Крестраж-о-Котором-Не-Знали

- … и посмел задать вопрос, - раздражённо процедил Рабастан Лестрейндж и взмахнул руками, подчёркивая серьёзность своих слов. - Я донёс до этого жалкого министерского червя волю Тёмного Лорда, а он посмел поинтересоваться причинами! Говорю вам, - с нажимом обозрел он товарищей из Внутреннего Круга, - что-то назревает. - Что? - изогнула бровь Беллатриса, удерживая на прекрасном лице надменную скуку. - Может быть, ты говоришь о… бунте? - Может быть, - отрывисто кивнул Рабастан. - Не утрируй, - поморщился Люциус, но, подумав, признал: - Да. До меня тоже дошли некоторые… даже не слухи, скорее шёпот, господа и дама, - вежливо улыбнулся он Белле. Стараниями повелителя та не только восстановила рассудок, но и, казалось, обрела некий внутренний баланс. Почти все вспышки гнева миссис Лестрейндж были не более, чем искусной игрой на публику. - «Шёпот»? - очаровательно прищурила та глаза. - Что же это за шёпот, Люциус? - «А вернулся ли Тёмный Лорд на самом деле?» - Малфой окинул присутствующих кривой усмешкой, посмаковав последовавшее за этим гробовое молчание. - Только мы, Внутренний Круг, были удостоены чести лицезреть повелителя. Прочие же довольствуются нашими словами. - А Министерство надрывает глотки, заверяя, что всё это ложь, - холодно добавил Мальсибер. - Некоторые… - выделил Люциус, - сеют смуту среди наших рядов. Поговаривают, будто мы сами, Внутренний Круг, захватили власть над организацией господина, когда поняли, будто он уже не вернётся. - И я могу их понять, - отрывисто проворчал Нотт, злобно взглянув на Беллу. - Мы показываем им подделку под Тёмного Лорда и ждём, что они купятся на это. - Хочешь сам примерить мантию повелителя? - со сладким ядом мурлыкнула Беллатриса. Нотт дёрнулся, оскалившись, но спал с лица, как, впрочем, и все присутствующие, когда небольшой зал Малфой-мэнора наполнила подавляющая мощь их хозяина. Пожиратели Смерти поспешно повставали со своих мест, обернувшись к парадным дверям. Полированное дерево мелко задрожало, и маги невольно затаили дыхание. Дрожь прекратилась так же внезапно, как и возникла. Плавно и беззвучно двери распахнулись, и порог переступил черноволосый юноша с вежливой улыбкой на хищном, красивом лице. Облачённый в безликую, чёрную мантию, в облаке чудовищной, душащей силы, он прошёл к своему законному месту во главе стола и, окинув волшебников обманчиво мягким взглядом, коротко приказал: - Докладывайте. Собрание затянулось на несколько часов. Пожиратели подробно рассказывали, зачастую повторяя собственные отчёты из писем, о проделанной работе по внедрению в Аврорат, о продвижении через третьи лица поправок к законам, на которые Фадж бросался, при должной обработке, как пёс на кость, о множащихся, нелестных слухах о Дамблдоре, о значимых семьях, перешедших на сторону Тёмного Лорда, о первых вспышках откровенного неповиновения Министерству среди оборотней и вампиров, о согласии водного народа поддержать Пожирателей Смерти (до них дошли кощунственные замыслы Министерства навешать на каждого бирки). Малфой не посмел умолчать и о подозрениях среди рядовых Пожирателей, понимая, что, если не задавить шепотки в зародыше, всё может обернуться уже серьёзными проблемами. И гневом повелителя на них, на Внутренний Круг. - Мне известны несколько фамилий, - сообщил Люциус, развивая тему источника слухов, - и ещё двое под подозрением. - Повелитель, - вскинулся Нотт, - позвольте мне с ними разобраться. - Что, по крови соскучился? - неприятно осклабился Гойл. Несколько Пожирателей поддержали его скупыми, но оттого не менее глумливыми ухмылками. - Что можно доверить такому трусу? - презрительно скривила полные губы Белла. - Не слишком ли расслабились все те выродки, смеющие называть себя волшебниками? - одновременно с ней проворчал Крэбб. Он особенно ненавидел грязнокровок. Особенно грязнокровок умных и талантливых. Особенно на фоне собственного бестолкового сына. Том поощряюще молчал, и Пожиратели, один за другим, стали напоминать друг другу красивые и не очень операции и рейды против всяких, кто боролся с организацией Тёмного Лорда. И чем больше Том слушал, тем отчётливее понимал, что не желает повторения той, первой войны. Войны на истощение, погубившей слишком многих достойных магов и ведьм, слишком важные магические семьи. Собственной рукой он, Тёмный Лорд Волдеморт, чудовищно ослабил Магическую Британию, когда как стремился к прямо противоположному. Не будь Дамблдора, старое Министерство пало бы в считанные дни. Без сильного лидера маги не объединились бы и не посмели бы выступить против Пожирателей Смерти. Власть бы сменилась практически бескровно… Том не повторит старых ошибок. ... Прошло два дня каникул. Гарри практически не выходил из своей комнаты, изучая книгу, вручённую ему Снейпом. Ознакомление продвигалось с трудом — сухая, скучная и крайне заумная теория, в которую подросток вникал с ощутимым скрипом, по несколько раз перечитывая целые страницы, сводила с ума и навевала чудовищную скуку. Эта книга писалась для взрослых, опытных волшебников, к которым Гарри, студент пятого курса, при всём желании не мог себя причислить. Он барахтался в смутно знакомых терминах и искал их точное определение в учебниках и словарях, сопоставлял найденное с уже прочитанным, но, как назло, постоянно забывал, что было вначале. Ведение конспекта стало спасительным подспорьем. Вот только писать приходилось чудовищно много — Гарри не представлял, что из текста важно, а что нет. Снейп, конечно, сказал, что с особо сложными разделами подскажет, но не с первой же главой! Гарри достаточно было только представить выражение лица зельевара на подобную просьбу, чтобы, скрипя зубами, вновь взяться за буквально перевод с заумного языка на нормальный. Конечно, он мог бы попросить о помощи Гермиону. Но с недавних пор не позволяла гордость. Та гордость, что так незаметно взрастили в нём. «Ты лучше», - повторял внутренний голос. «Стань лучше!» - бросал на очередной дуэли Том. «Ты можешь лучше», - не сомневался Реддл. И Гарри хотел стать лучше. Быть ещё сильнее, знать и уметь ещё больше. Он - глава Ордена Вальпургиевых Рыцарей, у него учились ребята старше него, на него равнялись, его признавали. Разве мог он позволить себе так ронять авторитет, прося подругу сделать за него внеклассное домашнее задание? Если станет совсем плохо, Гарри напишет Снейпу. Потом. Но в первых главах во что бы то ни стало он разберётся сам. В конце концов, что ещё ему делать здесь, в Литтл-Уингинге? За окном стояли молчаливые сумерки с белыми всполохами снегопада. Внизу, в гостиной, Дурсли смотрели телевизор — отзвуки телепередачи невнятным шумом доходили до Гарри. Перед глазами уже всё расплывалось, когда на плечи легли чужие руки. Вздрогнув, он обернулся, сталкиваясь с лукавой, вымораживающей улыбкой. - Том? - Здравствуй, Гарри. - Что ты здесь… - дверь в комнату была по-прежнему закрыта, как и окно. Аппарация? - Пришёл к тебе, - ладонь Тома обхватила Гарри за подбородок и заставила запрокинуть голову, чтобы маги видели лица друг друга. - Ты не говорил, что проведёшь каникулы у магглов. - Ты не спрашивал, - с привычным вызовом откликнулся Гарри, усмехнувшись, когда большой палец огладил его нижнюю губу. - Да я и не знал до самого отъезда, - признался он, приняв как факт появление Тома в своей комнате. - По мнению директора, здесь я в большей безопасности. Том осклабился на неприкрытый сарказм в голосе Поттера. Рука его привычно скользнула к шраму на лбу, отведя в сторону чёрные пряди. Гарри затаил дыхание. Щекочущая боль, ассоциирующаяся у подростка с лёгким разрядом электричества, пронзила кривизну метки сотней тысяч иголочек, раскалённых и ледяных. Очень плохо. Очень хорошо. И всё вместе. Так безумно. Так захватывающе. Заведённый, Гарри выдохнул и притянул к себе Тома за ворот мантии, набросившись на чужой рот с жадностью, испугавшей его самого. Это было не трогательное, невинное соприкосновение губ, как с Чжоу. Первый поцелуй — мокрый, солёный, робкий — когда это было? Неделю назад. А кажется, будто в другой жизни. С другим Гарри Поттером. Тот Гарри не упивался бы так собственной агрессивной инициативой, не кусал бы чужой рот в порыве утолить вспыхнувший вдруг голод плоти, не позволял бы ласкать до острой, шипящей боли свой шрам. Тот Гарри — смешной и неловкий — наверно, остался там, в Выручай-Комнате, с такой же смешной и неловкой Чжоу. Эта мысль нравилась Гарри. Он улыбнулся в поцелуй, позволяя Тому опереться на стул, на котором сидел, втиснув колено между бёдер. Новая провокация. Новая игра. Новая ступень близости. Гарри не думает, к чему всё это придёт, он просто шире разводит ноги, просто зарывается рукой в волосы Тома, просто подставляет шею под поцелуи-укусы. Он просто… хочет Тома. Хочет в самом возвышенном и самом низменном смысле. Гарри наслаждается каждым мгновением, пока дверь в его комнату вдруг с грохотом не распахивается. На пороге стоит дядя Вернон — огромный и моментально краснеющий от злости. За его плечом таращит глаза тётя Петуния. - Ублюдок, - сипло рычит дядя, передёргиваясь от омерзения. - Я знал. Я знал! Гарри холодеет от ужаса, остро представляя, как они с Томом выглядят со стороны. - Том, - позвал он слизеринца, но тот, словно ничего не замечая, продолжал терзать ртом его шею. – Том! - Извращенец! Фрик! - крик дяди Вернона набирал силу. - Вон из моего дома! За его спиной бессвязно визжит, заламывая руки, тётя Петуния. И это похоже на кошмар. Гарри не может даже соскочить со стула и оттолкнуть Тома — его будто парализовало от страха. От стыда. От горького, кислого привкуса на языке. Ненормальный. Он ненормальный. Опять. Гарри всё ещё смотрит на Дурслей, когда в поле его зрения поднимается рука Тома с палочкой, направленной в сторону кричащих магглов. У Гарри успевает мелькнуть в голове вопрос, испугаются ли они, ведь колдовать студентам на каникулах запрещено, когда уха коснулось тёплое дыхание и прозвучали два странно шипящих, леденящих душу слова: - Авада Кедавра. Зелёный свет, слепя, озаряет комнату и швыряет Дурслей в коридор, обрывая их крики. Гарри дёргается, но Том продолжает вжимать его в стул собственным телом. Над ухом раздаётся смешок: - Без чего никогда не сработает Убивающее проклятье, Гарри? Не получив ответ, Том произносит сам: - Без желания убить. А уж оно-то в тебе есть, не так ли? Эти поучительные, вкрадчивые и, зачастую, издевательские интонации врезались в сознание Гарри, раскрывая ему глаза. - Реддл! - выдохнул подросток сквозь зубы. Злость в нём боролась с облегчением. Чёртов Реддл. Не Том. И всё это не реально, а просто очередной сон. - Забавно, - проронил слизеринец, вставая на ноги и освобождая от себя Гарри, - я всегда ненавидел собственное имя — примитивное, убогое, маггловское. Но ты произносишь его, и я не хочу разбить твои губы. Целовать их куда приятнее, - добавил он с глумливой улыбкой. - Тебе так нравится притворяться другим человеком? - зло бросил в ответ Гарри, демонстративно не поднявшись со стула, словно всё произошедшее — поцелуи и ласки, внезапное убийство и прозрение — ни капли его не смутили. - О, но я не притворяюсь. - Я целовал не тебя. А его. Внезапный взрыв смеха заставил Гарри вздрогнуть и зябко передёрнуть плечами. - Как меня зовут, по-твоему? - потешаясь, уточнил Реддл. И тут же сменил тему: - Итак, Убивающее проклятье. Готов отработать его на магглах? - А может лучше на тебе, Реддл? - рявкнул Гарри, не сдержавшись. - Зови меня Томом, - отмахнулся тот и вдруг послал в Поттера Связывающее. Верёвки туго обхватили всё тело, привязав к стулу, неприятно напомнив о событиях на кладбище. - Реддл! - Тебя так легко застать врасплох, - разочарованно качнул головой призрак. - Чудо, что ты до сих пор жив. - Когда нужно, я настороже, - откликнулся Гарри. - Это когда же? Когда к тебе подобрался Амос Диггори? - с издёвкой уточнил Реддл, зацепив за больное. Гарри вскинулся, но тут же нахмурился, когда до него дошло: Реддл знал об Амосе Диггори. Знал, а не должен был. Как он сам не раз говорил, его существование было возможно, лишь пока Гарри спал. И о том, что делал Гарри, пока бодрствовал, он не должен был иметь ни малейшего понятия. Но Реддл знал о Томе. А теперь и о мистере Диггори. Откуда? Единственное, что приходило в голову, Реддл лгал о своих якобы ограниченных возможностях. Но зачем тогда он на протяжении месяцев изображал неведение? Гарри прокручивал в памяти их встречи. Реддл задавал слишком много вопросов для того, кто всё и так знал. Он расспрашивал о жизни Гарри, о Хогвартсе, уточнял, убрали ли ту уродливую статую кабана на втором этаже, которая, в отличие от прочих, была бескрылой и действительно очень уродливой. Нет, он не притворялся. По крайней мере поначалу. И притворялся ли вообще? «А если Реддл стал сильнее?» - осенило Гарри, но радости от своего открытия не почувствовал. Напротив, если он прав, это был повод для беспокойства. Не подчинит ли он Гарри себе, как когда-то Джинни? - Перестань, Гарри, - оборвал его размышления подчёркнуто мягкий голос. Слизеринец присел на кровать, а потом и вовсе откинулся на локти для пущего удобства. Тёмные глаза Мракса с дружелюбной снисходительностью разглядывали связанного Поттера. - Ты сильнее Уизли, тебя так просто не подчинить. Да я и не могу. Не тебя, мой сосуд. «Опять мысли читает», - поморщился Гарри. - И я должен тебе верить? - спросил он вслух. - Как хочешь, - отозвался Реддл. - Но, между нами, не верь. Ни мне, ни кому-либо другому. Сказано это было серьёзно, сухо и мрачно. Казалось, слизеринец хотел донести что-то до Гарри, а тот упрямо не понимал. С опозданием Гарри почувствовал, что верёвки его больше не держат. - Этой ночью поработаем над твоей реакцией, - буднично сообщил Реддл, вставая. - Как оказалось, ты бываешь весьма открыт. Личину Тома Мракса, к раздражению Гарри, он так и не сбросил.