Бэмби и его мама

Несмотря на почти фанатичную любовь своего бывшего хозяина к чистоте, комната и кабинет Филча оказались на редкость захламленными. Бывший завхоз уехал на курорт в Анталию, прихватив с собой лишь старый полупустой чемодан и любимую питомицу по кличке Миссис Норрис. На то, чтобы разобрать картотеку, у Лили ушло несколько дней. Одного взгляда на большой ящик, помеченный именами Фреда и Джорджа Уизли, было достаточно для того, чтобы нервы нового смотрителя замка сдали, но Лили нисколько не жаловалась. Она разбирала архивы, в которых с улыбкой натыкалась на знакомые имена, однако некоторые из них вызывали в глубине живота странное еканье. Ящик близнецов Уизли был раз в пять меньше другого ящика, на котором значились четыре фамилии, которые Лили оставила в прошлой жизни. Поддавшись порыву, женщина все-таки заставила себя открыть ящик и принялась читать записи Филча о проделках четверки Мародеров. Лидирующие позиции занимали Джеймс Поттер и Сириус Блэк, время от времени мелькали имена Ремуса Люпина и Питера Петтигрю. Слезы градом катились на ветхие пергаменты, оставляя разводы чернил... Наконец Лили надоело заниматься самобичеванием, и она со злостью сунула ящик в самый дальний угол шкафа. Взгляд ее упал на большой настенный календарь, на котором алели две большие цифры — двойка и ноль. Взгляд женщины потеплел: осталось всего одиннадцать дней, и школа наполнится наглыми студентами, которые всегда плевали на адский труд Филча. Лили не сомневалась в том, что ей, как дипломированной волшебнице, придется куда легче. А самое главное она сможет видеть своего сына каждый день, а может быть даже заботиться о нем... За три недели, проведенные в Хогвартсе, Лили всего раз была дома у Северуса. Тогда она лишь взяла некоторые личные вещи и сбережения, выслушав по ходу сборов ехидные комментарии мужа, но не удостоив его и взглядом. О том, что с наступлением нового учебного года в Хогвартсе появится не только Гарри, но и Снейп, она предпочитала не думать. *** Поместье в Алуште, как Марлин и предполагала, было просто в ужасном состоянии. Когда они в последний раз отдыхали в Крыму в восемьдесят седьмом, в охранной и строительной магии произошел какой-то сбой, чары сильно ослабли и даже дали обратный эффект, вследствие чего небольшой уютный особнячок претерпел некоторые изменения. Сириус клялся и божился, что по возвращении в Англию непременно найдет квалифицированных специалистов, которые приведут все в порядок, но благополучно об этом забыл. Марлин, которая занималась магловской благотворительностью, было попросту не до того. И вот сейчас поместье предстало перед четой Блэков во всем своем полуразрушенном великолепии. Марлин бросила критический взгляд на террасу, которую украшали сплошные заросли плюща. Лозы дикого винограда опутали всю южную стену, черепица местами осыпалась, а краска на дверях и рамах окон облупилась. — Мда, — высказал общее мнение Сириус, опустивший чемодан на провалившуюся плиточную дорожку от калитки до крыльца. — Надеюсь хотя бы крыша на нас не свалится... Марлин поджала губы. Ее так и подмывало обрушиться на мужа за безалаберность и забывчивость, однако в глубине души она не могла обманывать саму себя: восстановление дома и его магического ореола станет отличным катализатором для точно такого же восстановления человеческих отношений. — Ну что, — Сириус резво перемахнул через низенький забор и плюхнулся на садовую скамейку, приглашающе похлопав рукой рядом с собой, но Марлин этот жест предпочла проигнорировать. — С чего мы начнем, дорогая? — С того, что мне нужно осмотреть дом, разложить вещи и приготовить чего-нибудь на обед, — буркнула женщина и отворила парадную дверь. В нос тут же ударил сильный запах затхлости. Сириусу ничего не оставалось, как последовать за женой. В доме было невероятно пыльно — Марлин кашляла и чихала минут десять, когда Сириус сорвал с ближайшего дивала белое покрывало. Начать решили со спальни и провозились с ней недолго — нескольких взмахов волшебной палочки хватило для того, чтобы уничтожить пыль и грязь, а также обновить пожелтевшие обои. Комната была оформлена в пастельных тонах — покойный муж тетушки Кассиопеи не выносил зеленые слизеринские цвета, за что Сириус был готов прямо сейчас отнести к нему на могилу тонну свежих цветов. Через час с внутренним убранством дома было покончено, двор было решено оставить на завтра. Сейчас Марлин удобно расположилась в саду в кресле-качалке, невольно напомнив себе свою старую бабушку-инвалида, с книгой в руках и теплым пледом на коленях. Несмотря на последние дни августа, которым по определению положено быть знойными, небо над Алуштой было затянуто грозовыми тучами, в которых то и дело что-то угрожающе сверкало и громыхало. Женщине такая мерзкая погода в самом начале отдыха казалась дурным предзнаменованием, несмотря на то, что Марлин никогда не верила в магию знаков, предсказания и прочую чушь. Ей очень хотелось мира в семье, хотелось той нежности в отношениях с мужем, которая в юные годы накрывала их с головой. Почему все это уходит? Неужели так и должно быть? Марлин закусила губу и сделала глоток терпкого чая... затем выплеснула содержимое кружки и поплотнее закуталась в свой твидовый плед. А может от них никуда ничего и не уходило? Просто, если подумать, они уже так давно не были вдвоем... Проще говоря, не занимались любовью. У Сириуса была своя жизнь, у Марлин своя, и в какой-то степени их это устраивало. Однако Сириус, чувствуя ответственность за не самые радужные перемены, первым сделал шаг к примирению. Что ж, выходит, он все еще способен на какие-то чувства. Марлин настолько погрузилась в свои размышления, что сначала даже не услышала, как муж зовет ее по имени. Крики чаек, которые всегда наводили на нее необъяснимую меланхолию, на сей раз вывели ее из ступора. Марлин прислушалась и поняла, что Сириус зовет ее в старую подсобку, где хранил свои рыболовные снасти и садовый инвентарь. — Что, неужели нашел пиратский клад? — фыркнула Марлин, приоткрывая дверь сарайчика. Они с Венерой любили игры в пиратов. Сейчас Сириус восседал прямо на столе и с удивлением перебирал какой-то хлам в пыльной коробке. — Лучше. Смотри, это же моя коллекция карточек от шоколадных лягушек! Марлин еле удержалась от того, чтобы закатить глаза — все-таки Блэк никогда не повзрослеет. Сейчас наверное даже у Джеймса не было бы такой идиотской улыбки при виде старой игрушки. — Здорово, — прокомментировала она. — Теперь Венера со спокойной душой может от меня отстать. Она в поисках этих дурацких карточек весь дом перевернула и эльфов на уши поставила. Сириус очень хорошо знал свою жену — как-никак они проучились бок о бок семь лет, два года встречались в школе и вот уже одиннадцать лет состояли в браке. Ее интонации он тоже неплохо изучил и сейчас с уверенностью мог сказать, что Марлин преисполнена сарказмом. — Конечно здорово, — заявил он, отставляя коробку с карточками и беря в руки какую-то детскую игрушку, — у меня наверное одного в коллекции есть Тутанхамон. Так, а это у нас что за фигня? — он поднял предмет повыше, чтобы на него упал тусклый свет, льющийся в маленькое окошко у самой крыши. Это оказалась игрушечная волшебная палочка, но сделанная из пластмассы розового цвета и с серебристой звездочкой, венчающей кончик. — Венера колдовала ею, когда ей было три, — улыбнулась Марлин и подошла к Сириусу. Взяла в руки игрушку дочери и вспомнила крохотные пальчики девочки, сжимающие палочку. — Мерлин, как давно это было, сколько воды утекло... — Дочь выросла, — подхватил Сириус, рискнувший положить руки на талию Марлин. Та не зашипела и не отодвинулась, лишь как-то грустно вздохнула. — Я ужасно по ней скучаю, — призналась она, положив голову Сириусу на грудь и обняв его торс руками. — Мне уже страшно представить, что я буду делать, когда она уедет в Хогвартс... Сириус поглаживал Марлин по вьющимся волосам и понимал, что если жена заговорила о дочери и ее поступлении в Хогвартс, то это означает, что она близка к депрессии. Он сам скучал по Венере, без нее и ее заразительного смеха и громкого топота дом в Оттери-Сент-Кэчпоул словно опустел. Конечно, друзья разбавляли тоску, но они не могли заменить тепло любимой женщины, которая последние полгода шарахалась от него как от дементора, когда получила по почте последнее письмо с его похождениями, на этот раз дополненное пестрыми колдографиями... Рискуя на этот раз реально получить от супруги оплеуху, Сириус осторожно приподнял ее футболку и принялся поглаживать оголившуюся спину. Если бы только она знала, как ему ее не хватало! Марлин понимала, что вот так легко взять и простить непостоянного благоверного было бы слишком просто, но она сама на это подписалась, когда у алтаря произнесла слово "да". Самообладание вернулось к женщине только тогда, когда Сириус стянул с нее злосчастную футболку и потянулся к молнии своих брюк. Они, конечно, не раз занимались сексом в грязных чуланах, но тогда Марлин казалось, что даже силой заклятия ее не остановить. А теперь... она попросту этого не хотела. Не сейчас. — Что тебе приготовить на ужин? — тихо спросила она, мягко отстраняясь и приводя одежду и волосы в порядок. Попыталась улыбнуться, и получилось почти искренне. — Куриные бедрышки с сыром, — назвал первое пришедшее в голову блюдо Сириус. Марлин провела рукой по его волосам и выскользнула из сарая. А Блэк, сквозь зубы матеря себя всеми матами мира, поплелся к морю, где стихия бушевала не на шутку, а волны достигали десяти футов в высоту. Не особенно раздумывая, Сириус нырнул, даже не раздеваясь. *** В последний день августа Гарри был буквально сам не свой. Мальчик почти ничего не ел, страшась того, что ожидает его в Хогвартсе. Конечно, папа и крестный много рассказывали о замке, который стал для всех волшебников Британии вторым домом, а для некоторых и первым. Они рассказывали об уроках, об учителях, даже о привидениях. Гарри уже сейчас, ни разу не видев старинный замок своими глазами, мог объяснить как можно пройти от Гриффиндорской башни до Большого зала. Еще кое-что его тревожило — это распределение на факультет. Отец не сомневался, что вырастил настоящего гриффиндорца, да и сам Гарри мечтал оказаться на этом факультете — ни один из них не привлекал его так, как Гриффиндор. Но чего Гарри боялся больше всего и чего никак не мог избежать — это своей сомнительной славы в магическом мире. Куда бы мальчик ни пошел, его всюду сопровождали толпы волшебников, желающих полюбоваться на Мальчика-Который-Выжил. Жители Годриковой Впадины уже привыкли к нему, поэтому Гарри любил родную деревню и часто отказывался от предложений отца куда-нибудь поехать. Мальчик винил себя в том, что так и не помирился с Венерой, которая уехала в Европу без Сквозного зеркала. Гарри настолько привык к своей сводной сестренке и никогда не делал столь значительных перерывов в общении с ней. Их ссоры длились самое большое несколько часов, но никак не недель. И Гарри скучал по дочери крестного, ему казалось, что какая-то часть его жизни будто больше не с ним. Поэтому неудивительно, что утром первого сентября Поттер-младший проснулся в отвратительном настроении. Накануне он спустя два часа бесплотных попыток уснуть попросил отца наложить на него Снотворные чары и в связи с этим сейчас еле передвигался. Твердо решив поспать в поезде, Гарри методично жевал свой тост, отрешенно пялясь в пространство. Если раньше он никак не мог дождаться своей первой поездки в Хогвартс, то сейчас ему даже думать о школе не хотелось. — Эй, — Джеймс отложил газету и налил себе вторую порцию кофе, — что с тобой? Такое ощущение, что ты всю ночь удирал от разгневанной мантикоры. Ничего не болит? — Все в порядке, пап, — Гарри постарался придать голосу бодрость, — просто волнуюсь. — Джеймс понимающе кивнул. — Это нормально, скоро пройдет. Помню свою первую поездку в Хогвартс... Я, конечно, не кис так как ты, но тоже нервничал... Джеймс пустился в воспоминания двадцатилетней давности. Гарри любил рассказы отца о школе и уже через пару минут развеселился, когда Джеймс поведал ему историю о том, как от радости, что его распределили на Гриффиндор, он умудрился без помощи палочки превратить Распределяющую шляпу в кувшин, когда она сидела на голове у Розье. И прежде чем того отправили в Слизерин, профессорам пришлось попотеть, чтобы снять кувшин-шляпу с его головы. Наконец с завтраком было покончено, содержимое чемодана перепроверено, а большая полярная сова, которой Гарри дал имя Букля, заперта в клетку, старший и младший Поттеры вышли на задний двор, чтобы преспокойно аппарировать на вокзал Кингс-Кросс в Лондон, не мозоля при этом глаза маглов. Гарри страшно не любил этот метод передвижения, поскольку ощущения при нем, мягко сказать, не самые приятные. Удостоверившись, что маглы ничего не заметили, Джеймс и Гарри направились к разделительному барьеру между платформами номер девять и номер десять. У входа на платформу номер девять и три четверти стояло рыжеволосое семейство. По рассказам отца и его друзей Гарри помнил, что это Уизли, их дальние-дальние родственники. Невысокая полноватая женщина держала за руку маленькую девочку и о чем-то негромко разговаривала с двумя на вид совершенно одинаковыми мальчиками постарше. Еще один рыжий мальчишка, худой и долговязый, зачарованно наблюдал, как его самый старший брат исчезает в стене, за которой скрывалась тайная платформа. Наконец женщина отпустила близнецов, и один за другим они тоже исчезли в стене. — Доброе утро, Молли, — поприветствовал миссис Уизли Джеймс. Женщина обернулась и наградила Поттеров самой сердечной улыбкой. Маленькая девочка, поймавшая взгляд Гарри и, несомненно, узнавшая его, вспыхнула и попыталась спрятаться за спиной матери. Гарри пожал плечами — он в общем-то привык, что люди неординарно на него реагируют, но чтобы вот так... Долговязый мальчишка напротив воззрился на него с превеликим любопытством, точно рассматривал наиболее интересный и ценный экспонат в музее. Гарри стало досадно. — Джеймс, Гарри! Рада вас видеть, — миссис Уизли пожала Джеймсу руку. — Сегодня впервые в Хогвартс, да? — обратилась она к мальчику, весело подмигнув ему. Гарри кивнул. Джеймс увлекся разговором с Молли Уизли, Гарри пошел по перрону, заглядывая в окна поезда в попытке отыскать свободное купе. За ним по пятам следовал один из Уизли, Гарри не знал его имени. Наконец машинист дал предупредительный сигнал, школьники заторопились в вагоны, вследствие чего образовалась небольшая пробка. — До свидания, сынок, учись хорошо! — невысокая круглолицая женщина вытирала выступившие на глаза слезы и махала мальчику, так похожему на нее саму. Гарри узнал Алису и Невилла Лонгботтомов, они несколько раз были у них в гостях. Неподалеку миссис Уизли что-то кричала близнецам, которые корчили рожицы и по очереди пихали в бок своего старшего брата, на мантии которого блестел новенький значок факультетского старосты. Джеймс торопливо обнял сына, помог ему занести чемодан в вагон и напоследок пожал руку. — Береги себя, — только и сказал он. Затем едва заметно улыбнулся и взлохматил ему волосы. — Не забывай писать хотя бы Марлин и Венере, ладно? Настроение потихоньку возвращалось к мальчику. Марлин почти заменила ему маму, которую он никогда не видел, Венера была практически сестрой. Сейчас обе были в отъезде, так что Гарри даже не попрощался с Блэками как следует. Ремус снова уехал лечить свою ликантропию, на этот раз в Финляндию и всего на месяц. Джеймс еще какое-то время смотрел вслед удаляющемуся составу, который увозил его сына за тысячи миль от него, и отчего-то сердце сжалось в непонятном тревожном предчувствии... Поезд потихоньку набирал ход. Гарри забрался на сиденье с ногами и выпустил из клетки Буклю. Свободолюбивая птица все время щелкала клювом, требуя расширения пространства. Получив свободу, сова уселась на багажную полку и спрятала голову под крыло. Гарри хмыкнул: неужели поспать нельзя было в клетке? Не успел он озвучить свои претензии питомице, как дверь купе распахнулась. На пороге нерешительно топтался тот самый рыжий Уизли, который тоже сегодня впервые ехал в школу. — Привет, — неуверенно поздоровался он. Гарри кивнул в ответ. — Я тут... это... можно мне к тебе? Остальные купе уже все заняты... — Конечно, заходи, — Гарри кивнул на свободное место напротив. Рыжий сел и вдруг улыбнулся. — Меня зовут Рон. Рон Уизли. — Рад знакомству, а я Гарри Поттер... Завязалась непринужденная беседа, в ходе которой Гарри отчетливо понял, что нашел себе нового друга. Рон был открытым и искренним парнем, который с увлечением рассказывал о своей семье, задавал Гарри вопросы о мире маглов, рядом с которым тот жил, и ни словом не обмолвился о событиях восемьдесят первого года. Наверное, понимал. *** До прибытия школьников оставалось не более получаса. Лили все это время просидела у себя в комнате, отчего-то страшась идти в Большой зал. Северус приехал сегодня утром и с тех пор не сделал ни одной попытки поговорить с ней, что не могло не радовать, но в то же время настораживало. Женщина старалась не думать о нем и сосредоточила все мысли на Гарри. Какой он? Похож ли на Джеймса? А на нее? Образ из "Дырявого котла" был смутным, словно явился во сне. Лили бросила быстрый взгляд на фотографию в красивой рамке, которая стояла у нее на тумбочке. Этот самый снимок принесла ей Марлин Блэк, когда они разговаривали в последний раз. Все эти годы Лили хранила его, хотя и старалась, чтобы он как можно меньше попадался ей на глаза. Душа и так болела, ни к чему было ранить ее еще сильнее... Наконец часы пробили восемь вечера. Пора было спускаться на праздник по случаю начала учебного года. Лили оделась в свою самую красивую мантию и убрала волосы в пучок на затылке. Зеркало доверительно сообщило ей, что сейчас она напоминает ему Макгонагалл в молодости, разве что та была шатенкой. Лили улыбнулась и отправилась вниз. Столы факультетов потихоньку заполнялись прибывшими студентами. Сквозь их приветственные крики женщине мерещился совсем еще детский голосок, зовущий ее. Такой голос наверное был у ее Гарри, когда ему минул год... Бывший стул Филча, как на грех, стоял рядом со стулом преподавателя зельеварения, но Лили не удостоила Снейпа и приветствием. Тот окинул ее внимательным, словно бы оценивающим взглядом и хмыкнул: — Добрый вечер, дорогая. Даже не поздороваешься с супругом? — Здравствуй, — холодно отозвалась Лили и крепче сжала под столом волшебную палочку. Несмотря на то, что общество Северуса было ей противно, она вдруг отчетливо ощутила необоснованное желание оказаться с ним наедине. Она тряхнула головой, убеждая себя, что это все колдовство. Северус сказал ей что-то еще, но Лили его не слушала. Все ее внимание было приковано к мальчику, который шел среди первокурсников и с любопытством оглядывался по сторонам. Крохотная слезинка скользнула по щеке Лили и умерла. На мгновение зеленые глаза матери и сына встретились, но Гарри тут же переключился на что-то другое. "Как же он похож на Джеймса, — тупо стучало в мозгу Лили. — Прости меня, сыночек, мальчик мой, прости..." Рядом едва уловимо шевельнулся и снова замер Северус. Его черные глаза тоже были прикованы к сыну старого врага, и сейчас в них плескалась невообразимая ненависть.