Когда розовая проснулась, она заметила, что рука Сони лежит на её талии и обнимает, что-то нежно бормоча во сне и тихо посапывая. Девушка перевернулась на другой бок, лицом к лицу к рыжей, и наблюдала, как та, мирно спит, как поднимается и опускается её грудь, и в какой улыбке располагались её губки персикового цвета. Она могла наблюдать за этим вечно, и без задней мысли погладила её щёку, от чего рыжая выдала сонным голосом сдавленный стон, и открыла глаза. Так они и смотрели друг на друга, застыв в той же позе. Глаза рыжей были серыми, как Питерское небо и глубокими, глубже самого огромного озера, нельзя было понять, сиял ли там ангел, или танцевал демон, очи спокойно и испытующе смотрели в другие серые, но уже более пепельные глаза напротив, что были завороженны и прикованы взглядом. Рыжая улыбнулась, а когда Олешева спросила причину такой солнечной улыбки во все 32 зуба, услышала:
-Нам пора вставать уже, разлеглись мы как то тут, надо позавтракать,-сказала Соня, но создалось впечатление, что она врет, врёт и не краснеет. Рыжеволосая пододвинулась к розовой плотнее,-послушай как урчит,- и правда, из живота вырвался дикий звериный рёв, который обозначал нечеловеческий голод, и часть сомнений отпала, было видно, что рыжая хочет есть.
-Хорошо,-розововолосая театрально закатила глаза и рассмеялась,-только завтрак приготовлю я,-на лице, что было украшено веснушками, появилась ухмылка, от чего Соня смутилась, но согласилась, сама не понимая, до этого она ни разу не доверяла готовку еды кому-то если это был не ресторан или её семья, которые живут очень далеко и наврятли скоро её навестят.
Алина ушла готовить, на кухне слышались хлопки дверц ящиков и звон столовых приборов. В комнате для Сомусевой стало холодно и как-то не по себе, а может ей просто показалось, тем более она только проснулась и думала не очень трезво. И тут виноват даже не алкоголь, выпитый накануне вечером, а просто природа человека, и трудность хорошо соображать по утрам.
Соня решила переодеться, она закрыла дверь в комнату, чтобы Алина не увидела случайно, и про себя помолилась чтоб она не зашла не вовремя. Рыжая подошла к зеркалу и сняла с себя футболку, и окинула равнодушным стеклянным взглядом свои плечи. На левом плече были свежие шрамы, длинные и тонкие, будто красные нити. Девушка ещё минуту тупила и пялила в зеркало, а потом почувствовала изумительный запах с кухни и решила быстрей переодеться.
Так как под пижамой рыжеволосая осталась в нижнем белье, она по-быстрому накинула на себя белую майку и красные спортивные штаны. Только подпрыгнув и натянув одежду, в дверь постучала Алина и сообщила, что завтрак готов, и Соня поторопилась в столицу квартиры, главной достопримечательностью которой был холодильник.
Гостья ловко положила на белую тарелку тонкий блин, полила его каким-то соусом и поставила перед Сомусевой. Девушки встретились взглядом и резко отвели его, а потом розоволосая опять посмотрела в те же небесно серые глаза и пододвинула тарелку ближе ничего не сказав, лишь заинтересованно смотрела. Соня поняла, что от неё хотят, отрезала ножом, как в дорогом ресторане, кусочек, положила в рот и начала жевать. Она была поражена тем, как искусно было приготовлено такое просто блюдо, как оно таяло во рту, а также какое приятное сливочное послевкусие оставалось. Не церемонясь, девушка на бросилась на остатки, которые лежали на тарелке и съела в один миг, розововолосая даже ничего не успела сказать, но приняла это как похвалу, пододвинув ближе свою порцию, так же быстро как и Сомусева, управилась с завтраком. Вся квартира была поглощена в звуки довольного чавканья и трезвона вилок и ножей, которые стучали об тарелки.
-Господи,-с набитым ртом начала Соня, улыбаясь,-это так вкусно, боже...Олешева, пожалуйста, приходи ко мне почаще, к такому легко привыкнуть.
-Чем же ты завтракаешь?-удивлённо спросила обладательница пепельно серых глаз и веснушек.
-Да чем попало. Иногда только кофе, а иногда в моём холодильнике появляется сырок. Его и ем,-промолчав несколько секунд девушка добавила,-Я очень люблю сырки. Прям очень, очень.
-Мдааа...-Алина протянула рыжей полотенце и обменялась с ней контактами.
Розововолосая стала собирать вещи, и уже сняв одежду, которую ей дала хозяйка квартиры, поняла что ей тут очень хорошо и уютно, что-то её тянуло остаться. Девушка не обратила внимания и пошла забирать свой телефон с кухни, где мыла посуду рыжая. Они переглянулись и поскользнувшись Олешева чуть не упала, но её поймала Соня. Её тонкие эстетичные руки крепко сжимали руку и талию розовой. Рыжая потянула на себя чтобы поднять девушку, но недооценив свои силы та её притянула к себе и их губы случайно соприкоснулись. Девушки быстро отпрыгнули друг от друга и повисла неловкая тишина. Никто не знал как реагировать, но обоим понравилось и обе хотели ещё.
-Ладно...-начала розовая,-я пойду, наверное, на созвоне. И выбежала из квартиры, захлопнув дверь и оставив Соню в мучительном одиночестве.
Выйдя за дверь Алина быстро юркнула в двери лифта и пыталась осознать, что сейчас произошло. Её пугал не тот факт, что это был её первый поцелуй, а факт того, что ей понравилось целовать Соню, даже если это было так неловко, быстро, потом пришло ещё осознание, что её первый поцелуй был с девушкой. От чего она выпала на время из вселенной и будто в бреду как-то добралась до дома и рухнула на постель.
В это время рыжая медленно, спинной к раковине, опустилась на пол и тихо заплакала. К ней подошла проснувшаяся Пупа и потёрлась об ноги, будто говоря, что всё будет в конце концов хорошо. Девушка отодвинула питомца и сняла футболку, достав нож она опять порезало плечо, но на этот раз левое. Сомусева боялась, что теперь Алина её возненавидит и не захочет больше общаться, хотя они только подружились.
***
Каждый третий или второй, кто знал Соню-безвыигрышно влюблялся в неё. В её обветренные и потрескавшиеся губы с персиковой гигиеничкой на них, в её глаза, цвета цемента, в которых вечно была зима, в волосы, оттенок которых был похож на запёкшуюся кровь. Как только она смотрела на кого-та температура вокруг становилась минусовой. А эмоции девушки, а если быть точным их отсутсвие, не давали никому возможности узнать Сомусеву ближе. Черствая и холодная снаружи, но ранимая внутри девушка никого к селе не подпускала. И уж тем более никогда не отвечала взаимностью юношам, когда её спрашивали причину, она отмахивалась что это не её типаж парней. И это была правда, но не целиком, Сомусева любила девушек.
Однажды она призналась, но получила резко негативную реакцию со стороны. Дальше больница, бесконечно долгие походы к психиатрам и психологам, но она осталась жива, и жила дальше, не сближаясь ни с кем, чтобы уберечь себя от новой порции боли. Единственным её настоящим другом было одиночество, только оно было в трудные минуты и ни на секунду не покидала девушку.
Её сторонились в школе, да и Соня сама общения не хотела, после школы она бежала пообщаться с Шуриком, и спустя некоторое время приходила домой. Дома она смотрела романтические комедии, и тихонько плакала. Выходя на улицу-она улыбалась маленьким детям, которые по своей неосторожности с ней сталкивались, и дальше шла с каменным лицом. Ночью она любовалась звёздами и мечтала оказаться где-то там, наверху.
Ей было хорошо в одиночестве, но мучительно.
***
-Алин, ты чего в одежде улеглась в постель?-в комнату вошёл старший брат веснушчатой, с которым она вместе жила на этой неделе. Её брат поссорился с девушкой и живёт у сестры,-Всё в порядке?-парень обеспокоено спросил сестру.
-Да, Филипп, всё пучком, просто голова раскалывается, сейчас полежу и пойду в ванну,-соврала девушка, но брат кажется поверил, и это главное.
***
Олешева лежала на полу в своей комнате и стеклянными, полными боли и отчаяния, глазами смотрела в потолок. Ей было плохо. Это не такая болезнь по типу ветрянки, или гриппа, которую можно вылечить таблетками и походами ко врачу, это было что-то сильнее. Она находится внутри, где-то внутри её тела, среди остатков органов, которые остались живы после сотни случаев вызывания рвоты, устраивая своим остаткам американские горки.
Это была боль у неё в груди, будто у неё вырвали сердце. Там была пустота. И беззвучно, одними губами, девушка повторяла как мантру: «это неправильно», «так нельзя» и «мы лишь подруги». На глазах появились слёзы, они стекали ручьём по щёкам и капали на белоснежный ковёр. Когда всем казалось, что Алина-сделана из стали, и что её не возможно пробить на слёзы, они даже не догадывались на сколько она хрупкая, будто хрусталь, и прямо сейчас она лежала, не знала как дальше жить и плакала. Заходящее солнце не могло скрыть слёзы девушки, но луна так же не могла её спрятать и дать ей свободу чувств на максимум. Олешева застряла во мгновении.
Каждый раз она убеждала себя и обманывала что всё хорошо, но это было далеко не так. Она ждала. Она надеялась. И уже почти свихнулась. В её голове была только одна мысль: «Какое же это счастье, быть любимой». Она всё ещё, даже после всего дерьма её любила. А стоило ли?
***
Девушка не заметила как уснула в своей комнате и в одежде. Достав телефон из кармана, она посмотрела на время и решила написать Соне в телеграмме, и узнать как она, и не против ли она ещё встретиться. Она очень надеялась на встречу, Алина сама не поняла как сильно и быстро привязалась к рыжей. А Сомусева очень прониклась Алиной и хотела ещё раз встретиться.
