We Just In Too Deep

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀17 июня ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀10:12 ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀POV Маршалл Я ненавижу дни, когда мне не нужно идти на работу, потому что в свободное время я думаю и жалею о многих своих поступках. О большинстве из них, если говорить точнее. Я заполняю своими мыслями всю чёртову бумагу, что попадается мне под руку. Трачу на фиксацию своих мыслей все чёртовы ручки, что у меня есть. Обрывками и кусками фраз разбрасываю предложения по тетради, рифмуя и проводя параллели. Быстро, чтобы не прерывать цепочку размышлений, записываю строчки в случайном порядке, опасаясь, что если не поймаю какую-то их них и не помещу на бумагу, то она навсегда ускользнёт. И даже этот привычный ритуал не помогает избавиться от большого количества груза в моей голове. Этот груз так стремительно тянет меня вниз. Кажется, дно уже под ногами и хуже быть не может. После того, как символы смешиваются в кучу и я провожу взглядом по записям, смятые листы обычно летят в мусорное ведро. Потому что почти в каждой строчке есть намёк на Шерил. Иногда почти неуловимый, а иногда и очевидный. Сравнение крепкого кофе с цветом её волос. Сравнение её улыбки со светом солнца. Сравнение её прикосновения с весенним ветром, который всегда так вовремя нагоняет приятную прохладу. Сравнение вкуса ягод на её губах с ранним летним утром. И это неправильно. Так не должно быть. Это убивает. Медленно, как лёгкий наркотик. Сейчас я испытываю ломку. Шерил уже стала привычкой. И эта привычка разрушает нормальный уклад моей жизни. Я не жду прощения. Никто бы, наверное, не простил такое. Я, безусловно, заслуживаю ненависти, но я хочу вернуть нашу дружбу и забыть ту ночь. Хочу верить, что ей просто нужно время, чтобы переварить это. Хочу верить, что есть хоть какой-нибудь шанс. Но это глупо. У меня не было права на ошибку, а я её допустил. В последнее время у меня ничего не выходит. Всё, за что я берусь, феноменально проваливается. Я и раньше не был особо везучим человеком, но сейчас Вселенная словно решила устроить мне непроходимый квест, с каждым разом подкидывая всё более безумные испытания, чтобы выяснить, в моих ли силах их вынести . У меня проблемы на работе, потому что я «недостаточно собран». И это правда так. Пару дней назад у меня так сильно тряслись руки, что я ронял посуду. И я не мог остановить это. Они просто тряслись. Неужели дело в стрессе? Это дерьмо чуть не лишило меня работы. К счастью, всё обошлось, потому что я, мать вашу, примерный сотрудник. Но я не могу находиться в таком состоянии на работе. Нельзя заработать денег, если ничего не делать. А мне нужны деньги. Как можно больше. Хочу покончить с этим ничтожным существованием и собираюсь пользоваться каждой возможностью, способной привести к этому. Работать—самая верная из них. Мама налетает на меня с оскорблениями при каждой встрече, пряча за ненавистью свою боль, но надо быть слепым, чтобы не заметить её влажные глаза и мешки под ними от бессоницы. А причина этому—образ жизни, который она себе выбрала. Образ жизни, который выбрала добрая доля людей в этом и, я уверен, любом ближайшем районе. Она всё ещё не собралась после смерти Ронни. Но не она одна. Я бы хотел как страшный сон забыть её слова о том, что именно я виноват в этом. Он ведь пытался связаться со мной перед тем, как выстрелить в себя. Значит ли это,что мама говорит правду? Значит ли это, что один разговор помог бы ему избежать смерти? В том, что случилось, есть моя вина? Хотя бы доля? Меня терзают вопросы о том, что именно он хотел сказать. О том, какими должны были быть его последние слова. О том, как звучал его голос в тот день. Он плакал? Он был уверен в своём поступке? Он был счастлив покинуть этот чёртов мир? Что чувствует человек, когда умирает? Есть ли вообще боль в момент, когда тьма поглощает нас? А если есть, то играет ли какую-либо роль? Быть может, действительно наступает лишь облегчение, а страх рассеивается? Что, если смерть—свобода от физического заключения? —Мартин, пацан, двигайся, Бога ради,—сонно и хрипло шипит какой-то мужик, внезапно появившийся на кухне, пока я расставляю продукты, которые только что купил. Вряд ли Нейту будет что есть, если я не буду покупать еду и приносить сюда. Но какой смысл, если эти мамины педики, которые не в состоянии запомнить имена её детей, всё сожрут? Этот мужик живёт тут две недели, и он не знает границ, манер и того, что существуют вакансии и рабочие места. Что женщины находят в таких мужчинах? В смысле, чем он может зацепить? Тем, что изображает из себя гангстера? Сомневаюсь, что ему даже хватит сил дотронуться до огнестрельного оружия. —Ты не видишь, что я занят?—грублю, когда его рука, обмотанная бинтом, лезет в холодильник за очередной банкой дешёвого пива. Он упал с лестницы, когда бывшая выгнала его из-за того, что он несколько раз подряд приходил домой по-свински обдолбанный. Этот шаг явно разумнее её решения начать с ним отношения. —И почему Деббс не сделала аборт?—он закатывает глаза, залезая в пакет, лежащий на столе, и достаёт оттуда всё, что способен унести к телевизору и посмотреть игру. Да, отлично, насри ещё там, рептилоид. Не нужно быть гением или пророком, чтобы знать: через пару минут каждый сантиметр комнаты будет покрыт мусором, и трейлер будет похож на притон. Типичное место обитания этого урода и ему подобных. Осталось дождаться, когда его выродки-дружки начнут липнуть к этому месту. Как мухи к чему-то сладкому. —Если бы она сделала аборт, ты бы делал домашнюю работу с Нейтом, позоря себя уровнем своих знаний, и тратил не мои, а свои деньги на еду, так что, блять, закройся нахер,—я знаю, как затыкать этих «отчимов на два месяца». Нужно сразу ставить их на место. Им это, конечно, не нравится, но они понимают, что в словесной битве точно не одержат победу, а на физическую вряд ли найдут смелость перейти. Его брови сводятся к переносице, а опухшее от литров алкоголя лицо приобретает оттенок злости. Истина никогда не пользовалась любовью среди людей. Тем более, таких. Нужно хорошо подумать, чтобы сказать о нём что-нибудь хорошее. —Маршалл!—мама входит на кухню в халате и с мокрыми волосами. Она не выглядит довольной моим высказыванием. Не я виноват, что у неё такой ущербный вкус на мужчин. Включая моего отца. Интересно, как он поживает? —Что, мам? Он даже не помнит как меня зовут. Он дважды спрашивал, что в этом доме делает Нейт. Он только тратит деньги, жрёт, мусорит, орёт на телевизор и твоего младшего сына. Ты прекрасно помнишь, как этот дерьмоед въехал в столб, пока Нейт был с вами в машине. Он, блять, чуть не убил твоего ребёнка! Если тебе так нужен мужик, то найди кого-нибудь, кто не будет таким конченным придурком,—продолжаю выкладывать продукты, даже не оборачиваясь на него. Мне не нужно делать это, потому что я чувствую, с какой ненавистью на меня смотрит... Как его зовут? —Что же ты не заберёшь брата к себе, раз так паришься о нём?—победным тоном спрашивает он, открыв пиво и перебив маму, когда она собиралась что-то сказать. Да, заливай в себя ещё больше дерьма. Оно уже проникает тебе в мозг, иначе нет объяснений дерьму, вылетающему из твоего рта. —Фред! Маршалл! Замолчите оба!—мама пытается вмешаться, намекая, что в другой комнате сидит Нейт и ему не нужно слышать, как мы все ссоримся и кричим. То есть, это хуже, чем смотреть, как левый мужик напивается до состояния безумия и воображает, что он чего-то стоит? Он правда думает, что если свалит в закат и оставит нас в покое, то это будет потеря? —Пусть ответит,—Фред кивает в мою сторону, слегка наклонив голову в сторону,—Почему ты не заберешь драгоценного брата к себе, если это такой страшный «гадюшник», где всё для него опасно? А, Маршалл? Нечего сказать? О, чувак, ты не захочешь слышать ответ. —Потому что, в отличие от тебя, у меня есть работа,—не дав ему придумать достойный ответ, разворачиваюсь и собираюсь уйти, но он бросает в меня недопитое пиво, крикнув какое-то неразборчивое оскорбление. Пинаю банку, разливая жидкость по всему полу, и хватаю его за воротник футболки, толкая к стене. —Успокойтесь!—мама тянет меня назад, но я, резко отдёрнув руку, вырываюсь и поправляю толстовку, чтобы уйти. —Не смей даже подходить к Нейту, неадекватный ублюдок!—указываю на него пальцем, делая шаг назад и не сводя с него взгляд. Ярость вспыхивает в его янтарных глазах. Ему необходимо научиться сдерживать эмоции. Да и мне тоже, думаю... —Ты ответишь,—Фред налетает на меня, но поскальзывается на луже из пива, падая вниз. Всё было бы не так плохо, если бы он не держал меня за капюшон. Этот педик пытается ударить меня по лицу, но я пинаю его в живот, и он сталкивается со столешницей. Здесь слишком тесно, чтобы устраивать бойни. Смысл ведь не в том, чтобы ломать мебель, а в том, чтобы ломать лица. —Перестаньте!—мамин крик не позволяет мне нанести ещё один удар, потому что я уже вижу, как она начинает гнать на меня из-за ухода Фреда. Никто не виноват, что у него нет яиц. —Ты могла бы лучше воспитывать своих чёртовых детей, Дебора,—выплёвывает эта сука осевшим голосом. Он как будто под наркотой. —Я забираю Нейта,—спокойно говорю я, поднимаясь с пола и вытирая кровь с разбитой и онемевшей губы. Жжение—всё, что я чувствую, касаясь её. —Нет, ты не заберёшь его в таком состоянии,—холодно отвечает мама, смачивая тряпку, чтобы приложить к покрасневшей щеке Фреда. Да, помогай своей принцессе. —Не делай вид, будто тебе не похуй,—как только ступаю в сторону, кто-то тянет меня назад, и я ударяюсь затылком о холодильник, с грохотом встречающий столкновение. Ему повезло, если содержимое всё ещё на своих местах, иначе я заставлю его раскладывать всё самостоятельно. Вскрикнув, мама хочет оттащить Фреда, но он толкает её, и она, будучи не в состоянии даже стоять на ногах, отлетает к столу. —Ты научишься держать язык за зубами!—его дрожащие руки тянутся за ножом. Хорошо, этого я не предвидел. Он понимает, что это незаконно? Только сейчас, когда он так близко, я замечаю, какого размера его зрачки. Фред указывает острым концом ножа на меня, не проронив ни слова, пока мама кричит ему остановиться. Он пытается обхватить рукой моё горло, но я ударяю его в лицо, заставляя уронить нож и схватиться за нос. —Долбанный ублюдок!—орёт он, рассматривая кровь на своих руках. Но это не моя кровь, как бы ему этого не хотелось. —Катись к чёрту,—провожу тыльной стороной ладони по губе, вытирая кровь, а затем мою руки и лицо. Я мог умереть. Сейчас. —Маршалл, нам надо поговорить,—не слишком оптимистично сообщает мама, когда Фред, тихо ругаясь и грубя ей, уходит в ванную, толкнув меня плечом. Слышу хлопок дверью. Круши всё, сучка, а потом не забудь починить. —Нет, я ухожу,—собираюсь пройти мимо, но она хватает моё запястье, давая понять, что разговор состоится и не важно, хочу ли этого я,—Мам... —Пожалуйста, ты можешь не приходить сюда с желанием разрушить всю мою жизнь? Почему ты не можешь ладить с ним? Она серьёзно?! Он угрожал мне ножом, сука. —Он начал это дерьмо!—почти кричу, не беспокоясь, слышит ли Фред. Он ничего не сделает. У этой твари теперь даже нет желания задерживаться здесь, потому что он, скорее всего, чувствует себя униженным. —Всем будет лучше, если ты научишься контролировать свой характер! Саркастично усмехаюсь, проводя рукой по волосам. Она шутит. Или она просто сошла с ума. —Не я схватил нож, мам, а твой психопат-любовник. Разбирайся с ним,—проталкиваюсь в комнату Нейта, чтобы забрать его с собой на время, пока Фред не перебесится. Я всё больше времени провожу с Нейтом, потому что не могу видеть, как одиноко порой он себя чувствует. Может, мама просто не видит, что он лишён отцовской любви и нуждается в материнской. Я не знаю, глупо ли это, но я купил ему несколько раскрасок и новых игрушек, потому что даже не уверен, что именно он любит. Наверное, из меня хреновый брат, раз я даже не знаю, что он предпочитает. И мне в какой-то степени стыдно за это. Я опекаю его, но не осведомлён о том, какой цвет его любимый или какие хлопья ему нравятся; мне не известно, какие комиксы он читает или о чём думает перед сном. Но я догадываюсь. В его возрасте я выдумывал себе ту жизнь, которую хотел и к которой стремился. Я был счастлив засыпать с верой, что однажды у меня будет любящая семья, хорошая работа и большой дом. Детские мечты самые хрупкие, но, при этом, самые ценные и искренние. Я хочу сделать всё, что в моих силах, ради воплощения его надежд в жизнь. —Чувак, ты уже второй раз за день смотришь этот мультик,—сажусь на диван рядом с Нейтом, передавая ему тарелку с печеньем. Он укутан в свою белую футболку, а его волосы находятся в хаосе. Я не могу справиться с братом... А что бы я делал, будь у меня ребёнок? —Маршалл?—зовёт он, внимательно наблюдая за всем, что видит на экране. Мне кажется, когда он смотрит телевизор, то его не отвлечь даже если огромный танк будет крушить город или инопланетяне начнут похищать людей и ставить на них опыты. Интересно, насколько сильно они бы разочаровались в человеческой расе, если бы в качестве объекта изучения выбрали Фреда? —Да? —Почему Фред такой урод?—его взгляд даёт знать, что это настоящий вопрос, а не шутка или способ выразить злость по отношению к «другу мамы». —Что?—не могу сдержать смех, радуясь, что хоть кто-то на моей стороне. —Он ударил маму в субботу,—отвечает Нейт, опуская грустные глаза на свои ноги. —Ты уверен?—немного тихо спрашиваю я, чтобы не перебивать его признание. Он выглядит так, будто боится говорить это. И я знаю, почему. Ему запретили. Это объясняет, почему она так обеспокоена нашими с ним отношениями. Она опасается, что Фред сделает это снова, если она его оставит. —Я видел,—после этих слов я крепко его обнимаю, надеясь, что это заставит Нейта чувствовать себя в безопасности. Я не переживу, если и с ним что-то случится. —Мы разберёмся с этим завтра. —И заберём маму сюда?—с надеждой в голосе шепчет он, подарив мне самую милую улыбку. Если мы с ней будем жить под одной крышей, кто-то из нас умрёт от отчаяния. —Нет, мы выгонем Фреда. Он начинает хихикать и болтать ногами. Как же хорошо, что не я один ненавижу этого придурка. —Я хочу погулять,—бормочет Нейт, когда мультик заканчивается. Не сейчас... —Нет, не сегодня, мужик. —Я хочу погулять с Шерил. Мгновенно напрягаюсь, повернувшись к нему лицом. Он слишком сильно привязался к ней. И не только он, если так рассуждать. Мне нужно придумать что-нибудь. Не могу же я сказать правду. —У неё много дел. Твой старший брат поступил как мудак. —А ты любишь Шерил? Блять? —Что? —Как мама и Фред друг друга,—он пожимает плечами, ожидая ответа, который я не в состоянии ему дать. Если это для него любовь, то что для него ненависть? —Мама не любит Фреда. Фред плохо относится к ней. Когда люди любят, то они не делают друг другу больно. Или делают, потому что сами не знают, что любят. —А ты делал Шерил больно? Чувак, хватит, мне плохо и без этого. —Нет. Зачем мне это делать?—спрашиваю больше самого себя, чем его, потому что сам хочу понять, зачем я сделал это. Типа... Что меня подтолкнуло к этому? Почему я не мог пойти и трахнуть кого-нибудь ещё? —Значит, ты любишь её! Я надеюсь, что нет. —С чего ты взял это? —Ты смотришь на неё так, как будто она твоя девушка! Дерьмо... —Нет, мы друзья. —Но я скучаю по ней. Я тоже... Мы с Ким всё ещё не говорим. И, чёрт, я изменил ей. Что хуже, мне не приходили в голову мысли, что я поступаю хреново. Спустя некоторое время, я осознал, что просто хотел переспать с Шерил, а не отомстить Ким. Хотел убедить себя, что хочу её только в сексуальном плане. Я не мог определиться, какую девушку люблю и теперь у меня нет ни одной. Вау. Как долго мы с Шерил не общаемся? Она была настолько хорошим другом, что всю её заботу я воспринимал как должное. А сейчас... Мне не хватает её смеха, её советов, её голоса, её поддержки, блеска её карих глаз, её прикосновений... Мне не хватает её. Во всех смыслах. Это так... плохо, что мне хочется вновь услышать, как она стонет, цепляясь за мои плечи и изгибаясь в спине. Мне нельзя хотеть этого. Но я хочу. Не могу сопротивляться этому желанию. Не могу подавить внутренний голос, вопящий, что я нуждаюсь в том, чтобы просыпаться рядом с ней и засыпать рядом с ней. Чувствовать её ноги, скрещённые за моей спиной и слышать её тихие вздохи. Ощущать её губы на своих и кончики её пальцев на своей шее во время поцелуя. Почему это так чертовски хорошо... Она—первое, о чём я думаю, когда просыпаюсь, и последнее, о чём я думаю, когда засыпаю. Мне остаётся только надеяться, что это не любовь, а обычное влечение, иначе я не вынесу этого. Я думал, что это просто сраные клишированные ситуации в фильмах для девочек, но теперь я, видимо, грёбаный герой одного из этих фильмов. Мои слова о том, что она нравится мне, повлияли на неё, а предательство—разбило. Значит, она что-то чувствует, верно? Ну, чувствовала. Мы с ней знакомы больше года и приличную его часть я не подозревал, как сильно могу желать её. А теперь моё сознание рисует не самые сдержанные картины, заставляя меня бороться со стремлением ворваться в её дом и повторить всё с той ночи. Это не та любовь, о которой читают девушки в книгах. Но я и не люблю её. Я её хочу. Наверное, даже больше, чем сам себе мог бы позволить. Чувствую, как одни лишь мысли о ней заводят меня, подводя к грани. Я обещал себе больше не приближаться к Шерил. Ради неё. Но если я не люблю её, то какого чёрта так помешан на том, чего хочет она? Почему ставлю её требования держаться подальше выше своих желаний? Мы с ней иногда пересекались на улице или дома у ДеШона. Было так странно видеть её, но молчать. Хотелось подойти и обнять. Крепко. Как мы всегда делали. Один раз к ней открыто клеился какой-то мудак, и я ничего не мог сделать. Типа... Кто я, чтобы мешать ей жить? Но я как-то странно себя ощущал. Я не знаю, может, это была ревность? Как будто меня лишают чего-то дорогого. Но она и не была никогда моей, так что... С чего бы мне ревновать? Стоит мне допустить мысль о том, как какой-то парень будет делать с ней то же, что и я в ту ночь, доводит до состояния бешенства. Мне паршиво даже тогда, когда я понимаю, что не в силах запретить другим парням смотреть на неё. Но всё дерьмо заключается в том, что она слишком хороша, а таких девушек часто предают. Шерил становится сукой, стоит мне появиться в поле её зрения, но она не такая на самом деле. Она хрупкая и даже ранимая. Так что мне приходится мириться с фактом, что помимо меня куча людей причинит ей боль. —Чувак, ты с нами?—усмехается Вон, махая руками перед моим лицом. —Что там?—ДеШон оборачивается, и ему открывается тот же вид, что и мне: парень со школы Шерил что-то ей рассказывает, явно находясь слишком близко. И он пялится на неё,—Итак, что у вас произошло?—в миллионный раз спрашивает он, ссылаясь на наш конфликт с Шерил. Не выйдет... —Ничего, мы просто... —Маршалл,—он вздыхает, скрестив руки и заставляя меня отвести взгляд от самой ужасной для меня картины,—Я пойду предложу ей потусоваться завтра, а ты, если боишься, что она тебя сожрёт, стой здесь. Я знаю, что он задумал. Заманить нас в одну комнату и добиться признания. Но Пруф похоронит меня, когда узнает, что я натворил. Остаётся лишь молиться, что Шерил не сдаст меня. Она не из тех, кто раскрывает всякие грязные секреты о людях после ссор с ними. Они с Кунивой по очереди обнимают её, после чего ДеШон что-то ей говорит. У меня есть дикая потребность запереть её в своих объятиях и не позволять никому даже думать о физическом контакте с ней. Парень рядом с Тесс выглядит озадаченным. Его там вообще не должно быть! Шерил улыбается, убирая каштановые волосы с лица. Этот топ на ней... И эта юбка... Я хочу то, чего не могу иметь. Чёрт, если я продолжу так на неё пялиться, всё выйдет из-под контроля... Пытаюсь читать по губам, когда она отвечает на вопрос Вона, но тогда она оборачивается и зовёт Блэр. Нет, если она сейчас... Мгновение. Ловлю её взгляд и не знаю, как реагировать. Задерживаю дыхание, раздумывая, следует ли мне подойти к ней. Жду, когда Шерил подаст знак. Но она отворачивается обратно, нацепив улыбку. Это та улыбка, которую она носит, когда ей плохо. Я всё испортил. —Итак, я скажу кое-что, но ты должен пообещать, что пойдёшь завтра с нами,—серьёзное лицо ДеШона не внушает доверия. Вряд ли он собирается сказать что-нибудь хорошее. —Хорошо? —Нет, пообещай. —Я обещаю. Нет, я ничего не обещаю. Говори, как есть. —Она будет там с этим парнем. Они, вроде как, в отношениях. —Она с ним?—все мои попытки сохранять равнодушие терпят поражение. —Почему тебе не всё равно?—ухмыляется Вон, получая в ответ тихий смех от Пруфа. Ты знаешь... —Мне всё равно, но посмотри... —Между вами что-то случилось, и я это узнаю,—ДеШон вновь заводит свою старую речь, игнорируя мои попытки объясниться. Наверное, это к лучшему, потому что объяснения я дать не могу. —Ничего не случилось,—перебороть раздражение к тому факту, что она впустила в свою жизнь нового парня, будет невероятно сложно. —Тогда какого хрена тебе не насрать, с кем она спит?—его слова кардинально меняют моё настроение. Сначала я был немного подавлен, но теперь... Не знаю... Зол? Он спит с ней, чёрт возьми? —Они спали?—слегка повышаю голос, хотя это полностью противоположно моей цели казаться незаинтересованным. Мне всё равно. Сука, я сломаю его руки! —Они встречаются, я же сказал. —Но он не может... В смысле, нет... Они не...—не могу найти достаточно красочные словосочетания, чтобы выразить свои эмоции. —Чувак, он пошутил,—смеётся Кунива, переглядываясь с Пруфом и подмигивая ему. Идиоты. —Они не спят? —Я пошутил насчёт всего. Они почти не знакомы, Дуди. И она не идёт завтра. Она сказала, что у неё какие-то дела. На самом деле, она просто не хочет тебя видеть,—Пруф хлопает меня по плечу, пока я пытаюсь скрыть, насколько я облегчён тем, что тот парень не трогал её. Господи, спасибо! —Я знаю,—разочарованно бормочу, пиная камень на дороге. То, что она до сих пор ни с кем не в отношениях— лишь вопрос времени. С этим придётся смириться. И это добивает меня. —И когда-нибудь ты скажешь мне правду. Я хотел помириться с ней на её выпускном вечере, но не рискнул. Что я должен был сказать? «Эй, помнишь меня? Я использовал тебя, чтобы выплеснуть эмоции из-за измены своей девушки»? Кто бы вообще пустил меня к ней в школу или домой? Вместо этого я просто написал жалкое письмо. Даже не помню, что конкретно сказал, потому что был чертовски пьян. Надеюсь, она выкинула его в первый же день. Не имею представления, что именно было в том письме. Извинения? А они ей нужны? Почему мне так плохо? Она ведь всего лишь девушка, верно? Девушка, каких миллионы. Какого хрена тогда я чувствую, будто разлагаюсь? Я люблю её? Надеваю куртку, намереваясь поговорить с ней. Нам нужно сделать это, и на этот раз у неё не выйдет избегать меня. Пусть говорит, что видеть меня не хочет, мне всё равно. Я раздумываю примерный план беседы. Сначала я должен выложить, что правда дико сожалею. Я не способен нормально существовать, когда понимаю, что не могу держать её рядом. Мне это нужно. Сильнее, чем что-либо ещё. Завтра уже не будет времени на это из-за работы и кучи сторонних дел, которые я так долго откладывал. Либо я делаю это прямо сейчас, либо не делаю никогда. —Я могу Вам чем-то помочь?—какая-то женщина со светлыми волосами открывает дверь. Пытаюсь понять, видел ли её раньше. Она явно не из Детройта, так как у неё есть какой-то незнакомый мне акцент. Может, я выбрал не лучшее время и у Тесс сейчас гости? За ней я замечаю мужчину с тёмными волосами. Им обоим лет тридцать на вид. По всей гостиной разбросаны коробки и мебель, обёрнутая плёнкой. Но где... —А Шерил...—всё, что я могу выговорить. Она не могла... —Оу, нет, Шерил и Лесли Ривер тут больше не живут. Мы купили этот дом пару дней назад. Вам было что-то нужно?—отвечает она, поправляя голубую рубашку. —Да... У Вас нет их телефона?—стараюсь отойти от шока, но это даётся мне кайне тяжело. Это должен быть розыгрыш. —К сожалению, нет. Они поменяли номер. —Вы не знаете, где они?—мне плевать, если я звучу отчаянно. Возможно, меня даже могут принять за маньяка-преследователя. Хотя, им я и являюсь. —Мне жаль, но я знаю только то, что они теперь живут не в Мичигане. Не в Мичигане? Какого хрена? —Хорошо. Спасибо. —Не за что. Она переехала. Куда, чёрт возьми? В каком она штате? Как далеко? Это просто сон, верно? Я проснусь, и всё будет как раньше. Мне нужно поговорить об этом с Пруфом. Она не могла. Она бы сказала мне! Что за дерьмо? Я видел её пару дней назад. Если дом продан, значит, переезд планировался давно. Алекс был её соседом. Они с Блэр точно знали это! Нет, Шерил бы рассказала мне, что переезжает! Она не ушла бы просто так! Она бы попрощалась! И я хочу, чтобы она была тут! А если это она и хотела постоянно сказать мне, но не решалась? Стремительно пересекаю улицу, направляясь к ДеШону домой. Надеюсь, его родители уже на работе. Я редко могу идти куда-либо утром и смотреть по сторонам, потому что обычно спешу. Но теперь, когда эмоции просто переполняют меня, я начинаю замечать больше деталей. Расстояние между высокими и уже погасшими фонарями, выстроенными в ряд, чтобы освещать дорогу по ночам, кажется незначительным, потому что я иду непривычно быстрыми шагами. Заброшенные магазины с заклеенными окнами и пустующие дома с разбросанными у входа осколками разбитого стекла, заставляют почувствовать себя героем какого-то хоррор-фильма. Тени от билбордов ложатся на дорогу, вдоль которой проносятся старые и уже почти изжившие себя автомобили. —Эй?—зову ДеШона, открыв дверь. В гостиной его нет. Слышу, как он говорит с кем-то по телефону. Он же ненавидит говорить по телефону. Пруф жестом показывает мне подождать, а сам подходит ближе к окну и задёргивает шторы, создавая тень. По какой-то причине мне становится очень интересно, с кем он говорит, и, судя по всему, это не кто-то из парней. —Да-да, но когда-нибудь мы вернём тебя обратно,—усмехается Пруф, рассматривая содержимое холодильника, лампочка которого на данный момент является единственным источником света. Но кого он собирается вернуть обратно? Что-то наталкивает меня на мысль, что на том конце провода Шерил, но она ведь не могла сообщить всем, кроме меня, что переезжает? Или я настолько облажался, что так она и поступила? —Кто это?—полушёпотом интересуюсь я, стараясь быть максимально тихим. —Никто, Маршалл,—он выглядит немного раздражённым, и я понимаю, что ему просто хочется сохранить личность собеседника в секрете. —Это Шерил?—когда после секунды колебания получаю слабый кивок в ответ, чувствую, как будто что-то перехватывает мне горло, ограничивая доступ кислорода. Она всё ещё общается с ним. Но не со мной. —О, нет, это просто... Это Маршалл...—со вздохом он отвечает на какой-то её вопрос, после чего поднимает на меня скептический взгляд,—Ты уверена?—спустя пару секунд Пруф протягивает мне телефон и мои глаза загораются. Чёрт, что мне говорить? —Шерил?—не знаю, зачем спрашиваю это. Всё произошло так быстро, что у меня даже нет веры в то, что это реальность, а не блядский сон. Хочу убедиться в достоверности происходящего. Но как? —Как у тебя дела, Маршалл?—она не особо рада слышать меня, но я счаслив, что установил хотя бы какой-то контакт без напора со своей стороны. —Ты уехала,—молчание в ответ словно подкрепляет мои слова,—И не сказала мне. —Да?—сарказм в её голосе может говорить лишь о том, что она всё ещё злится. Но не мне судить её. —Мне жаль,—замечаю, что ДеШон внимательно наблюдает за мной. Конечно, для него это возможность наконец узнать, что произошло. —Если это всё, что тебе нужно, то не трать моё время,—она прилагает усилия, чтобы звучать равнодушно, но её голос слегка ломается, заставляя меня ещё сильнее ощущать вину. —Это не всё. —Маршалл, у меня есть дела... —Ты не представляешь, как я скучал по тебе,—не даю ей придумать оправдание, чтобы избежать приближающегося разговора, потому что это на самом деле важно для меня. —Ты думаешь, я не скучала?—это можно считать признанием? Чёрт возьми, да! Она скучала! —Я бы не скучал на твоём месте,—слабо усмехаюсь, отгоняя от себя немного напряжённое настроение. Пруф вслушивается в каждое слово, выстраивая в голове возможные сценарии развития событий. —Помнишь, что ты спросил у меня в ту ночь?—хотелось бы сказать, что я, блять, помню всё, что было той ночью, и посмотреть на её реакцию, но у меня нет желания портить этот сраный момент, который может привести к откровению. —Жалеешь ли ты? Это?—мысленно готовлюсь к худшему. Худшее—узнать, что она жалеет. Я бы жалел, думаю... —Да. Я не жалею, потому что теперь знаю, каким дерьмом был парень, которого я любила. Подождите... —Ты...—открываю рот, но не могу сказать ничего членораздельного. Это слишком неожиданно. —Пока, Маршалл,—судя по всему, она долго решалась на то, чтобы сказать об этом, а сейчас сожалеет, что сделала это. Но она не должна. Я должен сожалеть, что провернул с ней этот грязный трюк. —Нет, пожалуйста, Тесс, поговори со мной,—зрение становится немного размытым, а тело напрягается. Чувствую, словно моё сердце вырвали из груди. —Спасибо за то, что был хорошим другом,—её тихий голос говорит о том, что ей сейчас не намного легче меня. Хочу забрать её боль, но временами забываю, что я и являюсь её источником. —Мы всё ещё друзья. Смотри, мы можем забыть это, да?—опираюсь руками о поверхность стола, пытаясь держать слёзы в себе. ДеШон остается сидеть на стуле, смотря на меня этим вопросительным взглядом. Он бы узнал в конце концов. —Мне пора,—мрачным тоном отвечает Тесс, не уделив и секунды на обдумывание ответа. Она чего-то избегает. —Я могу позвонить тебе завтра?—предлагаю я, борясь с ощущением, похожим на боль, что люди испытывают, когда острие ножа скользит по их коже. Холод, вызванный полным осознанием того, что я мог бы иметь её любовь, но упустил свой шанс, пробегает по всему телу. —Ты можешь пойти и переспать с какой-нибудь девушкой, чтобы выводить из себя Ким,—Шерил не звучит злой или осуждающей. Она звучит сломленной. Но она справится. —Ты ненавидишь меня?—проглотив ком в горле, задаю самый беспокоящий меня вопрос. —Конечно, Маршалл,—клянусь, что вижу, как она закатывает глаза... Я слишком хорошо её знаю. Это так плохо. —Я позвоню тебе завтра, хорошо?—не могу просто отпустить её в таком состоянии. Я не стою этого. Забавно, как до сегодняшнего дня я отказывался даже допускать, что у неё может быть другой парень. А сейчас... Наверное, будет неплохо, если она найдёт человека, который не просрёт её. Я был сконцентрирован лишь на своих желаниях, забывая, что другие люди заслуживают счастья сильнее, чем я. —Даже не думай об этом,—строгость этой фразы возвращает меня к тем дням, когда я отказывался участвовать в баттлах, а она была готова вытолкнуть меня из толпы и заставить начать фристайл. Что-то особенное таилось в том, как Тесс смотрела на меня в моменты, когда в моих руках был микрофон. Из кучи качающих руками в такт людей я словно замечал лишь её, когда она дарила мне улыбку и слабо кивала, ловя мой взгляд на себе. Это одна из тех мелочей, в которые я, как оказалось, и влюбился. —Ты любила меня, так?—краем глаза вижу, как челюсть ДеШона стремительно опускается, а затем на его губах начинает играть улыбка, очень похожая на ту, которой обычно пытаются сказать что-то вроде: «а я знал». —Маршалл... —Я не силён во всём этом дерьме с признаниями, но я тоже любил тебя. Я люблю тебя до сих пор. Я просто... Я не знал этого, понимаешь? Я пытался отрицать это. Но я люблю тебя. Пожалуйста, Шерил. Я совершил ужасную ошибку, я знаю...—глаза Пруфа расширяются с каждым произнесённым мною словом, и я понимаю, что стоит этому наполненному горькой истиной разговору завершиться, как последует ещё один. —Не пытайся всё исправить, заливая ещё больше лжи...—Шерил отказывается верить мне, и, наверное, это самое разумное, что вообще можно сделать в этой ситуации. Она никогда не была фанатом чинить то, что сломано, если это касается отношений с людьми или личной жизни. Она из тех, кто считает, что лучше вспоминать о временах, когда всё было на своих местах, чем пытаться эти времена вернуть и лицезреть трещины. —Ты можешь ненавидеть меня, но, пожалуйста, выслушай. Всё то время, что прошло с тех пор, как я облажался, я думал только о тебе. Я не знал, что я тебя люблю. Это было хреново. Ну... То, что я сделал. Но я сделал это не из-за того, что был зол на Ким. Я хотел сделать это так чертовски долго, но боялся, что ты не готова. Я люблю тебя с того самого дня, как пришёл к тебе, чтобы оставить кассету Алекса. Помнишь этот вечер? Я просто не знал этого, потому что всё было так сложно и так... запутанно?—наконец, произношу вслух слова, которые так долго вертелись на языке. Эти мысли месяцами лежали в моей голове, словно поджидая свой звёздный час. Пруф сейчас выглядит как священник, к которому я пришёл на исповедь. Его неподвижная поза и выражение лица буквально кричат о том, как он шокирован тем, что я сейчас проворачиваю, потому что ему известно: я не поклонник откровенной. —Давай просто оставим это и сделаем вид, что друг друга не знали? Это то, чего ты хочешь? —Ты не заслуживаешь этого дерьма и можешь не прощать меня, но я хочу, чтобы ты знала, что ты мне правда дорога,—закрываю глаза, чувствуя, как усталось и отчаяние тянут веки вниз. —Мне пора,—звук её дрожащего голоса—то, что я хотел бы слышать меньше всего. —Ты плачешь? Я не заслуживаю её слёз. —Будет лучше, если мы просто забудем, что когда-то были друзьями,—и Шерил, возможно, права, но для кого это будет лучше? Я не собираюсь делать вид, будто нашего с ней безумного времени не было. Наше знакомство—это, чёрт возьми, одна из лучших вещей, что были в моей жизни. —Ты ведь так не считаешь. —Пока, Маршалл. —Нет, ты не... Возвращаю телефон ДеШону, с жадностью наблюдающему за этой сценой. Он выглядит так, будто собирается произнести самую нудную речь в моей жизни, но не роняет ни летного слова. —Итак...—медленно тянет он, скрещивая руки на груди,—Какого хрена щас было? —Я не могу поверить, что ты общался с ней за моей спиной!—я издеваюсь над ним и пытаюсь показать, что всё в порядке. —И теперь я наконец узнаю, почему она просила не говорить тебе ни о чём,—он усмехается, но всё ещё выглядит шокированным. —Мы, вроде, любили друг друга, а потом переспали,—это звучит странно, если говорить вслух... —А проблема заключается в...—жестом Пруф просит меня продолжить. И я понимаю, что следующий час пройдёт не лучшим образом. Сначала ДеШон узнает, что я любил Шерил, находясь в отношениях с Ким, потом он узнает, что я использовал её, чтобы отомстить своей девушке за потенциальную измену, затем я должен буду рассказать о том, как мои чувства начали развиваться, о пьяном поцелуе, о том, что было, когда кусок ткани застрял в молнии, о том, как почти признался в любви в ночь, когда Адам угрожал ей. Мне есть, что сказать, и я сам не подозревал, как много всего подобного было между мной и Шерил. Самое главное сейчас—узнать, в каком она городе.