Как мы подружились с иллюминатом,или две шизанутые и демон в придачу

       В итоге Пенту, так сказать, ≪изгнали≫. Куда я не знаю, но Стар-чан сказала, что там её сестре будет чем заняться. Даже грустно, она настолько ко мне привязалась, что отказалась драться со мной, а теперь… Ладно, не будем об этом.        И, кстати, оказывается человеческая внешность у Пенты всё это время была другой. Это смуглая девушка-альбинос с карими глазами. Хех, а ведь значит раньше Пента в человеческой форме носила тонну макияжа… Любопытно только, почему у Стар кожа светлая… Так, не надо шутки про то, что их мамка загуляла! Меня в любом случае мучает другое:       — итак, Стар, Уильям, а теперь ответьте мне на один вопрос: какого, простите, хрена, вы назвали друг друга Цезарем Сайфером и Афиной Атабаш?! — они улыбнулись краешками губ, так как сейчас были в человеческом обличии, и я почувствовала, как рука ≪Афины≫ приземлилась мне на плечо, заставляя присесть рядом.       От этого стало спокойнее, и я повиновалась.       — угомони пыл, Лизи, сейчас объясню. Это просто наши прозвища. Имена, как мощных древних демонов. Точнее, одного демона, и одного полу-божества. Ведь я свою дополнительную магию утратила… — вздохнула звезда, и Шифр посмотрел на нее с сочувствием.        Он выглядит виновато. Я так понимаю, что то, что говорила Пента, про то, что Мэй сломала её общий с Гидеоном амулет, правда, только вот тогда она говорила про Стар тян, притворяясь ей, а сейчас передо мной стоит действительно лишённая сил грустная девушка.       М-да… Интересно получается.       — блин, Криптос, извини пожалуйста. Признаюсь, моя вина в этом тоже есть, — Уильям накрыл руку демонессы своей, и я почувствовала, что похоже эти двое на самом деле ещё любят друг друга.       Хотя, конечно, после многочисленных стычек… Понятно, почему эти двое ещё немного злятся. Как на себя, так и на друг друга. Но ведь, я понимаю, они были крайне динамичным дуэтом… Мир так суров порой…       — я бы съязвила тебе сейчас что-нибудь чисто из вредности, но всё это настолько вынесло мне мозги, что я не хочу даже бубнить что-то отдаленно похожее на оскорбления, — потом Атабаш прижала меня к себе, — плюс этой милой юной девочке итак плохо, как я вижу, — это я-то милая? Я, которая иногда хочет кишки вырвать собственным одноклассникам? Ну ладно, не буду спорить. А то ещё психику женщине испорчу.

***

       Вообщем, пошли мы все ко мне домой, время восстановили, поели, немного поболтали, и разошлись по комнатам. Пока Билл, уставший, уже во всю храпел, я заметила, что Стар в это время малость грустным взглядом смотрит в сторону треугольника. Нет, ну они явно влюблены! Стар-чан уж точно. Блин, жалко её как-то…        Я подсела к ней поближе и положила голову ей на плечо. Точнее, я оперлась о него снизу, так как она тоже была выше меня.       — глаза красные от слёз, пролитых по ночам, голос едва слышен, скрывающий грусть, и настрой всегда радостно-пофигистичный, что бы не показать обиду на мир, — зачем-то внезапно зашептала я, словно описывая пентаграмму.       Хотя, по сути, я это и делала. Она немного удивлённо глянула на меня. Моя персона мотнула головой: — не обращай внимания, я так, сама с собой, — звезда, слегка покраснев, ответила:       — эх, когда-то я доверяла Билли так, как и ты мне. Жаль, что теперь я не могу заговорить сама с собой рядом с ним, и услышать его голос, пытающийся дать мне ответ на даже самый глупый вопрос… — Билли? Она назвала его ≪Билли≫? Так…       — ты влюбилась, Афина. Влюбилась, будто молодая глупышка, — сказала я это так, будто мы с ней старые подруги, которые знакомы с детства, в добавок эта фраза похожа на фразу какой-то старушки. В ответ я почувствовала, как её руки ласково обнимают меня.       Что это с великой звёздной демонессой?       — ты как всегда проницательна, Лиз. Но мы с ним уже даже не друзья толком… К тому же моя обида на него ещё не иссякла до конца. Кстати, насчёт молодой — я действительно молода. Мне лишь 26, — хм… Не иссякла обида, значит…       — так найди нового возлюбленного, раз ты так юна, как говоришь.        Атабаш лишь только томно и грустно вздохнула:       — но люблю-то я его одного!