...Гарри ранен, он не может толком двигаться, но он дважды спас Седрику жизнь. И потому Седрик Диггори отказывается от победы, уступая Кубок гриффиндорцу. «Тогда… возьмём Кубок вместе», - произносит Гарри в ответ. Седрик Диггори ошарашен. «Значит, вдвоём?» И счастлив. «Да. На счёт три. Раз, два… три!»
…Питер Петтигрю со свёртком на руках. «Убей лишнего», - низкий, ледяной голос. И взмах палочки: «Авада Кедавра!»…Танцующая в окружении листопада красивая пара. Молодые лица, сияющие глаза. Смотреть на них больно и радостно. Они счастливы, но это всего лишь колдография. Это всё, что осталось у Гарри от родителей.
…Первый урок Зелий у профессора Снейпа. Мгновенное отвращение и ненависть. Гарри не понимает, в чём провинился.…Сириус Блэк — предатель и убийца. Он заманил их с Роном и Гермионой в ловушку. У него палочка, но Гарри плевать. Он набрасывается на мужчину, желая только одного — убить, убить, убить.
Том продирается через воспоминания Гарри, но их становится только больше и больше. Они грозят похоронить его под собой, и это снова окклюменция.ХВАТИТ!
Том ищет связь, что соединяет их с Гарри. Она где-то здесь, среди навязчивых сцен чужой жизни, среди огней и вспышек чужих мыслей. …Гарри находит красоту Тома Мракса аристократичной. Гарри терпеть не может аристократов.…Гарри обожает пирог с почками. Его расстраивает, что поесть его получается не так часто, как хотелось бы.
…В чулане под лестницей темно и тяжело дышать. В нём постоянно оседает пыль, стоит кому-то из Дурслей протопать по лестнице. Дадли делает это специально, с особым удовольствием. Гарри смеётся, когда ненавистный кузен проваливается в серпентарий.…Сотни дементоров слетаются к ним с Сириусом. Твари хотят сожрать их души. Гарри не хочет умирать, он верит, что отец спасёт их. Дементоры всё ближе. Гарри не позволит умереть крёстному, последнему из его семьи. «Экспекто Патронум!»
…В апатии Гарри лежит на кровати. Он заперт здесь, в Литтл-Уингинге, всё опять решили за него взрослые. Гермиона и Рон в гуще событий. У них нет ни времени, ни желания сообщить Гарри хоть что-то важное. Им запретили говорить хоть что-то важное. А скоро Гарри лишат палочки и исключат из школы. «А не был ли ты один всю свою жизнь?» - с колючей насмешкой интересуется воображаемый Волдеморт.ВОТ ОНО.
Том хватает связующую нить и тянет на себя, разматывая сияющий клубок воспоминаний.…«Идиоты, - думает Гарри угрюмо. Магический Мир на пороге войны, а они до подростков докапываются». «После первых жертв всё может измениться», - насмешливо утешает его внутренний голос. «Когда ты уже покажешь им всем, кого именно надо бояться?» - раздражённо вздыхает Гарри. «Действительно, когда?..» - откликается Волдеморт где-то там, в голове мальчика.
Том ликует.ДАЛЬШЕ!
…«Им не понять твоей силы, Гарри, - шелестит низкий, извечно холодный голос. Не понять одиночества, рождённого из чужого отчуждения и лжи». Дурсли лгали Гарри всю его жизнь. Они ломали его, коверкали. Своими кривыми руками они неумело пытались вылепить нечто нормальное. Слабое. «Но ты не слаб», - шепчет голос. «Но я не слаб», - эхом откликается Гарри.ДАЛЬШЕ!
…На столе искалеченный дневник Тома Реддла. В руках Гарри пустое перо. Пока что пустое. «Артефакт остаётся тёмным даже во сне», - шепчет в голове Волдеморт. Гарри безжалостно пробивает пером кожу на ладони, зачерпывая кровь. Он должен стать сильнее.
ДАЛЬШЕ! ДАЛЬШЕ!
Тома затягивают эти воспоминания, но в этом кроется опасность. И он дёргает их, заставляя проноситься через него быстрее. Быстрее, быстрее, пока не… …Шёпот. Навязчивый, но абсолютно неразличимый шёпот, словно шорох сухих листьев, не отпускает, не даёт потерять сознание. Гарри привязан к надгробию Томаса Реддла. Он ранен и слаб. Петтигрю проводит ритуал возрождения. «Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына!» Земля под ногами Гарри расходится. Вытянутая магией, струя праха устремляется в огромный кипящий котел. Шрам на лбу разрывается от острой, жгучей боли, словно кто-то пытается протолкнуть через него раскалённую, колючую проволоку. «П-плоть слуги, отданная добровольно… оживи своего… хозяина!» - истерично всхлипнув, Хвост с размаху перерубает собственную кисть. Гарри полон ужаса, отвращения, горькой беспомощности. И праведного гнева. Хвост спотыкается о тело Седрика Диггори, падает и верещит от боли в культе. Неловко, дёргано поднимается и со злобой пинает труп. Гарри смотрит в безжизненные глаза. В этот краткий момент Гарри Поттер никого не ненавидит так, как Питера Петтигрю. Беззвучным эхом в голове снова и снова звучит шёпот. «К-кровь… недруга...» Острый конец кинжала легко прокалывает кожу. «...взятая насильно…» Кровь наполняет сосуд. «...воскреси… своего врага!» Боль в шраме и ярость в душе. Гарри вновь дёргается в своих путах. Волшебная палочка оказывается в его руке. Шёпот, шёпот… Что за шёпот никак не покидает голову? - Х-хозяин, - скулит Хвост, неловко поднявшись с земли на колени. Пар рассеивается, и Гарри видит. Шрам жжёт всё невыносимее. Всё невыносимее ненависть, разрывающая душу подростка. - Хвост, - разносится над старым кладбищем. - Получилось? – стонет Питер с надеждой. Для Гарри всё замирает. Том узнаёт это страшное, невыразимое ощущение надвигавшейся грозы. «Получилось?» - для себя повторяет Гарри. И выдыхает. Шёпот в голове стих. - Авада Кедавра. Зелёный луч поражает Петтигрю. Тело падает ничком. Глаза Гарри распахиваются, и он кричит. Его душа… рвётся. - Теперь ты знаешь, - шелестит над воспоминанием голос. Тот самый шёпот. Тот самый внутренний голос Гарри Поттера. Седьмой крестраж. - Ты произнёс заклинание и заставил его принести жертву, - констатирует Том в неверии. - Ты заставил Гарри разорвать свою душу. - Я подтолкнул Гарри создать собственный крестраж, - отзывается голос. - Теперь он в безопасности. - В безопасности? - Ты сохранишь его осколок души, как он хранит нас. - Ты сделал его крестражем меня?! - То, что от тебя осталось, нуждалось в поддержке. Его душа компенсировала ущерб, - ровно сообщает голос. Голос — это всё, на что способен жалкий огрызок. Но если это огрызок великого тёмного волшебника… Том засмеялся, осознав весь ужас и восторг ситуации. В нём половина души Гарри. Половина, что повлияла на его тело и разум самым восхитительным образом. Он... переиграл сам себя. ... Теодор Нотт-старший, верный последователь Тёмного Лорда, достойный представитель чистокровного семейства Ноттов, был зол. Он стоял в чужом, задрипанном доме уже мёртвого маггла, смотрел в закопчённое, давно немытое окно и искренне не понимал, почему должен подчиняться Беллатрисе Лестрейндж. Её собачья преданность всегда его раздражала. И пусть все они, Пожиратели Смерти Внутреннего Круга, преклонялись перед Тёмным Лордом, Белла выделялась патологической одержимостью их повелителем. И, что особо неприятно было признавать, силой. Но разве этого достаточно, чтобы возвышать её? Впрочем, спроси кто Нотта, кому бы он согласился подчиняться, и ответ был бы один: никому. Ни Малфою, ни Лестрейндж, ни Долохову, ни этому выскочке Краучу. Лишь страх перед Тёмным Лордом не позволял Нотту уйти со своего унизительного поста наблюдателя за штаб-квартирой Ордена Феникса. Конечно, сам дом находился под защитой Фиделиус, они не могли увидеть его, но Крауч указал, где именно скрывается дом. Обойти заклинание было нельзя, но вот отслеживать обитателей дома… - Всё на посту, как послушный мальчик, Теодор? - с ядовитой лаской мурлыкнули за спиной. Мужчина обернулся, рывком высвободив и нацелив палочку на внезапного визитера. Алыми губами ему чувственно улыбалась Беллатриса Лестрейндж - бледная как смерть, в чёрном, откровенном платье, с шелковыми кудрями, обрамляющими тонкое лицо. Прекрасная настолько, насколько и безумная. О, её чары пленяли многих. Но не Нотта. - Чего тебе? - спросил он грубо, нехотя опустив палочку. Чёрные глаза Беллы округлились в притворном изумлении. Алый рот скривился в уже не чувственной, но бешеной улыбке. Эти метаморфозы в ней пугали многих Пожирателей. - Твоя смена окончена. Нотт издал сухой, удивлённый смешок. До окончания его смены оставались часы. Что задумала эта ведьма? Почему хочет избавиться от него сейчас? - Отлично, - бросил он и аппарировал — но не домой, а к куче полиэтиленовых мешков с листьями, собранной у соседнего подъезда дома, из которого он вёл наблюдение. Интуиция подсказывала Нотту, что за Беллатрисой стоило проследить. Наложив на себя дезиллюминационные чары, волшебник приготовился ждать. Прошло более получаса, прежде чем на пустынной улице показалась большая, чёрная собака. И Нотт не обратил бы на неё внимание, если бы перед псом вдруг не появилась Белла. Пёс застыл на полушаге, уставившись на женщину, словно… узнал её? А потом, оскалившись, попытался напасть. Красный луч оглушения сразил животное в считанных дюймах от женского горла. Поведя плечом и убрав палочку, Беллатриса схватила пса за загривок и, бросив взгляд в сторону скрытого под Фиделиусом старого дома Блэков, аппарировала. Интуиция подсказывала Нотту, что он стал свидетелем чему-то важному. И это что-то могло помочь ему возвыситься в глазах Тёмного Лорда. Надо только сделать всё правильно.