Бэмби и его мама

Едва профессор Макгонагалл заикнулась о списке тех, кто на Рождественские каникулы желает остаться в Хогвартсе, как Рон тут же записался, объяснив это тем, что его родители на каникулах собираются ехать в Румынию к Чарли, изучающему драконов. Гарри и Гермиона отправлялись домой, свалив на друга ответственную миссию — найти хоть что-нибудь о Николасе Фламеле. Гермиона, правда, настырно увещевала Гарри поговорить с отцом, уж Джеймс наверняка знает, что этот мифический тип из себя представляет. Меньше всего Гарри хотелось впутывать отца в эту историю с Хагридовым Пушком, укусившим Снейпа (об этом случайно стало известно Рону, который ходил в лазарет за лекарством от гайморита и повстречал там крайне рассерженного профессора зельеварения, делившегося с мадам Помфри своими проблемами). Что бы там ни охранял Пушок, а Снейп явно намерен прибрать это к рукам. Гарри и его друзья не могли допустить, чтобы прямо под носом у директора школы произошла кража. Впрочем, планы Рона тоже поменялись: одному оставаться в замке ему страшно не хотелось, да и по младшей сестренке он соскучился, поэтому решил ехать домой вместе с друзьями. На вокзале Кингс-Кросс их встречали родители. Миссис Уизли чрезвычайно озаботилась тем, что дети сошли с поезда без шапок, миссис Грейнджер больше волновало самочувствие Гермионы, которая не самым лучшим образом переносила длительные путешествия. Гарри обнял встречавшего его отца, который, смеясь, заявил, что сына просто не узнать. — Так это и есть знаменитая Гермиона Грейнджер, без которой ни одно письмо домой не обходится? — Джеймс тепло улыбнулся и пожал руку крайне смущенной подруге сына. — Очень рад наконец увидеть вас своими глазами. Ну а с мистером Уизли мы уже вроде как знакомы, — Рон тоже не сумел сдержать смущения. Познакомившись с родителями друзей, Поттеры взялись за руки и аппарировали в Годрикову Впадину. Поначалу Гарри страшно не любил этот способ перемещения, но сейчас уже привык к тому, что всякий раз его словно через шланг от пылесоса пропихивали. Дома их встретил огромный вишневый пудинг и компания сияющих Блэков и Ремуса Люпина. Едва с угощением было покончено, как взрослые принялись обсуждать какую-то неинтересную политическую лабуду, и Венера утащила Гарри наверх с требованием рассказать ей все на свете о школе. Пока Гарри неторопливо разбирал свой чемодан, девочка аж подпрыгивала на месте от нетерпения. Гарри к ее чудачествам давно уже привык: такой уж егозой была дочка крестного. — Николас Фламель? — переспросила девочка, когда Гарри рассказал ей о том, что им с Роном и Гермионой удалось вытянуть из Хагрида. — Как же, знаю такого типа. Ему уже Мерлин знает сколько лет, больше пятисот наверное... — Чем же он таким прославился, своим долголетием? — Гарри как раз откусил голову шоколадной лягушке, поэтому слова прозвучали невнятно. — Именно. По-моему, это он создатель философского камня. Вот что удивительно — Венера терпеть не могла читать, поскольку ее неусидчивая натура требовала физических действий, но знала не меньше, а то и больше Гермионы. Конечно, с такой-то бабушкой... — Будь добра, объясни мне, что это за камень такой? Девочка закатила глаза и наконец перестала прыгать на одной ноге по комнате, устроившись с ногами на кровати. — Ну, существует легенда, что философский камень способен превращать металл в золото и даровать своему владельцу бессмертие. Долгожительство Фламеля это доказывает. Многие пытались воспроизвести нечто подобное, но терпели крах за крахом. Фламель держит рецепт изготовления камня в страшной тайне, сам понимаешь. Об этом вообще очень мало кому известно. — Тогда откуда об этом знаешь ты? — не понял Гарри. Венера хмыкнула. — Бабуля любит потрепаться о своих влиятельных знакомых. Так вот, Фламель имеет честь состоять в их числе. — Класс, — выдохнул Гарри. — Выходит, Снейп хочет заполучить себе камешек, дарующий бессмертие и богатство... Надо будет Рону и Гермионе написать. Ну дела, а Гермиона его еще выгораживала... Говорить о Снейпе они больше не стали, поскольку справедливо рассудили, что для разговора существуют темы и поприятнее. Рождество было решено справлять у Блэков, однако Гарри имел привычку просыпаться посреди ночи и первым открывать свои подарки. В этом году помимо всего прочего он получил от всего семейства Уизли теплый вязаный свитер. Рон говорил, что у его мамы есть такая традиция — дарить членам семьи собственноручно сделанные свитера. Для отца тоже обнаружился подарок от Молли Уизли. Наверное, в благодарность за своевременно и совершенно бесплатно организованный портал для всей семьи в Румынию. Кроме того, Гарри обнаружил еще один сверток, в котором были теплый шарф и варежки гриффиндорской расцветки. Подписи не было, чему Гарри почти не удивился. Сова продолжала раз в неделю приносить ему маленькие подарки неизвестно от кого. Правда, стало обидно, что он даже отблагодарить отправителя не сможет. Впрочем, мальчику нравилось думать, что подарки каким-то образом посылает ему умершая мама. — С Рождеством, Гарри, — раздался у двери полусонный голос отца. Гарри как раз примерял свитер миссис Уизли, поэтому волосы его стояли торчком в точности как у Джеймса. — Решил в этом году тоже не изменять традиции? — И тебя с Рождеством, пап. Держи, это тебе, — он вручил улыбающемуся отцу совершенно новенький снитч, купленный на ярмарке в деревне. Свой старый Джеймс недавно со сжавшимся сердцем выбросил, когда кот Базилио, наигравшись с ним, поотрывал ему крылья. Починке снитчи не подлежали. Гарри знал, что лучшего подарка для своего папы все равно не придумает. Джеймс отпустил снитч размять крылья и потрепал сына по волосам. На него доверчиво смотрели зеленые глаза, так некстати вдруг напомнившие Лили. Такого не было уже лет десять, и Джеймс недоумевал, с чего бы это он вспомнил о ней именно сейчас. — Мой подарок под елкой, — он махнул рукой в сторону небольшого свертка, лежавшего чуть в отдалении. Гарри взял его, и сердце в груди сделало что-то вроде сальто. Неужели это... Он торопливо развернул свой подарок, который оказался отцовской мантией-невидимкой. Когда Гарри был маленьким, ему доставляло удовольствие играться с ней. Однажды он до полусмерти напугал соседку, когда незаметно подкрался к ней и снял капюшон. Отец, конечно, тогда здорово рассердился и спрятал мантию, пообещав, что не отдаст ее сыну до тех пор, пока он не научится нести ответственность за свои поступки. Впрочем, о том, что он сам с этой мантией творил, сыну знать необязательно. Как бы там ни было, а любимую игрушку Гарри не видел лет с шести. И вот теперь отец дарит ему ее! — Мне она больше ни к чему, а вот вашей троице наверняка пригодится. Когда я приехал домой на самые первые каникулы, я уже знал четверть скрытых ходов и комнат в Хогвартсе. — Пап, — улыбнулся Гарри, — ты что же, собственноручно отдаешь мне артефакт, с помощью которого я смогу с легкой душой нарушать школьные правила? — Ну, — Джеймс почесал в затылке, — вообще-то она может сослужить тебе хорошую службу. Ты только Марлин не говори, что я тебе ее отдал, иначе она с меня шкуру спустит. Нас эта мантия много раз выручала, а мы не только по ночам по школе шатались. Помню, когда твоя мама впервые согласилась сходить со мной на свидание, я устроил ей экскурсию по Хогвартсу. Оказалось, что она и в половине местечек не бывала, представляешь? Мы даже в гостиной Слизерина побывали, хотя она упрямилась жутко... Гарри почувствовал странный ком в горле. Впервые за десять лет со смерти мамы отец заговорил о ней, причем с таким видом, будто они вспоминали о ней каждый день. Слова давались ему с трудом, это мальчик видел. Он и представить себе не мог, что слушать о Лилиан будет так трудно. Внезапно за границы сознания зацепилось еще кое-что. — Моя мама была волшебницей? — тихо спросил Гарри. Конечно волшебницей, иначе что ей было делать в Хогвартсе? Но тогда почему до этого момента он пребывал в уверенности, что она из маглов? Джеймс пожал плечами. — Ну да, маглорожденной волшебницей. И по характеру похожа на твою подругу Гермиону, — заметив, что отец как-то слишком уж странно улыбается, Гарри смутился. Хватит с него и Венеры, не хватало еще чтобы с Гермионой их дразнить начали. Вообще Джеймс сам не мог понять, как так вышло, что именно сейчас он столь отчетливо вспомнил Лили. Все эти годы он старательно гнал от себя любое напоминание о ней, хотя самое главное все время находилось рядом. Больше всего на свете Поттер-старший любил сына и решил посвятить жизнь исключительно ему. Марлин, правда, этим объяснением осталась недовольна, знакомила его со своими подругами, некоторые даже были весьма неплохими вариантами, но больше чем на неделю Джеймса не хватало. Он лишь старался объяснить им как можно деликатнее, что не по пути им, или как там в таких случаях говорится. Марлин злилась, Сириус тоже ворчал, Ремус скромно держал свое мнение при себе, а Гарри однажды задал вопрос, почему папа не найдет ему новую маму? Ответ получился достаточно простым: мама бывает только одна. Джеймс полагал, что "новая мама" будет примерно тем же самым, как если бы Лили забрала Гарри с собой, а Снейп стал бы ему "новым папой". Уже от одной этой мысли становилось просто жутко. Нет, Гарри принадлежит только ему и Лили. Если она захочет, конечно. Рождественские каникулы закончились, и школьники вернулись в ставший многим вторым домом Хогвартс. Гарри первым делом поведал друзьям о том, что рассказала ему Венера о Николасе Фламеле. Гермиона сделалась странно задумчивой. Кажется, мысль о том, что где-то в недрах школы хранится столь бесценная вещь, как философский камень, внушала ей трепет. Рон сокрушался, что рецепт создания камня нигде не опубликован. Что до Гарри, то он боялся лишь одного — однажды Снейп таки доберется до камня, и даже Хагридов Пушок его не остановит. На крайний случай ему ничего не стоит просто убить трехголового пса. Хотя, с другой стороны, если Снейп заполучит камень, то уж точно уедет из школы, а значит, жизнь станет намного проще. Гермиона всерьез не верила, что профессор потенциальный вор, из-за чего у них с Роном чуть было не случилась серьезная ссора. Чтобы отвлечь друзей от разговоров о камне, Гарри решил показать им подарок отца. — С ума сойти, — прошептал Рон, осторожно касаясь мантии-невидимки, словно боясь, что от одного прикосновения она растает в воздухе. — Билл как-то работал с такой. Фред и Джордж, конечно, не удержались и сперли ее, за что получили от мамы таких чертей, что... — Обычно мантии-невидимки работают от силы пару лет, — уверенно заявила Гермиона, наблюдая за тем, как развлекается Гарри: надевает мантию и высовывает из-под нее то руку, то ногу, то голову, отчего зрелище было еще то, — но эта была еще у твоего папы, а до этого у дедушки... — Папа говорит, что это семейная реликвия. Не помню с какого века она в семье. Она вроде как... уникальная. — И что нам теперь с ней делать? — вопросил Рон. — Жалко если она будет просто так валяться у тебя в чемодане. Полчаса спустя, оставив крайне рассерженную таким неслыханным безрассудством Гермиону, мальчики выбрались из Гриффиндорской башни и под покровом мантии уверенно зашагали по школе. Гермиона наотрез отказалась идти с ними, заявив, что с нее ночных гуляний по школе предостаточно. Она приводила еще какие-то аргументы, но мальчики уже ее не слушали. Ими владел азарт. Гарри отчетливо видел, как его отец, Сириус и Ремус бодро исследовали школу, находили все новые и новые закутки, которые даже завхозу были неизвестны и при этом ни разу не попались, и все благодаря замечательной мантии-невидимке. Посреди коридора на четвертом этаже Гарри и Рон решили устроить совещание, когда стало понятно, что просто так слоняться по замку не имеет смысла. — Как насчет Запретной секции в библиотеке? — взбудораженно прошептал Рон. — Еще никому не удавалось туда попасть без разрешения, а там хранятся такие книги, какие нам и не снились! А вдруг в одной из них все-таки есть рецепт изготовления философского камня? Гарри этот рецепт мало интересовал, но перспектива чего-то запретного кружила ему голову все сильнее и сильнее. Отец, конечно, вряд ли обрадуется, если завтра ему привезут исключенного из школы сына, но ведь сам он в школьные годы был тем еще сорвиголовой. А у Фреда и Джорджа Уизли такой мантии точно нет, и тем не менее их все еще не отчислили. Если им уж совсем не повезет, то на первый раз скорее всего дирекция ограничится предупреждением или отработкой. Так что все было в порядке, и Гарри согласно закивал. Планам не было суждено сбыться. Как раз аккурат около библиотеки Снейп прицепился к ставшему заикаться с утроенной силой Квиррелу. Гарри и Рон недоуменно переглянулись — в конце концов, Квиррел такой же преподаватель как и Снейп и имеет полное право пойти ночью куда захочет. Мальчики стали осторожно пятиться назад, стараясь ступать как можно тише. Однако Снейп один черт повернул голову на слишком громкое дыхание Рона и задумчиво почесал свой нос. Но выяснение отношений с Квиррелом, видимо, было куда важнее, поэтому профессор зельеварения тут же забыл о зове слуховых рецепторов и отвернулся к до смерти перепуганному Квиррелу. — Давай отсидимся здесь, — выдохнул Гарри и потянул на себя слегка прикрытую дверь заброшенной классной комнаты. Внутри было не лучше, чем в старом пыльном чулане. Разломанные и исписанные непристойностями парты и стулья громоздились около стены, словно кто-то играл здесь в баррикады. Лунный свет просачивался сквозь высокие грязные окна, освещая стены, на которых висели какие-то старые пыльные плакаты. В центре комнаты стояло высоченное, чуть ли не до потолка зеркало в резной золотой раме. Любопытство било через край, и Гарри шагнул к зеркалу, понимая, что просто так оно здесь вряд ли поставлено. — Ты что?! — вытаращил глаза Рон и замахал руками, пытаясь удержать Гарри. — Это наверняка какой-то артефакт, причем сомнительный! — Да брось, что опасного может быть в зеркале? — отмахнулся Гарри. Лицо Рона по цвету стало напоминать муку. — Много чего. Было старое зеркало Морганы, так вот если человек в него посмотрит, то влюбится в самого себя и проторчит у этого треклятого зеркала всю жизнь, пока не умрет, а умирали люди очень быстро от нехватки еды и воды. Еще в одном старом зеркале человек видел свою смерть в страшных муках, после чего сходил с ума, а еще в одном жил призрак из другого мира, который утаскивал людей к себе! — Рона буквально передернуло. Гарри на минуту задумался. Раньше они с Венерой развлекались тем, что рассказывали друг другу на ночь всякие страшилки подобного рода, но после занятие им приелось. В словах друга определенно был здравый смысл, и зеркало, которое они обнаружили, вполне могло представлять опасноcть. Но в таком случае что оно делает в школе и даже не охраняется? Насколько Гарри было известно, все опасные артефакты находились в особом хранилище в Министерстве магии, куда доступ имели люди, чтобы пересчитать которых хватило бы и пальцев одной руки. Наверняка это просто старое зеркало из комнаты Макгонагалл, которое занимало слишком много места, вот профессор сюда его и перенесла... Но тогда почему в нем отражаются Гарри и Рон, которые скрыты мантией-невидимкой? По всем нормальным магическим законам это ведь невозможно! — Смотри, — Гарри вытянул руку и указал на зеркало, — нас видно, хотя мы невидимы. Что это может значить? — Н-не знаю, — боязливо отозвался Рон. — И мне, если честно, все равно. Не заставляй меня в него смотреться. Рон вылез из-под мантии и отошел к окну. Гарри же сделал шаг вперед. И вдруг ему захотелось закричать. Потому что в зеркале он увидел своего отца. — Папа? — неуверенно спросил мальчик. Рон, который рассматривал стенды на стенах, повернул голову. — Нет, я Рон Уизли, твой друг, — хмыкнул он. Гарри к нему даже не обернулся. — Да я помню. Просто тут в зеркале мой отец и... еще какая-то женщина. Наверное, мама. И тут до Гарри дошло, что скорее всего это зеркало показывает человеку его родителей. Отличная вещь для сирот и тех, кто никогда своих родителей не видел. Значит ли это, что у него появился шанс наконец-таки увидеть свою умершую маму? Сердце предательски колотилось, точно пойманная в силки птица, а в горле пересохло. Кто бы мог подумать, что вид родителей, стоящих рядышком, вызовет такую неординарную реакцию? Рон тем временем неуверенно подошел чуть ближе и тоже с опаской заглянул в зеркало. — Ух ты, — выдохнул он. — Вот это да... — Что? — завороженно спросил Гарри, жадно любовавшийся своей матерью, лицо которой почему-то было немного в тени. Может быть потому, что она мертва? — Прикинь, Гарри, я староста школы и... и капитан команды по квиддичу! — восторгу Рона не было предела. Гарри в недоумении посмотрел на друга. И что это значит? — Я понял! Это зеркало показывает будущее! Вот круто... — Какое будущее? Моя мама умерла... — в голосе Гарри Рон уловил горечь и разочарование и почувствовал себя неловко. — Э-э-э... А как она выглядит? — поинтересовался он, чтобы скрыть смущение. Гарри прищурился. У Лилиан определенно были темно-рыжие волосы и вроде бы зеленые глаза, но рассмотреть в темноте получше было сложно. Она улыбалась, а папа обнимал ее за плечи и тоже как-то грустно улыбался. — Ну... у нее глаза как у меня. Зеленые. И... еще волосы рыжие, — сообщил Гарри и вдруг зачем-то добавил: — Как у тебя. — Совсем как наша уборщица, — подвел итог Рон. Гарри показалось, что в этот момент ему по затылку зарядили бладжером. Из зеркала на него смотрела женщина, как две капли воды похожая на Лили Снейп. Те же волосы, то же лицо, та же улыбка... Даже имена... имена двух разных женщин были по сути одинаковыми: Лили — производная форма от имени Лилиан. И какой можно было сделать вывод? — ... Смотри, тут написано "Еиналеж", — Рон указал на выбитые готическим шрифтом буквы на самом верху зеркала. — Что это значит, как думаешь? Надо будет у Гермионы спросить, наверняка иврит какой-нибудь. Или латынь. — Желание, — охрипшим голосом сказал Гарри. — Это означает "желание". Прочти наоборот. Губы Рона беззвучно шевелились, пока он читал все предложение целиком. — "Я показываю не ваше лицо, но ваше самое горячее желание". Значит, зеркало не показывает будущее, — в его голосе сквозило разочарование. — А я уже себе нафантазировал, что однажды стану старостой школы... Рон сокрушался еще насчет чего-то, но мысли Гарри были где-то очень далеко. Выходит, что больше всего на свете он хотел бы, чтобы его родители были рядом с ним, зная, что это невозможно хотя бы потому, что его мама умерла. Ну в самом деле, не мог он хотеть того, чтобы жена Снейпа вдруг стала жить с ними, раз уж зеркало это показало... Гарри уселся прямо на холодный каменный пол и запрокинул голову к потолку, чтобы вернуть в глаза выступившие слезы. Он не станет плакать как девчонка, а тем более при Роне. Это все какая-то жуткая ошибка. Лили Снейп не может быть его матерью. Никак не может. Потому что Лилиан Поттер умерла. Умерла, черт возьми! Ее убил этот поганый Волдеморт! Гарри так увлекся, что не заметил, как все свои фразы произнес вслух. Рон смотрел на него так, словно ему явился дементор, но сказать ничего не пытался. Потом снова перевел взгляд на зеркало. Потом снова на Гарри и снова на зеркало, словно смотрел магловский теннис. Гарри не обращал на него никакого внимания. Он уже не пытался остановить горячие слезы, которые скользили по щекам и капали на свитер, подаренный мамой Рона. Наверху, в круглой спальне в башне факультета Гриффиндор лежали вязаные варежки и шарф, и теперь у Гарри не оставалось сомнений в том, кто их прислал... Вся его жизнь была сплошным враньем. Мать их бросила, а отец ему врал. Сейчас Гарри даже не знал, кого он ненавидит больше: отца, вырастившего и любившего его, который врал насчет матери, или же саму так называемую мать, которая бросила его с отцом и убежала к гадкому Снейпу. Одно Гарри знал точно: Снейпа он был готов убить собственноручно. — Я ненавижу ее, — твердым голосом сказал он, поднимая на друга покрасневшие глаза. — Всех их ненавижу. Они не имели права скрывать от меня правду о ней. Рон судорожно сглотнул.