Пиздец. Смерть. Будапешт.

Клинт протянул девушке руку, оперевшись на которую, она спрыгнула с трапа джета, на заросшую травой землю. Свободную руку она прижимала к раненому боку, хотя кровь уже давно просочилась через клинтовскую куртку, стекала по руке, оставляя за ними след из багровых капель. Но шпионка упрямо намеревалась удержать как можно больше крови внутри своего организма. — Что это за дыра? — немного поёжившись от боли, спросила она. — Эй! — тут же возмутился Клинт, помогая ей подняться на крыльцо. — Нельзя так говорить о доме человека, который тебе жизнь спас. Она прикрыла глаза, опираясь о стену пока лучник возился с хлипкой на вид дверью, которая никак не хотела поддаваться. Дыра. Бартон ещё возмущался, мол, русские такие невежественные, он к ней со всей душой, а она мало того, что стреляла в него так ещё и обзывается, но Наташа его даже не слушала. Она подпёрла собой стену, откинув голову назад. Усыпанное звёздами небо было почти черным. Из-под прикрытых век Романова увидела, как две яркие точки сорвались с места и устремились к горизонту, дверь со скрипом открылась. Они обошли гостиную, в которой напротив заросшего паутиной камина стоял покосившийся диван. Оказавшись на кухне или столовой, или чем бы это ни было, Клинт зажег свет. Одним движение руки, сметя с деревянного стола какие-то банки, он аккуратно усадил на него свою миссию, свою с треском проваленную миссию, не желая слушать пламенные речи о том, что она и сама справиться. Сказав ей лечь, он ушёл обратно через гостиную, завернул и, судя по скрипам, поднялся по лестнице, после чего его шаги затихли. Наташа скинула куртку с плеч, разжала зубы, выпуская полный боли стон и наконец, смогла осмотреться. Ну, настолько насколько позволяло её положение. Эту кухню сложно было назвать пригодной к использованию. Пыльно. У половины шкафчиков отсутствовали дверцы, а облезлая краска в некоторых местах подозрительно позеленела, но некоторые из её лёжек выглядели намного хуже этого. Кран у раковины был вырван с корнями, в углу валялся раскрытый кейс с инструментами. Она приметила гаечный ключ и отвёртку, на всякий случай. Наташа достала передатчик из кармана джинс и повертела его в руке, испачканной собственной кровью. Она может активировать сигнал одним нажатием и здесь будет группа из двадцати человек. Её вытащат, а от лучника избавятся, и она никогда больше о нём не вспомнит. Он даже ничего не поймет, пока не будет слишком поздно. О возвращении этого Робина Гуда её оповещает рингтон его мобильного, который начал бесить ещё в Будапеште. Передатчик снова оказался в кармане. А затем появился и хозяин этой дурацкой мелодии, с прозрачным контейнером внушительных размеров в руках. Клинт вряд ли знал, что его аптечка это контейнер для овощей. Вывалив всё содержимое на одну из тумб, Бартон вытащил телефон и закинул его в мойку, где тот продолжал разрываться от звонков, но уже лишь тихо вибрируя. — Я сказал тебе лечь. — А я сказала, что меня не нужно спасать. Наташа сверлила его взглядом, несмотря на то, что перед глазами начинало плыть. — Да ты изде… — Клинт остановил свою тираду, практически не начав ее, тяжело вздохнул, прикрыв глаза. Это не ему тут девятнадцать. Он тут взрослый и это он сказал, что позаботиться о ней. Так что это он и собирается сделать. — Просто… просто ложись, чтоб я мог осмотреть твою рану. Ее зеленые глаза внимательно следили за ним, прикусив внутреннюю сторону щеки, она свела брови, словно решает сложную задачку, а затем все же медленно откинулась назад… Когда телефон снова зазвонил, Наташа уже лежала на матрасе, который Клинт откуда-то вытащил, при этом ещё и развел костер в камине, рядом с которым и уложил её, чтобы русская, наконец, могла согреться. Сказал, даже не коситься в сторону дивана, потому что тот может развалиться от любого дуновения ветра. Руки никак не доходят его выбросить. Разговаривать Бартон ушёл на крыльцо, но Романова всё равно слышала, как он с кем-то спорит. Под действием препаратов на неё обрушилась вся усталость минувших — полных безумия и хаоса, что внёс с собой этот лучник — дней, казалось, мозг вот-вот отключится. Наташа не могла позволить себе заснуть. Пока нет. Она ещё не приняла решение. Пять долгих минут спустя он вернулся в дом и опустился на пол рядом с ее импровизированной постелью. Наташа сидела, укутавшись в одеяло, вытянув руки к огню. — Нас заберут уже утром. Туда где медпомощь получше, да и еда неплохая… Хотя знаешь я куплю тебе пиццу, — он поджал губы и посмотрел на нее так серьезно как кажется, больше никогда не смотрел и сказал. — Все хорошо. Я позабочусь о тебе. Я обещаю. Её ладонь легла на щеку с легкой щетиной, а затем скользнула на шею, словно намереваясь свернуть её, но вместо этого притянула к себе. Её губы накрыли его, оставляя на них поцелуй с немного металлическим привкусом. — Спасибо, Клинт Бартон. Она кинула взгляд на догорающий между деревяшек передатчик и легла, кутаясь в одеяло по самый нос. Бартон так и остался сидеть, с легкой улыбкой на губах, охраняя ее сон.