Бэмби и его мама

Как только Хогвартс-Экспресс покинул вокзал Кингс-Кросс, Гарри повернулся к Рону и Гермионе и шепнул: — Надо поговорить. Рон тотчас спровадил обиженно поджавшую губы Джинни, и ребята пошли по вагону в поисках свободного купе. Далеко идти не пришлось — они обнаружили Венеру, болтающую с Ремусом. Заметив застывших на пороге друзей, девочка поманила их внутрь. Пришлось все секреты отложить на потом. Хотя… — Ребята, знакомьтесь, — торжественно объявила Венера, — это Ремус Люпин, больше известный всем как господин Лунатик… — Венера, я думаю, эта информация не такая уж и важная, — с улыбкой пожурил ее Люпин. — А еще он мой крестный и наш новый профессор защиты от темных искусств, — словно не услышав Ремуса, закончила Венера, хитро улыбаясь. Гермиона тут же покраснела и скромно улыбнулась. — Добрый день, профессор, — поздоровалась она. — А, Гермиона Грейнджер, кажется? — улыбнулся Люпин и протянул засмущавшейся гриффиндорке руку. — Наслышан, наслышан, — он хитро покосился на Гарри, который, закатив глаза, плюхнулся на сиденье и снял очки. — А вы, молодой человек, стало быть, Рональд Уизли? Перезнакомившись, компания с удобством устроилась на мягких сиденьях и принялась за сандвичи, всученные Рону заботливой миссис Уизли. За окном поезда мелькали ухоженные поля, а после обеда зарядил дождь. — Я тут хотел рассказать ребятам о Петтигрю, — заявил Гарри, когда Гермиона с Люпином закончили обсуждать программу уроков третьего курса. При упоминании фамилии сбежавшего преступника Рон уронил на пол кусочек копченой говядины. — О том, какая он на самом деле крыса и мразь. — Гарри, — покачал головой Ремус, хотя по посуровевшему лицу нового профессора можно было с уверенностью сказать, что он согласен с мальчиком. — А что, Рем, скажешь, он не прав? — возмутилась Венера, сверкнув глазами. — Папа говорит, что он… — Ну что говорит твой папа, мы и так прекрасно знаем, — Люпин ласково погладил крестницу по голове. — Давайте-ка лучше сыграем в шарады, а то в такую мерзкую погоду заснуть можно… Не успел Люпин договорить до конца, как поезд начал замедлять ход. Гермиона выглянула в окно, но из-за пелены дождя ничего не увидела. — Непохоже, чтобы мы уже приехали, — заметила она. Ремус вдруг напрягся и, вытащив волшебную палочку, приложил палец к губам. В этот момент вагон наполнился леденящим холодом, проникающим в самое сердце. Рыжий кот Гермионы сердито зашипел и вцепился когтями в руку Рона. Свет во всем поезде несколько раз зловеще моргнул и погас. — Отцепись от меня, — возмущенно зашипел на Живоглота Рон, спихнув его на пол. Кот рассердился еще больше и вцепился в ногу Гарри. — Ой, — пискнула Венера, — Гарри, ты сел мне на руку! — Цела будешь, — проворчал Гарри. — Черт, я потерял очки! — Вот они, — прошептала Гермиона, вслепую сунув очки владельцу. Гарри нацепил их на нос, но лучше бы он этого не делал. В этот самый момент дверь купе распахнулась, и внутрь вплыло чудовище, скрытое черным рваным плащом. Голова Гарри закружилась, к горлу подступила тошнота. Последнее, что он услышал — это крик Гермионы, зовущей его по имени. Очнулся он уже в светлом теплом купе, хотя его до сих пор бил озноб. Люпина не было, а Рон, Гермиона и Венера, чавкая, уплетали за обе щеки шоколадных лягушек. Увидев, что Гарри пришел в себя, они как по команде перестали жевать и подозрительно на него уставились. — Чего? — вяло спросил он, принимая вертикальное положение. Венера тут же протянула ему лягушку, которой Гарри с наслаждением откусил голову. — Я что, в обморок шлепнулся? Все трое нервно покивали. — Как ты себя чувствуешь? — с тревогой смотрела на него Гермиона. — Спать хочу, — буркнул Гарри и покосился на дверь. — Что это за урод был? — Рем сказал, что это был дементор, — поежилась Венера. — Дементор? Жуть какая, ну и мерзость, — поморщился Гарри. — Он искал Питера Петтигрю, — сообщила Гермиона. — Но профессор Люпин выгнал его каким-то белым облаком. — Это называется Патронус, Гермиона, — немного раздраженно сообщила Венера. Гермиона тут же залилась краской — ей явно претил тот факт, что второкурсница знает куда больше нее. — Блин, хотелось бы и мне ему обучиться… — Да уж, лишним не будет, — проворчал Гарри с набитым ртом. Проглотив шоколад, он вдруг смутился: — А вы тоже упали в оборок? Ответом ему было смущенное молчание. — Блеск, — простонал Гарри, откидываясь на сиденье. Венера успокаивающе погладила его по плечу, а Живоглот уютной пушистой подушкой улегся у него на коленях. — Гарри, в этом нет ничего постыдного, — искренне заверила его девочка. — Дементоры — ужасные существа, я сама чуть не описалась от страха, когда его увидела… — Но в обморок же не упала, — пробурчал Гарри. Венера вдруг хмыкнула. — Я бы предпочла упасть в обморок, чем описаться. Рон неуверенно хихикнул, и вскоре Гарри стало намного легче. *** Сразу после торжественного, хотя и не слишком радостного из-за дементоров ужина Лили направилась к себе в комнату. Перед зеркалом она распустила волосы, стерла с губ помаду и сменила парадную мантию на более скромную. Вспомнив поцелуй на платформе девять и три четверти, она неуверенно улыбнулась и коснулась пальцами своих губ. Внезапно в дверь постучали, и она тут же пришла в себя. На пороге стоял Снейп, при виде которого Лили немного растерялась. — Привет, — ровным голосом сказал он. — Привет, — стараясь, чтобы это прозвучало равнодушно, отозвалась Лили. — У тебя что-то срочное? — приподняла брови она. Снейп зашел в ее кабинет и замер посреди него, напоминая летучую мышь-переростка в своей черной повседневной мантии. — Ты подстриглась, — зачем-то сказал он. Лили заправила за уши волосы. — Да. И тебе бы не помешало это сделать, — брякнула она. Снейп поджал губы. — Кстати, для меня стало неожиданностью то, что Дамблдор принял на работу оборотня, — небрежно заметил он. Лили мысленно выругалась. — Ну он же принял на работу пожирателя смерти, — резонно заметила она. — Бывшего, — процедил Снейп, бледнея. Лили подошла к нему и задрала рукав его мантии, где на белой коже чернела уродливая татуировка с выползающей из черепа змеей. — Пожиратели бывшими не бывают, Северус, — грустно покачала головой она. Он протянул было руку к ее лицу, но передумал и опустил ее. — Как лето? — осведомился он. — Где же ты теперь живешь? Ей показалось, что это прозвучало несколько самодовольно. — Я… гостила в Годриковой Впадине, — сообщила Лили. Брови Снейпа сошлись в одну, он ухмыльнулся. — Ну да, я мог бы догадаться, — саркастически кивнул он. Лили скрестила руки на груди. — Может быть, ты пойдешь уже к себе? — она демонстративно открыла дверь и отвернулась. Снейп вдруг коснулся ее щеки. — Не хочешь пойти со мной? Лили всю передернуло от омерзения, и она с трудом удержалась от того, чтобы не треснуть бывшего по чему-нибудь чувствительному. Внезапно из коридора раздался голос: — Упс. Лили и Снейп синхронно повернули головы и обнаружили у двери Гарри, у которого было непередаваемое выражение лица. Лили мысленно застонала — а они, казалось, только-только наладили отношения! — Вижу, я не вовремя, — хмыкнул Гарри, не глядя на Снейпа. Тот, однако, в упор смотрел на мальчика, будто хотел прожечь в нем дыру. — Поттер, что вы делаете здесь в такое время? — прошипел он. — Пришел к матери. Или вы опять хотите мне что-то запретить? — невозмутимо отозвался Гарри, глядя на профессора без тени страха. Снейп поджал губы и вылетел из кабинета Лили, громко хлопнув дверью, точно обиженный ребенок. Лили была искренне рада видеть сына, но предпочла бы, чтобы Северуса Снейпа в это время поблизости не было. — Ты в порядке? — спросила она, наливая чай из красивого заварника в такие же чашки. Гарри явно был чем-то расстроен и, плюхнувшись на стул, запустил пальцы в волосы. — Ты какой-то бледный, сынок. — А, да ерунда, дементоры, — отмахнулся Гарри, грея ладони о чашку. Лили придвинула ему вазочку с пирожными, на которые он и не взглянул. — Все из-за этого долбанного Хвоста… Лили положила себе сахару и принялась размешивать его, глядя на Гарри. Тот явно хотел о чем-то поговорить, но никак не мог решиться. — А что здесь делал Снейп? — вдруг спросил Гарри, вскинув на мать взгляд. Та отложила ложку и сделала глоточек ароматного чаю. — Профессор Снейп, Гарри, — мягко поправила она. — Заходил поздороваться. Гарри удрученно вздохнул. — Ненавижу его, — признался он, хватая пирожное и откусывая половину. — Да и он меня тоже, чего уж там… Неожиданно он задал следующий вопрос, заставший Лили врасплох. — Не понимаю, что ты в нем нашла! Высказавшись, он покраснел и потупил взор. Лили от изумления даже жевать перестала, но решила все-таки ответить. — Ты, наверное, знаешь… в школе мы с ним дружили… Гарри сделал вид, будто его стошнило. — Потом наши пути разошлись. Я вышла замуж за твоего папу… ты не думай, я любила его, — поспешно добавила она, видя выражение лица сына. — Просто… понимаешь, произошло кое-что… не очень приятное. — Ты что, застала его с другой женщиной? Лили рассмеялась, но вышло совсем невесело. — Нет-нет, что ты. Я даже не знаю, как объяснить… Я даже твоему отцу до сих пор не решилась сказать, зная его вспыльчивый характер, который ты, кстати, унаследовал. Гарри выразительно приподнял брови, показывая, что ждет ответа. Глубоко вздохнув, Лили решилась на этот откровенный разговор. Она смотрела в одну точку перед собой и говорила, говорила, говорила, а фитилек свечи медленно опускался все ниже и ниже. За все то время, что она рассказывала о своей жизни с Северусом Снейпом, Гарри, казалось, даже не пошевелился. Нетрудно было догадаться, о чем он думал, хотя его лицо не выражало никаких эмоций. — Значит, этот урод… — Лили недовольно цокнула языком, но Гарри и ухом не повел, — запудрил тебе мозги этой… легимиленцией? — Легилименцией, — поправила Лили. — До сих пор поражаюсь, как ему это удалось. — И как ты поняла, что все дело в этой легимилие… тьфу, ты поняла в общем, — произнес Гарри. — Она начала слабеть, — пояснила Лили, подогревая палочкой давно остывший чай. — В такие моменты я не понимала, кто я и что вообще здесь делаю, где мой сын и муж? Потом появлялся Северус, мы с ним говорили, и я успокаивалась, хотя и чувствовала, что со мной что-то не то. Ну как будто я под действием гипноза, понимаешь? — Свихнуться можно, — Гарри потер виски. — Нет, это бред какой-то. Если таким образом ты пытаешься оправдаться, то… — Я говорю правду, — тихо ответила Лили. — Понимаю, тебе еще сложно доверять мне, Гарри. Я прошу только об одном — поверь мне. Больше всего на свете я люблю тебя. И Джеймса, — добавила она, улыбнувшись. — Н-да, — почесал в затылке Гарри и вдруг хохотнул. — Даже не знаю, что теперь и думать. Лучше бы, наверное, мне не знать всего этого, потому что теперь Снейп… ох, не знаю, останется ли он жив к концу первого урока зельеварения в этом семестре… — Знаешь, я не хочу его оправдывать, но… каждый борется за свою любовь, как умеет. — Хреновый из него борец, раз он докатился до такого, — горько заметил Гарри, делая глоток чая. — Не считаться с любимым человеком — это как-то… слишком эгоистично. Это не любовь, мам. Это фигня какая-то, по-другому и не назовешь. Хотя я еще слишком мал, чтобы рассуждать о таких вещах, ага, — иронично кивнул он. — Знаю-знаю, можешь не говорить. Они еще посидели, поболтали о какой-то ерунде, старательно игнорируя тему Снейпа, хотя Лили и видела, как сильно Гарри хотелось сказать на этот счет что-то еще. Когда часы на столе Лили показали половину одиннадцатого, она решительно встала и заявила, что кому-то завтра на уроки. Гарри страдальчески скривился и от предложения проводить его до башни Гриффиндора решительно отказался, мотивировав это тем, что он уже не маленький. Лили для вида поспорила и с улыбкой сдалась, про себя сделав вывод, что их с Джеймсом мальчик еще побьет отцовский рекорд по упрямости. Задумчивый Гарри шел по пустынным коридорам, не глядя по сторонам. Он сам от себя не ожидал такой спокойной реакции на предательство Снейпа, ему казалось, что теперь его вообще ничем не удивишь. Однако эта уверенность поколебалась, когда он зашел в полупустую гостиную и обнаружил у камина Венеру, у которой на коленях свернулся калачиком дружелюбный кот Гермионы. Венера рассеянно почесывала его за ухом и вздрогнула от неожиданности, когда Гарри плюхнулся рядом с ней. — Привет, — сонным голосом сказала она. Гарри показалось, что глаза у нее какие-то пустые. — Ну как вечер в материнской компании? — Нормально, — пожал плечами Гарри и откинулся на спинку дивана. — Мило поболтали о профессоре Нюниусе, он как раз у нее тусовался, когда я пришел… Венера никак не отреагировала. — Ты здорова? — Гарри пощелкал пальцами у нее перед носом. — Угу, — промычала девочка и вздохнула. — Просто… Она вдруг подняла на Гарри свои большие темные глаза, обрамленные длинными черными ресницами, и нервно хихикнула. — Гарри, а тебе нравится какая-нибудь девочка? Он опешил, ожидая такого вопроса в последнюю очередь. — Не знаю, не задумывался об этом, — почесал в затылке он. Венера все так же равнодушно смотрела на него. — Ну вот смотришь ты на кого-нибудь, а в сердце что-то екает, начинаешь краснеть или бледнеть, ладони потеют, что там еще… А, чувствуешь себя непроходимым идиотом и хочешь убежать куда-нибудь к драклу на куличики… Гарри задумался и отрицательно покачал головой. — Нет. А что… — он прищурился, — хочешь сказать, тебе нравится какая-то девочка? Венера чуть не подпрыгнула на месте и злобно на него уставилась. Гарри позабавила такая реакция, и он широко улыбнулся. — Идиот! Ничего подобного я не испытываю, вот сижу и пытаюсь понять: каково это — быть влюбленной? — С чего бы это тебя на философию потянуло? — подозрительно спросил Гарри. Живоглот на коленях Венеры утробно заурчал. Она вздохнула. — Мои предки ведут себя так, словно чокнувшиеся от любви подростки. Это… отвратительно, — поморщилась она. — Почему отвратительно-то? — нахмурился Гарри. — Было бы лучше, если бы Марлин ворчала на Сириуса за разбросанные по всему дому грязные носки, а он критиковал ее стряпню? — Не знаю, лучше или хуже, но видеть, как твои родители занимаются… — она запнулась и покраснела, — этим прямо на пляже перед домом… Венера всхлипнула и уткнулась лицом Гарри в плечо. — Э-э-э, — протянул он, осторожно гладя ее по голове. — М-м-м… — Я встала ночью воды попить, — она вытерла слезы и шмыгнула носом, — и увидела их в окно. Меня чуть не стошнило. Это было ужасно, — она снова расплакалась. — Да что ужасного? — Гарри почувствовал, как губы расползаются в улыбке. — Если бы они не занимались этим, тебя бы сейчас здесь не было. Вот вырастешь и поймешь. — Да ну тебя, — Венера обиженно пнула хохочущего Гарри ногой, — я тебе тут душу изливаю, а ты еще и ржешь! — Хочешь, открою тебе страшную тайну? — Гарри выпучил глаза и надул щеки. — Мои родители, — он таинственно понизил голос, — тоже когда-то занимались этим! А мама потом вообще с Нюниусом спала! И что мне теперь сидеть и слезы лить? Венера улыбнулась и прикрыла глаза ладонью. Гарри принялся щекотать ее, но вскоре отпустил, иначе дикий хохот Венеры разбудил бы всю башню. — Вот подрастешь, влюбишься и поймешь, — подытожил Гарри, щелкнув ее по носу. — Так что не кисни. Все взрослые делают это. Наверное, это приятно, — задумчиво добавил он. Венера только скривилась. Следующий день унес все переживания Венеры по поводу секса, а Гарри в свою очередь перестал забивать себе голову Снейпом, хотя всю ночь ему снилась кровавая расправа над ненавистным профессором зельеварения, которую он осуществлял самолично. Началось все с того, что сумасшедшая старая преподавательница прорицаний на первом же уроке узрела в его кофейной гуще какое-то предвестие смерти. Профессор Трелони, как заведенная, повторяла «Грим, Грим! Мой мальчик, у тебя Грим!», а Гарри так и хотелось ляпнуть: «Да без твоего носа знаю, что рано или поздно умру, старая ты кошелка!» Пресловутый Грим больше напоминал Сириуса, когда тот перекидывался в Бродягу, но объявлять об этом на весь класс Гарри не стал. На трансфигурации он заработал двадцать баллов для Гриффиндора, рассказав оторопевшей МакГонагалл об анимагах. За обедом вытерпел дурацкую ссору Рона и Гермионы по поводу того же Грима, а на уходе за волшебными животными с большим удовольствием прокатился на здоровенном гиппогрифе. Ну конечно, Малфой его триумфа вынести никак не мог. По словам Сириуса, вся их аристократическая семейка закатила жуткий скандал, когда Венера невозмутимо провернула аферу с освобождением несчастного эльфа из малфоевского рабства. Неудивительно, что Драко просто до смерти хотелось хоть как-то отыграться за этот позор, вот он на свою беду и оскорбил Хагрида, зная, что Гарри это взбесит. Но не успел он ничего предпринять, как гиппогриф, которого звали Клювокрыл, сделал за него все сам. В результате Малфоя отнесли в больничное крыло с располосованной рукой, а Хагрид напился в стельку, оплакивая свое неудавшееся учительство. — Это просто несправедливо, — кипятилась Гермиона чуть ли не со слезами на глазах. — Лили, скажите, можно ли что-нибудь сделать? Хагрид ни в чем не виноват, а Малфой — придурок! — Конечно, и флоббер-червю ясно, что он просто бесится от того, что ничего стоящего не может сделать, вот и решил сделать так, чтобы нам жизнь малиной не казалась, — проворчал Гарри. Они сидели у Лили после уроков, а она угощала их вкуснейшим фруктовым кексом и выслушивала жалобы на распоясавшегося Драко Малфоя. — Если мистер Люциус Малфой решит подать в суд за жестокое обращение на уроках, то… — Лили на миг задумалась, — думаю, что Джеймс и Сириус с удовольствием скрутят его в бараний рог, — она подмигнула несколько оторопело уставившимся на нее подросткам. Рон внезапно расправил плечи и поднял вверх кулак. — Мы еще посмотрим, кто кого, — авторитетно заявил он, и все, приободрившись, кивнули.