Крестраж-о-Котором-Не-Знали

Как оказалось, каминная сеть прекрасно понимала парселтанг. Гарри не представлял, как именно. Откровенно говоря, ему было наплевать. Он вылетел на пол в гостиной дома Мраксов, прямо к ногам сидевшего на диване Тома, и едва не приложился лицом к обнажённой ступне — Том любил разгуливать по дому босым. - Гарри Поттер у моих ног, - прокомментировал тот, в лёгкой насмешке склонив голову на бок. - Занятное зрелище. Безобидная шутка, но Гарри вспыхнул — и далеко не от смущения. Он поднялся и резким, дёрганым жестом оправил на себе мантию, тут же с раздражением отметив, что раньше — до Тома — предпочитал носить маггловские вещи. Обернулся на мистера и миссис Лонгботтом, демонстративно проигнорировав слизеринца, и настроение окончательно испортилось — те таращились в никуда, по-прежнему скованные заклятием Империус. - Выйдите из камина, - приказал Гарри, чувствуя подступившую к горлу тошноту. Всё это было так неправильно, так… мерзко. Или он сам был неправильным и мерзким. Испорченным. Испорченным Томом Реддлом. Испорченным Томом Мраксом. Они были похожи. Слишком, слишком похожи. «Вы страшный человек, Гарри Поттер». «Того-Чьё-Имя-Не-Называют. Сейчас вы поразительно похожи на него». - Ты применил Империус? Том смотрел на Гарри внимательно и жадно, так, словно видел что-то новое, так, словно вбирал его в себя. «Столько самоуверенности и желания применить силу...» Гарри сжал в кулаке мантию-невидимку. Злость разбухала в нём, мешая нормально дышать. - Нравится? - ядовито спросил он в ответ и даже отступил в сторону, словно предлагая полюбоваться супругами Лонгботтом. Своей работой. Надругательством над и без того изломанным сознанием. От собственного поведения хотелось заорать и вцепиться себе в волосы. Вместо этого Гарри растянул губы в кривой улыбке. Шрам лизнуло огнём. Тому его поведение ожидаемо не понравилось. Гарри и сам не знал, отчего нарывается на ссору. Плохое настроение? Но ведь всё прошло хорошо. Ужасно. Прищурившись, Том встал с дивана. Просто. Встал. С дивана. А казалось, словно комната вдруг стала меньше. Это была сила Тома, его магия — тяжёлая, подавляющая. Гарри уже сталкивался с ней на их тренировках, и она ужасала его ровно в той же мере, что и зачаровывала. Вот только тогда её было не в пример меньше. Гарри не понимал как, но магия заполонила собой всю комнату. Она давила, угнетала. Хотелось опустить голову и отступить. Гарри оскалился, сделав шаг вперёд, ближе, вздёрнув подбородок в упрямом вызове. Том склонил голову, не изменившись в лице. Воздух между ними раскалился, обжигая лёгкие. - Чем-то недоволен, Гарри? - мягко спросил Том. Столь же мягко может нож вспарывать кожу. Гарри ненавидел этот тон. Он напоминал шёпот Волдеморта. Ещё немного и шрам просто взорвётся от боли. - Мне вдруг стало интересно, что ты хочешь вылепить из меня, - голова кружилась, чужая магия гудела в ушах, крючьями подцепляла нервы и тянула, тянула, тянула, вырывая злые слова: - Монстра, под стать Волдеморту? Это ты хочешь получить?! Сила взревела на вспышку чужой злости, сжалась на горле невидимой рукой и… схлынула. Схлынула столь резко, что Гарри пошатнулся и непременно упал бы, если бы Том не подхватил, сжав в крепких, болезненных объятиях. - Нет, нет, Гарри, не смей со мной ссориться, - зашептал он исступлённо, так, что мурашки пошли по коже, и поднял ладонь к затылку Поттера, вдавив его лицо себе в плечо. - Только не ты. Не смей. - Я не монстр. Не стану им никогда, слышишь? Объятия Тома казались раскалёнными тисками, но будь Гарри проклят, если хотел из них вырваться. Почему всё так запуталось? Ему было плохо. Рядом с Томом всегда возвращалось былое спокойствие, но сейчас начало болеть где-то в груди, словно душа кровоточила. Он сам себя не понимал. - Короткий Империус не навредит им. Если ты его применил, значит, другого выхода не было. Ты не сделал ничего плохого. Слова Тома успокаивали, остужали мечущиеся мысли. Да. Да, правда. Гарри возненавидел себя за Империус над Лонгботтомами. Он не имел права так бесчеловечно с ними поступать. - Нет? - Ну, - протянул Том, и Гарри буквально ощутил его улыбку, от которой его пробрало до самых кончиков пальцев, - кроме того, что решил нарваться на ссору со мной. Не провоцируй меня, Гарри, - уже серьезно предупредил слизеринец. - Я легко могу сорваться. Не хочу злиться на тебя. Боль в шраме стихала. Привычно пропустив мимо ушей угрозу, Гарри с какой-то обречённостью поднял руки на чужую поясницу, обнимая и прижимая к себе Тома. В груди пекло. Всё ещё казалось, что он что-то упускает в личности слизеринца. Не скажи тот прямо, что не является сыном Волдеморта, и Гарри был бы уверен в обратном. Да, они всё равно родственники, но неужели только поэтому Том Мракс и Том Реддл так чудовищно похожи? Похожи. Вздрогнув, Гарри зажмурился под весом неожиданной, мучительной мысли: он обожал Тома Мракса. И, похоже, ему нравился Том Реддл. Нравился юный Волдеморт, прости, господи! - Что опять? - мрачно спросил Том, ощутив, как Поттер в его руках буквально задеревенел. - Мысли, - невнятно отозвался Гарри с ноткой паники в голосе. - Просто очень, очень плохие мысли. - Я тоже люблю тебя, Гарри. Дёрнувшись, Гарри повернул голову, чтобы столкнуться взглядом со своим персональным призраком. Сидя на диване в точно такой же, как у Тома, позе, ему ласково и нежно улыбался Реддл. … Когда Беллатриса Лестрейндж достала из деревянного чемоданчика первое зелье, Гарри грубо перехватил её руку выше кисти. - Знаете, - доверительно сообщил он ей, прожигая ледяным взглядом зелёных глаз, - я пообещал одному человеку, что если вы обманете меня, я заставлю вас пожалеть. А потом убью. Пожирательница Смерти вскинула бровь, заинтересованно подавшись вперёд, к Поттеру, что говорил и вёл себя, как её Хозяин. - А если я приложу все силы, но это не поможет? - вкрадчиво выдохнула она, радуясь и одновременно огорчаясь, что столь восхитительные глаза Любовника Смерти скрыты стёклами очков. Ни один мускул не дрогнул на юношеском лице, когда с губ сорвались твёрдые в своей вере слова: - Вы были их палачом. И вы заплатите — так или иначе. - Какая восхитительная жестокость! - ахнула Белла. - Справедливость, - отрезал Гарри. Белла улыбнулась, но уголки губ дрогнули. Мальчик перед ней не шутил. Защитит ли её милорд, если ради Гарри Поттера он уже приговорил к смерти часть себя, самого Тёмного Лорда? Ответ вертелся на языке. Юноша не сводил с неё глаз, не отпускал её руку, и по спине Беллы бежал холодок, словно дыхание самой Смерти. Ответ на самом деле был очевиден. Достаточно было один раз увидеть Лорда Мракса и Гарри Поттера вместе. - Гарри, - заскользило по комнате змеиное шипение, сорвавшееся с человеческих губ и понятное лишь одному из присутствующих. Хватка на руке Беллы исчезла, и мальчик из пророчества отвернулся. - Не будем мешать мис-ссис-с Лес-стрейндж. Лорд Мракс стоял, прислонившись плечом к стене, и улыбался тонкой, едва ощутимой улыбкой. Поттер, сгусток напряжения и угрозы, сделав всего пару шагов к нему, на глазах преобразился: расслабилась линия плеч, более лёгкой стала походка, пропала мрачная тень в зелёных глазах и пустота выражения на лице. - С-скажи, что мы не рис-скуем, доверившис-сь этой женщине, - прошипел в ответ Гарри Поттер. - Верь мне. С тихим восторгом и пригоршней суеверного страха Белла вслушивалась в чарующе мрачный змеиный язык, что леденящей колючей проволокой словно сдавливал внутренности. Но до чего чудесно: Мальчик-Который-Выжил — змееуст! И до чего же он прекрасен подле Тёмного Лорда. Подобен ему. Рождённый для милорда. - Верю. Белла извлекла из чемоданчика ещё пару флаконов с драгоценными составами и смерила спящих супругов Лонгботтомов рассеянным взглядом. Она не жалела о том, что сделала с ними. Она помнила свою ярость и страх, когда Тёмный Лорд не вернулся, когда они с Краучем-младшим и братьями Лестрейндж решили, что Лонгботтомы устроили ловушку для их повелителя. Да, они ошиблись. Лонгботтомы пострадали ни за что. О, но если Белле удастся хотя бы частично вернуть им дееспособность — тогда, возможно, юный мистер Поттер сменит гнев на милость? Белле очень хотелось бы заслужить его одобрение. … Теодор Нотт-старший грезил возвышением. Всё чаще он видел себя подле Тёмного Лорда, первым среди Пожирателей Смерти. Отвратительная ошибка, что это место занимает Беллатриса Лестрейндж. Нотт собирался исправить её во что бы то ни стало. Он следил за ней днём и ночью с того самого момента, как женщина приказала ему уйти, чтобы потом, без свидетелей, захватить большую, чёрную собаку. Нотт верил в свою счастливую звезду и потому бездумно глотал стимулирующие зелья, чтобы продержаться, а когда всё же валился без сил, отправлял домовика. День за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем — и ничего! Эта насквозь порочная женщина, недостойная своего места, вела на редкость скучную жизнь. Скучную в рамках статуса Пожирательницы Смерти, конечно. Иногда притворялась Тёмным Лордом, раздавая его распоряжения рядовым Пожирателям, иногда оттачивала навыки дуэли (весьма впечатляющие, надо признать), отслеживала отдельные операции и встречи, сама принимала в них участие, моталась по всей Магической Великобритании… Но это было не то. Всё не то. Нотт почти потерял надежду поймать мерзавку на предательстве, ошибке… хоть на чём-то! Но удача всё же улыбнулась ему, став запоздалым подарком на Рождество. Всё началось с письма. Прочитав его, Беллатриса пришла в непривычное смятение. Нотт, следивший за ней через окна особняка Малфоев, сначала даже не поверил своим глазам. Через четыре часа она вместе с супругом аппарировала прямо к порогу неприметной лачуги, скрытой в небольшой роще. Когда появился Нотт, они как раз входили в дом. О, как долго он ломал голову над задачей отслеживать аппарацию Беллы, пока не нашёл мастера, сумевшего зачаровать крохотный гвоздь так, чтобы служить сигнальным маячком. Домовику оставалось только пробраться ночью в спальню Лестрейндж и вбить его в каблук её сапога. У самого Нотта оставалась булавка, держа которую можно было с лёгкостью аппарировать вслепую, ориентируясь исключительно на сигнал маячка. Разумеется, чтобы его не обнаружили, Нотт всегда использовал Дезиллюминационные чары. Но даже так хлопок аппарации он скрыть был не в силах и потому всегда следовал за Беллатрисой с порядочной задержкой. Жаль, нельзя было узнать заранее, куда аппарируешь. В этот раз Белла ничего не заметила. Родольфус, пропуская супругу вперёд, подозрительно обернулся, но Нотт уже стоял, скрытый не только чарами, но и деревом, так что Лестрейнджу ничего не оставалось, как списать всё на местную живность. Оставшись незамеченным, Нотт, тем не менее, не спешил приближаться к лачуге. На первый взгляд всё казалось чистым и простым, безопасным. Он давно не доверял этому ощущению — с тех пор, как еще в молодости, милорд показал ему несколько просто кошмарных чар, внушающих ложное чувство безопасности и, тем самым, заманивающих в смертельную ловушку. В этот день Нотт так ничего и не выяснил, кроме, собственно, местоположения дома. Литтл-Хэнглтон. Совсем недалеко, на кладбище, возродившийся Тёмный Лорд призвал своих слуг. Нотт не верил в совпадения. … Через два сеанса Беллы с супругами Лонгботтом Тому пришло письмо. - Что-то случилось? - спросил Гарри, отрываясь от своего дневника, с которым стал практически неразлучным. После завтрака они вдвоём разместились в гостиной: Гарри делал заметки, продолжая изучать книгу «Заклинания в комбинациях: от простого к сложному», параллельно черпая информацию из другого фолианта, что ему посоветовал Том («Дорогами чар»), написаной не в пример более понятным языком. - Ничего особенного, просто придётся отлучиться. К слову, отлучался Том довольно редко, но зато, если уходил, то на несколько часов, а то и на полдня. Гарри не спрашивал, что за дела заставляли слизеринца всегда оставлять его самого дома. Он относился к этому спокойно. Уже набросив на плечи мантию, Том привлёк к себе парня. - Не покидай без меня дом, - дежурно попросил он, скользя ладонями по лопаткам расслабленно стоявшего Гарри. - Хорошо, - легко согласился тот, лениво проведя рукой по чужому бедру. Смешно, но насколько бы откровенными не были их прикосновения, ничего постыдного и смущающего Гарри в этом не находил. Для него любой физический контакт с Томом был естественным, как само дыхание. Лишь Гермиона могла заставить его усомниться в этом, но её в дом Мраксов с момента последнего собрания никто приглашать не спешил. Гарри ограничивался короткими письмами о пока неизменном состоянии Фрэнка и Алисы. Том улыбнулся редкой покладистости парня, не в силах оторвать ни взгляд от его лица, ни рук от его тела. Хотелось плюнуть на все дела и просто вот так стоять с ним, ведя их привычный беззвучный диалог. Даже если Селвин действительно нашёл записи исследований Герпия Злостного, создателя заклинания Крестража. Мысли о крестраже дневника, вышедшего из-под контроля, резанули изнутри глухой яростью, отрезвляя и наполняя желанием немедленно действовать. - Продолжай изучать чары, - выдохнул Том, неохотно расцепляя руки. Гарри неопределённо хмыкнул. Как только зелёное пламя улеглось, отправив Мракса в Лютный Переулок (после пары просветительских бесед о пользе Лютного, Гарри уже не так возмущался походами Тома туда), появился Олби с предложением подать мистеру Поттеру чай. В отсутствие хозяина этот домовик всегда старался занять Гарри или ещё как-то скрасить его ожидание. Парень признал перед собой, что в первые отлучки Тома действительно не находил себе места и, возможно, вёл себя не до конца нормально. Но не в этот раз. - Спасибо, Олби, но у меня будет для тебя другая просьба. Эльф замер в ожидании. Гарри быстро вернулся к оставленному на ковре дневнику, вырвал из него страницу и быстро набросал несколько строк. Сложив записку пополам, он передал её домовику. - Доставь это, пожалуйста, Беллатрисе Лестрейндж. По-хорошему, уже пару дней Гарри ждал подобного случая. - Олби всё сделает. Едва эльф исчез, Гарри направился к камину. Ему требовалось «позвонить». … В записке Гарри просил Беллу прибыть в дом Мраксов как можно скорее. Будь это какой-то другой Пожиратель Смерти, и Гарри не рассчитывал бы, что на его просьбу откликнутся. Но в Беллатрисе Лестрейндж за последние пару встреч он уловил непонятную ему самому симпатию. Симпатию к нему. Был ли это простой интерес к Мальчику-Который-Выжил или близость с Томом, неважно. Гарри видел слабость этой ведьмы, и он собирался эту слабость использовать. Как и учил его Том. Оба Тома. Подумав о Реддле, Гарри испытал приступ вины перед своим Томом. Перед друзьями, перед родителями. Но даже помня о том, кто есть этот призрак, он не мог не думать о нём с раздражающей теплотой. «Просто они с Томом слишком похожи», - уговаривал себя Поттер, отмахиваясь от смеха внутреннего голоса. Он и сам понимал, что всё куда сложнее. Одно радовало, Реддл после последнего случая ему больше наяву не являлся. Хватит с Гарри и снов. - Г-Гарри, ты уверен, что так надо? - нервно переминался с ноги на ногу Невилл. Именно его Гарри позвал по камину. - Доверься мне, - рассеянно повторил он фразу Тома, переживая внутренний конфликт с чёртовой симпатией к юному Волан-де-Морту. «Я тоже люблю тебя», - сказал ему Реддл. Что ужасно, Гарри не уловил ни намёка на притворство или издёвку. И это только ещё больше запутывало. - Гарри, она очень опасна. Я не думаю… - снова забормотал Невилл, но его оборвал стук в дверь. Гарри вышел вперёд, когда Олби впустил долгожданную гостью. Белла прибыла меньше чем через двадцать минут, как он отправил ей записку. Интересно. «Это приятно, не правда ли, - прошелестел внутренний голос, - иметь власть над человеком?» - Добрый день, мистер Поттер, - вкрадчиво произнесла Белла. Чёрные глаза скользнули на вздрогнувшего Невилла, и ведьма растянула полные губы в пугающей, чарующей улыбке: - И, мистер Лонгботтом, я полагаю. - Миссис Лестрейндж, - сухо проронил Гарри, вдруг поймав себя на мысли, что не уверен, на какой исход надеялся, позвав её в отсутствие Тома. Первоначальной целью было заставить ведьму дать Невиллу Непреложный Обет. Гарри обсуждал это с Томом. Более того Том сам предложил использовать клятву, чтобы обеспечить безопасность супругов Лонгботтом, когда зимние каникулы парней подойдут к концу. Вот только ни на первой встрече, ни на второй, ни на третьей никто с Беллатрисы никаких клятв так и не взял. А после неудавшейся ссоры у Гарри как-то рот не открывался требовать что-то или упрекать Тома. Поэтому, понаблюдав за реакциями Беллы на себя, он решил воспользоваться открывшейся возможностью самостоятельно. Эта Пожирательница Смерти вела себя с ним неизменно вежливо, если не сказать подобострастно. И Гарри захотел проверить, как далеко ведьма зайдёт. В доме Тома она не навредит им с Невиллом, так что бояться было особо нечего. Кроме Тома, который наверняка выйдет из себя от злости за самоуправство Поттера. Да, цель заключалась именно в Непреложном Обете. Но видя перед собой ведьму, виновную в страданиях Невилла и его родителей, Гарри никак не мог справиться с глухой яростью. Тёмная и тяжёлая, она накатывала на него душной, обжигающей лавой, в которой отчаянно хотелось утопить преступницу. «Смогла бы она вот так улыбаться под действием Круциатуса?» - всё вертелись и вертелись в голове холодные, злые мысли. Сделать ведьме больно хотелось почти одержимо. Гарри и не догадывался, что злоба в нём имела источник — крестражи. Их отголоски, их эманации имели своё страшное влияние на разорванную душу. Причудой судьбы он лишился половины, приобретя при этом два фрагмента чужой — тёмной и злобной, ледяной. Корни этих двух осколков глубоко проросли в нём через рану разрыва, пагубно влияя на мысли и чувства, даже против своей воли. Лишь близость Тома, в ком томилась утраченная половина, приносила Гарри жаркое, болезненное утешение. С Томом он ненадолго исцелялся, но так незримо, так неосязаемо, что трагедия тёмномагического ритуала будто бы и вовсе не существовала. Куда больше приобрёл Волан-де-Морт, оказавшийся в тёплых объятиях половины души добросердечного юноши. Больше он не находил в себе вкуса к пыткам и кровопролитию, разум его освободился от безумия расщепления. О, какова ирония насмешницы-судьбы: Мальчик-Который-Выжил, предречённый стать погибелью Тёмного Лорда, в итоге обернулся его спасением, тогда как сам погряз в паутине мрака и холода. И теперь этот самый мальчик, уже юноша, сверлил немигающим, задумчивым взглядом Пожирательницу Смерти, запутавшись в сетях искажённых желаний. Он хотел добиться защиты для родителей Невилла, он жаждал раздавить и причинить боль преступнице, и его влекла мысль сломить и подчинить ведьму подобной силы. Тени этих мыслей блуждали в мрачных зелёных глазах, зачаровывая Беллу, смущая разум и размывая границы между Гарри Поттером и Тёмным Лордом. Нет, она ещё не готова была подчиняться Гарри Поттеру так, как подчинялась Волан-де-Морту, но… Уже было это «но». - Сегодня вы принесёте Непреложный Обет Невиллу Лонгботтому, - наконец, разомкнул губы Гарри, спиной ощутив дикое напряжение и страх друга. - Обет? - подалась ближе Белла, словно любопытная кошка. «А кошкам не следует позволять слишком многого», - шептал внутренний голос, и Гарри был с ним солидарен. - Я не стану полагаться на ваше слово, Белла, - Поттер впервые назвал ведьму по имени, тем самым разорвав понятие возраста между ними. И опыта. Он не будет мальчишкой в её глазах. - Я хочу быть уверен, что вы продолжите выполнять свои обязательства, даже когда нас с Томом не будет рядом. Дайте Обет, что приложите все способности для исцеления Фрэнка и Алисы Лонгботтом. - А что я получу взамен, мистер Поттер? - ласково спросила женщина. - Дом Лонгботтомов должен принять на себя встречные условия, но дать их может лишь глава. Гарри оглянулся на Невилла, и тот, замешкавшись, дрожащими руками достал туго свёрнутый пергамент и передал его в требовательно протянутую ладонь. - Этот документ выдан Министерством Магии, и он подтверждает эмансипацию Невилла. Отныне права главы перешли от Августы Лонгботтом к нему. Белла приняла пергамент и внимательно его изучила, а потом ещё и проверила палочкой на достоверность. Убедившись в подлинности, она вернула документ Гарри. Чёрные глаза её лучились восторгом и лёгким возбуждением. - Вы всё предусмотрели, мистер Поттер. - Вы дадите Обет? Алые губы женщины растеклись в лихорадочной, нездоровой улыбке. - Как пожелаете... - выдохнула она, в последний момент словно удержавшись от неуместного обращения: - Гарри Поттер.