«Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда...
рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов,
рождённый на исходе седьмого месяца...
«У кого хватит могущества победить» и «кто победит» - далеко не одно и то же. И вспоминая эпизод с пьяницей, Том лишь больше к этому склонялся. - Что молчишь? В штаны наложил, да? Глядя, как пьяный маг нависал над сидевшим Поттером, Барти вслух предположил, что мальчишка, похоже, совсем растерялся. Вон, даже голову опустил, в глаза не смотрит. Том на это только едва заметно усмехнулся: со стороны и правда казалось, будто Поттер напуган. Конечно, щуплый подросток и здоровый, неадекватный маг. Вот только даже с приличного расстояния он улавливал едкую злость мальчика и навязчивую мысль-образ: его палочка, которой он пригвождает немытую, широкую ладонь пьяницы. Том видел, как рука Поттера под столом, покрутив древко, перехватила его на манер кинжала, что вот-вот пустят в ход. «Проткну или не проткну?» - отчётливая мысль мальчишки, когда он вдруг поднял голову, отдавала холодом принятого решения. Том хотел увидеть жестокость Гарри Поттера. Жаждал её. И всё же он приказал Барти вмешаться. Если Поттер ввяжется в неприятности перед дисциплинарным слушанием, его гарантированно исключат из школы. А Лорд рассчитывал сблизиться с мальчишкой. О, и, конечно, Мальчик-Который-Выжил не должен протыкать чужие руки собственной волшебной палочкой. Обратное навлечёт на него более пристальное внимание и, в первую очередь, Дамблдора. … А ещё его глаза не должны зачаровывать смертью. Любовник Смерти. Том читал о тех, в чьих глазах отражалась сама Грань, в чьих жилах, по поверьям, текла кровь Певереллов. Но последний, о ком упоминалось, умер более двухсот лет назад. А теперь это Гарри Поттер. Том уже почти перестал удивляться. Мальчишка демонстрировал слишком слизеринские черты? Пусть, ладно. В свои одиннадцать уговорил Распределяющую Шляпу, вопреки всему, отправить его на Гриффиндор? Ну, разумеется! Это же Гарри Поттер. Если происходит что-то из ряда вон, то непременно с ним. А как же. И эта связь между ними… Том остро ощущал Поттера, почти слышал в своей голове. Всё дело в шраме? Он не знал. До Поттера переживших Аваду попросту не было. Однозначно одно: Том сможет проникать в его сон, а там и в разум. Немного практики, и он наведёт порядок в голове мальчишки. Едва различимая тропинка привела его к запущенной изгороди, за которой в полумраке рощи угадывалась обветшалая хибара, до самых окон заросшая мхом. Осыпавшаяся черепица, щербатая, покосившаяся дверь – трудно представить, что стены здесь пропитаны древней, тёмной магией – настолько мощной, что и простым магглам здесь было бы трудно дышать. Но именно старый дом Мраксов, как никакой другой, подошёл для бывших пленников Азкабана. Беллатриса, Родольфус и Рабастан Лестрейндж, Антонин Долохов и Августус Руквуд – для этих пятерых было важно черпать силы именно из таких проклятых мест. Этим пятерым Волдеморт доверял наравне с Краучем-младшим. И именно поэтому он лично принимал участие в их восстановлении. Толкнув тяжёлую, со следами плесени, дверь, Том вошёл в просторную, полную тёплого света, гостиную. Высокий потолок, полированное дерево пола, приглушённые краски настенных гобеленов, несколько дверей, ведущих в дюжины других комнат – подобная роскошь и не снилась дядюшке Морфину. Чистота крови – это ещё не всё. Сила заключалась в знаниях. И именно знаниями брезговали последние из Мраксов. Но не Том. Сложнейшие чары вернули умирающему родовому дому былой вид – по крайней мере, изнутри. Всего один этаж, но множество комнат и обширные подземелья, вход в которые был когда-то завален и забыт. Но магия дома всё помнила, она лишь ждала достойного хозяина. И дождалась. Однако Том так и не переселился сюда. Магия дома льнула к нему, как не в меру ласковая кошка, и это раздражало. Предыдущие Мраксы почти безвылазно сидели в этих четырёх стенах, и того же дом хотел от Тома, навязчиво отвлекая хозяина на себя. Когда Том впервые осознал это, то в ярости едва не спалил своевольное строение в прах. С тех пор магия дома присмирела, окутывая своей заботой пятерых гостей, носивших на своих телах отпечаток силы лорда Мракса. В большом камине с противоположной стороны от входа жарко пылал огонь – бывшие узники Азкабана постоянно ощущали мёрзлый холод и даже в самые знойные дни лета не давали камину простаивать. Даже обеденный стол они перенесли ближе к огню. На стол как раз накрывал ужин домовик Олби. У Мраксов давно не было своих домашних эльфов – последнего убил дед Морфина, из прихоти, в пылу безумия, выпотрошив несчастное создание. Олби возник перед Томом, когда тот закончил с чарами для дома, вернув ему былую силу. Не смея переступить порог, бледный, синеглазый, лопоухий эльф без единого клочка одежды тихо опустился перед Томом на колени, низко склонив голову – безмолвно прося принять его службу. Свободный эльф, что добровольно желал служить ему. - Как твое имя? - Эльфа зовут Олби, господин Том Мракс, - чётко, хоть и тихо отозвался домовик. Его сдержанность Тому понравилась. - Я принимаю твою службу, Олби, - произнёс он ровно. – Войди в свой дом. Вздрогнув, словно и не надеялся на положительный исход, Олби несмело поднялся на ноги и, прижимая тонкие веточки рук к груди, с благоговением переступил порог. Дверь за его спиной беззвучно закрылась. Критично осмотрев тощего домовика, Том мановением палочки создал комплект строгой одежды: угольно-чёрные брюки, жилет и белая рубашка с воротником-стойкой. Наряд парил в паре дюймов от пола, прямо перед расширившимися от ужаса глазами Олби. - Это твоя униформа, - коротко и строго сообщил Том. – Мой домовик не будет позорить меня, ходя в несуразных тряпках. Не сразу, но эльф облачился в одежду, с трудом уяснив, что ношение униформы – это не разрыв их контракта, но прямой символ принадлежности дому и лорду Мраксу. Пусть у других эльфы ходят в грязных наволочках, Том Марволо Мракс выше пустых, оскорбительных традиций. - Олби приветствует господина Тома Мракса, - прервав сервировку, немедленно появился перед хозяином домовик. Его одежда – опрятная, чистая, идеально отутюженная – радовала глаз. - Милорд! – едва не одновременно с ним появился в двери Антонин Долохов. Тёмная шевелюра его была влажной после душа, на бледном, вытянутом лице, смягчённом лёгкой небритостью, горел здоровый румянец, чёрные глаза привычно смотрели с преданной радостью и поволокой восхищения – всё же новый облик Волдеморта, к которому всё никак не могли привыкнуть Пожиратели Внутреннего Круга, пленял своей красотой. В юности Том тоже был красив, но красотой почти кукольной, мягкой*. Ныне черты его лица обрели хищные, острые росчерки, благодаря чему в нём и Дамблдор не узнает студента Тома Реддла. Отпустив Олби заканчивать приготовления к ужину, Том жестом поманил Долохова за собой вниз, в подземелья. Дом Мраксов беззвучно нашёптывал своему хозяину, кто и где каждый из гостей находился в данный момент. Одно из подземных помещений представляло собой зал для дуэлей – серый камень, коим были выложены и пол, и стены, и потолок, равнодушно поглощал одни заклятия и лениво восстанавливался после других. Этим вечером камень восстанавливался почти безостановочно. - Бомбарда Максима! – выкрикнула Беллатриса, и, пока Родольфус боролся с обрушившимся потолком, невербально применила Релашио, сбившее супруга с ног и впечатавшее его в стену. - Протего Дуо! – выставил щит Рабастан, выполнявший в тренировочной дуэли между супругами роль судьи и страховки. – Победа за Беллатрисой. Опять. Тяжело дыша, Беллатриса с тихим раздражением опустила палочку и перевела внимание на повреждённую руку. Однако стоило ей заметить в арке прохода Тёмного Лорда, как всё стало неважно. Лицо её озарилось чистейшей радостью. - Замечательно, Белла, - благосклонно похвалил её Том, насмешливо наблюдая, как женщина спешит к нему, совершенно позабыв о глубокой рваной ране, кровоточащей от плеча и до самого локтя. Родольфус наслал проклятье с целью обезоружить её, но великолепная дуэлянтка, понимая, что не сможет увернуться, просто подставила левую руку вместо рабочей правой. - Мой Лорд, - склонила она голову, и густые кудри упали по обе стороны от её бледного лица. Долохов поспешил помочь Рабастану вызволить из-под камней позабытого супругой Родольфуса. - Идём, - бросив на руку женщины мощное Заживляющее, Том повёл её в глубь подземелий. Братья Лестрейндж остались в зале – сеансы, проводимые Лордом, требовали уединения. Час спустя все гости дома Мракс во главе с хозяином расположились за столом. Беллатриса мягко улыбалась, всем своим существом излучая умиротворение и благородное достоинство. Ушли нервозность, истеричная вспыльчивость, глухая злоба – по правую руку от Волдеморта восседала с гордой, прямой осанкой очаровательная дама с короной из густых, чёрных кудрей. Прочие не знали подробностей, но сеансы Тома и Беллы состояли из приёма зелий и глубокой, лечебной легилименции. Годы в Азкабане превратили и без того жестокую, эмоциональную Беллатрису в злобное, полубезумное создание, алчущее чужой боли и смерти во славу своего повелителя. Такой она могла не столько помочь в их деле, сколько навредить, превратив любые переговоры в кровавое побоище. Её сила, ум и способности были достойны большего, чем рядовые столкновения с мракоборцами. Зелья обеспечивали необходимую поддержку, пока сам Том, погружаясь в воспалённый разум Беллатрисы, комкал и запирал тёмные, смрадные сгустки безумия, разъедавшие её изнутри. Он намеренно не трогал даже самые тяжёлые, неприятные воспоминания, не желая менять саму личность Беллы. Вместо этого пробирался всё дальше и глубже в её память, выискивал любые светлые моменты жизни, выуживал их на поверхность, задвигая мрачное прошлое на дальний план. Подобными манипуляциями Том пробуждал в Беллатрисе настоящие, положительные эмоции, что как нельзя лучше помогали восстановить её психику. Беззаботные деньки в Хогвартсе, тёплая дружба с сестрой Цисси, первые успехи в магии и одобрение родителей, робкие поцелуи с мальчишкой из Пуффендуя и совершенный, чистый восторг от знакомства с Томом Реддлом – всё это поддерживало её, напоминало о чём-то важном, что было никак не связано с пытками и войной. К сожалению, подобная хирургическая и кропотливая точность отбирала много сил. Их сеансы не длились больше часа, из-за чего ход восстановления продвигался медленно. «Но оно того стоит», - удовлетворённо подумал Том, когда на шутку Рабастана они все вдруг услышали лёгкий, беззаботный смех Беллатрисы. … Гарри раздражённо захлопнул тяжёлую, массивную книгу и откинулся на спинку стула. Голова нещадно болела. То ли он такой невезучий, то ли искал не в тех источниках, но никаких упоминаний о Певереллах или «Любовнике Смерти» ему так и не встретилось. Только детская сказка «О Трёх Братьях». Возможно, Гермиона могла бы помочь, но ни ей, ни Рону Гарри так и не рассказал о странной магии своих глаз. Тем более, что та была по сути безобидной. В моменты, когда мальчик снимал очки и кто-то, заглянув ему в глаза, «проваливался» в них, ничего особенного не происходило. Сириус один раз прослезился, вспомнив вслух Джеймса и Лили, Рон слегка погрустнел. Гермиона всегда замолкала, забывая о своих нравоучениях. Но стоило Гарри отвернуться и надеть очки, как наваждение проходило – легко и незаметно. Он сам простоял у зеркала больше получаса, всматриваясь в зелень своих глаз, но не увидел – и не почувствовал – ровным счётом ничего. Да магия ли это вообще? «И не наврал ли Том Мракс?» - лениво прошептал Волдеморт. Точнее не он, конечно, а внутренний голос в его образе. Просто неприятные вещи Гарри легче было воспринимать абстрактно, посредством монстра из кошмаров, чем допускать, что он сам настолько озлобился, что думает об окружающих в слизеринском ключе. Видеть в людях лучшее, верить в добро, любовь и всепрощение, как учил его Дамблдор, Гарри не то, чтобы не хотел, просто… устал. Он и раньше, до Хогвартса, был недоверчив в силу моральных издевательств семьи и одноклассников. Попав в волшебный мир, Гарри запрятал все свои неприглядные качества, искренне стараясь вписаться в воплотившуюся сказку, где есть добрые великаны и мудрые волшебники, где обязательно есть верные друзья и подлые враги, где добро всегда торжествует, а зло непременно наказывают. Гарри хотел счастья, а его обещало только добро. «Но что в итоге?» - хохотнул холодный голос. Гарри залпом выпил стакан воды и зажмурился, проясняя мысли. В любом случае сейчас были дела поважнее. Наступило 12 августа, день дисциплинарного слушания, на котором решится судьба Гарри. Через пару часов за ним зайдет мистер Уизли, они отправятся в Министерство Магии, и там, на слушании, Гарри вместе с профессором Дамблдором, о поддержке которого упомянул отец Рона, докажет свою невиновность. Всё будет хорошо. Гарри еще никогда так не ошибался. … Внешность юного Тома Реддла* - описывая именно юного Реддла, я ориентируюсь на милашку с прилизанными волосами из «Принца-Полукровки», а вот Том Мракс – это шикарнейший образ, воплощенный Коулсоном в «Тайной Комнате». Спросите почему? Потому что мне так хочется!))