Танцуют тенями призраки прошлого.

Ночь. Лунные лучи падали в открытое окно комнаты, освещая ее полумрак, что до этого нарушался лишь тусклым свечением свечи на столе. Комната наполнена запахами крови, горьких трав и слащавых ноготков. От такой смеси Катиоки подташнивало. Не спасало даже то, что окно, открытое настежь, впускало в помещение свежий воздух. Пусть сейчас она должна была сосредоточиться на совершенно другом занятии, она не могла игнорировать этот запах. Все чувства были повышены до предела, не пропуская ни одной мелькнувшей вдали сада тени, ни одного судорожного вдоха или треска ткани простыни, что не выдерживала той силы, с какой ее сжимал Ренгоку. Тот мучился ужасной болью, что то наказывала волной, то ненадолго угасала, чтобы вернуться вновь. Девушка сидела рядом с ним и поглаживая то по руке, то по щеке, пытаясь хоть как-то помочь. Как она ненавидела себя за то, что не может облегчить боль. Обезболивающее замедлит процесс регенерации тканей, оно может вступить в реакцию с вакциной, неся за собой неизвестные последствия. А экспериментировать было нельзя ни в коем случае. И хотя все было относительно спокойно, ее не покидало чувство настороженности. Но в чем дело? Ведь она ясно слышит и ощущает спокойный сон Тори, что находится в своей комнате, и Ренгоку рядом. Она не ощущала присутствия демонов в округе. Кроме одного… Глупо было отрицать, что он находится непозволительно близко к тем, кто ей дорог. Он даже сейчас ласково проводит рукой по волосам Столпа Пламени. Не так страшны были ее преследователи, как то, что жило внутри нее. Она не могла отделаться от ощущения опасности. Что-то приближается и ее не обмануть. Слишком гладко всё идёт. Не может быть так, чтобы сейчас за ней не наблюдали. Тем более после того, как она открылась, дав слабину. Высший бы не упустил шанса придушить ее. Он бы всех демонов мира собрал, устроив слежка. Он бы выследил. Устроил бы резню. Мозаику из мяса и костей. Музыку из рвущейся плоти и ломающихся позвонков, с брызгающим звуком крови. Он не мог бездействовать. Оттягивать уничтожение «ошибки»- значит приблизить свое скорое поражение, выделив время на восстановление сил. Или же это Его тактика? Довести до такого состояния, что жертва будет в каждой тени видеть угрозу, а в каждом звуке дыхание смерти? Или наоборот, дать иллюзию спокойствия, ожидая, когда противник ослабит бдительность? В любом случае Он не просто так все это ведёт. Даже сейчас, в стенах своего поместья, в трезвом уме и полной сил, она не упускает из вида катану, постоянно нося на поясе. Паранойя не отпускала с того момента, как она оправилась от лихорадки. В первый день пребывания здесь Кеджуро. Тогда, вернувшись в реальность, она осознала всю опасность положения. Ведь до сих пор ее след всегда заводил Его в тупик, обрываясь или водя кругами. В тот раз времени на зачистку следа не было и велика вероятность преследования. Остаётся надеяться, что никто не сунется в осиное гнездо. Ведь все десять Столпов находятся неподалеку. Ей казалось, что она где-то допустила ошибку. Не только в плане маскировки, но и в плане лечения Ренгоку. Будь у нее время, то она бы непременно довела формулу до совершенства, выявила все побочные эффекты и взаимодействия с другими препаратами. Но ей пришлось использовать недоработанный препарат. И теперь ей казалось, что чего-то в нем не было. Чего-то главного. Раны, сшитые где можно бараньей кишкой, не открывались, но и не заживали быстрее. Напротив, восстановление повреждённых тканей проходило медленнее, чем обычно. Иными словами, она просто сейчас поддерживает существование этого человека в мире людей. Лечение не продвигалось. За две недели процесс не сдвинулся ни на шаг, а сыворотка была на исходе. Новую кровь демонов она сейчас не могла достать, ведь на миссии не ходила. Кровь не всякого демона могла подойти. Слишком слабый не играет роли, а клетки сильных могут просто вытеснить половину человеческих. Человека буквально разорвет. Попросить помощи Столпов? Она не в том положении. Даже почти не выказывая носа из поместья, она могла уловить разговоры о себе. Они ей были не по душе. Ведь говорили о ее связи с врагом! Кто-то говорил, что девушка либо сама по себе засланная, либо настоящую похитили, а вместо нее ходит демонический двойник. И хотя говорили это какуши между собой, острый слух случайно улавливал обрывки фраз. Однако, в страхе перед возможной опасностью сплетники замолкали и, что поразительно, дальше десятка людей слух не распространялся, но от этого не легче. До того, как она стала столпом и часто мелькать в штабе, никто из сослуживцев не видел ее в боях. Да что там скрывать, она никогда не давала себе волю и действовала с холодной головой, силами человека, а не чудовища. Почему? Потому что, само собой разумеется, рано или поздно можно потерять контроль и тогда возможна всякая беда, хоть она и не такая как прихвостни Мудзана. Но кто поверит? Если даже Кагая опасается за нее, то здесь и говорить не о чем. Ей просто не глядя отсекут голову и заступаться за нее ценой своей жизни никто не станет. Незуко с трудом приняли, и то не все, хотя она показала себя с лучшей стороны. Но Мидоро другой вариант. Что ж. Если дело дойдет до казни, то она примет ее смиренно, примет как избавление от груза на плечах. Сможет наконец унять пламя в душе. Единственное, она не может умереть, пока не вылечит Ренгоку. Он молод, у него есть семья и друзья, ради которых он пойдет на все, он прекрасный и добрый человек, в конце концов она любит его, и поэтому не покинет этот мир, пока не убедится воочию, что он жив и будет жить. Если понадобится, она будет на коленях молить о том, чтобы ей продлили жизнь, а потом можно будет спокойно подставить шею под клинок, а там уже Боги решат, куда ее деть: в Гиену огненную или в цветущие Райские сады; дать душе переродиться или отправить в Царство мук и теней. И все же, вакцины слишком мало. Того количества хватит на десять уколов, а дальше что? Ведь этого не хватит для восстановления. Этот вопрос нужно было решить как можно скорее. Процесс восстановления нельзя останавливать. Слабые ткани разорвутся и все будет указывать на скорую смерть Кеджуро. Между тем желудок словно ножом кольнули, заставляя Мидоро сдавленно выдохнуть и побледнеть. Этого следовало ожидать. После обращения она не ела положенной пищи и теперь, будучи запечатанной внутри, сущность рвалась наружу и требовала утолить голод, что мучал похлеще раскаленного металла, боль от которого до сих пор ощущалась на шее плотным ошейником. Это только начало. Голод, от которого не спасала простая еда, хоть и мясная, только начал давать о себе знать, но он будет нарастать и тогда разумом будет управлять очень сложно. При других обстоятельствах она бы ушла глубоко в лесную чашу, подальше от чужих глаз, и там бы утолила жажду, но ведь нельзя! — Ты доволен? Тебе нужно только руку протянуть.- сквозь зубы прошептала Катиоки, зная, что ее услышит тот, кому эти слова адресованы.

***

Находящийся в лаборатории Мудзан как обычно пытался найти желаемое. Но поиски как всегда не увенчивались успехом. — Чёртовы Луны! Зачем вы мне нужны!- злостно крикнув, демон откинул стоящий рядом стул, пытаясь выплеснуть на него всю свою злость. Он в последнее время сам не понимал подобных срывов. Ударив кулаком в стену и , оставив в ней вмятину, он собирался выйти из кабинета, как голову прострелило резкой болью. В ушах громко засвистело, а через несколько секунд, когда свист стих, в голове раздался тихий, почти неслышный прозрачный шепот. Такой знакомый. — Ты доволен? Тебе нужно только руку протянуть.- Первородный уже было злорадно улыбнулся, считая эти слова как капитуляцию, но шёпот раздался вновь.- И тогда ты наконец сдохнешь, тварь! Голос исчез, вместе с ним и боль, однако из ушей демона потекла кровь. Сам он застыл подобно камнем. — Глумливая скотина. Ещё не известно что будет править: закат, где вы все сдохнет, или рассвет, что сожжёт нас.- зло прошипел Мудзан, сжав кулаки. Что тут скрывать. Он боялся ее. Она была его ошибкой и является ей до сих пор. Хотел получить сильного демона, но получил неуязвимую угрозу для демонов. Сколь бы он не пытался, он тогда так и не смог найти ее слабое место.

Два года назад.

В глухих катакомбах, куда не проникал свет и воздух, стоял гул, давящий на разум. Словно жужжащие осы родились в каждом углу. Здесь холодно и мрачно. Слышно, как капли падают на каменный пол и звонко разбиваются. Отсюда не выходят живыми, здесь воплощаются все самые жуткие кошмары, что спрятались на глубине сознания. Стоны боли здесь не прекращаются, они словно впитываются в стены. Серый камень высасывает жизненные силы, он словно живой и тоже не на твоей стороне. Очередной вопль эхом отразился от стен, заставляя хрупкое тело, закованные в толстые цепи, напрячься ещё сильнее. Длинные седые волосы слиплись от крови и закрывают половину лица девушки, что, стоя на коленях, смотрела перед собой полным ужаса взглядом. Запястья, шея и лодыжки стёрты до костей, кровь из ран капает крупными каплями в алую, большую и уже остывшую лужу. Это ее кровь. Все ее тело являет собой кровавое зрелище. Из ушей, глаз, носа и рта не переставая идёт кровь, кожи в некоторых участках тела нет, кое-где торчат сломанные кости, грудь тяжело вздымается, а вместо дыхания слышны хрипы. Сломанные ребра впились в лёгкие и разрывая их. Однако кричит не она. Кричит молодой парень, которого медленно разрывают на ее глазах. Юноша истошно кричит, молит о пощаде, в то время как от его тела отрывают кусок за куском. Вопли, звук рвущейся плоти, хруст костей, хлюпанье крови и внутренностей- все это слилось в единую музыку ужаса. Это продолжается уже несколько дней. Когда не выдерживает один человек, притаскивают другого, каждого разрывая на глазах Мидоро. Их даже не доедают. Их изуродованные, полу съеденные трупы оставляют здесь. Их здесь уже не меньше десяти и все они свалены в кучу рядом. Над их гниющими телами жужжат мухи, в некоторых уже завелись личинки. На ее глазах была заживо растерзана беременная женщина. Ей разорвали живот, а младенца, который вот-вот должен был появиться на свет, сожрали, не оставив ничего, кроме маленькой ручонки, которая до сих пор лежит прямо перед ней. Та женщина сейчас тоже в той куче. Ей вырвали глаза, пока та была ещё жива, и сейчас мертвое лицо смотрит из кучи трупов на Катиоки. Крики внезапно прекращаются, когда позвоночник мальчика с хрустом вырывают из тела, а его голова разделена на две части. Мертвое, ещё теплое тело, подтаскивают к ней и теперь она видит только месиво из плоти и костей. — Тебе нужно просто покориться мне. Встать на мою сторону, и тогда люди перестанут гибнуть по твоей вине. Ведь это все твоя вина. Они страдают из-за тебя.- ее схватили за волосы и повернули ее голову в сторону кучи трупов.- Посмотри на них. Видишь ту маленькую девочку? Помнишь как она кричала? Помнишь как звала маму, когда ее кишки вырывали? А вон того старика видишь? А ведь ему мы вырвали ноги. Помнишь, как хрустели его кости и как кровь фонтаном била во все стороны? И все это ты. Ведь это ты не сказала всего одно слово, которое могло спасти их всех. Ты могла сказать да ещё в самом начале. Тогда они бы не гнили здесь с червями в брюхе. Это все твоя вина. Но ничего. Доума уже нашел новую жертву. Это будет тебе подарок. Особый. Это будет молоденькая девушка. Сначала ее обесчестят несколько моих демонов, потом мы вырвем ей детородные органы, затем вырвем пищевод, а потом…- Мудзан не успел договорить. Девушка издала утробное рычание, а потом и вовсе забилась в цепях. Зрачки удлинились, на руках появились острые когти, а во рту появились клыки, с которых капал яд. С одичавшими глазами и громким криком она разорвала цепи и набросилась на Первородного, который поспешно отскочил, когда она начала звереть. Налетев на Кибутсуджи, девушка попыталась впиться в его глотку, но тот увернулся. Сам же демон был в замешательстве. Она ещё ни разу не разрывала цепи. Да, пыталась, но всегда теряла сознание, так ничего и не добившись. Однако сейчас ярость овладела ей настолько, что даже металл не выдержал. Ее движения были быстрыми, но заточение и истязания не прошли бесследно, значительно ухудшая ее состояние, отчего она двигалась слегка скованно. Так продолжалось до тех пор, пока демон не замешкался и зубы обезумевшей охотницы не впились в шею. От яда шея и лицо словно обожгло металлом, но уже в следующую секунду Высший Демон сильным ударом руки откинул девушку в стену. От удара у нее помутилось сознание и она осела на пол. На нее посыпалась каменная крошка стен катакомб. Мотнув пару раз головой, она с тем же рыком встала и, слегка согнувшись, медленно пошла в сторону Мудзана. Цепи на ногах со звоном волочились по полу, а по рукам и босым ступням стекала кровь, образовывая кровавую дорожку. Только она приготовилась к рывку, как на шее оказалась ещё одна цепь, которая перекрыла, пусть и с вонью гниющих тел, но воздух. Судорожно схватившись за железную удавку она стала вырываться, пока не почувствовала как тело сдавила ещё одна цепь. Ноги тоже опутали и она повалилась на пол, где прямо ей в лицо смотрели мертвые, полные ужаса, мутные глаза. Цепи на теле словно были живыми. Так и было. Не у многих есть такая Техника Демонической Крови. — Не придуши ее.- холодно сказал Мудзан, выходя из подвала, тем самым дав разрешение на свободу действий касательно непокорной дьяволицы. — Да, Господин.- в пустоту произнесла демон, а потом склонилась над замершим телом.- Ну что? Развлечемся? Естественно ей не ответили, ведь Катиоки видела сейчас только мертвые глаза и слышала только крики, которые срывались с губ этих несчастных во время мучений. Цепи снова ожили. Сначала ее тело освободили, держа лишь ноги и шею, но затем запястья сковали вместе . Цепь перекинули через крюк в потолке, а в следующую секунду девушку уже приподняли над полом, не давая коснуться скованными ногами пола. Повинуясь своей хозяйке, одна из цепей соединилась с порванной недавно цепью на ошейнике безвольной охотницы. В следующее мгновение металлический ошейник раскалился до бела, а на внутренней его стороне выросли тонкие железные иглы, что впились глубоко в горло пленницы, которая хрипела от невыносимой боли. Плоть обугливалась, а кровь с шипение запекалась на металле. Солнечное сплетение насквозь пробила ещё одна цепь, также раскалённая до бела. — Так не интересно, почему ты не кричишь? Тебе же больно, кричи! Ори! Реви!- с весёлым смехом говорила прислужница Мудзана, пока тело Катиоки сотрясалось в агонии. От боли она закатила глаза так, что были видны только белки, рот был открыт в немом крике, а голова запрокинута. Так продолжалось дело около двух часов. Сознание не спешило покидать измученное тело. Так могло продолжаться и дальше, однако, вошедший в подвал Мудзан приказал девчонке прекратить и убираться. Та выполнила приказ, отпустив провалившееся на пол тело, и покорно вышла из подвала. Приблизившись к неподвижно лежащей пленнице, Мудзан оглядел ее холодным взглядом. — Больно? Это ведь ещё не всё. Ты же понимаешь, что месяц- это слишком мало? Однако, любой другой сошел бы с ума уже на вторую неделю. Физические и моральные пытки не проходят бесследно. Ты тоже не выдержишь, хоть в тебе и есть моя кровь. Покорись мне, и все это закончится. Просто скажи «Да». Всего одно слово отделяет тебя от спасения. По-другому ты не сможешь это прекратить. Ты не сможешь сбежать. — Да пошел ты…- прохрипела злобно Катиоки. — Ну что ж, я подожду. У меня есть время. А вот у тебя нет. Чем дольше ты сопротивляешься, тем больше невинных людей будет гибнуть у тебя на глазах. И не думай что это все, что я тебе приготовил. Всякое существо испытывает голод, тебе тоже нужно питаться, а питаешься ты теперь людской плотью. Рано или поздно я запихну тебе в глотку кусок человечины, и уж тогда ты не отвертишься.- пнув Мидоро в живот и вырвав из ее горла сдавленный стон, Высший покинул подвал и вход запечатался, оставив израненное тело в одиночестве. Ткани уже начали медленно восстанавливаться, с режущей болью заставляя постанывать свернувшуюся в клубок охотницу за демонами. Бывшую. Почему бывшую, если она жива? Ответ прост. Она не собирается подчиняться грязному порождению ада, а единственный ее выход отсюда- это покориться Его воли, сдаться Его власти, окончательно потерять в себе человека, обратившись в демона полностью. А пока с ней есть разум человека, пусть тело частично обращено. Она не станет одной из тех, кто убил ее семью, кто уничтожил много невинных людей. В памяти предательски всплыли крики, отражающиеся от стен подвала, их искаженные ужасом и невыносимыми страданиями лица. Она смотрела на их смерти, она сама приложила к этому руку. Глаза защипало, но вместо слез из глаз потекли капли крови. Они градом скатывались по ее лицу, в то время как вопли в голове никак не стихали, как и картинки перед глазами тянулись бесконечной вереницей. Сердце в груди колотилось медленно, словно вот-вот остановится, но теперь оно всегда так будет биться. Она вспоминала свое детство. Она видела себя в просторном саду. Лепестки сакуры опадали на зелёную траву, путались в длинных волосах, щекотали румяные щеки, а трава приятно прокалывала босые ступни. Сидя с книгой в руках, она наслаждалась радостным смехом ее родных. Как всегда строгий, но с нотками нежности голос отца, и такой нежный голос мамы. Но кровавые картины пробрались и сюда. Следующая страница пестрила алыми пятнами крови, воздух вокруг наполнился мерзким запахом гнилой плоти. Вся она была вымазана в крови, деревья и трава вокруг почернели, лилии обратились в алый ликорис, а родные люди стояли перед ней изуродованными трупами. Здесь были и другие люди, среди которых были и те, которых растерзали на ее глазах. Все они тянули к ней мертвые руки. Вынырнуть из воспоминаний не получалось. Она была уверена, что это не только ее разум. Отчётливо чувствовалось чужое присутствие. — Ты уверена, что хочешь видеть это постоянно?- этот голос она узнает из тысячи, как и не забудет то, как она хочет заставить его заткнуться! Снести его поганую голову, свернуть его мерзкую шею, чтобы сам захлебывался в мерзкой жиже, которая плещется внутри него — Мерзкая тварь… Гори в аду! Сдохни, тварь! Сдохни! Сдохни! Сдохни! Сдохни! Скотина поганая, будь ты навечно проклят!- с каждым ее криком изо рта выливалась новая порция крови, а горло нещадно болело. — Будь по-твоему!- расхохотался мерзким голосом Мудзан. Картинки перед глазами рассыпались пеплом, крики исчезли, осталась лишь звенящая пустота, невыносимая боль и саднящая душа. Нет, она не сломается. Пусть она сейчас выглядит жалко, всхлипывая и сжимая руками голову, смотря в пустоту и загнанно дыша, пока из нее вытекает кровь. Она не сломается, не сдастся так просто.

Настоящее время.

Тогда он так и не смог сломать ее. Он до сих пор не может понять, где он допустил ошибку? Что помогло ей сохранить рассудок и не смириться? Почему она не покорилась? На эти вопросы он никогда не сможет найти ответ, и никакие книги ему в этом не помогут. В чем ее секрет? Та девчонка с цепями долго не ходила по свету, ведь Мидоро всё-таки вырвалась, растерзав ту на мелкие кусочки. Та же участь постигла и других низших демонов, которые на ее глазах убивали людей Теперь Первый опасается, что, вслед за Высшими Лунами, придет конец и ему.

***

Первый солнечный луч осветил мертвенно бледное лицо неподвижно сидящей на полу Катиоки. Стоило ей вспомнить о событиях минувших лет, как ее захлестнуло этой волной горечи и боли. Тогда она так и не взяла в рот человеческой плоти, но легче не становилось. Пусть и косвенно, но ее руки по локоть в крови, и от этого никуда не деться. Это никогда не забудется, будет всплывать в голове в самые неподходящие моменты, заставляя потеряться в этой пучине. Как тогда. Во время стычки с Санеми. В чем-то он прав был тогда. Она действительно… — Убийца…- безжизненно прошептала Мидоро, закончив мысль и слеза с примесью крови скатилась по щеке, падая на пол. Ничто не нарушало утренней тишины. Даже птицы не пели, скорбя по погибшим два года назад людям. Лишь красный ликорис у гробового камня шуршал бутонами, да одиноко горящая свеча на этом камне колыхалась на ветру. В глубине сада никто не увидит этот камень. Никто не прочтет имён. Это останется бременем на ее плечах. Капли крови никогда не отмоются с ее рук.