***
- Садитесь, господа унары. Мэтр Шабли, привычно покашливая, открыл учебник. - Итак, унар Юлиус, скажите, что было задано на самостоятельное прочтение. - Параграф сорок пятый: «Рельеф Сагранны и происхождение горных пород». Валентин Придд поднял руку: - Прошу прощения, я хотел бы дополнить. Еще вы задали нарисовать карту горных пород, а также написать их происхождение. Мэтр Шабли был уже не молод. И попросту забыл о второй части задания. - Разве? – слегка удивился он, - мне кажется, я не задавал этого… - Не задавали! - выкрикнул с места Анатоль Мей, - унар Валентин напутал. - Я ничего не напутал, - спокойно ответил Придд. - Да не было такого! – подал голос и Макиано, который вообще предпочел бы ничего не делать. Остальные унары веселились, а некоторые сидели молча, надеясь, что катавасия с заданием продлится еще пол-урока и избавит их от необходимости отвечать у доски. - Позвольте, позвольте, - близоруко прищурился мэтр Шабли, - да, вспоминаю, задавал. Он открыл толстую тетрадь, сверился со своими записями. - Точно. Благодарю вас, унар Валентин. А вы, господа, приготовьте задание, сделанное, так сказать, в письменном виде. Оказалось, кроме Валентина, задание было лишь у Ричарда и Роберта. Остальные отводили глаза. - А мы не знали! - прогудел с места Карл. - Ага, - поддакнул еще кто-то. - Очень жаль… И тут бы мэтру Шабли сказать, что проверит на следующем уроке задание, но он объявил, что будет ставить низкие баллы всем. - Тем более, опять слишком шумно на моем уроке. Унары загудели, как потревоженный улей пчел. А Эстебан поглядел на Валентина нехорошим взглядом: - Учти, медуза, в некоторых случаях язык укорачивают вместе с шеей. - Это вас отец так учит? Неудивительно, - ответил тот.***
- Господа, это уже перешло всякие границы! Вы понимаете, что я имею полное право исключить вас из Лаик! Арамона был вне себя от гнева. Только что окончилась молитва, он уже собирался выпить тинты и отправиться на боковую. Но тут мэтр Дуайтт сообщил, что унары под лестницей избили своего товарища, и сейчас ему требуется помощь лекаря. - Разрубленный Змей! И перед выходным! Паршивцы! Негодные мальчишки! Кого избили? - Унара Валентина, - ответил ментор, - он у себя, я сделал примочки, но боюсь, моих скромных медицинских познаний недостаточно. - А нарушители? - Их заперли в карцер, всех четверых. - Ведите сюда. И вот перед капитаном стояла колиньяровская компания в полном составе. Северина тоже посадили вместе со всеми, хотя он пытался отговорить приятелей от кровавой расправы над беднягой Спрутом, и уж точно не тронул того и пальцем, просто стоял рядом. Эстебан заявил нагло: - А сажать в карцер незаконно, там холодно, между прочим. Мы можем заболеть. - Ма-алчать! От крика капитана обычно полковые кони приседали на задние ноги, но маркиза Сабве этот вопль не смутил. Он насмешливо пожал плечами. - Обычно кричит тот, кто исчерпал все аргументы. Константин хихикнул. - Вы нарушили два основных правила Лаик – обещание быть добрым товарищем своим соученикам. И прилежным унаром. Вы не выполнили задание, пытались обмануть своего наставника, а когда унар Валентин сказал об этом, вы избили его, как бродяги со Двора Висельников. - Да, но ведь дуэли запрещены. У нас просто не было выбора. Остальные дивились, как легко отвечает их предводитель. Будто заученный урок. - Отвечать-то вы умеете, а вот отвечать за свои поступки еще не научились. Вы лишаетесь выходного, и я подумаю, стоит ли вам вообще продолжать обучение в стенах Лаик. Но по неуверенной нотке, проскользнувшей в тоне капитана, Эстебан понял – будут доучиваться, ничего тот им не сделает. Не посмеет.***
Карета с гербом Приддов катилась по улицам Олларии. Валентин старался не смотреть в глаза отцу. Оба хранили молчание. Порой Валентин чуть морщился, когда колесо попало на булыжник, и тряска отдавалась болью в ребре. По лицу Вальтера вообще трудно было прочесть его мысли. Утром вызвали супрема, а еще – тессория и обер-прокурора. Отец Северина был в Торке, у Макиано родных не было вовсе. Капитан долго беседовал по поводу происшествия. - А я полагаю, мой сын и его друзья правильно поступили, - ответил Жоан Колиньяр, - хотя не стоило бить слишком сильно, достаточно было припугнуть. - Это как? Капитан аж побледнел: - Как бы там ни было, унары и менторы – две стороны баррикад. А перебежчиков не любит никто и нигде. Спорить с тессорием и обер-прокурором было себе дороже. Но пришлось драчунам извиняться перед обоими Приддами - Валентином и Вальтером. Все трое что-то пробубнили невразумительно. Северин подумал, что перед Валентином извинится еще раз – за себя и за дружков-шалопаев. Эстебан сказал громко: - Я ни о чем не жалею, но приношу извинения, потому что считается, что так надо. - Я не нуждаюсь в ваших извинениях, - тихо, но твердо ответил Валентин. - Отлично. Полагаю, больше ко мне вопросов нет. Наказание не отменили, и мальчишки просидели взаперти весь день. Причем каждый у себя. А с Приддом, к счастью, не было ничего серьезного, домашний врач осмотрел юношу и сказал, что через пару-тройку дней тот сможет вернуться в Лаик. И перед сном, у себя в комнате он мысленно сказал, глядя на портрет Джастина: «Знаешь, Юсти, я не жалею ни о чем».