Нас ждёт лишь тьма внизу...

Пальцы онемели и нет, совершенно не от холода. Ухо казалось, будто все его тело окаменело, не в праве двигаться. Он застыл словно многовековая, покрытая пушистым мхом и глубокими трещинами статуя, изображающая уставшего, присевшего на дорогу путника и даже взгляд не выдавал всего того, что происходило в голове, глубоко в мозгу, словно длинный склизкий червь, опутывающий мозговые клетки подозрением и недоверием. Ухо слышал все до последней фразы, произнесенной над самым ухом Торфинна, грубой, честной, выедающей все внутри. Все разошлись по своим делам до следующего утра, послушав сухой, неоспоримый приказ раздражённого, подавленного своей же жестокостью Аскеладда, в тот же миг пропавшего с деревянной палубы, кроме лежащего, подозрительно неподвижного парня, не поднимавшего голову с того самого момента, как его туда кинули. Ухо перевел расфокусированный взгляд на Торфинна, хмурясь, думая о том, что жизнь слишком несправедлива к пареньку, как несправедлив Аскеладд. Сколько бы сейчас не было парню, но он все ещё слишком молодой для таких ударов в душу, в самое сердце. Мужчина припоминал, что заметил минутную слабость Торфинна, тот явно не в первой переживает такие шутки его же головы. И какая же тяжкая участь выпала ему, что сейчас здоровье парня ставиться под угрозу? "Наверное, моим дочерям было бы сейчас столько же?" Он нахмурился, поправляя тугую, темно-серую бандану на голове и не зная, как можно было бы поддержать в такой ситуации. -Торфинн, - Ухо позвал в своей тихой, спокойной интонации, ожидая хоть какую-то реакцию, но натыкаясь на тишину. Ни единого движения со стороны молчаливого собеседника не последовало. Мужчина повторил имя, облокачиваясь на коленку худыми руками, думая, что наверное тот уснул. В этот раз парень неохотно повернул голову, давая понять, что он раздраженно слушает, но явно этого не хочет. Ухо отвёл взгляд, смотря на голубой небосвод, путешествующие по своему морю облака, кажущиеся объемными и мягкими. -Лучше не валятся на солнце. Тошнить будет, - он почувствовал на себе взгляд, источающий сарказм и издёвку, будто говорящий "Ты серьезно?" в перемешку с безразличием, будто эмоции были чем-то слабым, наигранным, ненужным. - ещё ничего не произошло, но ты уже похоронил всех и вся? У тебя ещё есть возможность их спасти, разве нет? Торфинн отвернул голову обратно , утыкаясь в пол. Он выдержал несколько томительных минут, Ухо уже подумал, что простого, даже грубого ответа не дождется, но парень сухо, донельзя пусто произнес: -Это Аскеладд. С Аскеладдом ни у кого нет ни возможности, ни шанса, - все знали это не только на словах. Множество бесполезных смертей, дабы не раскрыть себя и свое местонахождение, гибель близких, ради наживы, воровство, насилие - многие жили этим, довольствуясь получаемыми на постоянной основе золотом и девушками, даже если те были против. Что-то в этом стиле жизни напрягало, бестактно смущало своей схожестью с животными, требующими только то, что требуют инстинкты. -У меня жена была, - Ухо снял лишнюю, мешающую уставшей голове бандану и стал вертеть ее в руках - прекрасная женщина. У меня зрение с детства ни к черту, а она приняла меня такого, какой я есть. Помню как впервые предложил ей сходить прогуляться вместе в лес. Я тогда был такого же как ты возраста. Не нужны мне были викинги, моря. Я хотел лишь спокойной, размеренной жизни с женой и детьми под боком. У меня две дочки было - Далия и Келда, так были похожи на Аделлу, одна внешне, а другая - характером. Они так любили играть в викингов, что несвойственно девочкам, были очень милыми. Я... - мужчина закрыл глаза, оставляя бандану в покое, горько улыбнулся, стараясь не хмурится - я не смог их защитить. Я был бесполезен. Мы тогда с друзьями на рыбалку пошли, но вглубь леса. Я слышал, как приближался корабль, но думал, что торговое судно, а после крики... Ухо закрыл лицо руками, содрогаясь, но не проливая ни единой слезы - они все давно уже высохли. Мир слишком жесток и если ты слаб - тебе в нем не место. Пробейся на безопасную вершину и может тогда тебе не страшна смерть. Он вспоминал представшую картину, сужая покрытые пеленой зрачки. -Мои дети... Дети... Даже с плохим зрением я узнал. Я узнал их! Они даже не постарались закрыть им глаза, лишь кинули на вершину этой горы трупов, будь она проклята. Мы тогда бежали как могли. Мои друзья... В отличие от меня они не были трусами и умерли гордо, как и подобает глупым викингам, мечтающим помереть в бою. Свою жену я так и не увидел, но подозреваю, что эти твари с ней сделали, - Ухо успокоился, садясь ровно, но сжимая челюсть и говоря сквозь зубы. - я не знаю, кто это был, спрятался глубоко в лесу, на дереве, а те и уплыли на следующее утро. Я струсил... Я самый обыкновенный бесполезный человек, жизни моих дочерей и жены были важнее моей, но выжил почему-то именно я. Судьба несправедлива. Лишь потом, спустя долгую неделю, в пустую деревню явился Аскеладд, думал, что трудностей там не будет и оказался прав. На острове был лишь я и закопанная в землю гора трупов с моей семьёй. Я недостоин жизни, - мужчина смотрел на солнце, расплывшийся светлый круг, режущий глаза. Торфинн лежал и слушал, молча, как и подобает благодарному слушателю, внимал каждому слову. Это самая обычная история, которую парень даже не мог осознать в полной мере, ведь не он пережил этот ужас, но она давала понять, что часто судьба издевается над людьми, накидывает груз на плечи, не обращая внимания, что человек уже загибается и еле идёт, перебирая уставшими, онемевшими ногами. -А ты бы хотел, чтобы твои дети страдали , как сейчас я? - Торфинн перекатился на спину, ощущая лёгкий ветерок, перебирающий волосы. - Уж лучше умереть, чем так жить. Ухо оставалось лишь удивляться, вскидывая брови. Парень сильно вырос прямо на глазах команды Аскеладда из мелкого, ничего не понимающего пацана в разумного, сильного сына Торса, но пошел не той дорогой. От его слов внутри поднималось раздражение, но мужчина понимал, что так Торфинн пытался поддержать. Как странно, ведь изначально это хотел сделать сам Ухо, а получилось все наоборот. -Я знаю, что это тебе не поможет, просто... Смотря на тебя я вспоминаю те дни. Мне было слишком тяжело из-за собственной беспомощности. Я думал умереть, броситься в воду, но мне было страшно. Я безумно боюсь смерти,- мужчина схватился рукой за голову и, слегка ей помотав, встал, разминая затёкшие ноги. - удачи, малой. Вскоре Торфинн остался наедине с глухими, убаюкивающими волнами и далёким островом, последнее, что можно было бы кинуть на сожжение памяти. После разговора стало не столько легче, сколько спокойнее, до болезненного смиренно. Если бы парня спросили, ради чего он живет, тот бы ответил, что ради мести, ни на секунду не задумываясь о семье, близких и о себе. Эта цель давала смысл жить, но отбирала последние крупицы человечности, но Торфинн знал, что кроме нее, ему незачем жить. Не нужен он ни матери,ни сестре, те наверное сотню раз его забыли и не вспоминали, как страшный сон. Может, думали, что умер, может не думали ничего. Он взобрался на мачту, откидывая голову назад, стараясь освободиться от мыслей. Завтра утром родня деревня превратится в пекло. Парень мало кого помнил, даже отец стёрся из памяти, оставляя после себя лишь одну фразу, очень глупую и бессмысленную, затрагивающую что-то глубоко внутри и раздражающую, словно кожный зуд. Форштевень, далёкий конец корабля, был более чем спокойным местом, лишь рядом болтовня двух братьев смущала, мешала, будто въедалась в мозг, оставляя после себя неприятное ощущение чьего-то присутствия, полоснувшего мимолётно взгляда. Рядом, под боком, словно пытаясь передать чувство поддержки и принятия, сидел Бьерн. Его молчание было чем-то уместным, ненавязчивым. Шум вечернего моря и болтовня команды. Солнце, все более близкое к горизонту и расслабляющее спокойствие. Аскеладд не мог избавиться от назойливой мысли, что совершает ошибку. Он привык полагаться на свое предчувствие, но в этот раз старательно его игнорировал, напоминая себе о большом куше в случае проведения сомнительной операции. А Торфинн, что Торфинн? Такая же пешка на шахматной доске, как и все остальные. Мужчина всегда напоминал себе о холодном рассчёте, без него он бы погиб ещё в шестнадцать, оказавшись без гроша в кармане на чужом датском материке. Вскоре он нашел способ заработать, как всегда до гибели матери. Первый месяц он мог питаться только лесными травами и орехами, кислыми ягодами, грибами и не потому, что не было возможности работать или охотиться. Просто тело и мозг категорично отказывались сосуществовать, разделяя труд, поддерживая необходимую жизнедеятельность. В голове словно мельтешил рой противных, мелких мошек, белый шум и пустота со стоящим звоном в ушах. Сейчас Аскеладд даже удивлялся тому, как выжил, но всегда знал одно - чтобы не случилось, он хотел жить. Его тяга к жизни была сильнее, чем судьба, сильнее, чем сама смерть. Столько раз мужчина оказывался на грани, потеряв все, как будто кто-то сверху настырно пытался избавиться от него, посчитав, что Аскеладд - ошибка не только Олафа, но и всего мира. -Почему ты не хочешь подпускать к себе людей? - молчание слишком затянулось и только сейчас мужчина понял, что Бьёрн сидел с ним так долго из-за сложности задать этот вопрос и, честно говоря, Аскеладду не хотелось на него отвечать, но притворяться дураком было бы совсем неуместно. Он немного помолчал , пытаясь придумать удобную отговорку. -Люди прогнили изнутри. Мерзкие животные, они портят все к чему притронутся, им плевать на остальных и в тоже время они стелятся под других, если это дает право жить в комфорте и ни в чем не нуждаться- мужчина облокотился на руку, смотря на Ухо, что удобно устраивался на борту корабля, дабы поспать. Будет удивительно, если его никто не сбросит в воду. -Но ведь это нормально - хотеть хорошо жить, - заметил Бьёрн, так же наблюдая за сомнительной идеей. - Не добившись ничего самому? Я ненавижу таких людей. Людей, что ищут способы, как бы ничего не делать, но получать от жизни все. Отвратительные свиньи, ленивые и тупые, они ничего не могут сделать сами, потому что не привыкли, - Аскеладд бросил мимолётный взгляд на Торгримма, хмурясь. Он говорил спокойно и тихо, но в нотках проскальзывала злость, липкая ненависть. Почему мужчина должен лезть из кожи, чтобы получить хоть каплю благословения свыше, если этот чертов Бог правда существует, а им даже не надо заморачиваться, ведь получают все без малейшего труда. Жирнеют, радостно и гортанно смеясь, получая в любом случае свою долю почти ни за что и умудряясь жаловаться. Аскеладду хотелось убить почти всю свою команду, были лишь некоторые исключения, потому что те и в правду что-то делали. Бьёрн молчал. Он кивнул, намекая, что понял позицию собеседника и не намерен ее опровергать. Они снова сидели в звенящей между ними тишине, не осмеливаясь сказать ни слова, но вскоре светловолосый мужчина поднялся, поправляя меч в ножнах, не оборачиваясь, сообщая, что пойдет отдыхать. Викинг остался один. • • • Торфинна одолевал страх. Он умудрился заснуть, разморенный холодным ветром и глухим шумом волн. Кошмар грыз, царапался, словно дикий зверь, раздирая легкие, дурманя. Торс смотрел на него осуждающе, хмурясь, растекаясь в бесформенную жидкость, исчезая под землёй. Грохот и треск били, закладывали уши. Вся поверхность начала ломаться, разрушаться, будто сильное землетрясение, она разделялась на маленькие островки и вовсе камни. Небо красное, окрашенное кровью и если взглянуть на свои руки, можно ужаснувшись, закричать, отходя назад, пытаясь найти спасение от себя самого, но спотыкаясь и падая вниз, где по бокам тянутся иссохшие руки, кости со свисающим с них гнилым мясом. В нос бьёт трупный смрад, настолько сильный, что слезятся глаза.Пустые глазницы сестры смотрят прямо в душу. Кто-то кричал. Громко, проникновенно и болезненно страшно. Все, кто спал на драккаре проснулись, кто-то лениво потирая глаза, кто-то резко вскакивая и осматриваясь по сторонам, готовясь к неожиданной атаке. Торгримм, наконец, пробудившись, понял что к чему и возмущенно, зло сказал: -Ты чё орёшь среди ночи, придурок?! Хочешь чтобы нас заметили? - команда согласна закивала, возмущенный гул прошёлся по судну, некоторые укладывались обратно. -Можешь не волноваться, все равно пора за работу, - Аскеладд, выглядящий вполне выспавшимся, свежим и полным сил, вышел на середину палубы, осматривая проснувшихся и продолжая. - нам нужно спрятать корабль как можно ближе к берегу, некоторые будут сидеть в засаде. Скоро рассвет, так что, подъем. Тяжёлые, раздраженные вздохи, сонные, недовольные происходящим переговоры. Парень сжался, широко раскрытыми глазами наблюдая за тем, как поднимаются со своих мест викинги, собирая оружие. -А, Торфинн, - мужчина улыбнулся, словно оскалившись, издеваясь - можешь остаться на корабле или отправиться к своей семейке. Что выбираешь? Парень ужаснулся, застыв, не зная, куда себя деть. Ему хотелось разреветься, словно маленькому ребенку, но вместо этого он, яростно смотря прямо в глаза, ответил злое: -Нет