Пиздец. Смерть. Будапешт.

      После того как Эдит наконец решилась уйти от мужа, забрав сыновей, они много переезжали по Америки. Клинт не любил новые школы, он казалось, никуда не вписывался, да и не особо хотел. У Барни таких проблем не было, поэтому Клинт скитался по новым коридорам, словно тень и обедал за дальним столом, в одиночку. Но ему нравились поездки, на старой маминой машине, из штата в штат, остановки на заправках и у местных забегаловок. А синяки у него теперь расцветали от собственной неуклюжести, хоть и Эдит вечно повторяла, чтоб он не носился сломя голову и хоть иногда смотрел под ноги.              Однажды они сели в самолет. Клинт был взбудоражен своим первым полетом и плохо спал накануне, так что стоило самолёту взлететь, как он уснул. Клинт уснул в Америке, а проснулся в России.              Новая страна казалась серой и неуютной. Его оставили на второй год, ведь как бы он не старался, а он действительно старался, русский язык сводил его с ума. Они жили в небольшой однушке и спали на диване, Эдит работала на двух работах, а Барни подрабатывал после школы, Клинт был предоставлен сам себе, что привело к не самым плохим последствиям. Он научился готовить. И пришел к истине, что посуду от гречки отмывать надо сразу.              Клинту было почти семнадцать когда, незадолго до того как Барни поступил в колледж и уехал в выделенное общежитие, Эдит получила хорошую работу и они переехали в последний раз. Ничего роскошного, но лучшее из того что у него было. У Клинта появилась своя комната. У Клинта появилось место, которое он смог назвать домом.              А ещё у Клинта появилась соседка с пламенными волосами и серьезным лицом. Они учились в одном классе и почти каждый день ходили до школы вместе, совсем не разговаривая ни по пути, ни в школе. И даже несмотря на их взаимное молчание, Клинт знал, что она круглая отличница, но учительница литературы её недолюбливает. У них взгляды на русскую литературу, — от которой Клинта в сон клонит — и на все эти тайные, философские смысли, почти никогда не сходятся, а Наташа не боялась и с превосходством отстаивала свою позицию. Клинт знал, что она всего на два этажа выше живёт, на седьмом, они пару раз в лифте вместе ехали. Клинт знал, что она балерина, он встретил её как-то у подъезда, когда выходил, а она, похоже, с каких-то соревнований возвращалась, с собранными в тугую дулю волосами, темным макияжем, а из расстегнутой, перекинутой на плечо спортивной сумки выглядывали пуанты. Бартон запомнил тот вечер, потому что она ему улыбнулась, действительно улыбнулась, а глаза у неё были уставшие, но горящие, словно у ребенка, чья шалость сошла с рук.              Чего Клинт не знал так это того, что Наташа курит.              В их девятиэтажке, на девятом не пустовала только одна квартира, а про владельца шептались, мол бандит какой-то бывший или не бывший, так что Бартон довольно быстро выяснил, что туда никто не суётся, даже лифт на девятый не ездит. Почти месяц он поднимался на девятый, чтобы покурить, держал пачку за мусоропроводом, и не встречал ни одной живой души. До того дня.              Он застыл, не дойдя до лестничной клетки всего пару ступенек. Наташа сидела на подоконнике, свесив ноги в пижамных штанах, в растянутой толстовке, волосы волнами спадали ей на плечи, а между пальцами зажата сигарета. Она стряхнула пепел и поднесла сигарету к губам, делая затяжку, и не отводя внимательного взгляда от Клинта. Как раз в этот момент Бартон понял, что уставился, он в два шага преодолел ступеньки и подошел к мусоропроводу, вытаскивая свою полупустую пачку. Он потряс ею, привлекая внимание девушки, словно доказывая, что он не просто так прервал её уединение. Клинт похлопал себя по карманам серых спортивок в поисках спичек, который… которые он не взял.              — Зажигалку? — Это было первое, что сказала ему Наташа.              Она носит адидасовские ветровки, которые забирает (ворует) у Клинта.              Они танцуют на школьных дискотеках в спортзале одну или две песни, чтобы потом ускользнуть и гулять до комендантского часа.              Они впервые целуются на том подоконнике, на девятом этаже.              Они читают «Войну и мир» вслух, по очереди. Клинт бы прочитал краткое содержание, но Наташа называет это богохульством. Никто из них в Бога не верит. Но «Войну и мир» они все, же дочитывают.              Он знакомит её с мамой, а она рассказывает ему о дяде, с которым живёт.              Она говорит, что балет это способ свалить из России, говорит, что хочет уехать и не возвращаться, он говорит с ней о детстве, впервые рассказывая кому-то о прошлом.              —…да не бывает так в жизни — Да ладно тебе клевый фильм. Чем тебе супергерои не угодили? Они шли с трамвайной остановки после ночного сеанса в кино. Наташа завернулась в его джинсовку и подкармливала Клинта попкорном из почти пустого ведерка. Бартон приобнял девушку за плечи, наслаждаясь свежестью и прохладой воздуха, искренне не понимая, почему она не в таком же восторге от фильма как он. Пьяно посмеивающуюся компанию парней, которые шли сзади, Наташа заметила несколько минут назад, теснее прижавшись к Клинту и ускорила темп. Все внимание Бартона было занято собственными восклицаниями и попытками убедить Наташу в крутости фильма, но он тоже ускорился, чтобы не отставать и продолжить есть карамельный попкорн из ее рук. Они почти подошли к подъезду, когда несколько фигур обогнали их, перегородили дорогу. — Сигаретки не найдется? — Не курим, — буркнул Клинт и, бросив на них гневный взгляд, сделал шаг вперед, но парень с недопитой бутылкой уперся рукой ему в грудь, не давая пройти. — А если поискать? Те, что стояли сзади рассмеялись, словно было с чего. — Уйди с дороги, если не хочешь, чтоб твои друзья соскребали тебя с асфальта. — Эй, мы ведь попросили по-хорошему. Мамочка не учила, что надо делиться? Он залпом допил пиво и выбросил бутылку на бордюр. Наташа, которая, закусив губу, наблюдала за эти поежилась, чувствуя, как сзади ее прожигают взглядом сразу несколько пар глаз. — Давай начнем сначала. Что насчет девчонки? — оскалился он, переводя взгляд на Наташу. Двор заполнили возгласы вперемешку со свистом. Клинт отпустил ее плечо, толкнув парня в грудь, но не успел ничего сказать, как один из стоящих сзади схватил Клинт толкнул его в грудь, заставляя отступить и сгреб за ворот футболки. — Клинт! — Только и успела вскрикнуть Наташа как один из тех, что стоял сзади накинулся на него со спины. Другой встал прямо перед ней, закрывая собой Клинта. Она отступила назад, но тут, же врезалась в чью-то грудь. Развернуться ей не дали схватив одной рукой поперек талии, а другой за плечо. Она выронила ведерко и свободной рукой врезала локтем в живот и наступила каблуком ботинок ему на ногу. Но как только ей удалось освободиться ее тут, же схватили, заломив руки. — А девчонка та боевая, — крикнул он. Наташа попыталась вырваться, но он лишь сильнее заломил ей руку, на глазах выступили слезы. — Но мне такие даже нравятся.              Клинт с разбитой бровью оттягивает парня от Наташи и ударом под колено опрокидывает того на землю. Наташа дрожит, делает два шага, врезается в грудь Клинта, зарываясь лицом и обнимая за торс. У Клинта сердце колотиться, а адреналин кровь разжигает. Он по волосам ее гладит. — Сукин сын! Они с земли поднимаются, вытирая кровь с лица. Клинт оборачивается, Наташу спиной прикрывая. Они готовы наброситься все вместе, когда дверь подъезда открывается и в дверях появляется тот самый одноглазый сосед. Он быстрым шагом идет в их сторону, сжимая что-то в руке. Клюшка для гольфа. Он заносит ее и с размаху бьет того что стоит ближе. Парень падает и начинает скулить. — Убирайтесь отсюда! Ещё раз увижу, ноги переломаю.              У Наташи дядя из командировки вернулся, а Клинт маму волновать не хочет. Сосед говорит, что они могут у него умыться. Клинт кивает, говорит «Спасибо, сэр»              Он просит звать его Ником и приносит аптечку, уходя на кухню, чтобы чайник поставить.       Она ему руку с разбитыми в кровь костяшками перевязывает. Дует на ссадины на лице, пока перекисью их обрабатывает, а сама нижнюю губу жует и дрожит. Клинт ее лицо в свои ладони берет и поднимает, заставляя в глаза смотреть. У нее тушь размазалась. А щеки и нос покраснели то ли от холода, то ли от слез. — Нат, ты чего Она молчит, закусив губу. — Ты испугалась? Не стоит, малышка. Ты видела как я их там? Да меня после такого должны взять в команду к тем супергероям. — Прекрати, — она бьет его в грудь, а голос срывается. — Именно поэтому. Эти герои они… они вечно всех спасают. И жертвуют собой, а ты, а если ты… А если с тобой что-то случиться. — она не дает ему обнять себя, набирает в легкие побольше воздуха и, смотря ему в глаза говорит. — Я ведь люблю тебя. Клинт замирает на мгновение. Он всегда говорил, что любит ее — однажды прокричал это на всю школу после чего она грозилась придушить его — но никогда не требовал того же в ответ. Не давил на неё. Просто ждал. Просто любил её. Его губы растягиваются в улыбке, и он все же притягивает ее к себе и шепчет о том, что любит ее и не нужна ему никакая супергеройщина, только она. Ник появляется в дверях гостиной с двумя кружками чая. Они отстраняются друг от друга и с благодарностью, принимая кружки. И уже в дверях не оборачиваясь, Ник бросает. — И хватит ныкать сигареты за мусоркой. Оставляйте на подоконнике. Сюда никто кроме вас не осмеливается подниматься. Наташа жмется к Клинту, который ворчит что-то о том, откуда у него клюшка, потому, что гольф клубов у них точно нет, Наташа смеется, вытирая влажные щеки.