***
Рэнди до темноты бегал за Бозкуром, пока тот не уехал к себе в общежитие, чтобы собраться и на другой день вернуться к нам. Невооруженным глазом было видно, как Рэндалл воодушевлен происходящим, так что к вечеру мы все свыклись с мыслью, что затея с этой их совместной работой не самая плохая. Из-за всей суматохи я опоздала в зал, но совершенно не расстроилась и только после поняла, что не так уж и хотела на тренировку — попытка поехать сорвалась, и я ощутила облегчение. Пока Рэндалл договаривался о чем-то с Китти, я сидела у него во флигеле и от нечего делать играла сама с собой в шахматы, размышляя о том, почему затея с тренировками меня больше не воодушевляет как раньше. Сами занятия все еще были в радость, да и компания Брайса напрягала, пожалуй, только из-за дурацкого долга… А просидев порядка получаса, я поняла, что моя неохота ехать в зал объяснялась лишь нежеланием возвращаться в ту, прежнюю жизнь теперь, когда я только-только привыкла к этой, новой. К которой привыкать было нельзя, потому что она была до жути временной. Мои мысли прервал вошедший в комнату Рэндалл. Он устало выдохнул и плюхнулся на кровать, а потом поднял голову на меня. — Чего это ты здесь? Передумала тренироваться? — Вроде того, — отмахнулась я. — Ты уже поужинал? Давай поиграем, а то у тебя сегодня вообще никакой полезной нагрузки. — Ничего себе никакой! — возразил Рэнди, сев в кровати. — Я фактически с завтрашнего дня больше не безработный, а ты… — А я про сегодня, — отрезала я, закинув ногу на ногу. Рэнди проследил за моей ногой, поднялся и порылся в тумбочке в поисках сигарет, нагло усмехнувшись и пробормотав себе под нос: — Знаю я для тебя одну полезную нагрузку… — А ну! — гаркнула я, нахмурившись. — Базар свой отфильтровывай, а то… маме пожалуюсь. Он только улыбнулся, качнув мне головой на дверь. — Пойдем, — кивнул Рэнди, зажав сигарету в зубах. — Перекурим и поиграем, черт с тобой. Я уже по привычке вытащила из шкафа его кожаную куртку, которая негласно стала и моей, пока я была во флигеле. Руки привычно скользнули в рукава, подкладка сразу согрела плечи, а знакомый запах объял, стоило мне закутаться в куртку покрепче. Рэнди рядом мучил в железных пальцах зажигалку, а я сама не заметила, как вперилась в него неотрывно и совершенно без стыда. Возникший на несколько мгновений огонек осветил теплым заревом его колючий подбородок, красивую линию губ с уголками вверх, кончик носа, кругом нас объял терпко пахнущий дым… Нет, конечно, я не пропускала его пошляцкие намеки. По тому, как я огрызалась, можно было подумать, что забываю о них через мгновение, но на деле ни хрена — вот и теперь, минуло уже четверть часа, а дурацкая брошенная фраза крутилась в голове, путая мысли. Я не знала, по какой именно причине Рэндалл начал озвучивать свои измышления вслух, отмечала для себя лишь то, что с нашей первой встречи он явно стал в разы увереннее. Тот Рэнди, который хмуро встречал меня здесь пару месяцев назад, зажатый и мрачный, скорее умер бы, чем открыл рот и решился намекнуть мне на койку. Прошло всего ничего, и вот, он уже пуляет похабные шутки, как заправский пулемет. Я была почти уверена, что в последний раз он так очертя голову флиртовал еще в те славные деньки, когда был способен вслед за тем объект похоти облапать. И это было еще одной звездочкой на мой фюзеляж — кажется, что-то двинулось с мертвой точки касаемо его социализации. Только теперь начало закрадываться чувство, что за спасение рядового Рэндалла мне, кажется, придется заплатить слишком высокую цену. — Ты сегодня такая тихая, — отметил Рэнди, усмехнулся, держа во рту сигарету, а после подхватил ее пальцами и прищурился, глянув на меня. — Что, соскучился по громкости? — прищурилась на автомате я. — А может и так, — передернул плечами он, поглядев в горизонт. — Со мной девочки редко бывают тихими, если ты понимаешь, о чем я… Я гневно его обматерила, бросила недокуренную сигарету и первой пошла в дом. Кажется, только в тот момент я поняла, почему он порол свои намеки безо всякого стеснения — мерзавца явно забавляла моя реакция; меня же она приводила в немалое замешательство. Будь я той Рокси, что несколько недель назад вошла в этот флигель впервые, я на такое заявление выдала бы с десяток заявлений посмешнее, таких, что этот клоун засунул бы язык в задницу быстрее, чем я договорила. И Рэндалл отлично это знал. — Ходи, — во второй раз напомнила я спустя полчаса, отвлекая Рэнди от сериала, который он включил фоном. Мы сидели на кровати, и он все время отвлекался то на экран, то на полежать. — Конь на Е4, — скомандовал он, не шевельнувшись. — Мимо, — мрачно сообщила я. Рэнди рассмеялся и перевел взгляд на меня. — Ну… пусть будет на Е3. Он так ходит? — Нет, — невольно заулыбалась я. — Вообще-то тебе мат… но сделаем вид, что я этого не заметила. Фыркнув, Рэндалл смел ногой все фигуры с доски и откинулся на подушку. — Что, я снова победила? — сочувственно спросила я. — Может, есть еще какая-то игра, в которую ты умеешь? Должен же ты хоть в чем-то меня отделать. Он поднял голову и смерил меня таким уважительно-насмешливым взглядом, что я лишь через секунду поняла, что сказала. — Ну, есть у меня одна идея, — хохотнул Рэнди, подкладывая руку под голову. — Снова мимо, — фыркнула я, язвительно сощурившись. Сука, эту хрень я, кажется, молола уже по Фрейду! Рэндалл тактично прятал улыбку, но мне от этого было ни секундочки не легче. Не то чтобы я не думала о подобном, но… признаться, гнала от себя подобные мысли уже не первый день. Как-то они теперь мешали, вели в степь, в направлении которой думать не стоило, во всяком случае, так я себе внушила. Собрав фигуры, я стала расставлять их на доске опять. — Что ж, значит, продолжим унижать тебя в шахматах. Глядишь, самолюбие взыграет, и ты приложишь усилие… А где белая ладья? Я подняла голову и увидела, что ладью Рэнди держит в пальцах протеза, что закинул за голову. — Ну-ка верни, — приказала я. — Нет, — откинулся назад Рэндалл. — Не хочу больше играть, хочу есть. Давай-ка метнись за ужином. — Метнуться? — пораженно рассмеялась я. — А ничего тебе больше не сделать, м? Быстро возвращай ладью! Не получишь ужин, пока хотя бы раз не проиграешь не в сухую! Я уже поняла, что Рэнди включил ребенка: мотнул упрямо головой и ткнул меня ногой. Я кинула в него подушку, прицелившись прямо в живот, и угадала — от неожиданности Рэндалл засмеялся и согнулся пополам. Я полезла на коленях, чтобы отобрать чертову ладью, но уже через мгновение меня снова ждал этот коварный захват за шею! — Ах ты ж… — пропыхтела я, наощупь пытаясь ударить его по ребрам. Не получилось, зато я завалила его на спину, залезла коленями сверху и пригрозила, что сейчас снова сдерну протез, тогда Рэндалл сжалился и, охая, отпустил мою шею. Стоило мне на мгновение расслабиться, как он попытался сбросить меня, схватив за бок, но совершил роковую ошибку. Завалившись, я заехала ему локтем прямо по подбородку, а как только Рэнди снова обессиленно упал на подушки, потеряла равновесие и навернулась прямо на него. Стоны от удара в морду в одно мгновение стихли, когда я поняла, что умудрилась упереться ладонью прямо ему под ремень. Я замерла от ужаса, Рэндалл поднял голову, оторопело смерив меня взглядом. Казалось бы — рассмеяться и дело с концом! Но отчего-то мы оба застыли в оцепенении, как два идиота. Секунду он на меня смотрел, не отрываясь, другую, третью. Для меня это все, конечно, выглядело как вечность. Глупая скользнула в голову мысль, безрассудная, но именно оттого, что я вообще не представляла, к чему это может привести, мне и стрельнуло в голову поддаться. Я лишь легонько двинула ладонью, а Рэнди бесшумно схватил воздуха и закрыл глаза. Моим глазам предстала пантомима, которой я еще не видала — никогда доселе ни один мужчина так не реагировал на мои прикосновения, даже если я прикасалась к самому сокровенному, даже если не руками. Я не делала ничего особенного, но с первой секунды, что коснулась его, меня встретила железобетонная ответочка, отчего, признаться, дыхание на мгновение сперло. Я снова вспомнила, что мой подопечный все-таки мужчина, причем в самом расцветном своем возрасте, когда реагирует на любой достаточно томный вздох или округлую часть тела — вспомнила сейчас, потому что в его заостренных чертах лица проступило такое возбуждение, которого я воочию еще не видела. Спина взмокла под футболкой, ладонь задрожала, я не могла отвести от него взгляда, позволяя себе немного вольностей — скользнула пальцами под подол футболки. — Господи, Рокси… — выдохнул он, зажмурившись, и вдруг словно весь сжался в комок. Схватил мою ладонь, даже слишком сильно стиснув металлическими пальцами, распахнул глаза и в отчаянии замотал головой. — Нет… не надо. Я замерла, заглянув Рэндаллу в лицо в поисках ответа. — Что такое? — шепотом спросила я. — Тебе не нравится? — Нет, нравится… не в этом дело, — в попытке отдышаться, проговорил сипло он. — Просто… не надо. Не хочу, чтобы это было так. Выдохнув, я помолчала, не зная, как сообщить своему подопечному, что я совсем не хочу останавливаться. Промеж бедер зудело так, что вместо скомканных объяснений хотелось молча забраться к Рэндаллу на колени, схватить за подбородок, поцеловаться насильно, чтобы еще сильнее оторопел, а после позволить совершить с собой все то, о чем бедняга уже целый год только помышлял в своих одиноких ночных бдениях. — А как это должно быть? — вскинула бровь я. — Или тебя раньше трогали только особенные девушки? — Да, — улыбнулся горько Рэндалл. — Девушки, которым я нравился. Я вдруг поняла, что он хочет сказать, и от этого холодом пробежало по спине. Меня словно окунуло в чан с ледяной водой, вот так в один момент стало страшно оттого, что мы оба были столь близки к чему-то невысказанному, но висящему в воздухе. На ум пришла лишь одна мысль — поймать на лжи. Неужто паренек его пошиба не воспринимал львиную долю женщин как орудия для удовлетворения своих низменных нужд? — Хочешь сказать, ты… без любви не можешь? — сглотнула я. Он вскинул голову на меня, и я увидела, что в его осоловелом взгляде всего на миг проскользнуло что-то очень болезненное. Помотав головой, он поджал губы. — Могу, конечно, — сказал Рэнди. — Но… сейчас это как-то совсем по-другому видится. Забив куда подальше свой шальной рассудок, я снова села напротив и стала расставлять фигурки на доске. — Ладно, стесняшка, — выдохнула я, умело унимая дрожь в голосе. — Сыграем еще партию. Ничего лучше шахмат на моей памяти не усмиряло возбуждение, но в этот миг мне пришла в голову мысль, пробежавшая по лопаткам липкой неприязнью. Я подняла глаза. — Или мне… пойти к себе? Рэндалл вскинул голову удивленно. — Почему? — Ну, ты… точнее, я… — промямлила я, ощущая, как снова предательски краснеет лоб. Зараза, да что со мной происходит-то теперь каждый раз, как я пытаюсь говорить с Рэнди о чем-то интимном? Про его неспособность удовлетворить себя протезами я спокойно ляпнула при первой, мать ее, встрече! Откуда это драное смущение, когда оно мне совсем не в тему? И почему Рэнди ни секунды его не испытывал? — Смотрите, какие мы стали тактичные, — печально улыбнулся он, раскусив мои мысли сквозь это нелепое блеяние. — Нет… давай уж лучше в шахматы.***
Следующим утром я собиралась на тренировку в немного смурном настроении. Дело было не только в том, что мне все еще на нее не хотелось, но и во вчерашнем глупом недоразумении с Рэндаллом. Напоследок, когда я уходила, он отшутился, а я даже не нашла, что ответить. Самым унылым было то, что именно я сеяла совершенно ненужное напряжение — я, которая пуще всего это дурацкое напряжение ненавижу! И еще паршивее я себя чувствовала оттого, что ни черта не могла с этим поделать — словно после этого дурацкого побега из дома у меня внутри что-то сломалось, и я теперь совсем не могла контролировать ни свои мысли, ни даже действия. Спустившись в холл, я застала Кевина, он проводил тренировку с Рэнди, а теперь собирался домой. Он предложил отвезти меня в город, чтобы мы не гоняли зря туда-обратно Стюарта, и я согласилась. По дороге в его приятном на вид, простеньком серебристом авто мы разговорились, он спросил о новом назначении Верри. — Ах, это… — опомнилась я, сообразив, что Кая явно не посвятила весь персонал в наши с ней дрязги. А то, что это было нечто наше с ней личное, я уже почти не сомневалась. — Ну да, Рэндалл погнал Верри из помощниц, а Кая оказалась не готова с ней проститься. — Да-а, изменилось тут все, — присвистнул Кевин. — Рэндалл веселится, ест со всеми, в кои-то веки не гундосит, уволил свою незаменимую Верри… Признавайся, что ты с ним сделала? Он рассмеялся, но я только поджала губы. — Ничего я не делала, просто… плохо работала. Видимо, что-то такое было у меня в голосе, что Кевин отвлекся от дороги и ласково склонил голову, глянув на меня. — Ничего себе плохо, — усмехнулся он. — Нет, Рокси… нет. Я сам не так давно понял — здесь, в доме, с твоим приходом что-то стало по-другому. Если бы ты здесь побывала раньше, ты бы поняла… Роузмонды были жутко загнанные, а теперь как будто… — Как будто у них появился бесплатный клоун? — невольно улыбнулась я. Кевин только улыбнулся, грустно, но уверенно, и покачал головой: — Как будто у них появилась надежда. — Скоро эту надежду отсюда пинком под зад выставят, помяни мое слово, — вздохнула я. — Тебя-то? — вскинул брови Кевин. — Какое там! Зуб даю, Рэнди этого ни за что не позволит. В тот момент мы остановились на светофоре и от наступившей тишины мне захотелось немного поныть. — Верри тоже считает, что он того… запал на меня. Но это же ужас. — Ужас? — удивился Кевин. — Тебя это напрягает? — В том-то и дело, что нет, — коротко призналась я. Мы помолчали, долго, наверное, с пару минут, машина уже двинулась дальше по гладкому асфальту, мимо окон полетели киоски и пешеходы, а мне взгрустнулось. — Ну так… тем более, кто ж тебя тогда вышвырнет? — наконец улыбнулся, не глядя на меня, Кевин. — Кая, конечно, — пожала плечами я. — Она и так не в восторге оттого, что я здесь, а уж если узнает, что у меня с ее сыном что-то есть — сживет со свету. — Почему ты так плохо думаешь про миссис Р? Она всегда была доброй, — возразил Кевин. — Может и так, но за сынулю своего она глотку перегрызет, помяни мое слово. Машина притормозила, и я узнала свою улицу. Указав Кевину в сторону зала, я воспользовалась этим, чтобы уйти от разговора, у которого все равно не могло быть никакого толкового исхода. Выйдя из авто, я успокоилась, решив, что Кевин забыл, о чем мы говорили, но ошиблась. Он вышел вместе со мной, провожая, и напоследок качнул головой как будто вникуда. — Ты слишком привыкла к тому, что тебя отталкивают, Ро, — заметил он. — Оглянись вокруг, может быть… что-то стало иначе, а? — Почему Ро? — спросила я, щурясь от непривычно яркого света. — Да от Рэнди прицепилось, — отмахнулся Кевин, обнял меня на прощание и пошел в машину. Я пошла по тротуару и только тогда заметила, что Брайс ждет меня на крыльце, а не внутри. Махнув подбородком вместо приветствия, я спросила, чего это он караулит. — Да так… высоко сижу, далеко гляжу, — отшутился он без доли шутки, прищуренно глядя на меня. — Значит, ты теперь у своего безрукого живешь? — Я… что? — непонимающе нахмурилась я. — Откуда ты знаешь? — Ну, свалила из дома, — ответил Брайс, поднимаясь. Его фигура вдруг снова как-то отчетливо стала надо мной довлеть. Я невольно приосанилась. — А раз не вернулась спустя столько времени, значит, нашлось, кому приютить. В глазах Брайса стояло немое обвинение, но мне не в чем было каяться. Пожав плечами, я ненароком глянула через плечо на Кевина — он пристально наблюдал, не двигаясь с места, не заводя мотор. — Наниматели вошли в положение, оформили мне пансион, — сказала я. — А тебе-то что? — Мне? — поджал губы Брайс. — Ничего. Давай-ка иди, у нас много работы.***
Обратно в поместье Роузмондов я хотела вначале добраться на Стюарте, но после того, как тренировка окончилась, мои планы слегка изменились. Я честно поймала автобус, после пересела на другой, несколько кварталов прошла пешком, но к тому моменту, как на горизонте слегка порыжело послеобеденное зарево, уже достигла знакомых стен. Я отчаянно хотела просочиться незамеченной, и мне повезло, потому что, судя по шуму, в гостиной снова были какие-то гости. Бегом я достигла лестницы и проскользнула наверх, где с облегчением заперлась в своей комнате. Прежде чем показываться кому-то, пришлось распатронить оставленную Сашей еще после моего побега косметичку и снова взяться за консилер. Глядя в зеркало, я старательно замазала тональником уже начавший наливаться багряной синевой фингал на челюсти. Не то чтобы это было редкостью после тренировок, но от созерцания этого и ощущения ноющей боли, схватившей лицо, стоило мне коснуться, на глаза выступили слезы. Я знала, что Брайс умел бить куда сильнее, и что это было просто тренировочным шлепком. Я также знала, что он умел быть и куда осторожнее. А еще я теперь знала, что он ни на день не забывает о моем долге. Понадобилось несколько минут, чтобы привести себя в чувство — большего я себе не позволила. Поклялась себе собраться — так держи слово, черт тебя дери. В гостиной, куда я спустилась четвертью часа позднее, действительно были гости — и я с удивлением обнаружила, что знаю их. Понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить имя девчонки, но Кая услужливо встретила меня представлением. — О, Рокси! Чудно, что ты вернулась. Дороти сказала, вы знакомы! Точно, Дороти, подружка Девлина-в-рожу-от-меня-получившего и вроде как еще какая-то родственница Эйприл. Этой малышке, похоже, сам черт приходился сватом, но самой Эйприл в гостях не было. Только Дороти, прекрасно одетая, расчесавшая свои длинные (явно накладные) волосы и сверкающая ими, как с рекламы шампуня. — Точно, знакомы, — вымучила улыбку я. — Рада видеть. Дороти меня с интересом осмотрела, явно осталась удовлетворена преимуществом и отвернулась, премило беседуя с миссис Роузмонд о чем-то до ужаса светском. Они непринужденно сидели за кофейным столиком, но весьма ненавязчиво заняли все места на диване — да, и Рэнди тоже был тут. Он один смотрел мне в лицо с того самого момента, что я спустилась, и как только я тоже посмотрела на него, очень выразительно задал взглядом вопрос. Я жестом дала понять, что с тренировки, но взгляда он не отвел. — Рэндалл, расскажи про Гаити! — увлеченно тыкала его мать. — Ну ту поездку в две тысячи десятом! Тогда я поняла, что инициатором встречи была именно она. В голову сразу запросились мысли о том, что Кая притащила сюда по всем фронтам положительную, воспитанную Дороти, чтобы слегка перебить у Рэндалла горько-приторное послевкусие от меня, но вовремя себя одернула. Слишком много было бы чести. — Я уже рассказывал, — коротко ответил меж тем Рэнди и занял рот чаем. — Рокси, хочешь присесть? — Нет, я… — кашлянула я тут же. — Я пойду к себе, не буду мешать. — Ну что ты, оставайся! — радушно сдвинула зад в сторону Дороти. — Садись ко мне, Рокси! Рокси такая милая девчушка, миссис Роузмонд, вам с ней очень повезло! — Несомненно, — ответила мелодично с улыбкой Кая, отчего я вдруг почувствовала себя здесь ужасно лишней. И все же что-то заставило сделать шаг вперед и сесть рядом с Дороти. Словно по волшебству около меня материализовались девочки с кухни, мне принесли чаю и печенья, а паренек из помощников повара даже притащил из холла кресло. В него, чтобы не смущать трудягу, сел Рэнди. Теперь он был прямо напротив, смотрел в упор то на меня, то на Дороти. — Ох, это жуткое происшествие, — цокнула Дороти, и я поняла, что не слушала ее. — Хорошо, что Рэндалл оправился… Я слышала о том, что случилось, жуткая история. От обилия слова «жуткий» меня затошнило, Рэндалл же явно чувствовал себя в тот миг очень неуютно. Я, черт возьми, буквально кожей ощущала его эмоции, словно всеми силами пыталась залезть с ногами ему в душу, куда меня по-хорошему никто не приглашал. — Ничего такого уж жуткого, — заметил он, переведя взгляд на нее. — Ох, но ведь та девушка умерла из-за тебя, — округлила глаза Дороти. — Нет, я… конечно, я надеюсь, что с твоим судом все разрешится в вашу пользу, но… это все равно очень неприятная история, вот что я думаю. По лицу Рэндалла всего на мгновение пробежала очень мрачная тень, а я сделала слишком большой глоток горячего чая, и слезы снова выступили на глазах. Впрочем, кого я обманываю, гребаные слезы выступили лишь оттого, что я видела направленный на Дороти взгляд Рэндалла, и мне было плохо от него. Это дерьмо было настолько незнакомым и одновременно знакомым, — мне доводилось читать о таком, но не испытывать на себе — что от ужаса и волнения я была близка к тому, чтобы разреветься. Отставив чашку, я собрала все силы в кулак и, приветливо сославшись на разболевшуюся после тренировки голову, отчалила в сторону балкона. Ну, а что, я даже не соврала, голова, после того, как мне напоследок вломил Брайс, и правда плыла. Переступив порог просторной застекленной лоджии, на которой все равно было свежо, почти как на улице, я выдохнула, позволив себе поплакать всего пару секунд. Стало заметно легче, а еще легче оттого, что я больше не смотрела на Рэнди и не мучилась, пытаясь перестать себя сравнивать и бесконечно анализировать то, что и так уже давно поняла. Впрочем, легче стало ненадолго — спустя минуту порог за мной переступили, и я узнала шаг. Это было фиаско. — Тебе нехорошо? — спросил Рэндалл. Я даже не хотела поворачиваться. Вот что я ему скажу? Что он хотел от меня со всей этой своей заботой? — Все… все в порядке. Немного устала, — ответила я, повернувшись боком. Рэнди стоял, сунув свои железные ладони в карманы брюк, и пялился на меня так, словно взглядом хотел проделать во мне две симметричные полости. Я знала, что, если сейчас скажу хоть слово о том, что меня беспокоит — позорно разревусь, а он точно полезет утешать, и тогда все пропало. — Хочешь, чтобы я ушел? Это был самый ужасный вопрос из тех, что он мог задать. Самый-самый, потому что я под страхом смерти не хотела отвечать на него ничего. Что бы я ни сказала, все посыпалось бы прахом. Я только неловко пожала плечами, но все же заставила себя отрицательно мотнуть головой. Вроде как «ты мне не мешаешь». — Что с тобой такое? — спросил Рэндалл снова, делая шаг ко мне. — Слушай, ты весь день как на иголках и… ну если это из-за того, что было вчера, давай просто поговорим. Ты… тебе… что-то не так? Нет-нет-нет-нет-нет! Ну только не это! — Да что там говорить, — кашлянула я, выдавив улыбку. — Рэндалл, все хорошо. Паузы, которые тянулись после каждой реплики, давили так сильно, что мне казалось, воздух между нами сгущается и наливается мраком, каждый раз, как мы замолкали. И наконец Рэндалл, которого я, честно говоря, считала куда слабее себя духом, вздохнул и окончил эту проклятую нелепую пытку. — Рокси, с каких пор ты стала такой мямлей? — устало спросил он. Мне отчаянно не хотелось ею быть, но я не могла совладать с собой, чтобы выразить в словах все, что думала и чувствовала. Что ощущаю себя стянутой в тиски со всех сторон, но каким-то образом несмотря на все это, внутри меня множится что-то, чему я не могу найти объяснения? И что это пугает меня? Эта гребаная околесица заслуживала только насмешки и пинка под ребра — за слабую волю и гребаное нытье, которое я и сама хуже горькой редьки ненавидела. Помотав головой, я закусила губу и отвернулась к окну, положив локти на поручень. Откуда-то я знала, что он поймет правильно, хотя… черт возьми, ничего я не знала. — Просто все сложно и мне… сложно, — глупо выдала я. — Да ты не трясись так, я же все понимаю, — усмехнулся он с горьким облегчением. — Рокси, я не питаю никаких иллюзий. Обернувшись, я уставилась на него изумленно. Иисусе, и как от этого мне должно было стать легче? — Что это значит? Рэндалл сложил руки на груди, потом беспомощно со смешным звуком вскинул ладони кверху, будто о них и говорил, но сказать так и не смог. — Это ты… думаешь, я этого боюсь? Ну, слава богу, мозг вернул способность выражать мысли словесно! — Это веский повод испугаться, — заметил Рэндалл. У меня в глазах стояли слезы, потому что, в отличие от него, я видела еще тысячу преград, но вопреки всему я усмехнулась. Сделала пару шагов к нему, понимая, что, если переступлю через это, назад дороги не будет. Впрочем, когда это я оставляла себе отходные пути? — Рэнди, твои комплексы — это последнее, что меня пугает в этой жизни, честно, — сказала я, остановившись напротив. Он опустил руки, и я почувствовала, как голова пошла кругом, а по спине побежали мурашки — он сделал это, чтобы я подошла ближе. Я в эту секунду буквально слышала, о чем он думал, и это было безумно страшно, но еще больше волнующе. Еще шаг — и мы стояли вплотную. Я видела, пройдет еще секунда, и он меня поцелует. Мне нужно было собраться в струну, применить всю свою внутреннюю силу и остановить Рэндалла, как бы сильно я себя за это потом ни возненавидела. Мысленно набрала воздуха, чувствуя, как дрожат руки. Между нами было буквально дюйма три, я почувствовала, как с тихим жужжанием механические пальцы коснулись моих волос и забрались поглубже, и тогда закрыла глаза. В полной темноте почувствовала, как он погладил кончиком носа мою щеку, ощутила дыхание на скуле. Секунда прошла. Рэндалл отстранился на дюйм, — я ощутила мимолетный холод — словно проверял, точно ли мы думаем об одном и том же. О да, мы думали. Я повторила все причины сказать «нет», замерла на миг, а после потянулась к нему первой. На какие-то короткие мгновения я забыла о том, почему «нет». Было только тепло — невероятное тепло, объявшее сразу всю меня целиком, какого я никогда доселе не ощущала. Никогда еще меня так не целовали, никогда в жизни, и я подумала, что больше никогда не поцелуют. Вот вся эта ерунда из женских романов про живительные источники — и рядом не стояла. Какой там источник, в меня как будто молния ударила и прошибла от рта и до самых кончиков пальцев ног. Все искрило вокруг, и я искрила. Господи, вот это же да! Чертовы слезы опять побежали некстати, я по-идиотски шмыгнула носом и наконец открыла глаза. Рэндалл смотрел на меня с выражением лица — ну убил кого-то, не меньше. — Это… Это просто ужас, как я тебя боюсь, — выдал он мне с тем же бараньим взглядом, с каким точно смотрела я сама. — Чего?.. — выдохнула я. — В смысле? — Ну… Это очень страшно, — проговорил Рэнди, и тогда у него в глазах тоже собрались слезы. — Ты такая, что тебя целовать очень страшно. Ну, разумеется, я поняла. Я понимала все, что он говорил, и что думал, и что делал и почему. Мне не хотелось говорить, потому что слова были из того мира, где существовало еще слово «нельзя», а я пока не хотела его знать. Я приподнялась на цыпочках, поцеловала еще раз, положив ладони ему на шею. Было… максимально на него не наплевать. Нет, не так — я очень сильно о нем парилась. Нет, опять не то. Дурацкое, самое лучшее в мире чувство, когда хочется стоять рядом и гладить его, как котенка, не переставая, и смотреть, не отрываясь, я так и не смогла облечь в какие-то мало-мальски адекватные слова. Сначала я решила, что ни за что не скажу Рэндаллу того, о чем думаю, но после поняла, что мне не нужно ничего говорить. Это было между нами, и оба мы это видели, слышали, чувствовали и осязали. Под моей поясницей как-то оказался поручень, Рэнди целовал меня над ухом, а я как будто только теперь заметила, что ниже его на полголовы, а то и больше. Я ни разу не замечала, всякий раз смотрела сверху вниз. Все беспощадно было разбито и разломано — мы выходили в холл другими людьми, а кругом был совершенно другой мир. К Рэндаллу подскочила Дороти, но я была уверена, он не слышит ее, как и я. Она взялась за его запястья, осыпала своим мелодичным голосом, а он смотрел только на меня. Вокруг звенел вакуум, я все еще чувствовала его поцелуи на щеках, руки все еще дрожали, вспоминая его разгоряченные плечи. Мы еще были там — в моменте, который где-то во вселенной теперь длился бесконечно.