Улыбка сквозь боль

Что за времена, 1920-е, Новый Орлеан, прекрасное, джаз, танцы, великолепные виды, чудесное время для... УБИЙСТВ..... Аластор резко проснулся, что за шальные мысли, натянув свою улыбку мужчина встал и бодро зашагал в ванную, и  вот со своим отражением один на один, он и кто еще кто смотрит на него из той стороны стекла, его безумие, его жажда или жалкие останки его человечности кричали сквозь прозрачную поверхность,кто  его знает... Наконец он натянул свою улыбку, которая обнажала его белые зубы. И вдруг в отражение он увидел мальчика, маленького мальчика, что каждый день молился  Иисусу висящему  в гостиной  темного и холодного дома в лесу, мальчика, который ненавидел свою мать с отцом, мальчика который, который.... превратился в чудовище. С этим потоком мыслей кулак Аластора вонзился в стекло, кровь струйками потекла по трещинам , несколько осколков валялось на полу, алая вода уже стала  словно ручей течь все ниже и ниже. С улыбкой на лице Аластор оглядел рану, облизнув руку он стал собираться на работу. На входе его встретил знакомый охранник. -Доброе утро Аластор, ты как всегда раньше всех, что с рукой. - заметив перебинтованную руку. - Все в порядке? -Доброе Джереми, все в порядке, просто слегка порезался, у самого как дела, как жена поживает? -Все хорошо, хорошо.. - мужчина задумчиво погладил усы. - Слышал новости о маньяке? -"Я становлюсь известным."- подумал Аластор. - Да... теперь боюсь гулять по вечерам. -Да уж, будь осторожен Аластор. -Обязательно, хорошего дня Джереми. Закончив диалог, Аластор направился в свой кабинет. Сквозь большое окно в помещение проникали плотные лучи солнца, на деревянном столе, посередине комнаты, распологалось различное радиооборудование и несколько документов, к стене, куда падало солнце,  был прижат громандный шкаф, заполненный различного рода литературой. И в центре противоположной к двери стене висела оленья голова, первая что получил Аластор. И вновь холодный и темный дом. Одинокий юноша читает Библию, точнее перечитывает под светом слабых свечей,  плачущих воском. Аластор. Дверь в комнату отперлась и суровый взгляд отца говорил что надо идти. Семья Аластора кормила себя двумя вещами, охотой и богом.  Лес был жутким местом, так считали люди, но Аластору это место нравилось, он слышал его дыхание, его слова, лес не бил тебя, лес выслушывал все что ты скажешь. -Следы оленя, свежие, он где то рядом.-прошептал его отец. - - Аластор, будь внимательней. -Хорошо. Вдруг послышались шум копыт, только он был резким, беспорядочным. Меж деревьев пронеслась темная фигура животного, это был олень,  охотник пытался поймать его в прицел, но не выходило, зверь двигался хаотично и бешено, змеей обходя деревья. Раздался первый выстрел, промах. Особенно олени убегали, но этот, этот начал бежать к ним. -Что за... Аластор приготовься! Аластор заметил лишь силуэт животного, но уже от него его окутал страх, ноги перестали слушаться, руки задрожали, они не былы способны держать оружие, а олень все бежал и становился ближе. И гремит второй выстрел, попадает по рогу, но животное даже не думало останавливаться и мгновенье спустя несколько костяных выростов вонзились в тело мужчины, олень прижал его к дереву,горячая кровь стала окрашивать зелень вокруг, Аластор смотрел на тот как олень все больше и больше протыкает его отца, он чувствовал горячее дыхание животного,  олень выдыхал пар, непонятно, почти по человеческий стонал, крови было все больше и больше, по рогал оленя стекал багряный человеческий сок. -Стреляй! Стреляй! - кричал мужчина, захлебываясь кровью. Но юноша лишь смотрел, смотрел на  красный олений глаз, красный огонек, точка застрявшая в пространстве, не истощающая ни страха, ни гнева, лишь... власть. Вдруг Аластор что то почувствовал внутри себя, как будто олень ему что то сказал, какую то запретную информацию и он пустил ему пулю в голову. Туша свалилось на холодную землю, медленно, но верно заполняя щели между землёй кровью. Отец Аластор лежал  весь в крови, но был еще жив, юноша смотрел на него , на жалкого побитого человека, некогда грозный взгляд которого исчес, испарился. -Сы.. нок... - выкашляв кровь, сказал мужчина.-Помоги мне встать... Но Аластор подошел и поднял кусок, отстреленный при втором выстреле. Его лицо озарила улыбка, но она не истощала радость, это жуткая гримаса показывала нечто иное, власть, силу. Юноша медленно подошел к отцу и без капли сомнения  вонзил эту кость ему в голову. -Аластор. - послышался голос коллеги. - Мы  хотели сходить в бар после работы, ты с нами? -Да, почему нет, прогуляться по лесу я все равно не смогу. В баре выступал  один афроамериканец, местная звезда можно сказать. Аластор рассматривал слегка треснутый стакан. Что опять навеяло воспоминаниями. Бокал врезался в стену рядом с ним, полетевшие осколки поцарапали руки ребёнка. -Сколько раз я тебе говорила, другие дети ничему хорошему тебя не научат, ты еще и пропустил время молитвы. - дав пощечину, сказала женщина. -Прости, мама... -Скоро придет отец уж он тебе покажет. -Аластор, да? - сев рядом, спросила девушка. - Я Беатрис, мой брат рассказывал о вас. -Да припоминаю, он вас тоже упомянул. Хотите чего нибудь выпить? Вечер был весьма себе, Аластор думал, что только выпьет  немного ликёра, но кажется он нашел более веселое занятие. -Ходят слухи, что  у нас завелся маньяк, можете меня проводить? -С удовольствием. - сказал Аластор. После того дня Беатрис была обнаружена мертвой в собственном доме, Аластор попал в ряд подозреваемых, но о нем хорошо отзывались, так что обвинения были сняты. Аластор, ребёнок, жизнь которого была связана веревкой насилия, когда он убил мать с отцом, он попал в приют, где было не лучше, та же фигура Иисуса на стене, те. же избиения, вывехи, иногда даже переломы, кровь, что текла из десен во время сна,  омерзительные прикосновения  этих святош, Аластор терпел, терпел и терпел, физическое, психическое, сексуальное насилие, он все терпел, но как всем известно, терпение вещь ограниченное  и в один миг его взгляд изменился а на лице застыла улыбка покрытая кровью. Он сломался, он сломался как тот олений рог.