Бэмби и его мама

Гарри в компании своих лучших друзей сидел в общей гостиной Гриффиндора и полировал любимую метлу, наслаждаясь мерной тишиной, когда портрет Полной Дамы распахнулся, и в комнату, размахивая портфелем, влетела Венера Блэк с дико горящими глазами и растрепавшимися косичками. Гарри усмехнулся — чего-то подобного он, в принципе, от первого урока зельеварения у первокурсников и ожидал. — Глаза б мои этого Сопливуса не видели! — выдала Венера, плюхнувшись на диван рядом с Гарри и опрокинув баночку с полиролью на книгу Гермионы. Та раздраженно зашипела, но ничего не сказала. Непонятно, что ее огорчило больше: пренебрежительное отношение Венеры к профессору или испорченный новенький учебник. — А я предупреждал, — Гарри меланхолично сдул с рукоятки «Нимбуса» видимую только его глазу пылинку. В гостиную почему-то крадучись вошла Джинни, вспыхнула при виде Гарри и случайно смахнула со стола злосчастную банку с чистящим средством для метел, которую Рон до этого успел вернуть на место. В этот раз досталось новеньким замшевым туфелькам Гермионы, и она, обозлившись пуще прежнего, убежала в свою комнату. — Профессор Снейп просил передать тебе, что на отработке ты будешь помогать профессору Локхарту отвечать на письма его поклонников, — на одном дыхании выдала Джинни, а после, залившись краской, последовала за Гермионой. Гарри и Рон, разинув рты, пялились на Венеру, которая была ошарашена не меньше. Затем девочка вдруг взвыла и что было сил пнула пухлую диванную подушку, украшенную выцветшими желтыми кисточками. Первым пришел в себя Рон. Он закатился таким диким хохотом, что Гарри против воли тоже улыбнулся. — Не повезло, подруга, — икая, сказал Рон. — Во имя портков Мерлина, что ты такого натворила?! — Правду сказала, — буркнула Венера. — Снейп с самого начала до меня докопался. То о свойствах лунного камня ему поведай, то о яде глизня, используемого в зельеварении… Я сначала вроде как отвечала, а потом он наехал на меня, мол, я слишком много выпендриваюсь, совсем как папаша… Ну этого я, понятное дело, стерпеть не смогла, вот и обозвала его Сопливусом. — Почесав подбородок, Венера вдруг сделалась унылой. — А я тебе еще не верила, когда ты мне про него рассказывал… Гарри и Рон переглянулись и дружно хмыкнули. С минуту Венера молча смаковала свою обиду, а затем вдруг снова оживилась. — Но самое интересное началось потом. Снейп придрался к моему зелью, видите ли, оно получилось не болотным, как в учебнике, а грязно-зеленым. И чем же они отличаются?! Но как только он начал говорить «минус пять очков…», как его опутали какие-то серебристые нити с ног до головы, потом мы вообще его рассмотреть из-за непроглядного дыма не сумели, а кто-то заорал: «Блэк убила Снейпа!» Я думала, что он точно меня после такого убьет, но он про меня и думать забыл, только сорвался куда-то, хотя до звонка еще минут пятнадцать было. — Жаль, что ты его в самом деле не убила, — заметил Рон, демонстративно разглядывающий свои ногти. — Может, его кто-то проклял? — Если это так, то я лично пожму герою руку, — хмыкнул Гарри. Северуса Снейпа, к счастью, а может, к сожалению, никто не проклинал. Такой необычный эффект дал ритуал, что в то утро проводила его законная супруга. Характерные серебряные нити и белесый пар Северус узнал сразу же — точно такие же лет одиннадцать назад опутали с ног до головы Лили, когда с обрядом расторжения брака было покончено. С магловскими обычаями и то было сложнее: требовалось согласие обоих супругов, далее следовал суд и раздел имущества. Черт бы его побрал, когда он лично настоял на магическом ритуале заключения брака! Теперь, следуя магическому контракту, если один из супругов имел неискоренимые претензии к своей дражайшей половинке, ему достаточно было иметь лишь капельку крови, чтобы развестись. Тогда у Поттера, понятное дело, претензии были просто роскошные: неверность супруги, которая послала мужа и сына на произвол судьбы и ушла к другому. У Лили сейчас мотив был и того крепче. Северусу хотелось биться головой о стену, но сначала ему требовалось выплеснуть свою ярость и желчь. Наверняка бывшая сейчас у себя в комнате, колдует там над его драгоценной кровью… Туда, собственно, Северус путь и держал. Совершенно некстати под руку ему подвернулся новый профессор защиты, хотя «профессор», пожалуй, слишком громко сказано. На Локхарте была ослепительная канареечного цвета мантия, отвратительно сливающаяся с его такими же желтыми волосами. Белоснежная улыбка во все тридцать два зуба и наивные голубые глазки в обрамлении пшеничных густых ресниц вывели Северуса из себя окончательно. Ну раздражали его такие людишки, что он мог с собой поделать! А сегодня Локхарту просто не повезло вдвойне, ведь он повстречал разозленного грозу всего Хогвартса… — Доброе утро, профессор Снейп, — попытался спасти положение Локхарт, улыбнувшись еще шире. — Замечательная погода, не правда ли? А я вот всю ночь не спал, — он картинно зевнул, прикрывшись ладошкой, — столько писем, столько писем… Найти бы человека, который помог почту разобрать… Снейп едва сдержал рычание, игнорируя наглого коллегу. Вот и дверь кабинета Лили. Не утруждая себя тем, чтобы постучаться, Северус схватился за ручку, но она оказалась заперта. — Вы тоже решили с утра нанести визит смотрителю замка, — раздалось смущенное позади. Снейп в ярости обернулся, его руки сами собой сжались в кулаки. — Вы еще здесь?! — рявкнул он, изо всех сил контролируя желание вцепиться Локхарту в патлы. Тот развел руками. — Мой предшественник оставил после себя просто гигантские залежи чеснока в кабинете и комнате. От овощей я избавился, но вот запах… «Я сейчас сам от этого овоща избавлюсь», — пообещал себе Снейп и вынул палочку. Затем рывком распахнул дверь и влетел в кабинет бывшей жены, напоминая гигантского нетопыря. Лили сидела за столом и что-то писала в пергаменте. Заметив вошедшего, а если буквально, то вломившегося в ее покои Снейпа, она холодно приподняла брови, но промолчала и снова вернулась к писанине. — Э-э-э… Лили снова недовольно подняла глаза. Прямо над ней нависал Снейп, его посеревшее лицо заострилось от ярости, но на него она даже внимания не обратила. У двери смущенно топтался новый преподаватель защиты от Темных сил, чьи щеки покрывал лихорадочный румянец. Как только Гилдерой Локхарт увидел эту женщину, мир словно перевернулся с ног на голову. Влетевший в раскрытое окно ветер разметал ее упругие рыжие локоны по плечам, а милая улыбка, которой она наградила вошедшего, раз и навсегда влюбила Гилдероя в ее обладательницу. Такое совершенство он видел всего один раз в жизни, но тогда ему пришлось спасаться бегством, удирая от почему-то разъяренной вейлы. Лили же казалась ему не неземной красавицей, какой была та самая вейла. Но жизни своей без нее он уже не хотел представлять. — Доброе утро, — голос у прекрасной смотрительницы замка оказался сладкий и тягучий, словно мед. Гилдерой краснел все больше и больше, словно подросток на первом свидании, и это бесконечно умилило Лили. — Вы что-то хотели, профессор Локхарт? Пока профессор стоял и соображал, как бы поделикатнее обозначить свою проблему, Снейп схватил Лили за плечи и встряхнул ее. — Что вы делаете? — от возмущения у Локхарта даже голос повысился. Как этот мерзкий Снейп может вообще прикасаться к совершенству, а тем более делать ему больно?! — Немедленно отпустите женщину, иначе… Договорить он не успел: Снейп взмахнул палочкой, и Локхарта отбросило в коридор, а дверь захлопнулась. Лили не боялась бывшего мужа, и все же находиться с ним вдвоем в запертой комнате явно не входило в десятку желанных вещей. — Тебе вчера мало было? — ухмыльнувшись, спросила она и кивнула в сторону вазы, которую вчера же и починила. — Могу добавить. — Зачем ты это сделала? — прошептал Снейп, глядя ей в глаза. В его голосе было столько боли и отчаяния, что Лили на миг даже пожалела его. — Зачем, Лили? После всего, что между нами было, всего, что нас связывало… — Нас связывала лишь твоя магия, Северус, — ровным голосом отозвалась Лили. Плечи начинали неприятно ныть, но она не показывала вида. — И только. Снейп отпустил ее и отшатнулся к окну, вдыхая свежий воздух. Лили потирала предплечья и смотрела куда угодно, только не на него. Совесть ее не мучила ни капли. Она наконец сделала то, что должна была сделать уже давно, когда только узнала о том, что на самом деле их связывало. Внезапно Снейп оторвался от окна и подлетел к ней, после чего схватил ее за руки и поднес их к губам. Лили передернуло от омерзения, но Северус выглядел так жалко, что она решила не добивать его и просто слушала все то, что он ей говорил: — Лили, милая, любимая, прости меня! Я же так люблю тебя… Я был в отчаянии, я не знаю как, но я решил попробовать и… Прошу, дай мне еще один шанс! У нас будет все, что ты только пожелаешь, мы бросим этот Хогвартс и уедем, начнем все сначала! Ты хочешь детей? Я тоже хочу, давай родим ребенка, Лили, ну скажи уже что-нибудь, только не молчи! — У меня есть ребенок, Северус, — выдавила она, ошарашенная его тирадой. После жизни в нищете, после того, как он чуть было не изнасиловал ее, после того, как поднял руку… И он еще смеет о чем-то ее просить, а тем более родить ему ребенка?! — Кто? Поттер? — губы Снейпа скривились, словно он только что проглотил горький Костерост. — Этот избалованный никчемный мальчишка, зачем он… — Не смей так говорить о моем сыне, — вспыхнув, прикрикнула Лили. Ярость поднималась в ней все выше и выше, и если она не успокоится, то точно оторвет Снейпу его непутевую голову. Снейп, видимо, это понял, поэтому тут же поспешил дать задний ход: — Хорошо, давай заберем его с собой, я обещаю, что не стану предвзято к нему относиться, у него будет все, что он только пожелает… Лили засмеялась, но смех вышел какой-то безрадостный. — Северус, ты ведь неглупый человек, зачем ты сейчас несешь всю эту чушь? Мы оба прекрасно знаем, что наши отношения обречены, что они были построены лишь на магии. И… нравится тебе это или нет, но… — она набрала в грудь побольше воздуха, — единственный мужчина, которого я любила и люблю, это отец моего ребенка. Джеймс Поттер. Снейп выглядел так, словно ему дали кочергой по голове. Глаза, в которых еще секунду назад плескалась боль и бессилие, наполнились жгучим ядом и презрением. Он отшвырнул руки Лили от себя с таким видом, будто они обернулись гадюками. — Прекрасно, — сухо ухмыльнулся он, — можешь катиться к своему Поттеру хоть сейчас. А я с интересом посмотрю на этот спектакль воссоединения двух влюбленных, волею судьбы разлученных друг с другом на долгих одиннадцать лет. Он ушел, а Лили, моментально выбросив разговор с бывшим из головы, бросилась на помощь профессору Локхарту, который распластался посреди коридора и блаженно улыбался, глядя как Лили лечит его боевое ранение на затылке. Руки у этой женщины оказались мягкими, как и сердце, и с этого момента Гилдерой Локхарт пропал в омуте любви навсегда. Ну а Снейп… а что Снейп. Как всегда в своем репертуаре, профессор зельеварения выловил в одном из коридоров какую-то рыжую гриффиндорку и велел передать мисс Блэк, что она наказана, очень жестоко наказана. Так потекли размеренные школьные будни Хогвартса. После наказания Снейпа Венера призналась, что это было самое ужасное времяпрепровождение в ее жизни, поэтому грозного профессора старалась больше не доводить до белого каления, причем в буквальном смысле. Снейп после того случая вообще стал просто невыносим, на каждом уроке изо всех сил сдерживался, чтобы не убить Гарри раньше Волдеморта, да и Венере доставалось не меньше, но дети научились не обращать на Нюниуса внимания. На уроках профессора Локхарта порой приходилось совать свой галстук себе в рот, чтобы не засмеяться в голос. Профессор завел моду устраивать настоящие показательные шоу с учениками и собою любимым в главной роли. Когда настала очередь Гарри исполнять роль оборотня, Локхарта почти не было слышно за громким хохотом, вырывавшимся из горла мальчика попеременно с волчьим воем. — Нет, он что, совсем дебил? — рыдал от смеха Гарри, когда после уроков рассказывал эту историю Венере. — Если бы оборотня было так просто излечить от ликантропии, то Ремус уже давно перестал бы париться насчет своей «мохнатой проблемы». — Ты сам ответил на свой вопрос, — фыркнула Венера, — этот Локхарт — дебил. Я в этом убедилась еще в тот жуткий вечер, когда отвечала на письма его бешеных фанаток. В этом Гарри удостоверился уже в тот же вечер, причем профессор защиты удостоился еще более нелестного прозвища. Когда гриффиндорцы спускались на ужин, взору их открылась картина маслом: прямо у входа в Большой зал стоял сам Локхарт и что-то с упоением рассказывал вежливо улыбающейся Лили. Прядка из ее прически выбилась, и Локхарт, обнаглев до предела, заправил ее ей за ухо. Гарри, который до этого с увлечением слушал анекдот, травимый Роном, вдруг нахмурился и замер посреди мраморной лестницы, словно его кто-то стукнул Обездвиживающим заклинанием. — Ты чего? — спросила Гермиона, радуясь возможности заткнуть наконец Рона. Для пущего эффекта она пощелкала перед носом друга пальцами. — Гарри, с тобой все в порядке? Лили в этот момент звонко рассмеялась и положила ладонь на плечо Гилдероя. Тот как-то приторно-ласково снял ее руку и коснулся губами тонких пальцев. Взбешенный вид был не только у Гарри. Снейп, который только что вышел из подземелий, был белее мела. Пальцы его судорожно сжимались и разжимались, словно он мечтал вцепиться отчаянному камикадзе в горло. Проходя мимо флиртующей парочки, Снейп что было сил зацепил Локхарта плечом. Безо всякой задней мысли Гарри почти повторил его жест. Впервые в жизни они с гадким профессором были на одной волне. — Да что с тобой? — не выдержала Гермиона, наблюдавшая за тем, как друг свирепо разделывал запеченную утку с яблоками. Гарри отшвырнул вилку и покосился на преподавательский стол с таким видом, будто его сейчас стошнит. — А ты как думаешь? — сегодня Рон и Гермиона, видимо, поменялись местами, и Рон сразу заметил то, что пока не доходило до Гермионы. — Тебе бы понравилось, если бы твоя мать… Он не договорил и лишь многозначительно поиграл бровями. Гермиона тяжело вздохнула и отодвинула от себя полупустую тарелку. — Мне казалось, что тебе на нее наплевать, — с нажимом произнесла она. Гарри отчаянно хотелось на нее зарычать. — А мне и плевать, — бросил он, поднимаясь из-за стола и швыряя на пол льняную салфетку. Затем снова покосился на стол профессоров, где как ни в чем не бывало болтали Лили с Локхартом, причем у последнего было такое имбецильное выражение лица, что хотелось плюнуть. — Гандоны. Что один, что второй, что третья. За отца просто обидно. Гарри ушел, а Гермиона и Рон смотрели друг на друга с таким видом, словно друг обозвал лично их. Венера переводила со стола гриффиндорцев на стол преподавателей взгляд, хмурилась, строила какие-то предположения, но все они явно были далеки от истины. Гарри же просто брел по замку, куда глаза глядели. И вот с чего он и вправду так завелся? Эта женщина не имела к нему никакого отношения, разве что на свет произвела. Так какого же дряхлого гоблина он тут нюни развел? Отец мало о ней рассказывал даже после того, как Гарри узнал правду. Но того, что он знал, ему было достаточно. Убежала с каким-то нищебродом, бросив сына, а до этого выскочила замуж за человека только лишь ради его денег! Нетушки, ему было гораздо проще считать, что ее нет и вообще никогда не было, чем осознавать, что его мать такая… такая… ну понятно, в общем, какая. Злость, что копилась в нем с того самого момента, как он увидел ее с Локхартом, нашла свой выход на портрете какого-то унылого волшебника, требующего у Гарри, чтобы он с ним поговорил. Высказав до глубины души оскорбленному портрету все, что он о женщинах думает, Гарри развернулся, намереваясь вернуться в башню, и тут оно произошло: — Иди ко мне… дай мне отведать твоей крови… От неожиданности Гарри чуть не врезался в рыцарские латы, стоящие на постаменте. Голос был пронзительным, жутким, он будто бы звучал у него в голове, но в то же время он был повсюду, будто говорили сами стены древнего замка. — Кто… кто здесь? — спросил он в пустоту, осознавая, что это, возможно, самый глупый поступок в его жизни. Голос, от которого в жилах стыла кровь, а волосы вставали дыбом, казалось, начал двигаться. Подчиняясь какому-то непонятному чувству, словно невидимому проводнику, Гарри заспешил, пытаясь нагнать зловещий голос. Постепенно до него стало доходить, что все это ему не примерещилось. Вереница пауков разной формы и размеров суетливо двигалась куда-то к выходу, а на стене жутковатая алая надпись гласила: «ТАЙНАЯ КОМНАТА СНОВА ОТКРЫТА. ТРЕПЕЩИТЕ, ВРАГИ НАСЛЕДНИКА!» «Почему я всегда влипаю по самые не хочу?» — с тоской подумал Гарри прежде, чем в коридоре раздались чьи-то торопливые шаги. — Черт возьми, Гарри, я понятия не имею, что у тебя случилось, но я вот уже минут двадцать тебя по всей школе… Мамочки, — вдруг пискнула Венера, делаясь белой, как полотно. — Ч-что это такое? Твое граффити? Оцепенение как рукой сняло. Гарри сердито посмотрел на подругу. — Рехнулась? — он покрутил пальцем у виска. — По-твоему, я способен на такие шуточки? Ребята дружно уставились на надпись, которая зловеще мерцала в полутьме коридора. — Тайная комната… — наморщив лоб, бормотала Венера. — Тебе что-нибудь об этом известно? — Я похож на ходячую энциклопедию? — огрызнулся Гарри. Он все еще был зол на Лили и ее нового ухажера, который, если посудить, был еще отвратительнее предыдущего. — Спроси у Гермионы. А вообще-то я думаю, что это туалет. По крайней мере, папа всегда в компании говорит, что ему нужно в «тайную комнату». — Точно, — хмыкнула Венера. — Мой тоже. И что из этого следует? Что кто-то открыл какой-то туалет? — Мда, — только и сумел выдавить Гарри. Логика здесь явно отсутствовала. Новые новости почти полностью вытеснили у него из головы и Лили, и Локхарта, и даже странный голос, который он слышал. Венера, судя по всему, тоже об этом как-то позабыла. Внезапно она вскрикнула и зажала руками рот, явно борясь с дурнотой. Дрожащим пальцем показала куда-то наверх. Гарри посмотрел туда же, и у него свело кишечник. К скобе факела за хвост была подвешена чья-то лупоглазая кошка. — Неужели это… — всхлипнула Венера, прижимаясь к Гарри, — профессор МакГонагалл? — Расцветка другая, — приглядевшись, констатировал Гарри. — И, по-моему, это кот. — Как будто там что-то видно. — Какая разница? — вскинулся Гарри. — Нужно найти кого-нибудь из преподавателей, вряд ли это кто-то просто так по-свойски развлекся с животным. Далеко за подмогой идти не пришлось — через пять минут в коридоре собралась чуть ли не вся школа. Гарри и Венеру окружила толпа, жаждущая подробностей. Пришлось отбиваться от особенно настырных чуть ли не кулаками. Локхарт и Снейп тем временем исследовали трупик кота и пришли к выводу, что он все-таки жив, только парализован. Кто-то в толпе отчаянно зарыдал, и на свет вышла девочка-третьекурсница из Хаффлпаффа, признавшая в пострадавшем своего любимца. Снейп в упор смотрел на Гарри, тот отвечал ему не менее агрессивным взглядом. Обстановку попытался разрядить Локхарт: — Ах, Поттер, какая жалость, что меня не оказалось рядом! Я знаю отличное заклинание, которое могло бы спасти бедняжку от вашего колдовства. — Какое счастье, что тебя не оказалось рядом, — пробурчал Гарри себе под нос. А затем смысл сказанных профессором слов до него дошел, и глаза его сверкнули недобрым огнем. — То есть, по-вашему, это я заколдовал кота?! Да вы в своем уме? — Гарри, как ты разговариваешь с преподавателем! — воскликнула шокированная Лили. Сын даже не посмотрел на нее, а лишь скривился, выражая свое отвращение к так называемому преподавателю. — Профессор Локхарт, а вас я попрошу тоже не делать поспешных выводов! — Действительно, откуда второкурснику знать заклятие Оцепенения? — вступилась за Гарри МакГонагалл. — Я думаю, что это дело рук куда более могущественного и притом темного волшебника. — Кто может быть могущественнее и темнее того, кто одолел Сами-Знаете-Кого? — выкрикнул кто-то в толпе, породив тем самым панику. Гарри закатил глаза и отвернулся. Выстрелом из волшебной палочки Дамблдор призвал всех соблюдать тишину и спокойствие. — Все можете идти по своим гостиным, — голос директора был на редкость строг, но спокоен. — Кроме вас, мистер Поттер, и вас, мисс Блэк. Школьники разошлись, но не все: Гарри ясно видел, что Рон и Гермиона остались дожидаться их за углом. Поглаживая бороду, Дамблдор лично еще раз исследовал тельце кота, после чего попросил Гарри и Венеру рассказать, что они делали в этом коридоре. Гарри терпеливо изложил свою версию, умолчав лишь об одном. Венера кивала в такт каждого его слова, но сама пока молчала. Снейп раздражающе фыркал, судя по всему, не веря ни единому слову Гарри. Остальные напротив слушали очень внимательно и не перебивали. Наконец Дамблдор удовлетворился объяснениями ребят и отпустил их восвояси. Профессор Стебль тяжело, но как-то тепло вздохнула. — Поттер и Блэк, — чуть ли не с нежностью произнесла она ненавистные Северусу фамилии. — Не проходило и года, чтобы эти двое не вляпались в какую-нибудь историю. — Яблоко от яблони, — усмехнулся профессор Флитвик. — И знаете что? Чует мое сердце, что Гарри и Венера обязательно займутся расследованием. — Но… Тайная комната — это же не… — Ну да, — послышался саркастичный голос Снейпа, — это вам не Визжащая хижина с ручным оборотнем на поводке. — Северус… — осуждающе покачала головой МакГонагалл. Но тот уже ушел. *** В гостиной Гриффиндора яблоку негде было упасть, но тем даже лучше — меньше шансов быть подслушанными. Гарри только что закончил свое повествование, и теперь Рон и Гермиона были до ужаса напуганы. — Самое страшное я еще никому не рассказал, — усмехнулся Гарри. — Я слышал голос… и судя по всему, только я один. Если его новость и казалась ему козырной, то следующие слова Венеры существенно поколебали эту уверенность. — Я вам тоже кое о чем не сказала, — смутилась девочка и принялась теребить подол своей мантии. — Дело в том, что в конце лета ко мне приходил домовой эльф… Угадайте, чей? Угрюмые лица друзей даже не дрогнули. Венера вздохнула. — Малфоев. — Рон аж присвистнул от такой информации. — Сначала я подумала, что это Драко решил надо мной подшутить, но теперь… Короче, этот Добби сказал, что в этом году в Хогвартсе будет происходить что-то ужасное. Я давай его расспрашивать, а он уперся как осел и только колотился головой о стену. Опасно, опасно, вот все, что от него удалось добиться. Потом он вроде бы успокоился и просил передать Гарри Поттеру, чтобы он ни в коем случае не возвращался в школу, ни под каким видом. Я разозлилась и велела ему убираться. Потом вообще про него забыла. А теперь вот это… Голос ее задрожал, и она замолчала. Гермиона только покачала головой. — Легенда о Тайной комнате есть в «Истории Хогвартса», но с Гарри она никак не связана, это точно. Странно вообще, почему этот эльф пришел к тебе, а не к самому Гарри? — Наверняка ему запретили. А мы Малфоям родственники, вот он к нам и пришел… Друзья строили самые невероятные теории, а голова Гарри болела от невыносимого шума и собственных мыслей. Глупая злость на Лили и Локхарта осталась далеко позади, поскольку, кажется, этот год преподнесет ему еще немало сюрпризов.