Крестраж-о-Котором-Не-Знали

Распрощавшись с Невиллом, покинувшим дом Мраксов последним, Гарри ещё какое-то время стоял спиной к Тому, глядя на пляшущее пламя камина. Голова его полнилась мрачными мыслями, многие из которых были связаны вовсе не с намеченным планом предстоящего похищения, но со словами Гермионы. Её нападки на Тома Гарри воспринимал остро, словно подруга обвиняла не слизеринца, а его самого. Но в то же время он не мог отрицать, насколько Том властен и жесток, вспыльчив и самоуверен. Его, новенького, на Слизерине признали и боялись, против него не смел идти даже Малфой. Том не скрывал своего негативного отношения к магглорожденным. Да он, в конце концов, был родственником Волдеморта и потомком Салазара Слизерина! Его связи с Пожирателями Смерти не могли объясняться только статусом Благородного Дома, как и искреннее уважение Лестрейнджей. Гарри всё это видел и понимал. А с недавних пор он заметил и другое: то, как Том аккуратно, по большей части незаметно, но абсолютно целенаправленно влиял на него. Это нельзя было назвать чистой воды манипуляцией. Том не подавлял Гарри, не обманывал, не хитрил в угоду себе, но буквально воспитывал в нём сильного лидера. Их тренировочные бои, где всё больше времени уделялось тактике и стратегии, бесчисленные беседы и споры, заставлявшие увидеть в привычном положении вещей неожиданные стороны, больно жалившие замечания о слабостях характера, подталкивающие их укротить и изжить, и даже привычки, которые Гарри вроде бы перенимал самостоятельно — во всём скрывалась чужая воля, о которой парень начал догадываться, лишь, собственно, в достаточной мере... изменившись. И даже эта авантюра со спасением родителей Невилла исходила на самом-то деле от Тома. Гарри уважал Гермиону. Он ценил её ум и начитанность, он всегда старался прислушиваться к ней. Зачастую именно она выручала их с Роном как с домашним заданием, так и в очередном опасном деле. Она бесспорно была проницательна. И она не доверяла Тому. Она его опасалась. - Задумался? Качнув головой, Гарри обернулся на предмет своих сомнений и желаний, что сидел в центре дивана, словно повелитель на троне, чуть склонив голову набок, отчего тени и блики огня превратили красивое и практически родное лицо в нечто зловеще гротескное. - Хочешь узнать мои мысли? - с усталой улыбкой прищурился Гарри и снял с носа очки, отложив их на каминную полку. - Это странно, но, да, - помедлив, признался Том, наблюдая, как Поттер, выбросив из головы всякие сомнения, приблизился и вдруг совершенно непринуждённо забрался к нему на колени, с нажимом проведя ладонью вдоль шеи. - Обычно мысли людей раздражают, - с тихим выдохом отметил слизеринец, в ответ потянувшись к излюбленному шраму над правой бровью, - но твои… Полагаю, я буду очарован ими, как уже очарован твоими дерзкими словами, твоими неожиданными поступками или тем, - с ухмылкой перешёл он на парселтанг, - как ты с-смотришь на меня прямо с-сейчас-с. - И как же я с-смотрю? - проронил Гарри с тихим, шипящим выдохом, отстранённо гадая о причинах столь сильного притяжения между ними. И наслаждаясь этим. - С-словно видишь… - … твою душу? - перехватил он, дрогнув губами. - И хочешь… - … забрать её с-себе? Том оскалился, с восторгом созерцая тот же довольный, тёмный оскал в ответ. - Мистер Поттер, вы, случаем, не легиллимент? - спросил он игриво. - Так меня ещё не называли, - хмыкнул Гарри, слегка шалея как от собственных действий, так и от реакции Тома. В голове царила приятная, звенящая пустота. Мышцы подёргивало от необходимости прижаться ещё ближе — хотелось забраться Тому под кожу, окунуться в его сущность, прибрать к рукам. Последнее отдавало столь непривычной в своей силе алчностью, что становилось страшно. «Я словно одержим им», - отстранённо думал Гарри, зачарованно глядя на то, как пробираются собственные пальцы под чужую рубашку. - А ты и ес-сть одержим, - услужливо прошептал Том, заставив Гарри замереть и поднять глаза к его лицу. - Что такое? Гарри моргнул. Вопрос Тома прозвучал совершенно с иной интонацией, нежели первая фраза. - Гарри? - Почему ты сказал, что я одержим? - спросил Поттер с нехорошим предчувствием и, уловив в тёмных глазах немое изумление, упавшим голосом констатировал: - Не говорил… да? Гарри опустил глаза на белую рубашку, под которой ещё мгновения назад с таким восторгом водил руками. Он уже ловил себя на мысли, что разговоры с воображаемым Тёмным Лордом — привычка весьма нездоровая и, возможно, даже опасная. Иногда внутренний голос выдавал нечто за пределами Поттеровской фантазии, но беспокойства это не вызывало. Всё, казалось, было хорошо. Мягкий, мелодичный смешок над самым ухом развеял иллюзорную уверенность вдребезги. Гарри вскинул голову: прямо за Томом, склонившись над его головой, стоял с невинной улыбкой на лице Том Марволо Реддл. На рефлексах рванув назад, уходя от возможного нападения, Поттер слетел с колен Тома прямо на пол, на ходу выдёргивая из кармана палочку. «Снова сон?» Том — его Том Мракс — тоже вскочил. Выхватив свою палочку, он окинул тяжелым, внимательным взглядом помещение, но не нашёл ничего, что могло ввергнуть Гарри в такой ужас. - Гарри? - процедил он, не опуская оружие. - Гарри? - с нежной улыбкой вторил ему Реддл, не шелохнувшись. Гарри пробрало до кончиков ногтей осознание, насколько голоса двух слизеринцев были похожи. В сущности, отличалась лишь интонация. Очередная игра Реддла? Призрак медленно вышел из-за дивана. Насмешливо взглянув на Мракса, он остановился прямо перед Поттером, склонив голову на бок в жесте любопытного ребёнка. - Том, - совладав с собой, обратился к Мраксу Гарри, не в силах отвести глаза от Реддла, - помнишь, я говорил, что у меня в голове застряло воспоминание Волан-де-Морта? Призрак подростка. - Помню. - Ага. Так вот… он сейчас стоит прямо передо мной. И ты его не видишь, да? - … Не вижу, - подозрительно помолчав, медленно отозвался Том. - И я не сплю? - Не с-спишь, - охотно подтвердил Реддл. - Чёрт. … За окном стояла ясная погода, и, пользуясь этим, полуденное солнце навязчиво ломилось в окна мрачного дома Мраксов, раздражая и без того взведённого до крайности хозяина. Том напряжённо вчитывался в короткие заметки о крестражах, собранные им в далёкой молодости. Он перечитывал их снова и снова, но ничто не объясняло и даже не наводило на мысль, отчего крестраж мог обрести столь опасную свободу. В прошлую ночь Том, уговорив Гарри, напоил его сонным зельем, после чего легиллименцией проник в закрытое обычно сознание. Он ожидал вновь очутиться в Тайной Комнате, но вместо этого ступил на белый, хрустнувший под ногами снег. Это была опушка Запретного леса, вдали от хижины Хагрида, хорошо знакомая Тому. Здесь, у поваленного дерева, они с Гарри частенько проводили свободное время. И здесь Гарри убил Амоса Диггори. В сновидении шёл снег, было темно, а под куполом ночного неба, у старого тисового дерева, с обломанной ветки которого лениво капала кровь мертвеца, сидел Том Марволо Реддл, и на коленях его, припорошенный снегом, спал Гарри. - Это так забавно, - поднял крестраж синие глаза на свою более позднюю версию, - великий Тёмный Лорд Волан-де-Морт и знаменитый Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил. Убийца и его жертва, которую он всё никак не хочет оставить в покое. Тому не понравилось, о чем говорил крестраж, не понравилось, как он это говорил. Крестраж, что должен был быть лишь якорем души, лишь полезным тёмным артефактом, здесь и сейчас ревновал Гарри. Ревновал и, похоже, рассматривал его, Тома Мракса, своего хозяина, как помеху. А Том с детства избавлялся от помех. - Ты осознаёшь, чем являешься? - спросил он с научным интересом. - «Чем»? - вздёрнул бровь крестраж. - Я — Том Реддл. Тот, кто не устраивал кровавый геноцид, кто не убивал родителей Гарри, кто не покушался на жизнь младенца. Это было… обвинение? Издёвка? Или сравнение? Читать самого себя оказалось неожиданно сложно. - В первую — и последнюю — очередь ты мой крестраж, - отрезал Том, закрывая тему. - Гарри видел тебя наяву. Почему? - «Почему» что? - с вызовом переспросил крестраж, запустив пальцы в волосы спящего на коленях Гарри. - Почему он меня видел? Почему не увидел ты? - и пожал плечами: - Из-за Гарри. Всегда из-за него. С черноты несуществующего неба шёл снег. Тихо, безразлично. И спящий Гарри Поттер под этим снегом выглядел, словно покойник. - Он убил ради нас. Смерть Амосу Диггори принёс тис. А тис — это не только наша палочка… - Но и ритуальное дерево, символ смерти и перерождения, - закончил за него Том. Конечно, ещё на первом курсе он узнал всё, что только можно, о своём орудии волшебства. Тис убивал окончательно и окончательно связывал души*. Оружием из тиса сражали врагов, дабы бесповоротно забрать их жизнь. И силу. В том числе магическую. Убив Амоса Диггори, Гарри невольно совершил ритуал? Нет, едва ли. Одного тиса было бы недостаточно, но... - Мы защитили себя, - прокатился холодный голос под пустым небом. Реддл и Мракс синхронно вскинули головы. - Ритуал всё же был. Твоих рук дело? - спросил Том свой самый крохотный и, судя по всему, самый опасный осколок. - Да, - раздался сухой смешок. - Я помог Гарри, усилив его заклинание Экспеллиармуса. Я забрал жизнь Амоса Диггори и разделил её между всеми осколками. - Ты разделил силу между собой и ним? - кивнул Том на Реддла. - Я сказал «между всеми осколками», - подчеркнул седьмой крестраж и снова рассмеялся пустым, холодным смехом. - В Гарри три осколка, включая его собственную расколотую душу. Тома эта издевательская насмешка над Гарри, это насилие, совершённое над его душой, неожиданно остро задела. Поттер казался ему необыкновенно цельным и прекрасным даже с половиной души. - Ясно, - качнул головой Реддл. - Это с тобой всё время шепчется Гарри. Ещё один осколок. Удивительно, как нас тянет к нему, да? - Всё куда проще. После разрушения своего сосуда, ты продолжаешь существование только благодаря мне, - отозвался голос. Том дёрнул уголком рта. - Ты тоже претендуешь на Гарри Поттера? - вскинулся Реддл. Ревновать к самому себе? Ревновать к артефакту с обрывком души? - «Претендую»? - хмыкнул голос. - Я — часть Гарри Поттера. Я — путь, что привёл его к тебе! Претендуешь ты, Том Реддл, и ты, Том Мракс. Я же был с ним до вас. Я терзал его разум, я жаждал подчинить его душу. И я направлял. Я познал его так, как не смеет мечтать никто из вас! - Иначе говоря, ты бы его трахнул, да нечем, - зло улыбнулся Реддл. Том глянул на крестраж раздражённо, вспомнив вдруг, что первый поцелуй Поттера достался именно ему. В ответ на грубость седьмой крестраж рассмеялся — холодно и колко. - Несчастный, одержимый собственными гормонами ребёнок. Быть тобой, вероятно, просто ужасно, не так ли? - Быть мной чудесно, - лицо Реддла разгладилось, став до того мирным и приятным, что даже сам Том не сразу опознал крайнюю степень бешенства. - Скажи лучше, шёпот в пустоте, что ты чувствовал, когда Гарри с жадностью целовал меня, раскрывался для меня, подавался в мои… Новый приступ мёртвого смеха оборвал речь Реддла. - Я наблюдал! Наблюдал, как Гарри тянулся к нему, и как плевался, стоило ему узнать, что это был всего лишь ты! Реддл скучающе провёл рукой по волосам Поттера, но скрыть свою ярость до конца не смог: короткие ногти больно царапнули кожу на затылке мальчишки, отчего тот, к неожиданности всех, дёрнулся и распахнул глаза. - Проклятье! Больно же, Реддл! - рявкнул Гарри и, скатившись с чужих колен, тут же принялся отряхиваться от снега. - Один сон хуже другого! - проворчал он и замер, увидев Тома. Оглянулся на Реддла, потом снова посмотрел на Мракса. Нахмурился. - Реддл? - Да, Гарри? - сладко улыбнулся ему тот. - Я ведь сплю, да? - Спишь. - Твоих рук дело? - Не совсем. - Угу, - кивнув самому себе, Гарри подошёл к Тому и как-то виновато ему улыбнулся: - Не хочешь прогуляться? Не успел Том ответить, как за спиной Гарри возмущенной гадюкой зашипел крестраж дневника: - Выбираешь его, Гарри? И почему же? - Потому что ты будущий Волан-де-Морт? - подумав, ровным голосом предположил Поттер. Пустое небо над ними разразилось низким, отчего-то очень довольным смехом. Возможно, внутреннему Волан-де-Морту очень понравилось перекошенное в глухом возмущении лицо Реддла. Вскоре Тому пришлось покинуть сон Гарри. До рассвета оставались ещё часы. Мучаясь от дикой головной боли, юный Лорд, тем не менее, не поленился сходить за зельем Сна без сновидений и от души напоить им Поттера. Во избежание. И если до этого момента смутные вопросы у него вызывал только крестраж-подросток, то теперь вполне конкретные опасения внушали оба осколка. А если вспомнить доклад Барти об особом интересе Поттером и крестража Чаши… После единственной встречи... - Одного… двух крестражей было бы достаточно, - пробормотал Том с тихой злостью. - И зарыть поглубже. ... *В ирландском сказании о Наойсе и Деирде: тела любовников проткнули тисовыми кольями, чтобы навсегда разлучить их. Однако колья укоренились и проросли побегами, превратившись в деревья, ветви которых сплелись между собой.