***
В поместье семьи Ренгоку стояла напряженная тишина. Известие о пропаже старшего сына сильно встревожили Шинджуро и Сенджуро. Ребенок не находил себе места и даже не мог нормально есть, а о сне так и вовсе забыл. У них с братом всегда были крепкие и теплые отношения, они друг друг любили нерушимой любовью. Мальчику было страшно и тревожно за брата, и глава семейства понимал его в этом. Мужчина до сих пор корит себя за такое пренебрежительное отношение к сыновьям, которое было до ранения Кеджуро. Тогда от него не стали скрывать, что жизнь его сына находится в руках какой-то девчонки, у которой наверняка даже нет элементарных знаний в области медицины. Он тогда безразлично принял эту новость, но когда к нему пришел мальчишка в серьгах Ханафута... В тот вечер эмоции будто лавиной обрушились на него, пытаясь задавить, сломать, они сливались в огромный снежный шар, накатывая одна за одной. Кто бы мог подумать: он - бывший Столп, один из сильнейших охотников, подрался с мальчишкой, который от пустякового ранения в живот на ногах не стоит. Позорище... А потом эти слова... «Тогда, в поезде, за разговором он неоднократно упоминал свою семью. Не девушку, не друга, а семью! Он говорил тогда, что не смотря на все, он продолжает видеть пример в своем отце! Уважает и почитает его! И если бы пришлось отдать за него жизнь, он не задумываясь сделал бы это! Да, я знаю, для истребителя жизнь - это уже давно не его собственность, она принадлежит другим людям, которых мы оберегаем, но даже так, если жизнь твоя для тебя больше не твоя, смерть все равно страшна своим дыханием! Умирать больно, жутко понимать, что в твоих глазах темнеет не от того, что свеча в комнате догорает, а телу холодно не от снега под тобой... Он тогда сказал: " Отец давно утонул в отчаянье, я не виню его ни в чем. Однако, даже если он этого не хочет, я бы хотел, чтобы он берег свое здоровье, а не топил его в вине. Сенджуро не перенесет потери отца, он слишком любит его. Как впрочем и я." - это его слова... Он не переставал думать и беспокоиться о вас ни на минуту. И сейчас, когда огонь в его груди едва теплится, пока его удерживают в мире людей хрупкие девичьи руки, непростительно думать и относиться к нему так. Сейчас ему, как никогда, нужна ваша поддержка». Слова того мальчишки дошли до пьяного разума многим позже, когда, буквально следующим утром в их дом пришло письмо. Письмо его сына... Он написал его, когда был в долгой отлучке, но пришло оно почему-то только сейчас... Раньше письма получал и читал младший сын, мужчине до этого не было дела, поэтому почерк сына он видел пл впервые. Письмо было коротким, но слова его были теплыми, без тени спешки. В нем Кеджуро коротко писал о своих делах, давал младшему брату напутствие и... просил не сердиться на отца за излишнюю грубость. Любой другой стал бы поносить его на чем свет стоит, а он... — Отец.. - робко позвал его младший сын. Сидя на террасе, спиной к дому, он не заметил приближения мальчишки. Подумать только, его дети оказались гораздо сильнее собственного отца. Более того, они не пытались превознестись над ним. Он же был жалким человеком, которого так легко сломать, который так относился к собственным детям... - Вы в порядке? Простите, если потревожил, просто... Вы так тихо и долго здесь сидите и я забеспокоился... Все-таки ваше здоровье... - Что не так с моим здоровьем? - перебил он робкий лепет, однако он не планировал делать это так грубо. - Оно... простите... оно уже не такое... как было раньше. Простите! - робко и несколько испуганно мальчик извинялся и кланялся, боясь гнева отца. - Верно. Оно уже не то. И кто же этому виной? Явно я сам. А извиняться не смей. Меня давно пора спустить в помойную яму за мои выходки... - невольно он сжал в руке то самое письмо, которое перечитывал неоднократно. - Отец... как вы думаете... братец жив? Он ведь вернется? - в его голосе стали слышны надвигающиеся слезы и это нельзя было корить. Порой тот, кто умеет показать свои слезы другому, является самым сильным человеком. Отнюдь не каждый может показать свои эмоции, считая их своей уязвимостью. - Даже не смей говорить это! - немного повысил голос мужчина, чем изрядно напугал сына, - Даже не смей думать о том, что он не вернется! Он вернется, выживет, даже если до этого никто не возвращался из плена демонов. Кеджуро не просто человек, в нем есть стержень и вырваться из плена для него станет делом принципа. Просто чтобы доказать, что человек способен противостоять демону. Вырвется, чтобы продолжать сражаться за человеческие жизни. И не смей думать о нем в таком ключе! Ты должен верить и молиться! Кеджуро выжил после ранения, выживет и теперь! - под конец своей речи он и сам не заметил слез на своем лице, а в голосе его была слышна впервые не пьяная хрипотца. Таким поведением он сильно удивил своего сына, который смотрел на него со смесью надежды, неверия и благодарности, при этом роняя слезы. Не выдержав, он порывисто подбежал к отцу со спины и крепко обнял утыкаясь ему в спину, ощущая отцовские руки на своих.***
Все та же сырая комната подвала вс каменными стенами теперь все время была освещена. Если раньше свет здесь появлялся только на время кормежки и "визита" Кибудсуджи, то теперь свет больно бил по глазам. Неизменной оставалась тарелка с человеческим мясом, которая была перевернута и откинута в дальний угол. Именно на нее сейчас неотрывно смотрели голубые глаза. Мидоро вжималась в стену спиной так, словно смотрела не на мясо, а на главный страх своей жизни. Фактически так оно и было, ее выворачивает от вида и запаха парного мяса людей. Каждый день приносят новую порцию и каждый день она сидит, покачиваясь и смотря на нее пустым взглядом. - Катиоки, не смотри. - пока не раздается эта фраза. За эти дни Кеджуро удивительно точно научился подбирать моменты, когда его услышат и при этом не убегут или не бросятся на соседнюю стену. Только в этот раз он ошибся, потому что его слова отразились от стен эхом, но так и не достигли воспаленного сознания девушки.Именно поэтому он поднялся со своего места и, прихрамывая, подошел к ней и, присев рядом, аккуратно прижал к себе, поглаживая по голове. Рукой он ощущал кровь в ее волосах, а грудью чувствовал неровное биение ее сердца. - Хватит, не смотри. Он этого и хочет, поэтому не смотри. За последние дни Мудзан не доходил до физических пыток, по крайней мере он не пытался пробить тело Мидоро, даже если она бросалась на него. За эти дни максимум, что он сделал, так это сломал Ренгоку ногу и вырвал девушке язык. Пока что он довольствовался моральными пытками, но... Нужно признать, в своем стремлении свести Катиоки с ума, она с каждым днем выглядит все хуже. Но, пожалуй, он превзошел самого себя, когда в этот подал вошла та самая девочка, которую приютила у себя Мидоро. В тот момент Катиоки словно взбесилась, пытаясь отобрать у демона свою воспитанницу. И у нее это получилось, что обошлось Мудзану двумя растерзанными демонами, хотя, возможно он просто спустил ей это с рук, устраивая представление для Ренгоку. Может так он пытался выставить Мидоро в его глазах безжалостным чудовищем. Трудно описать словами состояние Столпа Луны в тот момент, когда демон сказал, что это была очередная ловушка. Человеческое тело, в котором жил демон. Очередная магия крови какого-то очередного отпрыска Первородного. Это существо просто передавало информацию, при этом незаметно для всех меняя состояние сознания и тела Мидоро в худшую сторону. В тот раз девушка поняла природу некоторых галлюцинаций, которые вдруг стали появляться. Ее глаза смотрели на девчонку тогда неверяще, с надеждой на то, что все это ложь, на что та просто стояла и улыбалась, не обращая внимания на дрожащие руки на своих плечах. Позже, когда демоны ушли, оставив покорной Катиоки пару увечий, эти самые руки сжимали до крови заколку, которую отдала ей ее бывшая воспитанница. Возможно ли сломать сломать сломанного человека? Сколько раз ее ломали? - Дайте мне наконец уйти дорогой цветов... - прозвучал вдруг шепот в тишине. Но не столько удивило это Столпа Пламени, сколько сама суть слов. Раньше она ни за что не позволила себе даже думать о таком. Она бы стала извлекать из своей смерти выгоду для других, а если бы ее не было, она бы сделала все, чтобы выжить и убивать демонов. Неужели в ее сознании сейчас творится настолько кровопролитная война, что она ее не выдерживает? - Я не верю своим ушам. Что значит уйти дорогой цветов? Ты ведь не думаешь, что по тебе никто не будет горевать? Это что, отчаяние? С каких пор ты так легко сдаешься? Почему? Когда еще не все потеряно ты хочешь сдаться? - неверяще Ренгоку пытался заглянуть в ее глаза, но наблюдал там пустоту, - Что стало с прежней тобой? - эти слова произвели такой эффект, которого и ожидал охотник. В голубых глазах вдруг появился огонек злости, а это лучше, чем обреченная пустота. Девушка в его руках вскочила на ноги и стремительно отошла, прежде чем повалиться на колени посередине комнаты. - А может прежняя Катиоки сейчас и есть перед тобой? Может на протяжении нескольких лет я такой и была? Да, это отчаяние. Потому что трудно не отчаяться, когда понимаешь, что сколько бы ты ни убегал, тебя все равно поймают, но это будет только хуже, потому что будут страдать те, к кому ты привязался. Если ты не забыл, то мы в плену, а внутри меня растет ребенок, которого я должна убить, но не могу! Если убью - буду жить, если нет - умру и тогда убьют тебя. Я привела в штаб демона, теперь враг знает местонахождение Главы! Как тут не отчаяться? В первый раз демонами была допущена ошибка, но не может это произойти дважды и я ничего не могу сделать, потому что гнию в этом подвале, трясясь от страха за всех и сразу! Сейчас почти все потеряно, Кеджуро! Как нам отсюда выбираться, если на этот раз Он сделает все, чтобы не упустить нас! Сейчас все находятся в опасности из-за меня, а я ничего не могу сделать, чтобы исправить ошибки! Зачем я тебя встретила? Зачем вообще осталась жива и сбежала? Мной допущено слишком много ошибок, потому что я нарушила собственный запрет не влюбляться и не позволять полюбить! Я не знаю... не знаю что делать... - постепенно ее речь затихала, пока не превратилась в обреченный шепот, сопровождающийся тихими слезами. От былой злости не осталось и следа, словно и не вспыхивал в глазах возмущенный огонь, - Сколько помню... моя жизнь была посвящена другим, без остатка. Стоило мне один раз подумать о ее прекращении... как ты уже решил что я всерьез об этом задумалась! Да, может я и хочу спокойно уйти, но только после того, как демоны будут уничтожены. Слышишь? Только тогда! Ее голос совсем стих, а сама она отошла к дальнему углу и вперилась взглядом в стену. Ренгоку сидел молча, ощущая кислый привкус легкого отчаяния. В чем-то она все же права. Пока они здесь, снаружи происходит неизвестно что. Однако парня пугала двойственность мыслей девушки. Вот она говорила одно, порицая себя, а вот уже говорит о другом. Сначала говорит об отчаянии, а потом уверяет, что не прекратит идти вперед. Пусть завуалированно, но Кеджуро услышал именно это. - Я и не думал сомневаться в тебе. - тихо сказал он. Он не пытался подойти, дав ей время успокоиться. Их положение действительно проблемное, даже очень. Один только ребенок вгоняет в панику. - Нам нужно выбираться отсюда... И чем скорее, тем лучше... Эта штука во мне растет и наше время стремительно сокращается. - серьезно прошептала Катиоки из своего угла. - У тебя есть идеи? Он прав, без катаны мы никто, а осколки он унес... Ничего предложить я не могу, прости... - с горькой улыбкой Кеджуро подошел к ней и присел рядом, опираясь спиной на стену. - Прекрати извиняться, это моя обязанность. Из-за меня же ты оказался здесь, хотя мог сейчас восстанавливаться после миссии. План... Его у меня нет. Однако... я все еще являюсь демоном, хоть и немного другим. Это значит, что, как и всех тварей, у меня должна быть какая-то магия крови, с учетом того, что я все-таки сильнее обычных. Только эта штука во мне мешает сосредоточиться и нащупать что-то еще. Пока во мне не пробудится моя магия, возможно, я почти ничего не смогу сделать против того количества демонов, что здесь есть. Хочешь ты, или нет, здесь тебя защищаю именно я. Хоть это и выходит из рук вон плохо, но все же пытаюсь. Поэтому именно от меня зависит наш побег. Твоя задача набираться сил и стараться не нарываться, пытаясь за меня вступиться, Кеджуро. - все это время Столп Пламени слушал ее очень внимательно, изредка хмурясь, но когда девушка замолчала и пытливо посмотрела на него, он немного напряженно улыбнулся и, понимая, что от него ждут обещания, ответил: - Я понимаю. Сложно отрицать правду, но я действительно только вывожу Мудзана из себя. Обещаю, что очень постараюсь выполнить свою задачу. Но ты ведь понимаешь, что в критической ситуации я не усижу на месте? - Поклянись! Поклянись, что не станешь пытаться помочь мне, если даже все будет чрезвычайно плохо! Просто пойми, что я не умру. И... если так подумать, то... боль тоже не особо сильная. Слабее той, которую ты чувствовал от рук Аказы. - она ободряюще улыбнулась, надеясь, что получилось не слишком натянуто. Конечно насчет степени боли она солгала. Боль просто адская, но нужно было убедить Ренгоку в обратном, чтобы он не полез защищать ее в случае чего. Он на ее слова лишь поджал губы и кивнул, сразу отводя взгляд, но этого было достаточно. Ей так будет спокойнее, - Хорошо. Осталось подождать, а остальное предоставь мне. Хватит мне ходить неприкаянной сущностью.***
После этого разговора они больше не поднимали тему побега. Кеджуро, как и обещал, изо всех сил старался сидеть тихо во время визита демонов, а сил для этого ему требовалось ой как много. ВЕдь спустя недолгое время после их разговора, Первородный заметил, что Мидоро стала держаться куда увереннее. Раньше она действительно была какой-то... мягкой? Пугливой? Отчаявшейся? Теперь же в ее взгляде была твердость стали, брови хмурились лишь слегка, выражая ее пренебрежение к врагу. Взгляд смотрел холодно и высокомерно, а на губах появилась дерзкая усмешка. Да... Именно что дерзкая! Весь ее образ преисполнился дерзости и высокомерного величия. Будто всем своим видом она показывала, кто здесь выше. Это безумно бесило демонов. Даже ее слова звучали теперь по-другому, осанка была горделива, даже если внутри бушевала боль. Скрещенные на груди руки то и дело прикрывали по-истине дьявольскую улыбку, когда она смеялась над како-либо фразой демона. Смеялась опасно, дерзко, уверенно, будто настоящий демон. Терпение Мудзана закипало от одного только ее вида, а уж когда она начинала смеяться над его словами, так и вовсе взрывалось динамитом. Эта ее усмешка... Она не пропадала с губ даже тогда, когда Он бил ее. В такие моменты она только сильнее заливалась хохотом демонической лисы-оборотня. Постепенно рукоприкладства становились все сильнее, но с тем в насмешку становилась наглее Катиоки. Она стала при Мудзане угрожать более низшим демонам, из-за чего те буквально сжимались, понимая, что угрозы могут стать реальностью. Фиолетовый свет ее глаз угасал только когда все уходили и она была наедине с Кеджуро. Так и сейчас в их личную тюрьму пришли два низших демона, девушка и парень. В одиночку они теперь не приходили сюда. В их руках были два подноса с едой для человека и мясом для нее. Мясо все также было человеческим. Проходя вглубь камеры они непрестанно следили за Катиоки, которая насмешливым взглядом наблюдала за каждым их шагом, как кошка наблюдает за пойманной мышкой, играясь. - Опять эта дрянь. - с хищной улыбкой сказала она, вставая на ноги, чем напрягла двух демонов. - Неужели хотите заморить меня голодом? - Е-ешь что дают! - заикаясь бросил парень-демон, делая шаг назад, потому что девушка угрожающе, медленной походкой подходила к ним. - Я голодна, знаешь ли. Так что, поставь лучше еду для человека и отойди от него, пока я не пообедала тобой. - прищурившись повелела она. В ее глазах будто сгущались краски, они становились все ближе к красным. поэтому демоны поставили подносы на пол и уже собирались уйти, как прямо перед ними оказалась угрожающая фигура, - Слишком быстро уходите. Я все еще голодна. Она провела длинным когтем по щеке парня, демонстративно облизывая удлинившиеся клычки. - Т-ты не тронешь нас! Господин тебе это с рук не спустит! - пропищала из-за его спины девчонка, чем заставила брезгливо сморщиться Столпа Луны. - Как смехотворно. Раздражает! - ее лицо исказилось в злости, а в следующую секунду она одним ударом откинула в стену демона-мальчишку, чем напугала девчонку, которая отступила на пару шагов, дико смотря, как более сильная особь дрожит в гневе. Девушка резко схватила ее за волосы и склонилась к ее лицу, второй рукой впмваясь когтями в лицо раздражающей демоницы, - Да кто такой этот ваш Господин? Что он мне сделает? Да он сам меня боится, иначе не послал бы сюда такое жалкое ничтожество! За вашу смерть он даже не будет мне мстить! Я вольна делать с тобой все, что угодно! Повторяю, я голодна! Модно было понять, что я не ем эту дрянь! Я хочу другого мяса! - в гневе она откинула в угол и девчонку, слизывая с пальцем демоническую кровь, при этом надвигаясь на жертв. Наблюдавший за этим Ренгоку теперь был и сам в каком-то пугливом трепете, но сидел тихо, пока тот самый мальчишка, которого откинула Мидоро, не оказался рядом с ним, обхватив за шею. - Не смей нас трогать! Иначе я ему шею сломаю! - крикнул он, с опаской смотря на врага. - Хм... - с усмешкой остановилась она, после чего оказалась рядом с дерзким демоном так быстро, что он даже ничего не понял, а в следующую секунду у него уже не было рук. Сам он был снова откинут в стену и прижат сильной рукой, - Да как ты смел его коснуться, отродье? Твои грязные руки не должны пятнать его чистоты! Какая мерзость! Пакость! Вы все ничтожны! Все вместе взятые! Вы ничто перед родом людей! Как ты посмел приступить черту? Я твой хозяин, шавка! Даже твой "Господин" мне не указ, все вы лишь пища для меня! Она уже не сдерживала злости, со всей силы ударяя наглеца головой о стену, отчего она превратилась в кровавую кашу. Отбросив дергающееся тело она медленно обернулась на второго демона смотря уже абсолютно красными широко раскрытыми и безумными глазами. Девчонка в испуге вжималась в стенку и не двигалась. — Ну же, подойди ко мне! - поманила она когтистым пальчиком говоря обманчиво ласковым голосом. Когда никаких изменений не произошло, а девчонка все также не двигалась, Мидоро наигранно огорчилась, хмуря брови и опуская взгляд. – Ну что же ты меня боишься? Я просто хочу поиграть с тобой! - она стала медленно на четвереньках как животное подползать к жертве будто охотилась. – Поиграем! Неужели тебе страшно? Почему ты меня боишься? Я ведь не съем тебя! - после последней фразы она замерла совсем рядом и залилась могильным смехом, но затем резко замолчала и немигая уставилась на замершую в испуге девчонку. - А хотя знаешь, я передумала. Я не хочу играть. Секунда и по стенам брызнула кровь а по помещению разлился предсмертный крик боли. Наблюдающий за этим Ренгоку отвернулся от кровавого зрелища, стирая с щеки капли крови подавляя желание заткнуть уши и не слышать звука рвущейся плоти и булькающих хрипов. Однако через секунду добавился звук удара. Оказалось что мальчишка восстановил голову и руки и накинулся на Катиоки которая нависла над обмякшим телом. Такая дерзость пришлась не по вкусу девушке поэтому наглец был прижат к полу лёжа в луже крови своей соратницы. — Неслыханная дерзость! Как ты смеешь меня отрывать когда я так голодна! - ее лицо, руки и грудь были испачканы в крови, что заставило Кеджуро поморщиться, но он вскоре вернул себе былое выражение лица. – Не смотри на это, Кеджуро. Ты слишком чист, чтобы такое видеть. Хотя это было сказано будничным тоном, но парень не мог не подчиниться. Весь ее вид говорил, что это не просьба, а скорее прямой приказ,***
который он обязан выполнить. Хоть зрелище было привлекательным в своей жестокости, но он предпочтет не видеть, как отделяется от тела голова, как фонтаном бьёт кровь, как длинные когти распарывают живот, а руки вырывают из тела внутренности. Невольно он закрыл уши руками, сам того не осознавая, но в ту же минуту перед ним оказалась Мидоро. Она была вся в крови, дикая, но взгляд был другим. Он стал... Извиняющимся? Нежным? Виноватым? Столп Пламени смотрел на нее едва дыша, не понимая сам, чего боится. Катиоки коснулась его щеки внезапно чистой рукой, немного поглаживая, будто извиняясь за этот кровавый спектакль. Все это время она неотрывно смотрела в его глаза и вскоре сознание парня поплыло. В глазах потемнело и сильно потянуло в сон. Словно сквозь толщу воды он услышал ласковое «Спи», после чего глаза закрылись сами собой, тело обмякло и сон захватил его в свои крепкие объятия. Девушка, поняв что любимый уснул, уложила его на спальное место так, словно он не весил вовсе ничего. Хорошее преимущество ее тела. — Прости что ты стал свидетелем этого кошмара...– прошептала она, всматриваясь в черты его лица и медленно поглаживая по голове. « Он сильно похудел... Обещаю, мы выберемся отсюда. Ты большой молодец хорошо держишь обещание. Благодаря тебе моя сущность начала просыпаться. С каждым днём она крепчает, во мне словно пламя клокочет. Сдерживать свой гнев мне все сложнее. Все сильнее все мое существо рвется защитить тебя и ребенка. С каждым днём я все больше сомневаюсь что этот псих не ошибся. Я не чувствую больше угрозу от малыша. С каждым я все сильнее хочу его оставить. Я не собиралась устраивать резню, но они подошли к тебе слишком близко. От них пахло свежей кровью людей, да и мясо тоже было свежим. Поэтому я не сдержалась, от них исходила опасность для вас. Прости меня за это. Потерпи ещё немного и ты вновь увидишь солнечный свет. Тебе здесь не место. Ты должен жить в свете, рядом с родными и близкими. Спи, Кеджуро. Спи и не бойся». За своим внутренним монологом она совершенно забыла о двух истерзанных телах, что источали тошнотворный запах. Подумать только, она всего лишь укусила их, а они и восстанавливаться перестали. Не так уж и плохо быть подобным существом, есть свои привилегии. Желудок кольнуло острой болью, ей нужно было поесть. Но не той пищи, которую принесли эти ничтожества. Ей нужна демоническая плоть. И желательно, чтобы к пробуждению Кеджуро здесь ничего не осталось. Хотя, если так подумать, это будет совершенно не проблемой, поскольку она ужасно голодна и нужно восполнить силы.***
Сознание возвращалось неохотно, сон периодически отпускал и снова наваливался, из-за чего спать хотелось только сильнее. В моменты короткого пробуждения Кеджуро слышал либо тишину, либо обрывки фраз. Фразы были разные, то гневные, то нежные. Однозначно здесь был Мудзан, но встать парень не мог, поэтому снова уплывал в сон. Нежные фразы сопровождались поглаиваниями по волосам, значит все хорошо. Если все хорошо, то нет смысла пытаться встать, если тело этого не хочет. « Спи. Отдыхай. Все спокойно и нет нужды беспокоиться» – он был уверен, что это прозвучало в его голове, а никак не с чужих губ. От слов сознание снова стало погружаться в марево сна, но его обеспокоил голос в голове, поэтому он упорно выныривал из сна, пока наконец не открыл глаза. — Ну и зачем же в так настойчиво просыпаешься? Ты измотан, поэтому спи! Кормят здесь не густо, к тому же все реже, твой организм ослабевает. Хватит изматывать его ещё больше.– укоряюще, но с нежной заботой отчитала его Катиоки, на чьих коленях он лежал, уткнувшись лбом в живот. Держать глаза открытыми было очень тяжело, но охотник старался не засыпать. – Какой же ты упрямец. Что тебя обеспокоило? — Голос в голове. – не сразу поняв смысл вопроса, и от того задержавшись, хрипло ответил Кеджуро. Руки в его волосах успокаивающе гладили, словно пытаясь усыпить. — Не волнуйся, это я. Это не проделки демонов, а всего лишь открывшаяся способность. – успокоила она его. — До этого... Ты усыпила меня... Как? – едва выговорил он, стараясь не уснуть. — Гипноз. А теперь спи. Спи, пока есть на это время и возможность. – она натянула на плечи Ренгоку тонкое серое одеяло, с молчаливой любовью наблюдая, как разглаживаются чужие черты лица, как сон утягивает истребителя в свою трясину. Кеджуро нужно было отдыхать, а она будет охранять его сон. Ей нужно время покопаться в себе, чтобы как можно скорее пробудиться полностью. К тому же новые раны от визита Мудзана все равно не дадут ей уснуть, а сущность демона в ней придаст сил. Настроение у нее было просто прекрасным. Очень скоро у них появится возможность убежать. Залезать в чужие головы – довольно полезный навык. Хоть Мудзан и быстро заметил ее действия, но этого хватило, чтобы понять, что скоро он довольно долго будет отсутствовать в крепости. Эта информация стоила парочки сквозных дыр в ее теле и снесенной головы.