Бэмби и его мама

Каледонский лес освещала круглая, словно блин, луна, то и дело скрывающаяся за тучами. Обычно в самой глуши и без того царила мрачная гнетущая тишина, но сегодня практически все обитатели леса попрятались по своим норам и гнездам, какими-то шестыми инстинктами чувствуя опасность. Лишь большому красивому оленю и совершенно, казалось, неуместной большой лохматой собаке все было нипочем — они резвились, мотаясь по лесу в сопровождении гигантского бурого волка, обратившего всех местных обитателей в панику. Сам волк как-то уж слишком по-человечески сидел на старом, покрытом годовыми кольцами, пне и фыркал, глядя на своих спутников. Сегодняшнее полнолуние практически ничем не отличалось от предыдущих, разве что Джеймс и Сириус, сговорившись, потащили друга на лоно природы. Ремусу больше это в принципе не требовалось — Аконитово зелье сохраняло человеческий разум во время трансформаций. Обычно они, вспоминая бурную молодость, носились по улицам Хогсмида, или же Люпин коротал такие ночи прямо у себя дома, лежа на кровати, глядя на призрачную луну сквозь тонкую тюль. Сегодня же им попросту было нечем заняться дома: Гарри вот уже вторую неделю гостил у Рона Уизли, который жил недалеко от Блэков, а Марлин с Венерой уехали к МакКиннонам на выходные. Поэтому получился своеобразный мальчишник, во время которого можно было расслабиться и даже на время позабыть о семейном быте и поисках дурацких крестражей. Ремус был бесконечно горд и доволен собою — наконец-то он чувствовал себя действительно равным среди друзей-анимагов! Розоватая полоска рассвета показалась над горизонтом, и в этот самый миг раздался тихий, но полный боли волчий вой. Олень и пес моментально бросили свои дурачества и замерли, настороженно глядя на светившееся золотистым светом тело оборотня, преображающегося обратно в человека. Спустя минуту трансформация закончилась, и Ремус, тяжело дыша, приподнял голову и вымученно улыбнулся. Оленя и пса тоже больше не было: вместо них оказались двое черноволосых мужчин, уставших, но сияющих довольными улыбками. Сириус, пнув носком кроссовки старую гнилую корягу, вытащил из-под нее мантию и набросил ее на обнаженные плечи Ремуса, Джеймс был занят какой-то флягой, взбалтывая ее содержимое, а после поднося к обескровленным губам друга. Люпин жадно хлебнул зелья и моментально почувствовал эффект: тело налилось новой силой, и он осторожно присел, кутаясь в свою теплую мантию. В густом тумане лица друзей терялись, но он слышал их негромкие голоса. Все-таки один побочный эффект Аконитово зелье имело — оно никуда не девало боль, что ломала тело во время превращений. — Да чем ты опять недоволен, Сохатый? — удалось разобрать Ремусу реплику Сириуса. Короткие волоски по всему телу моментально встали дыбом. С трудом удалось подавить горечь: ну конечно, Джеймсу всегда только бы приключений побольше… Джеймс раздраженно запустил какой-то шишкой в ближайшее дерево. Шишка с глухим стуком ударилась о ствол и отскочила прямо в лоб Блэку. — Все не так, Бродяга, — буркнул Поттер, сунув руки в карманы ветровки. — Не Мародеры мы, понимаешь? А практически другие люди. Когда мы успели так измениться? Сириус подобного вопроса явно не ожидал. А вот Ремус внутренне весь аж как-то подобрался. Не каждый день Джеймс выносил на обсуждение свои мысли и чувства, предпочитая держать все в себе, несмотря на всю свою открытость и дружелюбность. В последнее время он действительно мало откровенничал даже с друзьями. Даже на вопрос о том, как все прошло в Литтл-Хэнглтоне, ограничился фразой: «Нормально». И все! И это тот самый Поттер, который в лучшие годы мог описать траекторию движения снитча такими эпитетами, что лучшие рифмоплеты позавидовали бы. Так и не получив от друзей никаких ответов, Джеймс устало махнул рукой. — Вот и я говорю — все не так. Хотя бы потому, что с нами больше нет Хвоста. Выражения лица Сириуса он уже не увидел, аппарировав домой. *** Срок беременности Марлин подходил к концу. Родить она должна была в середине сентября, но в ночь на шестое августа Сириуса разбудили слабые стоны, вырывавшиеся изо рта жены. Злой, недовольный неожиданным пробуждением Блэк, накануне выдохшийся на работе, моментально изменился в лице, стоило Марлин упомянуть о том, что у нее отошли воды. Даже не надев носки, ограничившись лишь джинсами и футболкой наизнанку, Сириус подхватил ее на руки и стремглав бросился в больницу святого Мунго. Еще более недовольная медсестра с явной неохотой приняла роженицу и вызвала акушера, зевая во весь рот. Сириусу казалось, что еще одна подобная выходка нерасторопной девчонки — и он точно разнесет тут все по кирпичикам. У Марлин начались преждевременные роды, причем никто даже не удосужился назвать ему причину или хотя бы успокоить, сказав, что все будет хорошо. Целитель бросил одно-единственное слово: «Ждите», после чего захлопнул дверь родильного зала прямо перед носом зарычавшего от ярости Сириуса. Ждать ему надоело ровно через сорок семь минут. Конечно, это была сущая ерунда, а не срок, тем более речь шла о родах, а не о прививке от драконьей оспы. На улице потихоньку принялось светать, родильное отделение наполнилось ранними пациентами и снующими туда-сюда целителями, а из-за закрытой двери, где рожала Марлин, как назло, не доносилось ни звука. Никто не покидал помещения и не входил внутрь, и оставалось лишь ждать, ждать, ждать… В половине девятого Сириус понял, что еще немного, и он свихнется окончательно. Вытащил волшебную палочку, пробормотал заклинание, но вместо привычного серебряного пса из нее вырвалась лишь слабенькая струйка белого дыма. Чертыхнулся, сконцентрировался и попробовал снова. На этот раз вызвать Патронуса получилось. Пес умчался, и Сириус сотворил нового, отправляя его уже матери, а за ним и Ремусу. Господи, да почему же так долго-то?! Вальбурга прислала Кикимера с котомкой детских вещичек и всего необходимого для Марлин. Потом примчался Поттер, небритый и в неглаженной рубашке, переживающий так, словно за наглухо закрытыми дверьми рожала его собственная жена. Одного взгляда на друга ему хватило, чтобы понять: Бродяга находится в критическом положении. — О-о-о… — нараспев протянул Джеймс, ухмыляясь во все тридцать два зуба. Сириус отреагировал совершенно предсказуемо, наградив друга взглядом, полным убийственного презрения. Как будто сам выглядел лучше, когда Эванс двенадцать лет назад здесь же рожала! — Тебе надо взбодриться, Бродяга, такие пироги. — Он даже руками развел, как бы показывая безнадежность ситуации. — Иди в буфет, выпей кофе что ли… или покрепче чего. Нет, серьезно, у тебя такие мешки под глазами, словно ты в них фунт картошки притащил. Если что-то прояснится, я тебя тут же оповещу. Пришлось выставлять сопротивляющегося Сириуса чуть ли не пинками. В конце концов Блэк смирился с поражением и потащился в больничное кафе, где намеревался скоротать время в компании какой-нибудь бутылки. Ситуация стала нервировать его еще больше и осложнялась еще и тем, что никаких известий из родильного зала так и не поступило. Посетительница в кафе была всего одна. Она занимала дальний столик у окна и меланхолично размешивала пластмассовой ложечкой дымящийся напиток в чашке. Светлые волосы были собраны в аккуратный пучок на затылке, серые, почти бесцветные глаза устремлены в одну точку на столе. Отвернувшись от женщины, Сириус пробежался взглядом по выбору напитков в меню и остановился на черном эспрессо без сахара. Не самый любимый напиток, но, по крайней мере, взбодрить должен. Улыбающаяся полноватая барменша поинтересовалась, не желает ли мистер сливок к кофе, но Сириус даже не услышал ее. Мыслями он был где-то очень далеко, скорее всего, рядом с Марлин. Барменша наградила его слишком понимающей улыбкой и что-то спросила. — Жена рожает, — на автомате буркнул Сириус в ответ, не до конца уверенный в том, что женщина спросила его об этом, и ушел за ближайший к стойке столик. Он не заметил, как женщина, сидевшая в полном одиночестве, подняла на него взгляд. Серебристые глаза ее слегка расширились, а хмурое лицо просветлело и озарилось улыбкой, обнажив небольшую дырку между ровными белыми зубами. Она встала и, потоптавшись в нерешительности, все же подошла к нему. — Доброе утро, мистер Блэк, — голос девушки, медово-приторный, донесся до него как сквозь слой ваты. Сириус поднял на девушку недовольный взгляд и вдруг узнал ее. — Мисс Варм, — буркнул он не слишком приветливо. — Неожиданная встреча. Его секретарша робко улыбнулась. — И не говорите, — в ее голосе проскользнули веселые нотки. Заметив, что Сириус отвернулся и явно не намеревается продолжать диалог, Эйприл Варм смущенно закусила губу. Решив, что за еще одну попытку начальство все же не убьет ее, она склонилась чуть ниже: — У вас все в порядке? — А? — вздрогнул Сириус, словно очнувшись: несмотря на бодрящее действие напитка в его чашке, задремать он все же успел. — Все нормально, — грубовато отозвался он, начиная потихоньку раздражаться. Заметив обиду на лице подчиненной, соизволил смягчиться. — Просто жена рожает на месяц раньше срока… Мисс Варм, — вдруг смущенно обратился он к воспрянувшей духом Эйприл, — скажите… сколько вообще роды обычно длятся? Насколько он помнил, Венеру Марлин родила довольно быстро, он даже домой за вещами смотаться не успел. Что ж в этот раз так долго?.. Эйприл вопрос, кажется, смутил. Она слегка нахмурила брови и, не дожидаясь приглашения, присела рядом с Сириусом. — Это зависит и от матери, и от ребенка, — пожала плечами она. — Иной раз бывает так, что малыш не может выйти самостоятельно, тогда приходится прибегать к магии, но это очень вредно, поэтому обычно колдомедики ждут до последнего. Вы не волнуйтесь так, мистер Блэк, все будет хорошо. Никаких печальных случаев не было вот уже несколько сотен лет. Слова Эйприл не больно много прояснили, но зато хотя бы успокоили. Повеселев, Сириус залпом осушил свою чашку и поморщился: кофе оказался на редкость горьким и противным. Зато сон как рукой сняло. Он посмотрел на свою подчиненную и впервые за все утро улыбнулся. — Ладно, я пойду, — нехотя сказал он, поднимаясь со стула; Эйприл по привычке тоже поспешно вскочила. Когда Сириус был уже у двери, она решилась еще на один вопрос, самый, на ее взгляд, невежливый, но он сам сорвался с ее губ: — Мистер Блэк… — он обернулся, и она на одном дыхании выпалила: — Как назовете? Сириус снова улыбнулся. Ему, впрочем, уже надоело изображать из себя куклу по имени Пьеро. — Регулус. Младший, — зачем-то добавил он и ушел. Эйприл вернулась за свой столик и снова уставилась в окно, подперев кулачком подбородок. Ушел. Ушел и даже не спросил, что, например, она здесь делала, да еще и в такую рань… Впрочем, какое ему должно быть дело до обыкновенной секретарши, да еще и с такими проблемами со здоровьем?.. А имя сыну он выбрал красивое. Марлин родила только в половине двенадцатого дня. Эйприл была права: ребенок не желал самостоятельно выбираться из материнской утробы. Промучив роженицу почти семь с половиной часов, целители все же решились на магическое вмешательство. Ребенок родился здоровым и крикливым, что немедленно отметил Джеймс, заявив, что с таким голосищем только комментатором на квиддичном поле и работать. Маленькую головку покрывали черные волосики, синие глаза смотрели внимательно и как-то настороженно, словно Регулус-младший понимал всю значимость своего рождения. Джеймс с Ремусом прямо в палате откупорили бутылки с шампанским, за что тут же были безжалостно выставлены вон разъяренной медсестрой. — Я вас больше вообще не пущу! — сердилась девушка лет двадцати пяти на вид, поправляя одеяло слабо улыбающейся Марлин. Одной рукой она держала новорожденного сына, а другой гладила по голове Венеру, которую привез Ремус. Сейчас девочка с застенчивой улыбкой наблюдала за братом, который кривил пухлые губки, но не плакал. — Ну что вы, красавица, я думаю, что мы сумеем с вами договориться, — сахарно улыбнулся Джеймс и вручил ошарашенной медсестре невесть откуда взявшийся букет орхидей. Та смущенно зарделась, заворчала, но цветы все же приняла и тут же упорхнула за дверь, пригрозив гостям напоследок заведующим родильным отделением. Джеймс, сделав многообещающие глаза, умчался вслед за девушкой и попросил, чтобы «его не ждали». Ремус вдруг тоже вспомнил про неотложные дела и, извинившись, деликатно покинул палату. Венера, выпросив у отца денег на мороженое, убежала в буфет, и супруги Блэк наконец-то остались наедине. Впрочем, был еще вездесущий Кикимер, чью уродливую морду Сириус сразу же прогнал прочь. Сириус, не скрывая довольной улыбки, рассматривал маленького сына. Регулус действительно заслуживает свое имя: уже сейчас было понятно, что мальчик вырастет похожим на своего деда, копией которого был Регулус-старший. Решение назвать ребенка в честь погибшего брата предложила Вальбурга, Марлин поддержала, ну а Сириусу оставалось лишь подчиниться женскому мнению. — Ну иди уже, подержи сына, — предложила Марлин и, не дожидаясь никаких протестов, всучила Сириусу ребенка. Блэк, растерявшись, не придумал ничего лучше, чем пробормотать: — Как же его держать? Марлин усмехнулась и легонько шлепнула его по руке. — Осторожнее, головку держи… Черт бы тебя побрал, Блэк, ты как будто впервые в жизни видишь младенца! — Знаешь, когда я в последний раз вот такую кроху на руках держал? Он осторожно присел на кровать Марлин. Жена положила голову ему на плечо и погладила кулачок Регулуса, которым тот беспорядочно мельтешил. Малыш неожиданно цепко схватил материнский палец. Сириус ухмыльнулся. — Комментатором, комментатором… Еще чего! Ловцом малец будет! *** Платформа номер девять и три четверти кишмя кишела школьниками, отправляющимися в Хогвартс, и их родителями. Мрачно ухали совы, приветствуя друг друга, более звонко мяукали коты и кошки, а любимая жаба Невилла Лонгботтома завершала какофонию и квакала громче всех, спасаясь бегством от вырвавшегося из клетки филина Драко Малфоя. Впрочем, у Гарри были серьезные подозрения, что Малфой, перехватив хищный взгляд своего питомца, направленный на Тревора, «ненароком» открыл клетку сам. — О-о-о, — насмешливо протянул Малфой в своей привычной манере, проходя мимо Поттеров, Уизли и Блэков, стоявших у входа в предпоследний вагон. — Кого я вижу! Малявка Ви-Ви! Только не расплачься, если Шляпа отправит тебя в Хаффлпафф! Дом Блэк такого позора не переживет! Венера, которую Марлин сосредоточенно инструктировала, как вести себя в Хогвартсе, пошла красными пятнами. Глупое детское прозвище, которым иногда называли ее родители, совсем недавно стало известно Малфою, и с тех пор троюродный брат звал ее только так. Вообще Малфою нравилось подтрунивать над Венерой, пользуясь тем, что он был старше и куда наглее. Обычно Нарцисса пресекала подобные выходки сына, но сегодня она очень некстати отвлеклась на разговор с миссис Крэбб, поэтому высказывания Драко не услышала. Люциус Малфой и вовсе был занят тем, что на все лады ругался с Артуром Уизли, продолжая начатую в магазине «Флориш и Блоттс» склоку. На несчастье Драко зато рядом оказался не кто иной, как двоюродный дядюшка Сириус Блэк. — Ну-ка, ну-ка, кто это у нас тут, — Сириус прищурился, сделав вид, будто никак не может узнать племянника. — Дрейки, ты ли это? Ну, малыш, сколько же тебе уже годиков? Малфой вспыхнул, а пролетавший мимо филин любезно сделал свое коварное дело прямо на белобрысую голову хозяина. Гарри, Рон и Венера не выдержали и покатились от хохота, схватившись за животы, даже старшие Блэки с трудом спрятали довольные ухмылки. Подоспевшая Нарцисса громко запричитала, вытащила из сумочки шелковый платок и принялась вытирать волосы своего сыночка, вызвав у того бурную волну протестов. Взглядом миссис Малфой, которым она наградила Сириуса, можно было смело стращать и василиска. Блэк лишь пожал плечами, а довольный Джеймс незаметно спрятал волшебную палочку в карман мантии. — Не знал, что Кишечно-опорожнительное заклятие и на сов действует, — скромно шепнул он Гарри. У того от смеха на глаза даже слезы выступили. — Ла-адно, — в ярости прошипел Малфой и поспешно скрылся в поезде. Сзади на дорогущей мантии наследника древнего рода тоже белела переработанная пища филина. — Не обращай внимание на этого павлина, — жизнерадостно посоветовал Сириус, обнимая дочь. — А если что… — Никаких «если что», Сириус, — строго оборвала его Марлин. — Драко больше не будет так себя вести, — она обернулась к Нарциссе. Та поджала губы и ничего не сказала, лишь взметнула полы своей тончайшей мантии из голубого шелка и была такова. — Бросьте, пусть дети сами разбираются, — вмешалась Молли Уизли. — Не маленькие уже. А взрослым вполне хватает своих собственных междоусобиц. Да, Артур?! — И ты снова совершенно права, дорогая, — мистер Уизли покорно кивнул и чмокнул жену в щеку. Поезд дал продолжительный гудок, школьники, галдя, принялись торопливо заполнять вагоны. Джеймс обнял Гарри и, серьезно глядя в зеленые глаза сына, прошептал, чтобы стоящая рядом Марлин не услышала: — Береги себя и присматривай там за новым учителем защиты, ладно? И еще, сын. Никогда не делай поспешных выводов. Гарри стало слегка не по себе, но он кивнул и повернулся к Марлин, подставив щеку под ее поцелуй. Сердце Джеймса снова как-то странно сжалось, как будто предчувствуя беду… Ощущение дежа-вю не покидало Джеймса все время, что он махал рукой высунувшемуся из окна Гарри. Господи, только бы больше никаких Волдемортов в Хогвартсе! Все еще хихикая, вспоминая позор Малфоя на платформе, ребята заняли свободное купе и стали играть во взрыв-кусачку. У Венеры на языке вертелось то, что она все никак не могла решиться рассказать Гарри, а тем более в присутствии его друзей. К тому же она всерьез беспокоилась по поводу грядущего распределения, а слова троюродного брата еще больше подлили масла в огонь. Ей очень хотелось попасть в Гриффиндор, как мама с папой, как Гарри с Джеймсом, как Ремус и все, с кем она сегодня познакомилась: Невилл, Гермиона, Рон… Джинни Уизли тоже волновалась и сидела у окна, прислонившись к стеклу щекой, ни с кем не разговаривала и даже не улыбалась шуткам Гарри и Рона. Венера заметила, что Джинни время от времени смущенно косилась на Гарри, краснела и тут же отворачивалась, стоило ему пересечься с ней взглядом. Все с этой девчонкой понятно — влюбилась, как пить дать! Словом, мысли первокурсницы Венеры Блэк были слишком далеки от домового эльфа Малфоев, неожиданно нанесшего ей визит за пару дней до отправления в школу. *** В Хогвартсе царило приятное возбуждение, вызванное новым учебным годом. Школьников, казалось, ждали все, даже портреты и привидения. Из Большого зала лилась негромкая приятная музыка, профессор Флитвик, одетый в свою самую лучшую малиновую мантию, развешивал по стенам знамена факультетов и подпевал солисту популярной группы «Гоп-гоблины». Тоненький голосок профессора странным образом сочетался с грубым басом певца и тяжелыми звуками рок-музыки, лившимися из динамиков, но Флитвика это мало заботило. Он и сам в молодости выступал на концертах классической музыки. Во время одного из камерных концертов его приметил сам Альбус Дамблдор, после чего пригласил поиграть в кегли, где и предложил молодому Филиусу занять пост преподавателя заклинаний в Хогвартсе… Лили закончила приготовления, довольно подмигнула своему отражению в зеркале и сделала губки бантиком, нанося последние штрихи перламутровой помады. Сегодня наконец-то она снова увидит Гарри, по которому ужасно соскучилась. Конечно, за лето он вряд ли сменил гнев на милость, на это Лили даже не рассчитывала. Но просто видеть сына каждый день, не имея достойного повода, — уже счастье. За спиной скрипнула дверь, впуская в комнату неприятный сквозняк из коридора. Ноги Лили налились противной слабостью, стоило в зеркале появиться отражению Снейпа, одетого, как всегда, в будничный черный наряд. Черные волосы все так же немыты, и Лили передернуло от воспоминаний, как она прикасалась к этому ужасу. Твердо решив, что не станет портить себе сегодня настроение и не позволит сделать это кому бы то ни было, Лили захлопнула колпачок помады и швырнула ее на туалетный столик. — Выйди вон, — не оборачиваясь, сказала она, поправляя шейный платок. Снейп в отражении неприятно ухмыльнулся. — И это вместо «Здравствуй, любимый, я так по тебе соскучилась»? — протянул он, делая шаг вперед. — Увы, не могу тебе этого сказать, — холодно отозвалась Лили, резко поворачиваясь. Снейпа это не смутило. Он подошел к своей пока еще жене вплотную и пропустил сквозь пальцы рыжую прядь тщательно уложенных волос. Лили с трудом подавила волну отвращения и гнева. — А я думал, что это для меня ты так вырядилась, — выдохнул он ей прямо в губы. — Должен сказать, я впечатлен и очень польщен. Его руки хозяйским жестом легли ей на талию. Поджав губы, Лили попыталась было их убрать, но не тут-то было: Снейп держал ее крепко и отпускать не собирался. — Убери руки, Северус, — велела она, делая шаг назад. Снейп шагнул вместе с ней, пристально глядя ей в глаза. Лили снова отступила и тут же почувствовала, как пятая точка уперлась в край туалетного столика. Северус руки не убирал. Более того, он жадными движениями принялся водить ими по спине и бедрам Лили, прижимая жену к себе. Губы нашли ее сопротивляющийся рот и впились в него. Лили стойко выдержала поцелуй, даже не закрыв глаза, а когда Снейп немного отстранился, она собрала всю силу в маленький кулачок и ударила мужа по лицу. Голова Снейпа дернулась. В черных глазах мелькнуло что-то, похожее на ярость, и Лили поняла, что совершила ошибку, раззадорив Снейпа еще больше. С какой-то злобой он дернул пуговицы ее новой мантии, пытаясь раздеть жену. Затем толкнул Лили в сторону ее письменного стола, и она упала на него, больно ударившись спиной. На глазах показались слезы от боли, но она тут же стиснула зубы, поклявшись, что Снейп ни за что не увидит ее слез… — Ну уж нет, — прошипел Снейп, пытаясь добраться до застежки лифчика. Лили снова ударила его кулаком, но уже в грудь. Снейп даже не пошевелился, словно в скалу врезалась птичка. Лифчик на груди Лили ослаб: Снейпу удалось его расстегнуть. Черт бы его побрал! — Я буду кричать, — прошипела она сквозь зубы, болтая ногами, чтобы помешать ему втиснуться между ними. Снейп лишь гадко усмехнулся. — Имею право получить то, что ты мне задолжала, дорогая жена. Прекрасно. Сейчас он изнасилует ее прямо на столе в ее собственной комнате. Ну полный блеск, это ведь как раз именно то, о чем она всю жизнь мечтала!!! Рука неожиданно нашарила тонкую, но тяжелую хрустальную вазу с невянущими тюльпанами. Не особенно раздумывая над последствиями, Лили треснула Снейпа по голове этой злосчастной вазой. Осколки брызнули во все стороны, один задел щеку, но Лили даже не почувствовала этого. Хватка Снейпа ослабла, она вырвалась и схватила с тумбочки волшебную палочку. Снейп, потирая голову, сидел на полу и исподлобья смотрел на Лили, а она с горящими от ярости и унижения глазами крикнула срывающимся голосом: — Убирайся, подонок несчастный! Снейп, вытерев пальцы, испачканные чем-то красным и липким, о пол, поднял руки в знак капитуляции и, презрительно поджав губы, покинул, наконец, комнату. Лили опустила палочку и дрожащими пальцами застегнула лифчик и поправила мантию. Из зеркала на нее злобно взирала фурия, восставшая из ада, и расплывшийся макияж и растрепанные рыжие волосы только усиливали это сходство. Желание, вопреки всем своим решениям, идти на праздник отпало моментально. Как ни странно, ненависти к мужу она не испытывала, лишь какое-то мрачное удовлетворение растекалось по телу. Еще бы, она чуть оргазм не испытала, когда наконец решилась треснуть его по голове этой вазой. А еще… Лили довольно прищурилась и вытерла испачканный кровью пол носовым платком. Уж теперь-то она точно с этим козлом разведется, нравится ему это или нет!