думал, — Юнги немного меняет положение и кладет одну ногу на другую, — но я не уверен в том, что именно хочу там найти. Плюс я не хочу лететь один. — Я могу с тобой, — заверяет его Хэйли, но он отмахивается. — Ты не кореянка. — Фу, что за ксенофобия. — Да не в этом дело, — откровенно смеется он, — и я не знаю, как объяснить, в чем именно. Дело в том, что он правда хочет снова оказаться дома. Увидеть родную страну. Пройтись по знакомым улицам и понять, что все еще помнит язык, на котором говорил с детства. И он хочет, чтобы рядом был кто-то, кто разделяет его чувства. Прошло столько лет, а Юнги до сих пор не может справиться с той болью, что переполняла его, когда он покидал Корею в свои зеленые семнадцать. И теперь она словно бы возвращается. Просачивается в его сердце, даже не спрашивая разрешения. — Вот скажи, — Хэйли отталкивается спиной от ящичка, — ты ведь помнишь Кейт? — А что с ней? — круглит он глаза. — Ты страдал по ней целый год! И то было задолго до нашего знакомства! — с возмущением всплескивает руками девушка. — А Мэтта помнишь? Тебя из дома было не вытащить полгода! — Господи, к чему ты ведешь, — отползает Юнги от нее по скамье вбок. — Я к тому, что, может, хватит страдать? — Я не страдаю, — он крючит лицо, — просто думаю о том, что дальше делать со своей жизнью. — Ну конечно, — Хэйли возвращается в прежнее положение, — все эти твои мысли о прошлом вызваны лишь тем, что тебе страшно смотреть в будущее. Его передергивает. Юнги смотрит на свои ладони. Подмечает, что линия сердца на одной руке целая, глубокая и максимально длинная, в то время как на другой — оборвана на середине. Он сжимает руки в кулаки и давится смешком. — Всем страшно смотреть в будущее. Мы не знаем, каким оно будет и что из себя представляет. — Даже если оно прямо перед носом? И его можно со всех сторон рассмотреть при желании? Юнги ничего не отвечает. Хоть и знает, на что Хэйли намекает.