Черновик

Первый рабочий день тянулся слишком долго. Начавшись с дежурного приветствия коллег в Большом зале, он вяло продолжился спаренным уроком у первокурсников Хаффлпафа и Когтеврана, а на сдвоенных зельях у пятого курса и вовсе застрял. Глядя на то, как ученики старательно поганят не такие уж и дешевые ингредиенты, Северус с затаенной злобой раздумывал о том, что без притока свежей крови Магическая Британия обречена на вымирание. Если с гриффиндорцев, по мнению Северуса спрашивать было нечего, ведь ум никогда не являлся критерием отбора на этот факультет, то слизеринцы сегодня откровенно разочаровывали. Несмотря на то, что перед глазами у учеников имелась подробная и исчерпывающая инструкция, ингредиенты были заранее разложены на столах, да и зелье совсем не требовало живости ума — на самом деле, для того, чтобы приготовить его, ничего, кроме внимательности и усидчивости, не требовалось, — с задачей смогли справиться только двое. Грейнджер и Поттер, который, как ни странно, пропустил всего один пункт инструкции. Остальные же ученики, в том числе и те представители старых чистокровных семейств, которым по старой традиции начальные знания давались в домашних условиях с самого раннего детства, умудрились нарушить инструкцию более чем в трех пунктах каждый. Даже Драко, азам Зельеварения которого обучал лично Северус и который, между прочим, к зельям имел хороший потенциал, вместо стандартного Умиротворяющего бальзама почему-то решил сварить очень густую и очень едкую дрянь. Впрочем, рассеянность и бледный вид Малфою Северус был готов простить. Пожалуй, из всех сверстников только он в полной мере понимал, что этот учебный год нельзя будет назвать обычным. С трудом удержавшись от того, чтобы грубо выругаться, Северус собрал образцы на проверку, и, решив, что вряд ли что-нибудь сможет испортить ему настроение сильнее, отправился в учительскую, стремясь разведать обстановку. В этом году уже ставшее привычным за четырнадцать лет ощущение бессмысленности всей его деятельности — да и вообще жизни — было особенно сильным. Вероятнее всего, обуславливалось это необходимостью регулярно контактировать с тем, во что превратился после ритуала Лорд, но полностью Северус уверен не был. Каждый год с сентября по ноябрь Снейп мучился сильнейшими приступами меланхолии, что отнюдь не добавляло ему доброжелательности; с началом декабря, как правило, ощущение своей ненужности и серости окружающей обстановки проходило, грудь переставало сжимать от неясной тревоги, а оставшееся время своим пребыванием в Хогвартсе в некоторые моменты он даже наслаждался. И ни разу не задумался о том, чтобы не возвращаться в школу осенью. Сейчас к привычным ощущениям примешивалось что-то вроде обиды или жалости к себе; сомневаясь, что все пойдет по привычному сценарию и к декабрю станет легче, он все чаще раздумывал о том, чтобы сварить себе что-нибудь противотревожное или даже, чем черт не шутит, обладающее свойствами антидепрессанта, может быть, даже поинтересоваться что за прошедшие с его подросткового периода годы на этот счет придумали магглы. Впрочем, дальше раздумий в своем стремлении облегчить свое эмоциональное состояние он не заходил, предпочитая привычно пережидать период временного неблагополучия. Как назло, путь к учительской проходил по ярко освещенному коридору, Северус с трудом поборол желание бросить к чертям свою затею и отправиться к озеру. Была у него в запасе пара мест, в которых он мог бы в одиночестве посидеть, нежась в последних лучах теплого сентябрьского солнца, не опасаясь, что столь нехарактерное для него поведение вызовет у учеников или коллег сомнения в его психическом здоровье. В учительской царил привычный полумрак; он уже давно перестал задаваться вопросом, почему никому не приходит в голову организовать нормальное освещение. В конце концов, были и другие, более актуальные проблемы, решением которых никто из его коллег не стремился заняться. В первые годы Северус даже несколько раз их озвучивал, но все разговоры о том, что неплохо бы отремонтировать пару лестниц или убрать из северного коридора взбесившиеся доспехи, которые регулярно наносили ученикам мелкие травмы, очень быстро сходили на нет. Поприветствовав устроившегося у камина Флитвика, Снейп прошел к своему любимому креслу в углу комнаты; как только он сел, на маленьком столике по правую руку появилась большая чашка горячего сладкого чая. Эльфа, который столь стремительно о нем позаботился, он не увидел. Странности в поведении безмолвной хогвартской обслуги Северус заметил еще в самом начале своей работы. С первых дней он столкнулся с ненавязчивой, но очень тщательной заботой со стороны всех хогвартских эльфов: в комнатах его всегда поддерживался идеальный порядок, согревающие чары всегда вовремя обновлялись, одежда чудесным образом к утру приводилась в порядок, периодически, в самые невыносимые моменты, в его комнатах появлялись еда, теплое питье или что-нибудь из сладкого, причем каждый раз именно то, что в чем он нуждался. Сначала ему казалось, что таким образом эльфы относятся к каждому преподавателю, но со временем стало понятно, что остальным такой трогательной заботы о себе ожидать не приходилось. Макгонагалл регулярно жаловалась в учительской, что в ее покоях можно всю зиму хранить мясо, словно в леднике, а Филиуса в вечернее и ночное время Северус регулярно встречал в коридорах явно направляющимся в сторону кухни. Даже вечно холодная и отстраненная Вектор один раз упомянула о сквозняках в своих покоях, на что Дамблдор лишь устало покачал головой. Единственным, кто удостоился от эльфов подобной чести, как ни странно, был внезапно появившийся два года назад Люпин. Услышав от него похвалы в адрес ушастой братии Северусу в голову пришли совсем уж нехорошие ассоциации, а придурок оборотень так и не понял, почему все удивились его заявлению. Если вдуматься, такое поведение безмолвных хогвартских прислужников было крайне странным, ведь по своей природе ушастые создания всегда испытывали потребность в работе на благо волшебников, но странности и загадки старого замка уже давно перестали Северуса волновать. Некоторые вещи он научился воспринимать как данность. — Смотрю, ты не в духе, — пискляво фыркнул Флитвик. В свои школьные годы Северус искренне смеялся над слухами о его похождениях и с трудом верил тому, что этот гибрид гоблина с человеком являлся в свое время одним из самых успешных дуэлянтов магического мира. Познакомившись с Филиусом поближе уже в более зрелом возрасте, Северус устыдился своим мыслям и поверил всему сразу и безоговорочно. Мало кто обладал столь выраженной харизмой, обескураживающим обаянием и живым умом. Что именно связывало их с Дамблдором, Северус не знал, но только Филиусу было позволено открыто и не стесняясь в выражениях комментировать некоторые явно спорные решения директора и даже не соглашаться с ними. — Окружающее меня, бесспорно, радует, — буквально выплюнул Северус. Флитвик в ответ лишь визгливо засмеялся, судя по всему, намек он понял прекрасно. Ни Макгонагалл, ни директор в учительской так и не появились. Северусу уже почти надоело бесцельно сидеть в неясном ожидании, когда дверь в учительскую широко распахнулась, а на пороге появился главный объект горячих обсуждений учеников и по совместительству главный возмутитель спокойствия в этом году. Сегодня Долорес Амбридж, как и на приветственном ужине, радовала окружающий мир приторно розовой кофточкой и черным бантом в жидких, мышиного цвета, волосах. Присмотревшись, Северус заметил, что кофточка на ней была другая: менее пушистая, чем вчера, и с серебристым отливом. Впрочем, что сегодняшняя, что вчерашняя — обе они были отвратительны, как и ее манера пищать с придыханием, словно сексуально неудовлетворенная гигантская мышь. — Здравствуйте, коллеги, — слишком радостно и наигранно произнесла она. Северус подумал, что, пожалуй, Амбридж выглядит и говорит даже более отвратительно, чем так не вовремя вернувшийся Лорд. Темный Лорд, по крайней мере, хоть и вызывал временами рвотные позывы, не был похож на взбесившийся розовый леденец на толстых ножках, верхушку которого изваляли в грязи. — Добрый день, Долорес, — вежливо поприветствовал ее Флитвик. Северус сил на то, чтобы выдавить из себя хотя бы дежурное приветствие не нашел, поэтому ограничился легким кивком. Видимо, это было его главной ошибкой, потому что Амбридж тут же переключилась на него. С придыханием в голосе она вкрадчиво, с явно вопросительной интонацией, произнесла: — Вы выглядите расстроенным, Северус? Снейп поморщился, но все же ровным тоном произнес: — Мигрень. Амбридж по-девчоночьи хихикнула. Северус, бросил на нее короткий взгляд и внутренне содрогнулся от увиденного: в глазах волшебницы он заметил явный интерес, который та даже не пыталась скрыть. «Вот же гадство», — с досадой подумал он. — О, — многозначительно протянула Амбридж, — могу посоветовать вам хорошую микстуру. Это редкое лекарство и изготавливается на заказ, я покупаю его у Джиггера. Северус злорадно подумал, что в следующий раз, когда старый придурок обратится к нему с просьбой «изготовить это прекрасное средство от головой боли», он непременно откажет. А то и вовсе разорвет контракт. — Спасибо, — сквозь зубы поблагодарил он. Филиус очень подозрительно уткнулся в газету, которую быстро схватил со стола. Амбридж, словно не замечая ни выражения лица собеседника, ни интонации его голоса, как ни в чем не бывало продолжила: — Если хотите, Северус, в следующий свой визит я дам вам рекомендацию, и тогда ждать придется меньше. На это средство у Джиггера всегда очередь, — она снова омерзительно хихикнула, после чего с придыханием продолжила: — Оно прекрасно помогает от головной боли и тонизирует. Газета в руках Филиуса дрогнула, Северус прищурился, пытаясь просчитать, как долго такое предложение старой идиотки будет служить поводом для шуток над ним. Впрочем, будь он в чуть лучшем расположении духа, тоже, наверное, с трудом бы сдерживал смех. Амбридж, словно не замечая его напряженного молчания, продолжала разливаться соловьем: — Ах, знаете… — если ему не показалось, после этих слов старая дрянь кокетливо прищурилась. — Преподавание, как оказалось, ужасно выматывает. Мою работу в Министерстве нельзя назвать легкой, но в сравнении с необходимостью нести свет и вкладывать знания в эти маленькие головки, она — сущий пустяк. Северус не сдержал гнусной ухмылки, представляя, какой именно свет и какие знания может вложить в головы детей женщина, всерьез предлагавшая в свое время магическим образом клеймить всех незараженных членов семей оборотней. Да и о ее личной жизни слухи в магическом мире ходили разные. Заметив его реакцию, Амбридж снова прищурилась, но как ни в чем ни бывало продолжила: — Конечно, вам легко улыбаться, имея такой опыт преподавания. Филиус фыркнул настолько явно, что Северус уже не сомневался в том, что тот еле сдерживается от того, чтобы расхохотаться. Да и сам Северус, уже не кривя душой готов был признать, что ситуация его веселит. Он почти придумал ироничный ответ, после которого Филиус вряд ли смог бы сдержаться, но дверь в учительскую неожиданно открылась. На пороге стояла Макгонагалл, и выражение лица ее было бесценно. Северус мысленно сделал заметку, как-нибудь припомнить ей об этом за ужином. Впрочем, с лицом старая кошка справилась быстро, и, почти не запнувшись, строго произнесла: — Северус, могу я попросить тебя выйти на минуту? Мне хотелось бы обсудить с тобой, — она на короткий миг замялась, — поведение слизеринцев. — Кхе, кхе, — прокашлялась Амбридж. Макгонагалл брезгливо поморщилась, но та продолжила сладеньким голоском, словно бы не замечая ее реакции: — Неужели даже представители факультета Слизерин в этой школе нарушают дисциплину? От выражения лица Минервы у Северуса даже потеплело на душе. Уже не стараясь сдерживаться, Макгонагалл, гневно раздувая ноздри, тихо произнесла: — Нет, Долорес, — имя Амбридж в ее устах прозвучало почти ругательством, и Северус задался вопросом, что же между ними произошло за столь короткое время, — к дисциплине факультета Слизерин претензий у меня нет. Амбридж снова мерзко хихикнула и с придыханием спросила: — Ох, не сочтите мое любопытство излишним, но что тогда вы хотели обсудить, — она омерзительнейшим образом томно вздохнула, и Снейп внутренне передернулся, — с Северусом? Филиус неприкрыто хрюкнул. Северус, впрочем, его не осуждал и в целом отлично понимал его состояние. Оскалившись, как ему казалось в доброжелательной улыбке, он встал и быстро прошел к двери, взяв ничего не понимающую Минерву под локоть. Флитвик выглянул из-за своей газеты, его взгляд не предвещал Северусу ничего хорошего. — Видимо, Минерва хотела меня похвалить, — елейно произнес он, стараясь незаметно подтолкнуть Магконагалл к двери, — за идеальное поведение моих подопечных. Судя по тому, какой взгляд бросил на него Флитвик, перед тем, как дверь в учительскую закрылась, шутку он оценил. Макгонагалл совершенно по кошачьи фыркнула и уже спокойно спросила его: — И что это за представление было? — Милая Долорес, — стараясь выдержать ровный тон, ответил Снейп, — пообещала мне замолвить за меня словечко перед аптекарем, у которого она покупает зелье от мигрени. Минерва хмыкнула, Северус, продолжая придерживать ее за локоть, ненавязчиво потянул за собой подальше от учительской. Краем глаза он заметил, как уголки ее губ дрогнули в улыбке, и с совершенно бесстрастной интонацией она произнесла: — И кто же, мне интересно, варит это прекрасное средство для ее аптекаря? Мимо пронеслась стайка когтевранских первокурсников, к счастью, никто из них не обратил внимания на слишком странное и тесное соседство преподавателей. — Единственный приличный зельевар магической Британии, — самодовольно произнес Снейп, — то есть я собственной персоной. Что там с дисциплиной? Макгонагалл коротко рассмеялась и ехидно произнесла: — Как я и сказала, она идеальна. Пришлось ляпнуть первое, что пришло в голову. Остаток дня Северус провел в почти благостном расположении духа, думая о том, что, пожалуй, появление Амбридж позволит скрасить преподавательскую рутину. Главное, чтобы старая стерва не вошла в раж и не стала вмешиваться в дела Хогвартса очень уж рьяно. И даже откровенно подшучивающий вполголоса во время ужина Флитвик его уже не раздражал. Даже жжение в метке, которое он почувствовал, выйдя из Большого зала, было каким-то… ненавязчивым, что ли. Привычно послав Дамблдору патронуса с уведомлением о том, что он временно отсутствует в школе, Северус аппарировал на зов метки. Как ни странно, Лорд также пребывал в благостном расположении духа. по крайней мере, Северусу показалось, что, когда он преклонил колени, тот шипел чуть менее холодно, чем обычно. Впрочем, до конца он уверен не был, слишком мало времени прошло с момента возрождения, чтобы суметь изучить и систематизировать все оттенки шипения Повелителя. Но по всему выходило, что Лорд планировал сообщить ему действительно важную информацию, если удостоил его личной аудиенции. — Северус, я хотел кое-что тебе показать, — от явно предвкушающих ноток в голосе Повелителя по спине Северуса пробежал холодок. Впрочем, он тут же откинул от себя даже мысль о том, чтобы бояться: если Лорд считает, что Северус должен радоваться, то Северус — будет, даже вопреки тому, что после станет биться в припадке ужаса. Излишне театральным жестом Лорд указал на стоящий поодаль на столе думосбор. Вообще говоря, вся эта театральность Северусу порядком надоела. Если в молодости он воспринимал мрачный пафос собраний как что-то само собой разумеющееся, а если уж и испытывал раздражение в некоторые особо значимые моменты, то только на краю сознания и всегда списывал это на свой дурной характер, то сейчас его ощущения зачастую граничили с полным отвращением. Пребывая в обществе аристократов магического мира, Северус чувствовал себя первокурсником, который в первую же ночь в слизеринской спальне вдруг понял, что носками в ней воняет не хуже, чем в раздевалке его школы в Коукворте. Все же, несмотря на грустные размышления, Северус вполне подобострастно, с вопросительной интонацией, уставился в лицо Лорда. Тот взял со стола склянку с воспоминаниями и приглашающим жестом опрокинул его над думосбором. Уже предполагая, что ничего хорошего не увидит, Северус наклонился. Дамблдора непривычно было видеть столь молодым, без бороды и дорогого одеяния, но все же он был вполне узнаваем. Как и второй волшебник, лицо которого мог узнать любой, кто хотя бы немного интересовался Темными искусствами. К счастью, оба участника были одеты, да и воспоминание продлилось недолго, минут пять, по его субъективным ощущениям. Но характер их прикосновений, выражения лиц, даже то, как молодой Дамблдор опирался спиной о грудь, мать его, Гриндевальда, тот факт, что находились они даже по нынешним временам непозволительно близко к друг другу... В общем, все буквально кричало о том, что друзьями они не являлись. Точнее, являлись друг другу не только друзьями. Северус, изо всех сил постаравшись сохранить невозмутимое лицо, вынырнул из воспоминания. Лорд, пристально глядя в его лицо, довольно ухмыльнулся, затем, выдержав короткую паузу, вкрадчиво произнес: — Ты побледнел, мой милый Северус. А я ждал от тебя несколько другой реакции. Внутренне похолодев, он как мог постарался заблокировать все эмоции и мысли. Да, отсутствие долженствующего ситуации отвращения могло натолкнуть Лорда на ненужные подозрения, но большего сделать он был не в силах. Как и произнести хоть слово, поэтому пауза начала затягиваться. Лорд снова нехорошо усмехнулся, и Северус отстраненно подумал, что кое-что все же осталось в нем неизменным. — Как ты думаешь, зачем я показал тебе это? — голос его по-прежнему звучал вкрадчиво, но Северус, все больше холодея, уловил в нем новые нотки. Слишком угрожающие для обычной беседы. Думая о том, что его прямолинейность всегда его выручала, Северус решил ответить честно: — Я не знаю, мой Лорд, — голос прозвучал хрипло, и интонация не была уж очень уважительной, но Волдеморт вдруг, резко втянув воздух сквозь зубы, засмеялся. — Всегда ценил в тебе честность, — через некоторое время произнес он, поигрывая волшебной палочкой. Северус никак не мог отвести взгляд от его бледной руки с почти фиолетовыми ногтями. Что отвечать, он даже близко себе не представлял. Впрочем, Лорд, как видимо ответа не ждал, поэтому через короткое время продолжил: — Ни для кого не секрет, Северус, что у каждого есть свои маленькие изъяны и слабости. Тем более, это не секрет для меня, — Лорд помедлил, и, будь Северус чуть менее напряжен, он бы оценил выверенную театральность этой паузы. Ему казалось, что все его силы уходят на то, чтобы следить за частотой дыхания. — Твоя верность не вызывает сомнений, как ты понимаешь, именно поэтому мы просто разговариваем. Считай это предупреждением, и помни, что я знаю о тебе все. А теперь ответь мне, что ты почувствовал, когда увидел это? Северус почувствовал, как по спине потекла струйка пота, хотя жарко ему не было. Врать после такого явного предупреждения он не решился, тем более, что вовсе не был уверен в своей способности сконцентрироваться и отстраниться от эмоций. Глядя совершенно пустым взглядом в лицо Лорду, он тихо произнес: — Жалость. Я почувствовал жалость. Лорд в ответ почти заливисто рассмеялся. В полумраке комнаты смех его прозвучал скорее истерическим, чем безумным. Северус отстраненно подумал, что, несмотря на годы изгнания, умение сломать любого Лорд не потерял. — Что ж, это было честно. Но ответ неправильный, — в интонации Северус уловил тень того волшебника, которым Волдеморт являлся до октября восьмидесятого. Того человека, от которого Северус готов был принять метку и за идеалами которого слепо последовал. Скорчившись под Круциатусом и стараясь громко не кричать, ведь крики могли только разозлить Повелителя, Снейп отстраненно радовался тому, что физическая боль не дает развернуться буре эмоций, которая могла бы бушевать внутри него. Душевные терзания он всегда переносил хуже, чем физические. На третьей минуте он понял, что в данном случае утешение было слабым, на четвертой — все глупые мысли из головы пропали, и пришла блаженная пустота. Северус попытался отвлечься от физических ощущений, но попытка оказалась безуспешной. На пятой он позорно отрубился. Сознание возвращалось медленно, неприятно ныла спина, а волосы лезли в раскрытый в крике рот. Снейп с трудом повернулся на бок и огляделся. В комнате он был один, видимо, Лорд, заметив, что его собеседник потерял сознание, решил, что внушение было достаточным. Эффект, однако же, был обратным: вряд ли Лорд, пытая его, рассчитывал на то, что единственным желанием Северуса после пробуждения будет уничтожить безносую тварь без остатка. Почти упиваясь своими мыслями, Северус с трудом оперся на локти, пытаясь встать и отчаянно надеясь, что в комнату никто не войдет. На этой стороне его не тоже не любили, и рассчитывать на сочувствие хозяина дома было как минимум недальновидно. К счастью, судьба оказалась к нему благосклонной и дом, судя по обстановке, принадлежавший то ли Ноттам, то ли Макнейрам, был пуст. По крайней мере, когда он, пытаясь встать, тяжело завалился, на грохот, который по его ощущениям сотряс даже стены, никто не явился. Со второй попытки ему удалось ровно встать, даже чувствовал он себя лучше, чем ожидалось, но, вероятнее всего, это ощущение было обманчивым. С последствиями длительного воздействия Круциатуса на организм Северус был знаком не понаслышке и знал, какими обманчивыми бывают первые минуты. К его счастью, он хотя бы успел потерять сознание до того, как рухнули последние ментальные щиты, ведь, узнай Лорд его реальное отношение к увиденному, все могло закончиться гораздо хуже. Оставалось решить, куда отправиться. Судя по тому, что в груди нарастал тошнотворный ком и это отнюдь не было проявлением физической боли, попадаться директору на глаза было не лучшей идеей. В периоды полного раздрая с самоконтролем у Снейпа было плоховато. Чувствуя, как в нем, нарастает истерика, добавляя особенно пикантных ноток к его и так поганому самочувствию, Северус понял, что и в Паучий возвращаться было не слишком хорошей идеей. Оставался, будь он неладен, третий вариант. Возможно, если бы Северус был чуть сильнее, третий вариант он даже и не рассматривал бы. Вероятнее всего, в этом случае все последующие события развернулись бы совсем иначе. Но Северус был слаб, и потому, почти не раздумывая, аппарировал на Гриммо. Перемещение далось ему не слишком легко, поэтому, тяжело опершись о стену и глядя, как по лестнице быстрым шагом спускается крайне удивленный Блэк, Северус иррационально надеялся, что тот успеет его подхватить, прежде чем он банальнейшим образом завалится лицом вперед. Буквально через пару мгновений, чувствуя, как плечо проскальзывает по стене, он понял, что его надеждам сбыться не суждено.