Торт на день рождения Дьявола

Голова тяжёлая. Я смотрю в потолок, будто в нем заключена тайна, которую я способен раскрыть как очередное дело. Чувствую, будто что-то пошатнулось во мне — не сломалось, но я ощущаю, что что-то не так. По-другому. Как если бы пуговица расстегнулась на манжете, а Себастьян не поправил — глупо и отвратительно. Знаю, что до того, как демон придёт меня будить с газетой и чашкой чая (интересно, какой он выберет сегодня?) ещё пятнадцать минут. Хорошо, если сегодня нет ни писем, ни встреч — в голове не осталось места для решения проблем. Эти пятнадцать минут ощущаются вечностью, однако, когда ручка поворачивается, я осознаю, что совершенно не хочу тебя видеть. Но без тебя я не узнаю новостей, расписания, да и кто будет застегивать мои манжеты? Решаю, что придется тебя потерпеть, а далее могу погрузиться в работу и отправить тебя пересаживать цветы. — Себастьян, расписание, — хочу пропустить все эти “как ваше самочувствие”, “на завтрак ваше любимое” и прочие твои необязательные ежедневные фразы. — Гостей сегодня нет. После завтрака фехтование, затем последняя примерка для торжественного костюма, — ты одергиваешь занавески, впуская солнечный свет в мои покои. Это движение настолько привычно, что я немного расслабляюсь. — Перенеси примерку, — требую я. Не хочу из дома выходить, но тебе об этом знать не обязательно. — Господин, но в чем же вы пойдете на вечерний бал? — ты смотришь обеспокоено, будто думаешь, не заболел ли я. — Вечерний бал? — Леди Элизабет празднует свой восемнадцатый день рождения, неужели вы не помните? Совершенно вылетело из головы. Я обязательно должен идти? — Конечно помню, просто я посчитал, что она будет праздновать когда вернутся мои слуги. Она ведь знает, что мне совершенно не на кого оставить дом, — я кривлюсь для виду, будто мне действительно неприятен тот факт, что она совершенно обо мне не заботится. — Что ж, тогда на примерку стоит поехать сразу после завтрака. — Да, милорд. Холод твоих рук ощущается даже через твои кипенно-белые перчатки. Раздражает, как медленно ты меня одеваешь, но сказать ничего не решаюсь и терплю привычный ритуал. Встречаюсь с тобой взглядом, когда ты надеваешь чулки, и по коже расползается неприятное электричество. Хочу отвести взгляд, но напротив, остаюсь неподвижен, высокомерно гляжу на тебя, в то время как ты опускаешь ресницы, будто скрываешь от меня что-то. Это бесит. На примерку едем молча. Я смотрю в окно и размышляю, как покинуть бал раньше по весомой на то причине. В голову не приходит ничего стоящего, и я понимаю, что скорее всего мне придется терпеть общество неприятных мне людей и играть радость. Я был настолько погружен в свои размышления, что совершенно не заметил, что ты совсем меня не тревожишь, нисколечко. Обыкновенно ты бы попытался меня разговорить, или же пускал завуалированные шуточки, обесценивая мои достоинства, и мы вели бы нашу привычную игру, но теперь ты сидишь спокойно — почти не дыша — переодически сверяясь с часами. Ты не прокомментировал мою забывчивость, мое явное неудовольствие происходящим — ничего. Отвлекаюсь от своих мыслей, разворачиваюсь и смотрю на тебя в упор. — Ты молчалив сегодня. — Хотите услышать последние сплетни, милорд? — в голосе ни намека на иронию. Демоны умеют болеть? — Спасибо, воздержусь. — Вам нездоровится, господин? — С чего ты так решил? — раздражает меня твой вопрос, лучше б уж молчал как раньше. Я просто… не выспался, но тебе об этом знать необязательно. — Ваше поведение незначительно отличается от обыкновенного. Если же вы просто не в настроении, я не буду вас тревожить. — Слышу заботу в твоей последней фразе, и по спине бегут мурашки. Это странно. Не хочу думать об этом. Но думаю. В голове появляются странные вопросы, будто мне правда не все равно и очень даже интересно, почему поведение моего слуги изменилось, и отчего мне так странно на него смотреть. Снова отворачиваюсь и гляжу в окно, считая проезжающие кареты. Внезапно тишина кажется мне чересчур неловкой, и я спрашиваю первое, что приходит в голову: — Скажи, Себастьян, демоны спят? Твоя реакция снова — чистейшее удивление, ни намека на насмешку. — Иногда. Тело порой изнашивается, и ему требуется небольшая перезагрузка. Да и лежать в кровати приятно, — последнее твое признание смешит, я тихонько фыркаю, и желание злиться на тебя тут же пропадает. Почему бы мне просто не побыть немного навязчивым и невыносимым, все же мой ход, верно? — А сны демонам снятся? — смотрю на тебя уже с наигранным интересом, будто мне небезразлично, что ты ответишь. Однако, ты лишь мягко улыбаешься, кивая. Ну что за развлечение, если я тебя совсем не раздражаю? Покорно ждешь следующего вопроса, я ожидаемо спрашиваю: — И что же тебе снится, Себастьян? — кривлю лицо в ухмылке, ведь вопрос должен быть для тебя неловким или неожиданным, или как минимум ты про себя думаешь “не твоего ума дела, отвяжись уже”. — Разное, — спокойно отвечаешь ты, и я внимательно слушаю, — Иногда моя прошлая жизнь, иногда несуразица, иногда вы. Я не ослышался? На мою взлетевшую бровь понимающе улыбаешься (да хватит уже, тебе что, нравится?) и поясняешь: — Вы занимаете девяносто процентов моей жизни, и это довольно ожидаемо, что мой более-менее человеческий мозг порой вырисовывает ваш образ. — Отвратительно, — выбрасываю я, не понимая, как это так вышло, что в неловком положении оказался я, а не ты. — Прошу прощения, господин, я вышел за рамки приличия, — вот теперь замечаю твою дьявольскую ухмылку. Надеюсь, в карете достаточно темно, и ты не увидишь моих вспыхнувших щек.