Бэмби и его мама

В доме в Годриковой Впадине стояла удручающая тишина. Не было привычного топота Гарри, не было смеха и недовольных реплик Венеры. Сириус и Марлин восстанавливали отношения в Крыму, Ремус в санатории в Финляндии, одна лишь Эммелина не забывала старого друга. Первое время ее визиты слегка напрягали Джеймса, ведь даже обычно деликатный Люпин не мог промолчать насчет того, что Вэнс хочет отношений. Однако со временем она, кажется, сдалась и просто довольствовалась тем, что имеет. Джеймсу она нравилась, даже очень, но они оба прекрасно понимали, что в его сердце она всегда будет лишь второй. Эммелина была полной противоположностью Лили: высокая, черноволосая и черноглазая с тонкими чертами лица и мальчишеской фигурой. Лили же навсегда запомнилась Джеймсу яркой, словно распустившийся дивный цветок: рыжие волосы, зеленые глаза, маленький вздернутый носик с рассыпавшимися по нему веснушками, округлые женственные формы. Он не знал, как она жила все эти годы, но искренне надеялся, что неплохо, однако противно было даже думать о том, что к его некогда любимой жене и матери его единственного сына прикасались мерзкие загребущие лапы Нюниуса. Всякий раз, когда подобное приходило Поттеру на ум, он зажигал сигарету и, пару раз затянувшись, ожесточенно тушил ее в изящной серебряной пепельнице, воображая на ее месте голову Снейпа. Мерзкий слизеринец осквернил все, что когда-то было ему дорого. За такое Джеймс с превеликим удовольствием оторвал бы ему все части тела без наркоза. Предаваясь мрачным размышлениям, он осторожно убрал с лица спящей Эммелины волосы и встал с постели. Девушка что-то сонно проворчала и, крепче обняв подушку, зарылась в нее лицом. Она была замечательным человеком, отличным другом и потрясающей любовницей, но разжечь хотя бы малейший огонек в сердце Поттера ей так и не удалось. Джеймс заботливо поправил одеяло на груди Эммелины, после чего накинул темно-красный халат и спустился на кухню, намереваясь приготовить для гостьи завтрак. Обычно этим всегда занималась она, но сегодня ему очень хотелось порадовать ее, отблагодарить за все, что она для них с Гарри сделала. Когда Джеймс переворачивал на сковороде подрумянившийся бекон, в окно постучалась сова-почтальон, мокрая и взъерошенная. На улице хлестал проливной дождь, но конверт, который она принесла, был абсолютно сухим. Мысленно отблагодарив отправителя за удачно проявленную смекалку, Джеймс высыпал из упаковки горсть хлопьев и придвинул их к сове. Та благодарно ухнула и принялась за угощение. Джеймс же занялся посланием. Интересно, кто бы мог ему написать? Письмо от Гарри пришло только вчера, да и сова определенно была незнакомой. Судя по печати с гербом Хогвартса, послание было именно оттуда. Но что в нем? Сын не мог провиниться настолько, что администрация взяла на себя заботу поставить отца в известность. Отхлебнув обжигающего кофе, Джеймс поморщился и наконец развернул пергамент. Уважаемый мистер Поттер, Мы имеем честь пригласить Вас на встречу выпускников Школы Чародейства и Волшебства "Хогвартс", которая состоится в субботу, 26 сентября 1991 года в вышеупомянутом учебном заведении. Начало торжественной части в 18:00 в Большом зале. Искренне надеемся, что вы почтите своих старых учителей вашим присутствием. С наилучшими пожеланиями, заместитель директора школы по учебно-воспитательной работе проф. М.Макгонагалл. Джеймс отложил приглашение, написанное традиционными зелеными чернилами, и почесал затылок. Насколько он помнил, подобные мероприятия проводились раз в двадцать пять лет. Вернуться в школу, конечно, было бы здорово, пусть и всего на один день, тем более, что Ремус прилетает за два дня до встречи. Жаль вот только, что подавляющее большинство их выпуска он больше никогда не увидит... Стараясь не думать о том, что в Хогвартсе он наверняка повстречает Лили и Снейпа, Джеймс снова занялся завтраком для Эммелины. Уж очень хотелось ее порадовать. *** В Хогвартсе грядущая встреча выпускников, разумеется, была новостью номер один. Учителя строго следили, чтобы ученики нигде не набедокурили, особенно тщательному вниманию подверглись третьекурсники Фред и Джордж Уизли. Лили совершенно выбивалась из сил, у нее даже не хватало времени на полноценный обед. В замке была проведена генеральная уборка, помешать которой даже Пивз не решался. Лили стала совсем нервной и срывалась на ни в чем не повинных учениках, и многие проникшиеся к ней симпатией студенты мгновенно растеряли ее, за глаза интересуясь, не является ли Эванс родственницей Филча. Гарри и Рону до всей этой суматохи не было никакого дела. В данный момент их интересовал только запретный коридор на третьем этаже, куда они по ошибке пытались попасть в самый свой первый день пребывания в школе. Тогда они попались завхозу, которая вместо того, чтобы отчитать, а то и наказать первокурсников, вдруг замерла перед ними подобно статуе и отчего-то залилась слезами. Мальчики недоуменно переглядывались, а после того, как наконец попали в нужное им крыло замка, Рон непонимающе покрутил пальцем у виска. — Наверное, ей стало страшно, что с ней сделают за то, что мы оказались в этом коридоре, — заявил он. — Вот она и расчувствовалась. Нервная какая-то женщина, не находишь? После такой реакции мадам Снейп (хотя она почему-то предпочитала, чтобы ее звали мисс Эванс или просто Лили) мальчики за три мили обходили дурацкий коридор, однако интерес к нему у них взыграл нешуточный. Они строили невероятные теории насчет того, что там может находиться, но чем дальше, тем все более фантастическими они казались, и друзья решили временно оставить свое расследование. Значительную часть времени у Гарри отнимала внезапно свалившаяся на него неприязнь Драко Малфоя. Слизеринец почему-то не жаловал Рона и попросту злился, что Гарри предпочел дружбу с, как он выразился, "осквернителем крови". Гарри не находил в этом абсолютно ничего предрассудительного, в конце концов, из имеющихся у него скупых данных он знал, что его мать была из маглов, что же ему и своего родного отца считать "осквернителем"? Малфой со своей свитой подпевал безумно раздражал Гарри, хотя Венера часто говорила о своем троюродном брате с симпатией. Впрочем, взгляды Гарри и его подруги часто расходились. Апогея вражда мальчишек достигла в тот день, когда у первокурсников состоялся первый урок полетов. Малфой все утро хвастался своими летательными способностями, однако Гарри, которого отцу даже обучать полетам не пришлось, моментально узрел в действиях Малфоя кучу ошибок. Специалист из слизеринца вышел просто отвратительный, зато Гарри демонстрировал в воздухе что-то невероятное, даже сидя на видавшей виды метле, чем вызвал у Малфоя еще большую зависть. К концу дня случилось нечто из ряда вон выходящее: профессор Макгонагалл стала свидетелем полета Гарри и включила его в гриффиндорскую команду по квиддичу. "Венера просто с ума сойдет от зависти", — радостно подумал Гарри, но тут же вспомнил, что они не разговаривают. Снейп продолжал измываться над Гарри, причем умудрялся делать это так, что вроде бы и не подкопаешься. Гарри, не будь дураком, старался не заострять внимание на придирках Нюниуса, как они с Роном за глаза стали называть вредного профессора и тем самым продолжили славные традиции господ Мародеров, лишь молча сносил все оскорбления Снейпа и вполне дружелюбно улыбался ему в лицо, создав у того впечатление умственно отсталого ребенка. Гарри откровенно недоумевал: как такая светлая и добрая женщина, как миссис Снейп, умудрилась выйти замуж за такого крайне неприятного типа? Они были совершенно разными по характеру, по внешности, по манере поведения и общения, причем если Снейп изо всех сил старался показать семейное благополучие, то Лили норовила подчеркнуть обратное. — Все это потому, что у них нет детей, — авторитетно заявил Рон. — Вот мои родители никогда не ссорятся. По крайней мере, я ни разу не слышал. Рон часто рассказывал о своей семье, и Гарри на основе его историй любил воображать свою жизнь, какой бы она сложилась, не погибни его мама десять лет назад. Когда он был маленьким, но уже в том возрасте, когда начинаешь осознавать и запоминать происходящее, Марлин рассказывала ему сказки на ночь о Боге и его ангелах. Мальчик верил, что его мама обязательно явится к нему в виде ангела, но время шло, а ангела все не было. Сейчас Гарри уже свыкся с мыслью, что мамы нет и никогда не будет, но с приездом в Хогвартс произошло нечто странное: почти каждый день сова приносила ему какую-нибудь приятную мелочь, будь то шоколадная лягушка или интересная книга, причем безо всяких записок от отправителя. Всякий раз, когда Гарри пытался задержать сову и всучить ей письмо с благодарностями, она клювом разрывала конверт и все-таки улетала. — Кто-то тебе симпатизирует, — Рон с восторгом листал книги с красочными движущимися картинками внутри. — Причем явно старается остаться неизвестным. Есть идеи, кто бы это мог быть? Гарри обычно отмалчивался, лишь пожимая плечами в ответ. Ну в самом деле, не делиться же с другом преследовавшей его мыслью, что сова могла бы быть воплощением его мамы? Рон точно решит, что Гарри свихнулся. Лили же исподтишка наблюдала за сыном и была счастлива видеть его восторг. Конечно, книг и сладостей у мальчика всегда было вдоволь, но присылаемые ею определенно что-то для него значили. Северус, однажды заставший ее за тем, как она привязывала к лапке совы очередной подарок, поднял ее на смех и даже попытался что-то ей запретить, но Лили давно уже махнула на него рукой. Окклюменция по-прежнему давалась ей из рук вон плохо, а Дамблдор пока не спешил выполнять данное ей обещание. Впрочем, жизнь женщины потихоньку налаживалась, ведь единственное, что ей было нужно — это видеть счастье сына. Она даже почти не нервничала перед встречей выпускников, которая неумолимо приближалась. Двадцать шестого сентября школьникам было разрешено спать хоть до вечера, главное, чтобы под ногами не мешались. С самого утра в школу прибывали разновозрастные выпускники, самому старшему было около ста лет. Рон с нескрываемым отвращением признал в гостье тетушку своей матери. Одета неприятная старушка была в деловой костюм, всю строгость которого портил грязно-розовый цвет, а жидкие седые волосы венчала шляпка с такими же розовыми перьями. — Эту дурацкую шляпу ей подарил ее первый муж из восьми, и она носит ее вот уже лет семьдесят, несмотря на то, что ее банковский сейф ломится от золота, — заявил Рон, попытавшийся спрятаться за худенькой спиной Гарри и оттуда наблюдавший, как госпожа Мюриэль с восторгом тискает худощавого Перси за впалые щеки. — Старая перечница. Ни одного светского раута не пропустит, несмотря на то, что за ней песок подбирать надо. Гарри не сумел сдержать смешок. Фред и Джордж Уизли, до объятий с которыми очередь еще не дошла, заколдовали шляпу тетушки, и сейчас на ней восседала вполне живая и настоящая, но розовая курица. Пока что она молчала, но близнецы усердно работали, чтобы это исправить. — А где это Рональд потерялся? — гаркнула Мюриэль, обращаясь к маме Рона. Миссис Уизли властно поманила младшего сына к себе, и Рон, ссутулив плечи, поплелся к родственникам, как на эшафот. Гарри несколько раз махнул перед собой кулаком, показывая другу, что мысленно он с ним. Его отец еще не приехал, и мальчик от нечего делать решил развлечь себя любимыми полетами на метле. Как раз накануне донельзя гордый Джеймс прислал ему новейшую модель "Нимбуса", именно ту, которой Гарри и Венера любовались в Косом переулке. В вестибюле прямо в центре всеобщего внимания находились Малфои. Драко был удивительной копией своего отца, точно так же, как и Гарри был копией Джеймса. Малфой-младший с жутко важным видом что-то рассказывал своим родителям, однако, слушала его, кажется, только Нарцисса, поскольку Люциус то и дело отвлекался на своих знакомых, пожимая им руки и что-то небрежно говоря. При взгляде на Нарциссу Малфой Гарри вдруг пришла в голову ассоциация со Снежной королевой из сказок маглов. Мама Тонкс, которая доводилась миссис Малфой родной сестрой, была куда приятнее и часто улыбалась. Нимфадора Тонкс в прошлом году закончила Хогвартс, сейчас училась в аврорате и проходила практику в отделе, которым руководил Джеймс Поттер. Между ними сразу возникли приятельские отношения, поэтому Тонкс была частой гостьей в Годриковой Впадине и точно так же сдружилась и с Гарри. Что касается Венеры, то она в своей старшей троюродной сестре-метаморфине вообще души не чаяла и мечтала в будущем быть во всем на нее похожей. Лили, одетая в свое лучшее платье, сегодня наконец могла отдохнуть от швабр и метелок. Северуса куда-то утащили однокурсники-слизеринцы, и Лили осталась в одиночестве, но сейчас ее это только обрадовало. Гриффиндорцев ее выпуска пока не было. Но вот дубовые двери наконец распахнулись, и в вестибюле оказалась чета Блэков. Сова, посланная Макгонагалл, отыскала их даже в Крыму. Сердце Лили отчаянно забилось, едва она увидела своих некогда лучших друзей. Кажется, время ничуть не изменило балагура Сириуса: даже в честь праздника он надел любимые джинсы. Марлин тоже все такая же красивая и беспечная, однако когда пара приблизилась к Малфоям для приветствия, на лице ее показалась легкая надменность. Люциус учтиво коснулся губами ее ладони, Марлин ответила вежливой улыбкой, но стоило им отойти, как женщина очень выразительно изобразила тошноту. Сириус хохотнул и привольно обнял жену за талию. Они выглядели совершенно счастливыми, совсем как пятнадцать лет назад, когда только-только поняли, что любят друг друга. Лили оставалось только порадоваться за них, но глаза ее почему-то вдруг увлажнились. — Привет, — к Блэкам подбежал Гарри, которого тут же заключила в объятия Марлин. — Вы вовремя, я как раз собирался на стадион... — Тебя можно поздравить? — весело осведомился Сириус, пожимая руку крестника. — Самый молодой ловец Гриффиндора за последние несколько столетий! Такого даже твоему отцу не удалось добиться. — Подожди радоваться, может из меня вообще никудышний игрок получится, — смутился мальчик. Сириус от возмущения аж подавился. — Не вздумай при Джеймсе такое ляпнуть! Гарри хихикнул. — Я думал, Венера тоже приедет, — огорченно заметил мальчик. Марлин с Сириусом переглянулись. — Она еще пока путешествует с бабушкой, — сообщила Марлин. — Они побывали во Франции, в Швейцарии, в Италии, в Испании... — Она вам пишет? — перебил ее Гарри. В его голосе явно звучала обида. — А тебе нет? — откровенно изумился Сириус. — Так, Гарри, признавайся, что между вами опять произошло? — Как всегда, — буркнул мальчик. Настроение резко упало. Венера, конечно, временами жутко его раздражала, но он и вообразить себе не мог, что будет по ней настолько сильно скучать. — Ясно, — хохотнул Блэк. — Милые бранятся, только тешатся. Не переживай, еще сто раз помиритесь. Обычно Гарри начинал злиться, когда отец и крестный принимались в шутку дразнить своих детей женихом и невестой. Однако на этот раз он даже не обратил на это внимания, все еще витая где-то в облаках. Лили, наблюдавшая эту картину, уже не могла сдерживать слезы. Ее мальчик обнимал совершенно чужую женщину, как родную мать, а на нее даже не смотрел. Ну ходит по Хогвартсу какая-то уборщица, жена этого противного Снейпа. Кто она ему такая? Правильно, никто. А Марлин практически воспитала его как своего сына, конечно он будет ее обнимать... Лили даже не заметила Дамблдора, который в свою очередь наблюдал за ней, задумчиво сдвинув брови. Ремус прибыл через пять минут после Джеймса и Эммелины. Последняя облачилась по случаю праздника в шелковое красное платье с разрезом вдоль ноги и вырезом на спине, подаренное Джеймсом на последнее Рождество. До этого она не надевала его ни разу, поскольку не было повода, да и просто стеснялась. Причем вполне основательно — сейчас на нее бросали восхищенные взгляды многие присутствующие мужчины. — Могла бы и поскромнее одеться, здесь же все-таки дети, — шутливо пожурила подругу Марлин после приветствий. Джеймс усмехнулся и обнял свою спутницу за талию. — Не будь ханжой, дорогая, эти дети видели даже больше, чем мы. Выпускники разбрелись кто куда, и в холле осталось не больше десятка гостей. — Так, — Сириус заговорщицки хлопнул в ладоши, — вы как хотите, а я пошел в гости к Полной даме. Ну а что, надо же познакомиться с тем счастливчиком, который сейчас мою кровать облюбовал. Смеясь и непринужденно болтая, компания двинулась в сторону Гриффиндорской башни, предварительно узнав у Гарри пароль к картине. По пути им встретилась чета Лонгботтомов, которая с энтузиазмом присоединилась к исследовательской группе. Невилл, кажется, был благодарен небесам за то, что те освободили его от форменного допроса, устроенного мамой, и мальчики уже вдвоем отправились на квиддичное поле. Лили наблюдала за Джеймсом и Эммелиной из дальнего угла вестибюля, поэтому осталась незамеченной. Ее бывший муж выглядел абсолютно довольным жизнью и с такой нежностью смотрел на свою спутницу, что у Лили больно щемило сердце. Конечно, она была бы полной идиоткой, если бы полагала, что все эти годы он свято хранил ей верность, пока она удовлетворяла сексуальные потребности Снейпа. Однако Лили почему-то была уверена в том, что если у Джеймса появится женщина, то их будет связывать только постель. Увиденное доказывало обратное — Поттер все еще оставался способен на настоящие чувства. И она понятия не имела, радоваться ей за него или огорчаться. *** Большой зал поразил всех своим великолепным убранством. Факультетские столы исчезли, и вместо них по всему периметру зала стояли сотни маленьких круглых столиков для определенных компаний. В центе специально оставили место для танцев, домовые эльфы торопливо накрывали шведские столы всевозможными ятствами, на стенах вывесили колоссальных размеров знамена всех факультетов: величественный лев на красно-золотом фоне Гриффиндора, бесстрастно взирающая на мир серебристо-зеленая змея Слизерина, черно-желтый забавный барсук Хаффлпаффа и широко раскинувший крылья орел Рейвенкло на сине-бронзовом полотнище. Заколдованный потолок в точности отражал безоблачное звездное небо, в воздухе парили тысячи свечей, феи-мотыльки порхали от одного столика к другому, кое-где можно было разглядеть даже лепреконов. Один уже от души хохотал, наслаждаясь бестолковой физиономией Гойла, который вертел в руках фальшивый галеон. Дамблдор в своей речи приветствовал бывших учеников, выразил надежду, что это будет не последняя их встреча и пожелал всем приятного аппетита. После торжественной тишины как не бывало: гости разразились аплодисментами, зазвучала негромкая приятная музыка, а зал наполнился веселыми голосами. Мэри Макдональд, а в замужестве Эйвери, бесконечно жаловалась бывшим однокурсницам и соседкам по комнате на свою жизнь: замуж ее выдали без ее на то согласия, муж оказался тираном и пьяницей, а после рождения третьего ребенка она набрала двадцать килограммов, вследствие чего супруг тут же отыскал себе любовницу, похождения с которой даже не скрывает. Эммелина на свою беду принялась что-то советовать бывшей гриффиндорке. — Подожди-подожди... — Мэри рылась в крохотной сумочке, то и дело извлекая на свет какую-то бесполезную дребедень, пока наконец свет не увидели блокнотик и магловская авторучка. — Давай еще раз с самого начала. Как, говоришь, диета называется?.. Марлин, воспользовавшись тем, что болтушка отвлеклась, мысленно пожелала Вэнс терпения и направилась к одному из шведских столов. Особенного голода она не испытывала, да и подругу оставлять на произвол судьбы ей не хотелось, но любоваться Сириусом, который небрежно облокотился о стену, попивал огневиски и смеялся каким-то репликам явно крашеной блондинки с бюстом, увеличенным Раздувающим зельем, хотелось еще меньше. Марлин даже не помнила ее имени, да и не желала вспоминать, чтобы не портить себе настроение еще больше. Подходящей компании не было: Джеймс и Ремус встретили знакомых рейвенкловцев на два курса старше, зато у стола с угощением вроде бы виднелся кто-то знакомый... — Привет, Марлин, — Дирк Крессвелл просиял приятной улыбкой при виде старой знакомой. Улыбка эта породила волну воспоминаний, от которых у женщины мурашки по шее побежали. — Ты как всегда обворожительна. — Спасибо, Дирк, — улыбнулась она в ответ и бросила на мужчину оценивающий взгляд. Строгий деловой костюм и элегантный темно-зеленый галстук, безусловно, были очень ему к лицу. Насколько она была в курсе, Крессвелл в прошлом году получил пост заместителя главы Отдела по связям с гоблинами, поэтому ему нужно было соответствовать статусу. — Как поживаешь? — Неплохо, я бы даже сказал, отлично, — Дирк взял тарелочку с канапе и тут же отправил одно в рот. — Ждем с Самантой третьего малыша и снова мальчика, представляешь? — Да... здорово, — Марлин внимательно осмотрела выбор блюд и остановилась на воздушном абрикосовом муссе, вдруг так некстати вспомнив, что у Сириуса на эти ягоды жуткая аллергия. — Поздравляю... Как назовете? — Пока не знаем, — вещал счастливый Дирк, кажется, не замечавший, что Марлин отвечает ему односложно и вообще мысленно явно пребывает где-то далеко. — Ну а вы что же так слабо? На одном ребенке останавливаться нельзя, тем более нужен наследник, продолжатель рода! Марлин едва не поперхнулась. Вот уж о чем они с Сириусом никогда не говорили, так это о втором и последующих детях. Их отношения балансировали на грани, а месяц, проведенный в Алуште, мало что изменил. Они даже спали в разных комнатах, никаких проявлений чувств себе не позволяли: единственным исключением стал тот случай в сарае, да и то Марлин могла назвать это лишь жалкой тенью былой страсти. Почему они вдруг стали чувствовать себя некомфортно в компании друг друга, тогда как с кем-то другим позволяли себе раскрыться полностью? Она не знала. А на другом конце зала Сириус мрачно наблюдал за женой поверх своего бокала, который был почти пустым. Огневиски уже давно не дарил ему чувство опьянения, наверное, ему требовалось выпить чуть ли не цистерну для того, чтобы почувствовать эффект. Блондинка наконец отвязалась от него и упорхнула подыскивать себе другую жертву. То, во что превратилась Эмили Хопкинс, которая ему на четвертом курсе даже нравилась, определенно было кошмаром. Но еще больший кошмар предстал перед Сириусом у стола с угощением, где мирно беседовали и, кажется, даже касались рук друг друга его жена и ее бывший любовник... Вечер двадцать второго октября выдался на редкость мерзким. Мало того, что погода оставляла желать лучшего, так Сохатому обязательно понадобилось вытащить его в этот треклятый ресторан. Ну не обладал он дипломатическими чертами, и о чем говорить с аврорами Португалии, прибывшими в Британию для сотрудничества, понятия не имел. Ресторан находился в отеле "Баглиони", где сердобольный британский аврорат разместил особо важных гостей. Разумеется, подыскать приют поскромнее никому и в голову не пришло. Вот уж интересно, откуда у аврората такие бешеные деньги? Не иначе как коррупция прокралась и в высшие инстанции. Сириус вдруг обнаружил, что от него вот уже минут пять как ждут ответа на какой-то вопрос. Чувствуя себя полным кретином, он лениво закурил сигару и жестом предложил своим спутникам сделать то же самое. — Джентльмены, прошу вас, давайте отложим все деловые разговоры на потом. В этом отеле просто потрясающая кухня, — хотя откуда ему об этом знать, он ни разу в жизни не останавливался здесь. Авроры угрюмо переглянулись, один пожал широкими плечами и кивнул в знак согласия. Черт, ему бы только протянуть время, а там Джеймс возможно сможет вырваться... И угораздило же Гарри заболеть именно сейчас?! Еще и Марлин куда-то умчалась, даже не соизволив поставить его в известность насчет своих планов. Хорошо что Венера уже вторую неделю гостила у его матери, хоть о дочери беспокоиться нет нужды. Официант тем временем отодвинулся чуть влево, и Сириус получил ответ на свой мысленный вопрос. За столиком неподалеку от них расположилась его жена собственной персоной в компании, если ему не изменяла память, рейвенкловца, учившегося на два курса старше них. Вот это уже действительно было интересно. В ближайшее время Марлин не планировала никакой акции, званного вечера или аукциона своего благотворительного фонда, а может, просто не посчитала нужным с ним поделиться, раз сейчас мило беседует с Крессвеллом, лениво потягивает красное вино из хрустального бокала и странно улыбается, как будто кокетливо. Да и на деловые встречи вроде как не надевают сиреневые коктейльные платья с таким декольте... Сириус резко выпрямился, позабыв о сигаре, с которой уже падал пепел прямо ему на брюки, о партнерах Джеймса, об официанте, деликатно повторяющем вопрос, какой напиток сэр предпочтет к мясу по-итальянски. Всем его вниманием полностью завладела Марлин, которой Крессвелл протянул руку в приглашающем на танец жесте. Она встала, и затуманенному взгляду Блэка предстал роскошный букет желтых роз, которые его жена просто обожала. Музыка была не самой подходящей для танцев, но пару это абсолютно не смущало. Сириус, сжав кулаки, наблюдал, с какой грацией Марлин передвигается по паркету. Обута она была совершенно не по погоде — в изящные серебряные босоножки на высоком каблуке, на запястье блестел платиновый браслет, подаренный Сириусом в честь рождения дочери... В голове разноцветным фейерверком взрывались однотипные мысли: Как. Она. Могла. А она смогла, и еще как! Сириуса так и подмывало встать из-за стола, подойти к парочке, оторвать жену от этого ублюдка, а ему самому повыдергивать к чертям собачьим руки, которые он так нагло распускал. Вот они уже находятся гораздо ниже уровня талии! А она даже не сопротивляется, лишь лицо ее не выражает абсолютно никаких эмоций. — Ты великолепно танцуешь, Марлин, — прочитал он по его губам, по которым так и хотелось звездануть. — Ты прекрасна. Даже прекраснее, чем в моих мечтах. Она что-то ответила, он согласно кивнул. Пара вернулась за свой столик, и Крессвелл сделал знак официанту, чтобы тот принес счет. Видимо щедрые чаевые оставил этот ублюдок, поскольку лицо официанта засветилось не хуже начищенного галеона. Марлин взяла этого типа под руку, улыбаясь ему пресной улыбкой, во всяком случае, так казалось Сириусу. Ему она всегда улыбалась как-то по-другому, гораздо более открыто и искренне. Сейчас это слабо утешало, поскольку у Блэка не осталось сомнений в том, что они решили подняться в номер. Злость мгновенно испарилась, осталось лишь четкое холодное желание убить. Португальские авроры моментально почувствовали перемену в настроении Блэка, но лезть с расспросами даже не пытались, видимо опасаясь за состояние своего здоровья. Дабы разрядить обстановку, один из них вдруг изрек: — Джентльмены, я тут анекдот в тему нашей встречи вспомнил. Значит, встречаются тролль, гоблин и лепрекон... Голоса португальцев доносились до Сириуса как сквозь вату. Нет уж, пусть Джим сам выкручивается как хочет. У него, между прочим, семейная жизнь рушится, и до глупых португальцев ему вообще не должно быть никакого дела. — Прошу меня извинить, господа, — холодно сказал Сириус, поднимаясь из-за стола. Гости тут же умолкли и как-то затравленно на него косились. — Кажется, сегодня переговоры не состоятся. Всего наилучшего. Не дожидаясь протестов или совершенно бессмысленных вопросов, Блэк стремительно покинул злосчастный отель и аппарировал домой, даже не заботясь о сохранении Статута о секретности. Ему казалось, что это самая длинная ночь в его жизни. Конечно, Марлин запросто могла вернуться домой лишь утром, однако он намеревался дождаться ее во что бы то ни стало. Он приказал сонному эльфу сделать ему кофе, потом еще и еще. Адреналин, смешанный с кофеином, бурлил в нем, требуя чьей-то крови, причем немедленно. Он брал в руки книгу и тут же ее зло швырял на пол; курил, бессмысленно пялясь в потолок. Часы на каминной полке пробили пять утра, и наконец входная дверь отворилась. Марлин шагнула в гостиную, швырнула пальто на кресло и тут же упала в него сама, закрыв лицо руками. Деликатное покашливание мужа дало ей понять, что он ждет ее, причем уже давно. Она открыла глаза и усмехнулась. — Бренди? — поинтересовался Сириус и, не дожидаясь согласия, щедро плеснул в стакан мутно-коричневой жидкости. Марлин молча приняла из его рук напиток и слегка пригубила, тогда как сам Сириус осушил почти полный стакан одним глотком. — Иди спать, Сириус, — устало сказала она и сбросила свои босоножки, с ногами забравшись в кресло. Телесные колготки на ее ногах были порваны. — Может, для начала ты расскажешь мне, где околачивалась всю ночь? — тон Сириуса был удивительно спокойным. Марлин слабо усмехнулась и вынула шпильки из растрепавшейся прически. Золотистые волосы водопадом хлынули на плечи. — Какая разница? — спросила она. — Просто любопытно, — бесстрастно ответил он. — Я была в ресторане. — В "Баглиони"? — Ты следил за мной? — равнодушно осведомилась жена, вертя в руках свой стакан с почти нетронутым бренди. — У меня там была деловая встреча по просьбе Джеймса. Но меня больше интересует, какого низзла там забыла ты? Она усмехнулась. — Можешь считать, что и у меня тоже. — Которая имела продолжение в одном из номеров этого треклятого отеля? Какого черта происходит, Марлин?! — Сириус понял, что если она и дальше будет вести себя так, словно только что вернулась со дня рождения своей свекрови, то он окончательно потеряет над собой контроль. — Что у тебя с этим Крессвеллом? Давно?! Марлин какое-то время сверлила его презрительным взглядом, а после потянулась к своей сумочке, откуда извлекла волшебную палочку. Сириус был абсолютно не в себе. Больше всего ему хотелось схватить жену и трясти до тех пор, пока вся дурь из нее не выветрится. Что на нее нашло вообще? Марлин спокойно махнула палочкой в сторону двери, которая вела в подвал. — Акцио, рубашка. К ней в руки прилетела его бледно-желтая рубашка, которую два дня назад он бросил в корзину с грязным бельем. Марлин никогда не занималась стиркой, это была забота домовых эльфов. Интересно, что же сделало ее похожей на домовиков? Марлин тем временем продемонстрировала Сириусу воротничок рубашки, на котором красовались яркие следы помады. Кроме того, рубашка благоухала так, словно это был настоящий букет роз и ванили. — Я никак не могла найти свои любимые треники, — холодно сказала Марлин, швырнув рубашку прямо мужу в лицо. — Думала, что они в грязном белье. А вместо них нашла вот это. Лисси, к сожалению, еще не успела уничтожить следы твоих похождений. Они стояли друг напротив друга: уставшая, но уверенная в себе Марлин, прожигающая мужа взглядом, полным глубочайшего презрения, и растерянный, комкающий проклятую рубашку и смотрящий в пол, точно провинившийся школьник, Сириус, еще две минуты назад готовый совершить убийство. Внезапно Марлин сдалась: она опустилась в кресло и закрыла лицо руками. — Я давно подозревала, что есть другая женщина. С тех самых пор, как ты сказал мне, что останешься ночевать у матери. Так почему же мне нельзя иметь другого мужчину, который все еще находит меня привлекательной и желанной? — Марлин, я... — он сам не знал, что собирается сказать в свое оправдание. Но она не дала ему продолжить. — Если тебе станет легче, можешь меня прикончить. Только пообещай, что передашь Венере, как сильно я ее люблю. Он молчал. Она тоже молча плакала. В один миг жизнь рухнула, когда сам черт дернул ее поискать свои треники в грязном белье. Она проклинала Сириуса, проклинала его шлюху, проклинала домового эльфа, которая не постирала вовремя рубашку со следами измены, проклинала саму себя за то, что не придумала ничего лучше, чем изменить в ответ, что не нашла в себе силы сказать ему, что хочет уйти. Пятилетний брак летел мантикоре под хвост, и все, что она могла сделать — это молча наблюдать за этим. Он обещал исправиться, обещал сделать выводы, но она не верила. Не верила просто потому, что ей стали присылать фотографии, стали писать угрожающие письма. Она не понимала, почему он до сих пор от нее не ушел, ведь она не держала его силой... Она хотела сохранить семью. Вот только он этого не замечал. И там, в гостинице "Баглиони" она не смогла сделать то, ради чего вообще все затеяла. Дирк был внимателен и нежен, он хотел обладать не только ее телом, но и душой. Тогда она извинилась и просто ушла, а после всю ночь бродила по спящему Лондону, думая, думая, думая... Конечно, они не раз еще встречались, но ни одна из их встреч так и не смогла стать запоминающейся. Дирк устраивал для нее приятные сюрпризы и незабываемые ночи, но лишь для него одного они таковыми являлись. Он обещал дать ей все, обещал любить ее и ее дочь, обещал, что она забудет Блэка, как кошмарный сон... Проблема, правда, в том, что сон этот — самое лучшее, что было в ее жизни. А потом они расстались. Просто расстались и все. Без ссор, криков, истерик и прочей чепухи. Дирк был просто замечательным парнем, любящим и понимающим, таким он наверняка и остался. Потом он женился, завел детей... Но редкие мимолетные встречи напоминали обоим все, что когда-либо происходило между ними. Сириус, конечно, старался не вспоминать об их изменах друг другу, но она так просто никогда ничего не забудет.