We Just In Too Deep

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀23 марта ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀20:45 ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀POV Маршалл —И я не понимал, что творилось, я просто стоял и молчал... ДеШон, жестикулируя, рассказывает о том, как на него со слезами набросилась какая-то определённо пьяная женщина, которая решила, что он—её пропавший пять лет назад сын. Она начала рыдать прямо на автобусной остановке и говорить, что муж бросил её после пропажи ребёнка, после чего она потеряла работу и мотивацию жить. Она умоляла ДеШона сказать, что он врёт и на самом деле является «её мальчиком». Удивительно, насколько люди под алкоголем откровенны и способны переходить границы. Мы просто смеёмся над тем, как Пруф объясняет, какой шок он испытал. Но, если взглянуть на это с другой стороны, это ведь не такая весёлая ситуация. Женщина потеряла сына, муж покинул её, она спилась и осталась без источника заработка. И всё потому, что никто не может гарантировать полную безопасность. Что бы стало со мной, если бы у меня был ребёнок и с ним что-то стало? Я ведь не такой ублюдок, каким является мой отец. Интересно, как ему живётся, зная, что он всего лишь мешок дерьма. Скучаю ли я? Как я могу скучать, если не знал его? Дерьмо случается каждый день, и избежать его крайне сложно. Никогда не знаешь, что ждёт за поворотом. Какой-нибудь наркоман с ножом? Мёртвый бомж? Или просто пакет с мусором? Последняя неделя—настоящийй Ад. Я так и не извинился перед Шерил, потому что она дала понять, что даже видеть меня не хочет. Я приходил к ней вечером того же дня, но она даже не открыла дверь, сделав вид, что дома никого нет. Но я видел, что в её комнате был включен свет, и знал: она стояла по ту сторону от меня. Тогда я вернулся домой и мне пришлось разбираться с Ким. Меня ещё никогда так не тошнило от того, как она играла любовь. —Где ты был? Боже, Маршалл!—она небрежно прыгает в мои объятия, как только впускает меня внутрь. Дом уже не отдаёт той атмосферой, что была тут, когда я раньше возвращался с работы. Теперь всё кажется чужим. Вы когда-нибудь состояли в отношениях с человеком, которого очень любили, но при этом понимали, что эти самые отношения ломают вас и причиняют боль? Что-то вроде передоза для наркоманов, когда они понимают, что должны были остановиться вовремя, но зашли уже слишком далеко? То, что между вами, можно сравнить с цунами, обладающим разрушительной силой. Без каких-либо причин на это, Вы не доверяли своему парню или своей девушке, подозревали в изменах, устраивали скандалы, били посуду. Были готовы вцепиться в горло своей девушки и не отпускать его до заветного посинения или проснуться посреди глубокой ночи и пустить в грудную клетку своего мужчины нож, который прятали под подушкой специально для этого случая. Вам просто казалось, что связь с этим человеком не закончится чем-то хорошим. И при всём этом, Вы не готовы его отпустить, даже если он кажется вам самым гнилым и никчёмным существом на этой планете. Может, не такой уж и плохой этот человек, раз Вы с ним? Может, все эти злобные образы рисует вам Ваше воображение? Вы любите этого человека больше всего на свете. Вы ненавидите этого человека больше всего на свете. Стоит Вам только подумать о его корыстных намерениях по отношению к Вам, как ненависть охватывает каждую клетку организма. Но стоит этому человеку коснуться Вашего плеча или подарить вам случайную улыбку с утра, как любовь, ликуя, побеждает и поселяет в вашей душе такое обманчивое, но приятное и сладостное чувство важности и значимости. И в таких отношениях есть кое-что интригующее: вам обоим интересно, к чему это приведёт. И, если вы вместе—это атомная война, а если нет, то вас ожидает безумная ломка. Это то, на что похожи наши отношения. —Ким,—пытаюсь начать диалог, но она прижимается ко мне, игнорируя любые мои попытки остановить её. —Больше так не делай! Я так люблю тебя. Боже, я думала, что случилось что-то плохое! После этих слов немного грубо отталкиваю её и саркастично смеюсь. Она со страхом и волнением смотрит мне в глаза, даже не пытаясь сдвинуться с места и снова подойти. —Я думал, будет неплохо, если я уйду,—тихо говорю я, вкладывая все испытанные мною за последние два дня.—Стоило оно того? —О чём ты говоришь?—её глаза наполняются слезами. Как бы я ни ненавидел эту суку, мне тяжело смотреть на то, как она плачет. —Блять, Ким! Ты знаешь, о чём я говорю! Ты очень хорошо знаешь!—кричу, толкая её к стене. Её грудная клетка вздымается вверх с каждым вдохом, а руки трясутся. Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но не решается. —Шлюха,—раздражённо ругаюсь я, отдаляясь от неё. Ким выдыхает и проводит руками по светлым волосам. —Ты уйдёшь сегодня. Мне всё равно, куда, но ты тут не останешься. Подхожу к ней. Затаив дыхание, Ким закрывает глаза и кивает. Она боится, что я ударю её. Но я бы не ударил. Несмотря на то, что очень хочу. —Прости, Маршалл,—её голос звучит так невинно. Наверное, её способность играть любовь и сожаление всегда заставляла меня прощать её. —Это была ошибка. —Ты о наших отношениях или о том, что трахалась с кем-то ещё?! Мне кажется, нас слышит весь район... —Я не хотела, Маршалл! Конечно! —Я помогу собрать вещи,—спокойно заявляю, проходя мимо неё к нашей спальне. Когда-то нашей. Сейчас не время сходить с ума и устраивать сцен. Иначе наберётся столько дерьма, что я не смогу его разгрести. —Ты полон дерьма! Если бы взглядом можно было метать стальные ножи, я бы сейчас определённо истекал кровью. Я знаю это, несмотря на то, что стою к ней спиной. —Теперь ты строишь из себя жертву?! —Ты не имеешь права орать на меня! Тебе не кажется, что это ты виноват? Во всём этом! Я вижу тебя только по вечерам! И даже тогда ты просто приходишь и ложишься спать! Мы проводим время вместе только тогда, когда ты в хорошем настроении!—её голос не выражает ничего, кроме отчаяния. Возможно, в одном правда на её стороне: мы редко проводим время как люди, состоящие в отношениях. Но я всё равно не могу поверить, что она говорит это. Я пытаюсь вытащить нас из этой дыры. —Сука, я делаю это для тебя! Я хочу дать тебе нормальную жизнь! Ты не могла обсудить это со мной?! Скучать приятнее на члене другого парня?! Беру в руки рамку с нашей совместной фотографией и швыряю её в стену, в последствии чего стекло с противным визгом разлетается по всей комнате. —Ты думаешь, я не знаю, что ты изменяешь мне?!—вздрогнув от резких действий и немного помедлив, заявляет Ким. Что, чёрт возьми, она несёт? Я спал с другими девушками, но это было тогда, когда мы с Ким расставались. Это ведь не измены? —Хорошо? Ты можешь повторить?—усмехаюсь прямо ей в лицо. Скорее всего, она просто затеяла игру и хочет заставить меня признаться в том, чего я не делал. Манипулятивная сука. Предпринимаю любые попытки держать себя в руках, но в своей голове... Я уже разнёс этот дом. И Ким тоже. Особенно Ким. Её я разнёс первой. —Не притворяйся! Она складывает руки на груди и всем видом показывает, что готова отстаивать свою позицию. —Я не изменял тебе! Откуда ты взяла это?! —Оливия!—односложно отвечает Ким. Но что это значит? —Что это должно мне дать? —Она сказала мне! —Кто, блять, это такая?! —Она видела тебя, когда ты флиртовал с какой-то шлюхой на тусовке у Денауна! —На какой тусовке? —В прошлый четверг! —Я сидел с Нейтом в прошлый четверг. Кто эта Оливия? —Маршалл, мы можем решить это! Я прощаю тебя за ту шлюху! Почему ты не можешь? —Я не спал ни с кем! Я даже не знаю, кто эта Оливия! —Но она тебя знает! —Скажи мне кто это. —Почему? Зачем тебе это? Хочешь трахнуть её тоже? Да, мне же больше нечего делать! —Ким! Я не был у Денауна уже больше месяца! Какая тусовка? Спроси у Дебби, где я был! —Ты думаешь, что можешь спать со всеми, с кем тебе захочется, а я должна сидеть дома и ждать тебя?! Мы ещё долго спорим перед тем, как она в слезах убегает в спальню собирать свои вещи, крича, что ненавидит меня. Я был потрясён и некоторое время не знал, что чувствовать. Мы ведь окончательно расстались на этот раз? Если это то, чего я хотел, то почему я не рад этому? Почему я не могу ненавидеть её? Почему я должен любить её, чёрт возьми? Наши отношения с Ким были чем-то вроде... Будто сначала я находился в каком-нибудь саду, а затем резко переместился в пустыню. Будто сначала один человек может дать тебе всё, в чём ты нуждаешься, протянуть руку и оказать поддержку, пообещать, что не покинет тебя и пройдёт сквозь Ад, держа тебя за руку... А затем? А затем просто усмехнуться тебе в лицо и покачать головой, достав нож из внутреннего кармана куртки. Всё это время она думала, что я изменяю ей. И даже не поговорила со мной об этом. А виновата во всём эта сука Оливия. Я узнал, что она учится в той же школе, где учился я. Ей повезло, что я не знаю, как она выглядит, иначе я бы убил её. ДеШон пытался уговорить меня снова связаться с Шерил, и я не против, но она ненавидит меня. Такое ощущение, будто в один момент я потерял всё, что у меня было. —Чувак, Земля на связи,—усмехается Пруф и машет рукой перед моим лицом.—Всё хорошо? —Да, я... Просто думал. —Как разгрести всё это дерьмо? —Да... —Я заеду за ней. Вопросительно смотрю на него сквозь дым, окутавший всю комнату. Он наполняет лёгкие, дарит чувство свободы и расслабляет. Он окрыляет и на время избавляет от забот. Не так сложно отказываться от плохих привычек. Гораздо сложнее отказываться от ощущений, что эти самые привычки дарят. —Я про Шерил. —Она не согласится. —Я не скажу, что ты тут. ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀POV Шерил Я лежу на кровати и делаю домашнюю работу по физике. Мой мозг сейчас взорвётся... Через открытое окно я слышу, насколько в это время суток город одновременно и погружён в покой, и оживлён. Тишина в домах компенсируется шумом колёс проезжающих на запрещённой скорости машин. Отсутствие смеха маленьких соседских детей, играющих в прятки, компенсируется возгласами пьяных подростков. Последняя неделя была и дерьмовой, и идеальной одновременно. Итак, день рождения Лесли прошёл великолепно. Я подарила ей золотой браслет, сертификат в СПА-салон и платье, которое ей очень понравилось, когда мы два месяца назад были в торговом центре. Единственное, что было не так—Маршалл. Он просто решил, что может наорать на меня, а потом прийти и извиниться? Я понимаю, что лезть в его отношения было не лучшим решением, по почему он такой раздражительный и вспыльчивый? —Шерил, я знаю, что ты дома. Прости, хорошо? Его голос звучит искренне, но это именно то, что ему нужно. Чтобы я поверила. —Я не хотел, чтобы всё получилось так. Просто сейчас в моей жизни творится что-то непонятное. Я не должен был кричать на тебя,—мягко говорит он, делая паузы после каждого предложения и позволяя мне принять информацию.—Спасибо. Я знаю, я уже говорил это, но я бы, наверное, действительно делил ту скамейку с бомжами, если бы не ты. И я понимаю, что ты меня сейчас даже не хочешь видеть, но прости меня, ладно? Как только собираюсь открыть дверь и сказать, что прощаю его, он вздыхает и, коротко попрощавшись, уходит. Это к лучшему. Слышу, как кто-то звонит в дверь. Застонав от безысходности, покидаю удобное место и швыряю книгу на подушку. —ДеШон? —Привет, как дела? ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀POV Маршалл Пруф уехал двадцать минут назад и всё ещё не вернулся. Я уверен, что она поймёт, что к чему и откажется. А если нет? Что я скажу? Ничего нового. Я уже извинялся, что ещё могу сделать? Подношу к губам бутылку пива, когда входная дверь открывается. Входит Шерил, а за ней и мой великодушный лучший друг в сияющих доспехах. Они о чём-то говорят и смеются. На ней обычные джинсы и тёмно-зелёная кофта с длинным рукавом. Но она выглядит горячей. Я бы хотел... Нет, блять, мне нельзя думать о ней таким образом... Её взгляд падает на меня, и я вижу в нём что-то похожее на осуждение. Как будто она увидела мои грязные мысли на её счёт. Как будто она поняла, что я хочу её. Она поворачивается к Пруфу. Он что-то ей объясняет, поднимая руки в останавливающем жесте. Шерил пытается выйти, но после небольшого разговора с ДеШоном она входит в комнату и садится на диван подальше от меня. Она ещё горячее, когда злится. —Злишься?—ломаю лёд между нами, всё ещё не рискуя посмотреть на неё. —У меня есть на то причины?—сейчас в её голосе сосредоточена мировая концентрация сарказма. Иногда она может быть болью в заднице. —Слушай, я уже извинялся и не думаю, что если сделаю это ещё раз, то всё изменится. Но давай просто забудем об этом? Как будто этого не было?—как можно спокойнее предлагаю я. Вижу заинтересованность в её лице, когда поворачиваюсь к ней. —Сделаем вид, что ты не орал на меня, как сумасшедший? —Пожалуйста? —Хорошо,—со вздохом соглашается Шерил после пятисекундного молчания. С облегчением вздыхаю. —Хорошо,—повторяю, заставляя её засмеяться.—Эй, что смешного? —Ты выглядишь так, как будто тебя ударили утюгом по лицу,—констатирует она, изучая мои черты. Если выгляжу я так, будто по мне зарядили утюгом, то чувствую себя так, будто по мне проехался поезд. —Я должен сказать «спасибо»?—усмехаюсь, двигаясь ближе, чтобы она могла лучше слышать меня. Неужели трудно вырубать музыку, когда я говорю? Пруф прыгает на диван с двумя бутылками какого-то алкоголя, из-за чего мы подпрыгиваем. Шерил резко хватается за первое попавшееся, чтобы не упасть, но мгновенно убирает руку, когда понимает, что это была моя толстовка. —Ты можешь снять её позже,—шепчу ей на ухо, убирая пряди её тёмных волос за ухо. Шерил бьёт меня по груди и тихо смеётся. Я бы хотел, чтобы она была доступнее. —Итак, как дела у молодожёнов?—со смехом спрашивает ДеШон, передавая мне бутылку. —Эй, а как дела у той блондинки?—отстреливаюсь я, получая в ответ очередное закатывание глаз. ДеШон что-то бормочет, а затем его зовёт Биззи, и он удаляется. Наверное, у них опять соревнование типа ‘‘кто сможет запихнуть в рот больше мармеладных мишек” или ‘‘кто зачитает лучший фристайл с чипсами во рту”. —Будешь?—предлагаю Шерил выпить, хотя уже знаю ответ. —Я не пью, Маршалл,—протестует она, жуя дольку персика. Она такая правильная, и это заставляет меня хотеть испортить её. Я бы мог затащить её в постель, если бы она выпила? Тянусь и откусываю половину. Во мне говорит алкоголь. Вкус такой насыщенный. —Ублюдок! Теперь доедай это сам,—смеется она, толкая меня. Теряю контроль и случайно проливаю на неё содержимое бутылки. —Маршалл!—пронзительный крик оглушает меня. —Чёрт, прости! Блять, блять, блять! Тянусь, чтобы помочь, но что я могу сделать? Раздеть её? —Откуда у тебя растут руки? Шерил поднимается с дивана. Клянусь, она так драматизирует. Это не кислота, мать её. —Просто убери руки! Я сама! Маршалл, убери руки! —Успокойся, в тебя не стреляли. Ты не умерла. —Мне нужно домой. Где Пруф? —Я отвезу тебя. —Я не поеду с тобой. ⠀⠀⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀POV Шерил —Я не хочу домой,—ворчу я, пристёгивая ремень безопасности. —Ты же только что... —Я знаю!—раздражённо обрываю его, всё ещё чувствуя неприятные ощущения на коже в области рёбер. Расплывчатое пятно на кофте выглядит как кровавый след. —Куда ты хочешь? На кладбище, чтобы избавиться от тебя.. —У тебя есть предложения? —Ты была у озера Уоллед?—спрашивает Маршалл, заводя машину. Всё-таки починил её... —Нет? —Тебе понравится,—отвечает он, цепляясь взглядом за дорогу. —Откуда мне знать, что ты не собираешься просто утопить меня? —Если бы я хотел избавиться от тебя, я бы сделал это как-нибудь по-другому. Не загрязняя окружающую среду. —Так мы едем? Или что?—грубо тороплю его, не желая слушать эти комментарии. Он лишь усмехается. Почти всю дорогу мы разговариваем обо всём, что было на этой неделе, хотя я стараюсь не отвлекать его. Он выглядит так по-особенному, когда концентрируется на чём то. Левая рука обхватывает руль, правая спокойно покоится на коленях, голова чуть наклонена, глаза прикованы к лобовому стеклу, губы сжаты, а скулы напряжены. На улице уже темно, но свет фонарей, провожающий нас почти всю дорогу, позволяет хоть что-то видеть. Постепенно жилые дома, магазины, кафе и рестораны сменяются заброшенными зданиями, вызывающими неоднозначную реакцию. Когда на них смотришь, то возникает сразу несколько чувств: лёгкая ностальгия, потому что ведь когда-то там жили, и в голове невольно прорисовываются образы семейной пары, въехавшей в один из этих домов или что-то вроде этого; отвращение, потому что эти здания выглядят ужасно и отталкивают одним только видом, создавая вокруг себя напряжённую атмосферу; грусть, потому что они во многом напоминают людей, которые потеряны, сбиты с пути, повержены, забыты, одиноки, разбиты и брошены. У всего есть своя история. И у заброшенных домов она тоже есть. Мы приезжаем, и Маршалл помогает мне выйти, затем берёт меня за руку, призывая следовать за ним. Не знаю, когда ещё я могла бы вот так слепо следовать за кем-то, на кого была обижена ещё пару часов назад. Мои шаги становятся всё увереннее, настойчивее и твёрже, потому что я постепенно привыкаю к холоду, но от внезапных порывов ветра, от которых по коже пробегаются неприятные ощущения, всё равно ещё пробивает в дрожь. Всё вокруг окутано такой абсолютной тишиной, что можно услышать шёпот листьев, выброшенных сюда ветром, грозный лай собак, шум колёс машины, проезжающей за много километров от этого места. Нельзя услышать разве что трепетание своих ресниц. Вокруг так темно, что, кажется, будто обостряются слух и осязание. Вытягиваю руки в разные стороны для равновесия, чтобы не упасть, проходя по небольшому спуску. —Мы пришли,—тихо, чтобы не перебивать умиротворённую обстановку, шепчет Маршалл, отпуская мою руку. —Это так... красиво...—восхищённо заявляю я, садясь у берега. Поверхность озера с блеском отражает луну и звёздное небо. —Если ты ответишь на вопрос, я обещаю никому не говорить... —Да. —Что «да»? —Я знаю, что ты хотела спросить. Когда вы меня искали, я был здесь. Я часто бываю здесь, когда мне хреново. —Кто знает? —Я и теперь ещё и ты, но скоро снова буду знать только я,—дерзко отвечает он. —О нет, ты не сделаешь этого! Я обещаю молчать!—подыгрываю ему и кладу руку на сердце. Резкий порыв ветра заставляет меня съёжиться и обнять себя руками. —Надень. Маршалл накидывает на меня свою толстовку. —Ты замёрзнешь. —Всё в порядке. —Маршалл, я буду выглядеть в этом как чучело! —Тут ничего не видно, расслабься. Я вздыхаю и, когда собираюсь надеть толстовку, он останавливает меня. —Не хочешь сначала снять грязную одежду? —Заткнись. Он смеётся и ложится на землю, кладя руки под голову. Лежать на земле? А если тут есть какие-нибудь жуки? Проходит двадцать минут любования природой и бессмысленных разговоров. Наверное, этого мне и не хватало. Мы всё ещё находимся в том же штате, том же городе, но атмосфера такая, будто это край Земли. Какое-то оторванное от остального мира место. Словно тяжёлый груз упал с плеч, и теперь можно дышать полной грудью, наслаждаться свободой, игнорировать все свои проблемы. —Я хочу потом вернуться сюда,—тихо говорю я, когда Маршалл занимает водительское место. —Я привезу тебя. —Обещаешь? —С каких пор ты веришь моим обещаниям? Лёгкая улыбка касается его губ. Закатываю глаза и слышу усмешку в ответ. —Не хочешь за руль?—неожиданно спрашивает он, пока я оттягиваю рукава его толстовки, чтобы согреться. —Ты хотел спросить, не хочу ли я убить нас и угробить машину? —Это несложно,—он пожимает плечами, откидываясь на спинку. —Я... —Тут даже нет ничего, во что можно врезаться. Слышу намёк на улыбку в его голосе. —Я найду. —Давай,—подбадривает Маршалл, предпринимая любые попытки уговорить меня. —Я не умею! —Я научу?—предлагает он, приковывая свои глаза к моим. —Не убедительно. —Прости, что? Хочешь сказать, что я не могу научить тебя?—притворно обидевшись, спрашивает он. —Да? —Я никуда не поеду. —Ты полон дерьма. —Либо ты садишься за руль, либо мы спим здесь. —Хорошо, открой багажник,—это звучит больше как приказ, а не как просьба. —Что? —Я буду спать там. Потому что ты храпишь! —Я не храплю!—восклицает Маршалл в свою защиту. —Мне это приснилось, да? —И часто я тебе снюсь?—грязная ухмылка играет на его губах, когда он наклоняет голову в сторону. —Заткнись. В течение последних пяти минут в машине тихо. Каждый ждёт, пока кто-нибудь сломается. Я хочу домой. —Хорошо,—как будто по команде говорю я. —Что? —Я сяду за руль. —Серьёзно? —Я похожа на клоуна? —В вещах на десять размеров больше—да. —Закрой свой грязный рот. Твоя жизнь в моих руках,—гордо говорю я, принимая тот факт, что сидя на месте водителя буду обладать чем-то вроде власти. —И? Ты не собираешься водить? —Разве ты не должен сначала пересесть? —Сама ты не справишься. —И что? Мне тянуться к рулю отсюда? —Ты можешь сесть мне на колени? —Я не хочу. Я хочу, но... —Я обещаю не трогать тебя,—смеётся Маршалл, откидываясь на спинку сидения. —Ладно, хорошо. —Итак, это газ,—он кладёт ногу на газ, а затем убирает её, убедившись, что я поняла что к чему. Я не думаю, что смогу дотянуться. —А это что за кнопка? —Это радио. —Это тормоз? —Да. —Это? —Это тебе не нужно. —Это нужно? —Нет. —А... —Просто положи руки на руль, остальное сделаю я. Я слушаюсь, и его ладони сразу же слабо обхватывают руль в том же месте, где и я, позволяя мне взять на себя ведущую роль. Маршалл заводит машину, и мы плавно двигаемся с места. Он кладёт голову на моё плечо, смотря на дорогу, освещённую ярким светом фар, пока я, довольная собой, держу ситуацию под контролем. —Я ускоряюсь,—шепчет он мне в ухо, и в эту же секунду я чувствую, что машина начинает ехать быстрее. Не знаю, в каком направлении вообще еду, но это меня даже не волнует. Плевать, где мы находимся. Плевать, что мне чертовски неловко сидеть на его коленях. Плевать, что на улице темно. Плевать на всё! Когда Маршалл понимает, что я в состоянии держать руль в одиночку, его левая рука плавно ложится на моё бедро, и он принимает более расслабленную позу. В отличии от меня. Это прикосновение немного напрягает меня. Я не очень люблю, когда меня трогают. —Куда я еду?—спрашиваю, повернувшись лицом к нему. —Следи за дорогой, твою мать,—усмехается он.—Домой, если не собираешься сворачивать. —Хочу спать,—ною я, давая понять, что устала. —Хорошо, садись обратно,—Маршалл останавливает машину, и я перелезаю на своё место, переполненная эмоциями. Кто знал, что обычное вождение может быть таким впечатляющим? Находясь в дороге, я всегда погружаюсь в воспоминания. В этом и заключается для меня прелесть поездок: можно заново переживать те моменты, что были много лет назад. —Нет, сначала ужин,—смеётся мама, когда я тянусь за печеньем с шоколадной крошкой. Я всегда любила наедаться сладким перед едой, а потом ныть, что не голодна. Но кто так не делал? —Что на ужин?—поднимаю на неё свои глаза и сажусь на стул. —Курица с овощами,—отвечает она, доставая блюдо из духовки. Аромат вкусной еды витает в воздухе, усиливая аппетит. —А где Лесли? —На занятиях. Ешь молча, иначе все сладости достанутся твоей сестре! Я смеюсь в ответ, играя со своими косичками. Мама кладёт передо мной тарелку и садится напротив, грея руки чашкой горячего шоколада. Её улыбка такая тёплая, что кажется, будто она способна согреть даже в самую холодную погоду. Дом украшен гирляндами, на полу разбросаны мои рисунки и игрушки, которые «Санта» должен был подарить на Рождество, но что-то пошло не по плану, на фоне звучат какие-то типичные радио-песни. Фломастеры, которые я забываю закрывать, валяются около стола, кисточки для рисования неаккуратно стоят в баночке, а наточенные карандаши хаотично лежат на раскраске. За окном стоит снеговик, которому я дала какое-то незамысловатое, но уже забытое имя. Если бы у меня спросили, хотела бы я отправиться в прошлое или будущее, я бы выбрала прошлое. Внезапно Маршалл останавливает машину, из-за чего я ударяюсь головой об окно, и выходит на улицу. Я открываю глаза и осматриваюсь. На улице начался дождь. Я чуть не уснула... —Что ты делаешь? Там же дождь,—сонно спрашиваю я, приоткрыв дверь автомобиля и потерев слипающиеся глаза. —Иди сюда,—он протягивает руку и расплывается в улыбке, когда я соглашаюсь выйти. —Маршалл!—возмущённо восклицаю я, мгновенно взбодрившись, когда капли касаются открытых участков кожи, впитываются в одежду, путаются в коротких волосах, делая их волнистыми. —Что?—он садится на капот машины и смотрит прямо на небо, опираясь на руки. —Я так заболею,—бормочу я, проводя рукой по волосам. —Тебя никто не заставлял,—невнятно отвечает он. Дождь постепенно усиливается, капли, летя на огромной скорости, разбиваются об асфальт и нарушают тишину. Вдалеке звучат раскаты грома. —Ты застав...—не договариваю, потому что понимаю, что он прав. В моей голове возникает случайная идея, вызывающая небольшую улыбку. Снимаю с себя промокшую насквозь толстовку и бросаю её в Маршалла, попадая по голове. Увидев его ошарашенные глаза, которые так и кричат о том, что я сейчас за всё отвечу, пытаюсь забежать в машину и спасти себя от погибели. Но он мгновенно догоняет меня и тянет назад, побеждая все мои попытки ухватиться за дверь. —Попалась, сука,—он обхватывает меня обеими руками и смеется, сильнее прижимая к себе и не давая вырваться. Одна его рука закрывает мне рот, а другая держит в плену мои запястья. Кусаю его ладонь, слушая его возмущённые возгласы. Чёртова принцесса. Пытаюсь сбежать, пока он отвлечён, но терплю поражение. —Да всё, хватит! Я больше не буду, отпусти! Бью его по рукам, желая обрести свободу. —Что не будешь?—усмехается парень, ослабляя хватку. —Бить тебя по лицу? Кусать?—улыбаюсь я, залезая на капот и болтая ногами. Повернув голову налево, обращаю внимание на Маршалла. Его серо-голубые глаза, которые всегда напоминали о небе перед ливнем, плотно закрыты, влажная футболка прилипает к телу, мокрые волосы находятся в безумном состоянии, а по лицу скатываются капли дождя.