No help

Артём боится. Безумно боится. Как же так? Помогал всем, но не справился сам. Он выгорел морально, пока поддерживал огонь в других. Панические атаки стали все чаще, но справится он почти не может. Если дома Веня тут же оказывался рядом, уже зная как себя вести и что делать, то на работе он один. Матвей не часто заставал его в таком состоянии, поэтому когда видел , то просто звал его, а тот не откликался. Сильный выход, глубокий вдох, задержать дыхание, выдохнуть. Именно эта схема уже была прекрасно знакома Вене, и он бы смог, наверное, сказать все точно, даже если бы его разбудили посреди ночи. А такое случалось. Он болен. Давно. Сильно. Нет, не физически. Эта болезнь сильнее и глубже. Она внутри, ее не видно, но она причиняет и физическую боль, заставляя сердце сжиматься и колотиться сильнее. Веня не ходил на свидания по большей части не потому, что не любил девушек. Он скорее сторонился их, зная, что помочь они ему вряд ли смогут, и если узнают о его особенностях, то тут же уйдут. Так в чем проблема? У него агорафобия-боязнь открытых пространств. Но почему же он до сих пор от неё не избавился? Ведь живет с лучшим психологом? Они оба не знают в чем ее корень. Это могло быть что угодно. Случайная поездка на природу в детстве или же потеря в магазине. Все это могло наводить безумный страх, скапливая его , а теперь выливая, как из ушата холодной водой на голову взрослому парню. И все-таки его можно вылечить, но он не хочет. Это не доставляет ему собственно никаких неудобств. Учеба уже давно закончена , работа дистанционная. Рай для домоседа, но на улицу порой все же хочется. Хоть квартира и довольно большая, на Гороховой, но она не заменит свежего воздуха. Один Веня боится выходить, да и Артём сказал, что лучше так не делать. Но вот ночью, когда последний уже дома, после очередного сеанса, уставший, вымотанный, опустошенный, он все равно тащит Веню на прогулку. Сначала тот отнекивается, пытается сказать, что старшему следует отдохнуть, а не запариваться над его проблемами. Но все же сдаётся. И он безумно благодарен Артёму, что не слушает его и не потакает. Надо, значит надо. И они гуляют, не каждый вечер, но все же. По набережной, по широким улицам, до дворцовой площади, а могут и до крепости дойти. В это время уже на дорогах почти нет машин, а на тротуарах-людей. Уличные фонари расположены достаточно далеко, что между ними почти кромешная тьма. Недавно прошёл дождь, и теперь их свет поблескивает на асфальте, отливаясь всеми цветами. Ноги неприятно хлюпают в остатках непогоды, но это остаётся незамеченным. Они идут в тишине, периодически делая остановки. Проходящие мимо пары или подростки смотрят на них странно, но не осуждающе. Артём как всегда серьёзен и напряжен, даже сейчас, когда они стоят, облокотившись о перила, отделяющие их от темной синевы холодной реки. Веня тоже молчит, но внимательно смотрит за каждым движением этого города. Он бы мог быть следователем, потому что он невероятно наблюдательный. Ему бы подошла профессия художника или писателя. Или лучше критика. А может и учителя. Прекрасное молчание лишь иногда нарушают звуки проезжающих вблизи машин, и их фары приветственно мигают, исчезая за домами и бесконечными поворотами. Это место прекрасно. Для каждого по своему. Темнота, нехватка воздуха. Парень цепляется пальцами за перила, стараясь удержаться на ногах. Сильные руки тут же подхватывают, заставляя сесть на землю. Паническая атака. Выдох. Глубокий вдох. Задержка дыхания. Выдох. Артем сидит перед парнем на корточках, строго и четко давая указания и щёлкая пальцами перед глазами, когда тот не выполняет. Черт, черт, черт. Он виноват. Он вытащил его сюда. Снова подверг опасности, заставляя переживать это снова и снова.