Бэмби и его мама

Ожидающих распределения первокурсников становилось все меньше. Лили вежливо аплодировала каждому вердикту Распределяющей Шляпы, но мысли ее блуждали где-то далеко. Она смотрела только на своего сына, который стоял рядом с высоким нескладным рыжим мальчишкой и был таким бледным, словно призрак. Лили словно сама ощущала его волнение и даже страх, вспоминала свое собственное распределение и самую малость испытанное разочарование оттого, что их с Северусом отправили на разные факультеты. Снейп, не мигая, буравил взглядом мальчишку Поттера, механически смыкая ладони, когда к столу слизеринцев присоединялся очередной новичок. Как зельевар ни силился узреть в Поттере черты Лили, но так ничего у него и не получилось: мальчишка был абсолютной копией своего никчемного папаши, даже очки на его носу точно такие же! Теперь напоминание об этой сволочи будет рядом с Северусом долгих семь лет. Северус прищурился, когда прозвучала ненавистная фамилия. Мальчишка, спотыкаясь, побрел к табурету, на котором лежала Шляпа. Губы декана Слизерина скривились: и это знаменитый Избранный, волшебник, представляющий потенциальную угрозу Темному Лорду? Судя по всему, Гарри вел какие-то переговоры со Шляпой, сердито хмуря брови и нервно теребя край новенькой мантии. Наконец Шляпа соизволила озвучить свой приговор: — Гриффиндор! Стол, за которым собрались пресловутые храбрецы, разразился ликующими воплями. Все, кому только не лень, повскакивали со своих мест в надежде пожать руку живой легенде. Снейп облегченно перевел дух. Надо признать, он полагал, что Поттер воспитал своего ненаглядного отпрыска заносчивым и амбициозным, то есть как раз таким, каких принимал к себе факультет Слизерин. Может, Поттер-младший таким и был, Снейпу это уже было неинтересно. Главное, что факультет, интересы которого он представляет, избавлен, слава Мерлину, от присутствия великого Гарри Поттера. Северус решил, что испытает мальчишку на первом же уроке зельеварения и посмотрит, чего он стоит. Наверняка точно такая же пустышка, как и его папочка... Распределение закончилось, и на ноги поднялся директор школы. Все тут же почтительно умолкли, а Лили наконец оторвалась от созерцания гриффиндорского стола, где все еще раздавал рукопожатия ее сын. Обычно Дамблдор в своей речи говорил стандартные вещи, учителя и старшекурсники уже наверняка успели выучить его слова наизусть, но на этот раз директор ограничился четырьмя словами, связь между которыми никто не уловил. — Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Снейп незаметно для окружающих покрутил пальцем у виска. Лучезарно улыбаясь, Дамблдор уселся на свое место и принялся за невесть откуда взявшуюся еду. Большой зал наполнился веселым гомоном, сопровождаемым позвякиванием вилок и ножей о края золотых тарелок. Лили почти ничего не ела, что не укрылось от профессора Синистры, сидевшей по другую сторону от нее. — Лили, с вами все в порядке? — улыбнулась она. Эванс вздрогнула, очнувшись от своих мыслей, и схватилась за вилку. — Конечно, не о чем беспокоиться, — заверила она собеседницу и принялась щедро поливать соевым соусом, который ненавидела, картошку пюре. Снейп хмыкнул и налил ей в бокал эльфийского вина. — Расслабься, — посоветовал он. — Не на казнь же тебе завтра. Лили ничего не ответила и даже не притронулась к бокалу. Когда тарелки довольных школьников опустели, Дамблдор снова поднялся со своего места. На этот раз его речь была серьезной, а дело было вот в чем: некий философский камень, созданный Николасом Фламелем, пытались украсть неведомые воры, и поэтому безопасности ради он был доставлен в Хогвартс и надежно укрыт в подземелье, вход в которое находился на третьем этаже замка. Все классные комнаты, что располагались там, были оборудованы в других местах, а перед входом в подземелье поставлена здоровенная тварь, выращенная, вне всякого сомнения, школьным лесничим Хагридом. Снейп и другие профессора понятия не имели о том, что представляет из себя главный охранник камня, свою задачу они выполнили вполне успешно, защитив камень кто чем смог. Разумеется, вдаваться во все эти подробности директор не стал, ограничившись лишь сообщением, что коридор третьего этажа закрыт для всех, кто страшится ужасной смерти. За столом Гриффиндора раздался непонимающий смех. Снейп посмотрел туда — ну конечно, только Поттер мог проявить чудеса своей природной тупости посреди торжественной речи директора школы. Ну разумеется, никто даже не подумал поставить наглого мальчишку на место. И Снейп твердо вознамерился взять на себя эту приятную роль. Дамблдор тем временем закончил выступление на более приятной ноте, объявив вечер оконченным, и ученики гурьбой повалили из зала. Лили резко вскочила со своего места, высматривая кого-то в толпе, но Снейп схватил ее за руку и развернул лицом к себе. — Зайдешь ко мне? — небрежно поинтересовался он, глядя ей прямо в глаза. — Я соскучился, сударыня жена. Лили казалось, что ее руку сжали в тисках и оставили повыше локтя багровый овальный синяк, но все это было сущими мелочами по сравнению с отвращением, которое она испытывала, глядя на человека, стоящего перед ней и выворачивающего ее мозг и душу наизнанку своей проклятой легилименцией, не оставляющей ей выбора. Ноги сами несли ее в комнаты Северуса в холодных сырых подземельях. Простыни его постели, которые утром застелил заботливый эльф-домовик, были неприятными и влажными на ощупь. Прикосновения давно уже ставшего ненавистным мужа были еще противнее, словно она занималась сексом с лягушкой... Лили, запрокинув голову, чтобы вернуть в глаза выступившие слезы, комкала в дрожащих пальцах край одеяла, пытаясь натянуть его до самого подбородка. Рядом, тяжело дыша, остывал изнуренный Северус. Его руки привольно покоились на ее груди; время от времени он сжимал и пощипывал ее тонкими пальцами. Лили было плохо, настолько плохо, что она была согласна потерять сознание, лишь бы только не чувствовать его прикосновений. Вот он снова склонился над ней, проводя губами по напряженной шее и оставляя за собой шлейф собственной удовлетворенности. Его длинные немытые волосы щекотали грудь Лили, но не вызывали того прежнего трепета и какой-то стыдливости. Сейчас она вообще не могла представить, как он раньше умудрялся возбуждать ее... Книга по окклюменции, которую Дамблдор дал ей, несомненно, была интересной, но по сути бесполезной. Все, чему она смогла научиться — не смотреть легилименту в глаза и освобождать сознание от всех эмоций — кануло в лету, стоило оказаться в непосредственной близости от него. В теории все замечательно, а вот на практике — полный аврал. Наигравшись с ее покрасневшей грудью вволю и окончательно удовлетворившись, Северус со стоном потянулся и отвернулся к стене. Лили мысленно поблагодарила Мерлина за то, что хоть в этот раз он не стал обнимать ее, и решительно отбросила одеяло. Если и дальше ее ожидает такая жизнь, проще действительно уехать куда-нибудь подальше и забыть прошедшие десять лет, как кошмарный сон. Если что и удерживало отчаявшуюся женщину в этой стране и в этой школе, так это сын, покидать которого она больше не намеревалась. Мысль о сыне почему-то придала ей сил. Северус самозабвенно похрапывал, Лили торопливо собрала вещи и выскользнула за дверь, мечтая о горячей ванне, которая смоет все следы сегодняшней ночи, проведенной в компании равнодушного мужа. С ожесточением, почти да крови терла она свое измученное тело грубой мочалкой в тех местах, где касались ее руки Снейпа, и думала о семье, которая могла бы у нее быть, и которую у нее так бессовестно отняли. Она могла бы жить в Годриковой Впадине вместе с по-настоящему любимым мужем, с сыном, а может быть, и не одним. Лили всегда мечтала о большой и дружной семье, куче ребятишек, которые бы топали маленькими босыми ножками по роскошному ковру в особняке Поттеров; черноволосых, как Джеймс, и зеленоглазых, как она. Когда-то, еще до свадьбы, Джеймс сказал, что хочет, чтобы у их детей были глаза матери. Его желание сбылось, когда родился Гарри... От мысли, как они жили без нее все эти годы, сердце Лили словно стиснули стальными обручами. Каково было Джеймсу смотреть в ее зеленые глаза на лице сына? Она не знала ответа. Знала только то, что Джеймс давно похоронил ее в своем сердце. И она не могла судить его за это. Не имела права. *** Сам от себя такого не ожидая, Северус с нетерпением ждал первого урока зельеварения у гриффиндорцев первого курса, который состоится только в пятницу вместе с новичками Слизерина. Прелестно. После своевольного ухода Лили из его комнаты Снейп был крайне разозлен. Его жена никогда не была строптивой, даже напротив, ее нрав можно было смело охарактеризовать как покладистый, мягкий... После первого сентября Лили избегала его, загадочным образом умудряясь исчезать неведомо куда, едва его завидев, словно непонятным образом научилась преодолевать аппарационные барьеры Хогвартса. В его комнатах убиралась исключительно в учебные часы, когда Северус был занят своими котлами. Лили любила наводить порядок, она успела даже полюбить свою новую работу, с которой справлялась вручную, безо всякой магии. Так у нее почти не оставалось свободного времени, когда на нее часто накатывала апатия. Уборка помогала отвлекаться от проблем и всего мира в целом. Лили не умела быть строгой с нарушителями порядка, относилась к проделками близнецов Уизли снисходительно, ничуть не расстраиваясь из-за внезапно сваливающейся на нее дополнительной работы. С Гарри она старалась вести себя сдержанно и крайне осторожно. Их первый в жизни разговор состоялся в первый же день занятий, когда мальчик вместе со своим другом, Роном Уизли, попытался попасть в запретный коридор на третьем этаже. Лили лишь покачала головой, не сомневаясь в том, что сын унаследовал от своего отца тягу к безрассудному риску, но отчитывать понурившегося ребенка она точно не смогла. Она просто впала в какой-то ступор, жадно любуясь каждой черточкой его лица и улыбаясь чему-то своему. Гарри наверняка решил, что новый завхоз сошла с ума, но Лили это не слишком заботило. После этого она вихрем влетела в кабинет МакГонагалл, куда пришла убираться, и где ее Минерва, собственно, и застала танцующей со шваброй. Какие выводы из ее поведения сделала заместитель директора, оставалось загадкой, но вполне себе отгадываемой. В пятницу утром Снейп проснулся в отличном настроении. Накануне он вычел у Гриффиндора тридцать баллов, назначил две отработки и наградил Слизерин призовыми очками, вследствие чего факультет его подопечных резко вырвался вперед. Еще более прекрасным стал его настрой, когда он спускался на завтрак и предвкушал перспективу унижений Поттера-младшего на своем уроке. Раз все преподаватели поголовно никак не желали снять розовые очки касательно этого взбалмошного мальчишки, Снейп сделает это лично. Двадцать студентов уже дожидались своего преподавателя в лаборатории зельеварения. На столе перед каждым сверкал новенький котел. Ухмыльнувшись про себя, Снейп мысленно прикинул, сколько из них останется в живых к концу первого урока. Затем прошел к кафедре, окинув по пути притихшую мелюзгу яростным взглядом. Кто-то даже вроде пискнул от ужаса. Неплохое начало. Познакомившись с классом и задержав на Поттере чуть больше положенного внимания, Снейп неожиданно рявкнул, обращаясь к оторопевшему мальчику: — Поттер! Что вы получите, если смешаете корень асфоделя с настойкой полыни? Гарри во все глаза смотрел на странного профессора, возвышавшегося над его партой и буравившего его злым взглядом. Припомнив все научные диспуты с Венерой, которая, кстати, до сих пор не ответила ни на одно из его писем, мальчик неуверенно выдавил: — Кажется, Напиток живой смерти, сэр. Черные глаза Снейпа насмешливо сощурились. — Когда вам кажется, Поттер, нужно перекреститься. Где вы будете искать безоаровый камень, если я велю вам принести мне его? Школьники замерли, даже дыхание затаили. Рука сидевшей рядом с Гарри девочки с пышной прической взлетела в воздух, подрагивая от нетерпения. Гарри бросил на соседку быстрый взгляд, но все же ответил: — В желудке козы, сэр. Снейп понял, что еще пара таких ответов, и это Поттер выставит его дураком, а не наоборот. Ну что ж... на этот вопрос еще никто никогда не отвечал с первого раза. — Чем отличаются клобук монаха и волчья отрава?! Гарри до ужаса хотелось захихикать — профессор выглядел отнюдь не устрашающе, как явно хотел казаться, а совершенно напротив. — Ничем, сэр, это одно и то же растение. Еще его называют аконитом и используют для борьбы с ликантропией. Класс выглядел глубоко изумленным. Многие принялись перешептываться, кое-кто бросал на Гарри восхищенные взгляды. Гермиона Грейнджер разочарованно опустила руку. Что касается Снейпа, тот от ярости даже не нашелся, что сказать. Ну конечно, как он мог забыть про ручного оборотня Поттера и Блэка? Уж этот все о ликантропии этому паршивцу поведал. — Минус пять очков Гриффиндору, — внезапно заявил Снейп. Перешептывание мгновенно стихло, в классе воцарилась гробовая тишина. Гриффиндорцы бросали на Снейпа недоуменные и обиженные взгляды, а вот слизеринцы ликовали. — Видимо, вам мало вашей всемирной славы, Поттер? Так вот, запомните: на моих уроках я не позволю выпендриваться никому, даже такой знаменитости, как вы. Особенно вам, понятно? Гарри, наблюдавший за метаморфозой выражения профессорского лица вместе с остальными, так и остался сидеть с открытым ртом. — Нет, это что, нормально?! — бушевал по дороге в Большой зал Рон. — Отнять пять очков за правильные ответы на свои же вопросы! Конечно, сразу всем стало понятно, что он пытался тебя завалить, но зачем ему это понадобилось?! Чего это он на тебя так взъелся? Гарри лишь хмыкнул и пожал плечами. Он старался не думать о реакции отца, когда тому станет известно, что зельеварению его сына будет учить ненавистный Нюниус, о котором они с крестным столько всего интересного рассказывали... *** Первая неделя нового учебного года оказалась на редкость изматывающей не только для учеников, но и для учителей. Влиться в трудовые будни оказалось не так-то просто после двухмесячного перерыва. Даже профессор МакГонагалл призналась, что устала, что уж говорить о новых преподавателях по защите от Темных сил и магловедению. — А как вам работается, Лили? — добродушно осведомилась профессор Стебль, когда Лили убиралась в учительской. — Не надоело еще мыть полы за этими маленькими спиногрызами? — Что вы, профессор, — отозвалась Эванс, энергично орудуя шваброй под личным столом Флитвика, — я всегда была уверена в том, что уборка — мое призвание. Хлопнула дверь, отчего зазвенели стекла в большом настенном буфете — это профессор Снейп вернулся с урока, который проводил у первокурсников Гриффиндора и Слизерина. — Что-то вы сильно не в духе, профессор Снейп, — безмятежно заметила преподавательница магловедения, Чарити Бербидж. — Новые студенты не смогли отличить сыворотку правды от простой воды? — Да нет, скорее, наоборот, чересчур умные, — съязвил Снейп, плюхаясь в свободное кресло у камина и демонстративно не замечая резко попятившуюся к двери Лили. — Ну что, дамы и господа, как вам наши новые ученики? — пропищал Флитвик из-за горы пергаментов, сданных на проверку. — Способные ребята, — подала голос Стебль. — На Гриффиндоре есть один мальчик — Невилл Лонгботтом, так он на первом же занятии заработал у меня для своего факультета пятнадцать очков. Далеко не каждый первокурсник сумеет справиться с напавшей на него фасолью Тентакулой. — А у меня на уроке одна только мисс Гермиона Грейнджер сумела более-менее прилично превратить спичку в иголку, — довольно поделилась МакГонагалл. — Она же, судя по всему, единственная, кто ведет конспекты моих лекций, — пробубнил просочившийся сквозь стену призрак профессора Бинса, преподающего историю магии. — Хотя я не проверял. Все выжидающе уставились на Снейпа, который единственный еще не похвастался достижениями первокурсников в зельеварении. Снейп откашлялся и заявил: — Лонгботтом умудрился обжечься элементарным зельем и расплавить котел Финнигана, Грейнджер не знала, куда себя деть, когда я задал классу вопрос, а Поттер продемонстрировал свое никчемное воспитание. Лили, которая уже была одной ногой в коридоре, услышала слова Северуса и напряглась. Преподаватели угрюмо переглянулись. — Вы слишком строги к мальчику, Северус, — мягко сказала МакГонагалл. — Он практически вырос без матери, Джеймс воспитывал его один... — А я здесь при чем? — холодно вопросил Снейп. Лили захотелось его ударить. Ничего себе, святая невинность! — Ну так уж и один, — заметила Синистра. — Насколько мне известно, мисс МакКиннон... в смысле, миссис Блэк почти заменила ему мать. — Одно дело — родная мать, Аврора, — покачала головой Стебль, — и совсем другое — приемная. Мальчик очень привязан к Марлин Блэк, но родную мать не заменит никто. — Кстати, — вдруг нахмурилась профессор Вектор, — кто-нибудь вообще знает, кто мать Гарри? — Кажется, Джеймс тогда женился на девушке из маглов по имени Лилиан, — МакГонагалл принялась перебирать какие-то бумаги. — Во всяком случае, в личном деле мальчика в графе "статус крови" значится "полукровка". Лили казалось, что ее ударили куда-то под дых. Никому в волшебном мире не было известно об их с Джеймсом свадьбе, только узкому кругу. На этом настояла сама Лили, решив, что так будет безопаснее для ее чистокровного мужа. В те времена, когда Британия находилась под гнетом Волдеморта, за осквернение крови могли и убить, не спросив и фамилии. Джеймс, конечно, убеждал ее, что ему плевать на мнение фанатиков чистой крови, но Лили удалось найти непробиваемые аргументы, и Джеймс сдался. И вот сейчас Лили с одной стороны жалела о своем решении скрыть союз Поттера с маглорожденной, но с другой была рада тому, что избежала осуждения со стороны окружавших ее людей... — Бедная девочка, — сочувствующе покачала головой Чарити. — Даже пожить не успела... — Зато дала жизнь своему сыну и спасла его от смерти десять лет назад, — пискнул Флитвик, вытиравший почему-то выступившие слезы. Наверняка проникся историей неизвестной никому и даже никогда не существовавшей маглы. — Может, хватит? — внезапно рявкнул Снейп. — У меня например нет ни малейшего желания обсуждать тут умерших жен Поттера. И вообще я пошел на обед, — уже не так злобно буркнул он и направился к выходу, где все еще находилась Лили. Проходя мимо нее, Снейп бросил ей какой-то странный взгляд, но ничего не сказал. За ним медленно потянулись остальные преподаватели. — Действительно, что это мы, — смущенно шепнула профессор Стебль. — И все же, бедная-бедная девочка, — пропищал себе под нос Флитвик.