We Just In Too Deep

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀16 августа ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀21:15 ⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀POV Шерил —Ты свободна завтра вечером?—спрашивает Селена, поправляя волосы и оценивая своё отражение в немного мутном зеркале. Серый рюкзак свисает с её плеча, а телефон разрывается от звонков, которые она успешно игнорирует. Мне кажется, я знаю, кто этот человек, что никак не оставит её в покое, но у меня нет желания задавать ей вопросы об этом. Мне предстоит выполнить слишком много работы, так что чья-то личная жизнь—последнее, что должно отвлекать меня. —У меня есть дела, Чарли недавно звонил мне...—медленно пробегаю глазами по написанным заметкам, надеясь выявить все недочёты и избавиться от них прямо сейчас, а затем позволить себе заслуженный отдых. Я люблю свою работу, но иногда я устаю от неё. Завтра мне нужно отправить статью о D12. Большая часть уже готова, но мне нужно внести поправки и довести всё до совершенства, чтобы откупиться за те статьи, что я не успела сдать в назначенный срок. Ненавижу быть в долгу. Раньше я всегда успевала вовремя, но в этот раз я слишком много отвлекаюсь. Иногда я забываю, что нахожусь здесь не с целью развлечься. Иногда хочется забыть о делах и просто наслаждаться этими моментами. —Ты думаешь о чём-то, кроме работы?—с лёгким издевательством в голосе интересуется Селена, одарив меня одним из своих хитрых взглядов.—И кроме того парня, с которым ты спишь,—добавляет она, прерывая мои неудачные попытки сказать что-то в ответ. Я ощущаю себя подростком, влюблённым в самого плохого парня школы. Словно мне снова шестнадцать. Как в те дни, когда мы с ним были друзьями, но мне хотелось большего. —Я не думаю о нём,—закатываю глаза на её очередное неуместное упоминание Маршалла, в очередной раз проверяя телефон с единственной целью—увидеть сообщение от него. Весь день он игнорировал меня. Резкая смена его настроения может невероятно сильно раздражать. И ещё сильнее меня раздражает то, что мне приходится подстраиваться под него, потому что не он работает на меня, а я на него. —Ты как маньяк, Шерил, ты только о нём и думаешь. ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀POV Маршалл⠀⠀ —Полегче, Шейди,—усмехается какая-то фанатка, когда я запираю дверь своей гримёрки. Кажется, её зовут Лола. И она настолько предсказуема, что у меня складывается ощущение, будто я был с ней бесчисленное количество раз. Она такая же, как и все, с кем я сплю. Я заранее знаю, что она скажет, что сделает и о чём спросит. Отмахиваюсь от её флирта и бросаю телефон с полотенцем на диван рядом со столиком, где стоит уже забытая мною бутылка воды. Чувствую лёгкий аромат текилы и сигарет, исходящий от неё. Чёрт, от меня будет пахнуть так же. —Не будь со мной грубым,—Лола проводит ногтями по моей груди под футболкой, ни на секунду не отрывая свой взгляд от моего. Мне нравится усмешка на её губах. И я знаю, что она хочет грубого секса.—Будь нежнее. Слабый свет в комнате заставляет её глаза блестеть, а алкоголь в её крови заставляет её пальцы хвататься за мои плечи, чтобы сохранить равновесие. Её густые волосы огненного оттенка беспорядочно ложатся на её спину, и их состояние придаёт ей такой вид, будто она уже час без перерыва скачет на мне. Я и забыл, как захватывающе трахаться с поклонницами, которые делают всё, чтобы получить одобрение. Им не нужно уделять внимание, им не нужно лгать о любви, о них не нужно заботиться. Только физическая связь. Я скучал по этому. Я должен закончить с ней до того, как мы вернёмся в отель. Я должен отвлечься от Шерил. Если бы я хотел только Шерил, я бы не стал сейчас трахать эту шлюху, верно? С губ Лолы срывается протяжный стон, пока я жадно целую её обнажённую шею и пытаюсь отогнать любые мысли о девушке, которая сейчас, скорее всего, ждёт моего звонка. Мои ладони пробегают по её телу, достигая середины бёдер и приподнимая края её короткой юбки цвета сирени. Я и забыл, как сильно люблю каждый раз изучать новые тела. Я привык к телу одной девушки, и теперь любые другие кажутся мне чужими. Возбуждение усиливается от осознания того, что на ней нет белья. Она планировала переспать с кем-то после шоу. Я не собираюсь снимать с неё эту юбку. Я трахну её так же, как трахал фанаток десятки раз до этого. Я трахну её так же, как трахал поклонниц, когда у меня было мало времени. Я трахну её так же, как трахнул Шерил в туалете того клуба перед приездом Ким. Снимаю с неё футболку и бросаю её куда-то в сторону. Она задирает голову выше, открывая мне больше кожи, и мои губы снова атакуют её шею. —Я хочу сделать тебе приятно, Шейди,—шепчет она, когда я отстраняюсь от неё.—Тебе понравится,—она цепляется за пояс моих брюк, а затем падает на колени и тянет их за собой с грязной ухмылкой. Я не буду сопротивляться. Проходит пара мгновений, и я ощущаю её язык и губы на своей коже. Мне нравится видеть её на коленях. Но по какой-то причине мне кажется, будто я делаю то, чего мне делать нельзя. И мне нужно избавиться от мыслей об этом. Я просто трахаюсь с поклонницей, как и десятки раз до этого. Ничего не изменилось. Сомнения в моей голове приказывают мне прекратить всё это, но я не понимаю, где они берут своё начало. Я не понимаю, почему я ощущаю себя так, будто изменяю кому-то. Не думай об этом. Лола... Думай о ней. —Лола,—стону я, закатывая глаза, когда она набирает скорость.—Быстрее. Это так хорошо. Её полные губы принимают меня почти полностью, но я ловлю себя на мысли о том, что Шерил делает это лучше. Она всё делает лучше. Наедине со мной ей удаётся вести себя так, словно она последняя шлюха, но с другими людьми выглядеть невинной. Я люблю в ней это. Я готов заниматься с ней сексом лишь ради того, чтобы видеть смущение на её лице после каждого грязного комментария, что я оставляю. Я не должен думать о ней, когда мой член сосёт другая девушка, но я не могу контролировать это. Роняю взгляд на грудь Лолы, а затем на её волосы, которые мешают процессу. Собираю в кулак рыжие пряди, пытаясь избавиться от мыслей о Шерил. Но это только сильнее напоминает о ней. Она любит, когда я собираю её волосы в кулак. Мне нужно прямо сейчас выкинуть её из головы. —Вставай,—приказываю я, и тяну Лолу за волосы назад, она начинает тяжело дышать, сидя на коленях и держа мой член в руке. Мне нравится это зрелище. —У нас мало времени,—бормочу я, доставая презерватив из спущенных брюк, пока она медленно поднимается на ноги, облизывая губы. Оказавшись в клетке между стеной и моим телом, она грязно ухмыляется, проводя пальцами по моей груди. Грёбаная шлюха. Я хочу заставить её кричать. Я хочу, чтобы её голос звучал громче, чем голос Шерил, что застрял в моих мыслях. Она не похожа на Шерил. И я не знаю, хорошо это или плохо. Хватаю её за бёдра, и её ноги обнимают меня за талию. Медленно вхожу в неё, позволяя коротким ругательствам срываться с моих губ, и игнорирую её упорные попытки поцеловать меня. Я не буду целовать эту суку. Роняю голову на её плечо, пока её ногти царапают мою спину, заставляя боль смешиваться с наслаждением. Её ноги, обёрнутые вокруг моего тела, трясутся, а пальцы отчаянно хватаются за мой затылок. —Боже! Эм!—чем громче она кричит, тем сильнее я набираю скорость. Просто чтобы заставить её быть громче моих мыслей. Просто чтобы не позволять себе представлять на её месте другую девушку.—Боже! —Тише,—бормочу я, толкаясь глубже, и пряча лицо в изгибе её шеи. Я хочу, чтобы это была Шерил. —Шейди! Она зовёт меня как угодно, но только не по имени. Я не люблю, когда поклонницы называют меня по имени, когда я трахаю их. Только Ким может звать меня по имени. И Шерил. Чёрт возьми, я ненавижу себя. Обнимая руками мою шею, Лола громко стонет, встречая свой оргазм. Я чувствую напряжение и понимаю, что нахожусь на грани. Грубее сжимаю ткань её юбки, ударяясь о её тело и ощущая, как пот стекает с моего лба. Её ноги сильнее обнимают моё тело, но у меня другие планы. —Спустись на колени,—диктую я, и она послушно падает на пол, снимая с меня презерватив. Вспомню ли я её лицо или голос через неделю? Путаюсь пальцами в её волосах и закрываю глаза, слишком поздно понимая, что это было плохое решение. Оставшись в темноте, я представляю, что на коленях передо мной стоит совсем другая девушка. Я не могу выбросить Шерил из головы. Я ненавижу то, во что превратился. ⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀POV Шерил Дождавшись, когда Селена уйдёт, решаю пробраться к гримёрке Маршалла, несмотря на то, что результаты внутренней дискуссии с голосом моего разума состоят в том, что мне следует игнорировать его так же, как он игнорирует меня. Я знаю, что поступаю странно, и я не хочу выглядеть так, будто нуждаюсь в нём, но моё желание провести как можно больше времени с ним сильнее моей воли. У нас осталось всего несколько дней, и мы расстанемся. Так почему бы мне не извлечь максимум из этих дней? Я прилагаю слишком много усилий ради человека, с которым меня связывает только секс. Это неправильно. Удачно миновав всех людей на пути, замираю в двух метрах от его комнаты, чувствуя, как все мысли в моей голове рассеиваются. Что-то во мне с треском разбивается, когда я замечаю какую-то девушку, которая со смехом выходит из его гримёрки. Её одежда и волосы выглядят так, будто она пережила землетрясение. Она с трудом стоит на ногах. Делаю несколько шагов назад, отчаянно пытаясь сбежать от того, что я только что увидела, и упираюсь о холодную стену. Он не мог снова так поступить. В тот момент, когда я собираюсь развернуться и уйти, Маршалл выходит из комнаты с телефоном в руке. Его измотанный после секса с какой-то поклонницей вид врезается в мою память. Он выглядит уставшим. И, судя по всему, он всё ещё не в настроении. Удивительно! Он только что занимался сексом с фанаткой, но выглядит так, будто в него врезался метеорит. Он снова нарушил правило, которое сам и установил. Какой же он... Сухо усмехаюсь, осознавая, насколько жалко я выгляжу. Слёзы жгут мои глаза, но я делаю глубокий вдох в попытке не заплакать. Это даже смешно. Я знала, что он такой. Я хотела верить, что он не разочарует меня на этот раз, но он всё тот же мудак, что и всегда. Он не заслуживает моих переживаний. Он не стоит этого. Совсем скоро я вернусь в Нью-Йорк. И забуду о нём, как о кошмаре, который слишком долго казался мне хорошим сном. Ещё несколько дней. Осталось ещё несколько дней. Я ненавижу его. Установив контроль над собой, делаю спешные шаги в обратном направлении, но мой грандиозный план проваливается в ту секунду, когда я слышу его сухой голос за спиной. —Шерил? Одна лишь мысль о том, что он заметил меня, заставляет меня проклинать всё живое. С трудом сдерживаю себя от ядовитого комментария, который вертится на языке, и ускоряюсь, оставляя Маршалла без ответа. Тусклый свет в коридоре освещает мой путь, но влага в моих глазах не позволяет мне видеть чётко. Я ненавижу тот факт, что мне не всё равно. —Я знаю, что ты слышала меня. Закатываю глаза, изо всех сил стараясь не потерять контроль и не выплеснуть ему в лицо всю ревность. Слышу его шаги за моей спиной, и с каждой секундой они становятся всё быстрее. Я хочу, чтобы прямо сейчас где-нибудь появился кто-нибудь из охраны Маршалла и сказал ему, что Полу нужно обсудить с ним что-то важное. Я хочу вернуться в тот день, когда согласилась участвовать в этом туре, и придумать причину отказаться от этого предложения. Я бы могла сейчас сидеть в офисе и наслаждаться своей скучной жизнью. —Шерил. Его рука тянет меня за локоть назад, и я оказываюсь лицом к лицу с ним. Я хочу ударить его, но вместо этого делаю всё, чтобы избежать его холодного взгляда, и опускаю глаза на ткань его мятой футболки. От неё пахнет женскими духами. Я просто хочу быть по-настоящему сильной, чтобы высказать ему всё то, что он заслуживает услышать. —Я говорил, что ненавижу, когда ты игнорируешь меня,—ледяным тоном напоминает Маршалл, не ослабляя хватки на моей руке. Его бесстрастные глаза изучают моё лицо, и в какой-то момент его взгляд становится теплее и мягче. Но лишь на секунду.—Ты плакала,—коротко добавляет он, и я не понимаю, было ли это вопросом. Нет смысла отрицать это. Он недостаточно глуп, чтобы поверить мне, если я скажу, что не плакала. Но он достаточно глуп, чтобы раз за разом нарушать свои обещания. —Отпусти меня,—шепчу я, не выдавая никаких эмоций и безуспешно стараясь освободиться от его хватки. Если он не оставит меня сейчас, я действительно могу сделать что-то, о чём буду жалеть.—Ты слышишь меня? Отпусти! —Нет,—он в спешке оглядывается по сторонам, а затем тянет меня с собой в первую попавшуюся гримёрку, не реагируя на мои попытки оттолкнуть его. Мы оказываемся в какой-то тесной и пустой комнате, и я понимаю, что мне некуда бежать отсюда. Я не знаю, с какой целью он делает то, что делает, но чем раньше это кончится, тем лучше. —Маршалл, отпусти меня,—с непривычной резкостью повторяю я, пытаясь установить барьер между нами, но его рука не позволяет мне уйти от него. Я не хочу, чтобы он трогал меня. Тем более, после того, как занимался с кем-то сексом. —Нам нужно поговорить,—он отпускает меня, но не отходит ни на шаг. Я вижу, как поднимается и опускается его грудь, и почему-то это заставляет меня чувствовать растущую боль в своей груди. Почему всё должно быть так плохо? Почему он просто не может... Любить меня? —Шерил, я знаю, что ты видела её,—со сменой интонации добавляет Маршалл, тихо вздохнув и немного отступив от меня. Эта короткая дистанция между нами является единственной хорошей вещью в этой ситуации. И я хочу, чтобы это расстояние стало больше. На несколько тысяч миль. Даже если он начнёт извиняться или скажет, что сожалеет. Мне надоело иметь с ним дело. —И я знаю, что тебе есть, что сказать об этом. —Нам нужно возвращаться в отель,—набираюсь смелости посмореть ему в глаза, но не могу заметить никаких перемен в его взгляде. Может, причина заключается в том, что тут слишком темно, потому что никто из нас не решился дотянуться до выключателя и включить свет. Или, может, в том, что для него это всё не имеет никакого значения. —И ты больше ничего мне не скажешь? Я могу сейчас высказать всё, что так долго копилось в моей голове, но последствия могут быть действительно масштабными. Поэтому я должна сохранять тон голоса ровным и следить за каждым словом, которое произнесу. Я должна играть так, будто мне нет до него никакого дела. Это единственный способ одержать триумфальную победу в этой схватке. —Что ты хочешь услышать? —Ты знаешь,—его внимательный, но при этом пустой взгляд следит за каждым моим действием, и это похоже на жестокую пытку. Как будто раскалённый металл обжигает мою кожу. Как будто моё сердце обливают горячей жидкостью. —Я не хочу с тобой говорить. Я хочу уйти. —Нет,—он подходит ближе, перекрывая мне путь к выходу. Его поза напряжена, а голос полон раздражения. В темноте черты его лица кажутся угрожающе резкими. В другой день мне хотелось бы прикоснуться к его щеке, захватить его губы своими, обнять его за шею и спрятать пальцы в его светлых волосах. Но не сегодня. Как можно было ожидать от него, что он сдержит слово? Сколько ещё раз он должен обнажить передо мной свою грязную сущность, чтобы я смогла принять все его тёмные стороны? Сколько ещё раз мне нужно убедиться в том, что он не тот человек, которому я могу верить? Почему мне не хватило того первого раза, когда он говорил всякое дерьмо обо мне у меня за спиной? Почему я продолжала ждать, что однажды тот Маршалл... мой Маршалл вернётся? Тот Маршалл, которого я так хорошо знала. Тот, что стоит сейчас напротив меня, не имеет ничего общего с тем Маршаллом, которого я хочу видеть. Я скучаю по Маршаллу, хотя он стоит в шаге от меня. —Скажи что-нибудь. —Иди к чёрту,—встречаю его полный презрения взгляд и мгновенно жалею о своих словах. Чем дольше ему удаётся сохранять зрительный контакт, тем более уязвимой я себя чувствую. Мне не нравится власть, которой он обладает по отношению ко мне. —Ты ревнуешь?—без какой-либо усмешки в голосе он наклоняется непозволительно близко, и я ощущаю себя самым слабым и беспомощным существом в мире. Да, я ревную. Но он последний человек, которому позволено об этом знать. Он будет использовать это, чтобы манипулировать мной, чтобы получать от меня всё, что захочет. —Нет. —Шерил...—его ладонь опирается о стену позади меня, и я чувствую его дыхание на своей коже. Это похоже на плен. —Ты никуда не убежишь, Шерил,—отдышавшись, он заключает меня в клетку между его телом и кирпичной стеной старой библиотеки, которая уже давно нуждается в ремонте. —Маршалл!—пытаюсь оттолкнуть его, но он сильнее. Его дыхание всё ещё прерывисто от бега, а с губ не сходит голубой оттенок, показывающий, насколько сурова эта зима. —Я отпущу тебя, когда ты скажешь, где он,—Маршалл не сдвигается ни на сантиметр, оставляя мне выбор: сказать ему, где находится ДеШон, или быть прижатой к этой грёбаной стене до тех пор, пока ему не надоест меня тут держать. Я знаю, что ДеШон записал Маршалла на баттл, несмотря на его отказ участвовать, и теперь они устроили погоню. И я знаю, что ДеШон прячется сейчас в бытовом магазине через дорогу. Но он умолял меня не говорить Маршаллу, и делал он это с такой детской увлечённостью в глазах, что я не могу сдать его. —Я не знаю,—мой предсказуемый ответ вызывает у него лишь усмешку, но не более. Он даже не думает верить мне или хотя бы притворяться, что я убедительно лгу. Меня раздражает его упрямый характер, его нежелание идти на уступки, своенравие и неподатливость. Он слишком энергичен сегодня, если учитывать, как давно под его глазами лежат синие следы усталости. Он много работал в этом месяце. Он сказал мне, что хочет заработать денег, взять дорогих ему людей и уехать отсюда. Я знаю, что он действительно способен на это, но он любит Детройт. И я не хочу, чтобы он уезжал. Но недостаток денег, борьба за рабочие места, некомфортные условия жизни, отсутствие уверенности в безопасности—всё это давит на него и сводит его с ума. Он не видит светлого будущего, он в него не верит. Он всегда стремился к свободе и возможностям, но имел дело лишь с несправедливостью, жестокостью и отчаянием. И как бы мне не хотелось поддержать его и поговорить с ним об этом, он всегда меняет предмет обсуждения. —Шерил... Порыв зимнего ветра, сдувающего снег с крыш автомобилей, заставляет его содрогнуться от одолевающего до самых костей холода и опустить голову. На нём лишь тонкая куртка, которая никак не может спасти его от этой погоды. На те деньги, что он копил для себя, он купил Нейту зимнюю одежду, потому что Дебби внезапно осталась без денег. И чем больше он вынужден работать, тем стремительнее наше общение сводится к нулю. —Чем вы двое тут занимаетесь, а? Я знаю, что ты прикрывала меня, Шерил, но у тебя странные методы,—шуточно-осуждающий голос ДеШона звучит у Маршалла за спиной, но тот не спешит отвечать ему или оборачиваться, чтобы сказать что-нибудь не менее колкое в ответ, как он всегда делает. Вместо этого он лишь поднимает на меня взгляд, словно предупреждая, что я являюсь соучастником этой лжи, и не выйду сухой из воды. На его ещё недавно дрожащих губах появляется не по погоде тёплая улыбка, и его руки, ещё пару секунд назад не позволявшие мне оказаться на свободе, теперь спрятаны в карманах его куртки. Я не могу прочитать язык его тела, но он определённо собирается отомстить мне за то, что я вновь приняла сторону ДеШона в их незначительных разборках. —Ты опять помогаешь ему, а не мне?—усмехается Маршалл, делая несколько шагов назад. Его кроссовки уже давно намокли от снега, и сколько бы раз я не говорила ему, что это может привести к болезни, он игнорирует меня. —Потому что я во всём лучше тебя, придурок. Отряхнувшись от воспоминаний, пытаюсь собрать всю горечь и весь гнев, что наполняют меня с той самой секунды, когда мы оказались в этой комнате. Я хочу, чтобы мною руководила ненависть, а не боль. —У меня нет времени на... —Дай мне сказать,—он обрывает меня на половине фразы, поглощая меня своими холодными глазами, напоминающими мне цвет неба во время сильных дождей. —Я не хочу тебя слушать. У меня есть работа,—мой ответ звучит с удивительным равнодушием, но Маршалл не думает останавливаться. Это похоже на него. Он не отступит, пока не получит своё. Раньше это казалось мне привлекательным. Раньше это не шло против моих желаний и моего комфорта. —Ты ревнуешь? Поэтому не хочешь говорить со мной? Я хочу, чтобы эта стена поглотила меня. Я хочу совершить побег. Я хочу, чтобы это закончилось так же внезапно, как и началось. Я хочу проснуться тем утром, что он бросил меня в первый раз, и увидеть его спящим рядом. Я хочу проснуться тем утром и обнаружить, что всё это—сон, обман моего воображение, проекция моих страхов. Что угодно, но не реальность. —Нет, я просто ненавижу тебя,—с максимально возможным самообладанием я отталкиваю его от себя, но он твёрдо стоит на ногах. Это всё слишком болезненно для меня. —Но ты же пришла ко мне. Почему уходишь сейчас? Потому что ты ведёшь себя как мудак. Потому что я не хочу иметь с тобой ничего общего. Потому что одно лишь твоё присутствие раздражает меня. Потому что ты невыносим. Потому что ты сам не осознаёшь, какую боль можешь причинить. Потому что я ревную. —Я не приходила к тебе. —Не ври мне, Шерил. —Чего ты хочешь от меня?—перехожу к отступлению, понимая, что не смогу одержать победу в споре, потому что он прав. Я пришла к нему. И я не смогу убедить его в обратном. —Я хочу знать, почему ты злишься, когда я трахаю других женщин. Почему тебе не всё равно?—его вопрос звучит осуждающе, строго и грубо. Всё во мне приказывает мне уйти отсюда любой ценой, но я обязана выстоять этот раунд. Я больше не позволю ему так со мной говорить. —Мне всё равно, Маршалл. В его глазах я вижу тень усмешки, медленно пробирающейся к его губам. Это игра для него. Он хочет вывести меня на эмоции, свести меня с ума. Он хочет, чтобы я сломалась перед ним. Он ужасен. Ему нравится видеть мою слабость— это развлекает его. —Ты врёшь. —Ты никогда не был хорош в распознавании лжи,—преодолев страх поражения, приковываю свой взгляд к его глазам, которые теперь горят не одним лишь безразличием. Теперь в них есть азарт. Я не могу проиграть в этом поединке. Если он хочет играть, то пусть играет. —Например? Я буду жалеть о своих следующих словах, но прямо сейчас это не имеет никакого значения. Прямо сейчас я хочу лишь не уйти проигравшей после этого разговора. Я использую все свои ресурсы, чтобы показать ему, как сильно он ошибался, когда решил, что может относиться ко мне таким образом. —Помнишь, когда Ким изменяла тебе с каким-то парнем, который продавал наркотики, а ты думал, что у вас с ней всё в порядке? Ты всегда был жалок и наивен, Маршалл. То, с какой скоростью насмешка в его глазах превращается в ярость, поражает и пугает одновременно. И это именно тот эффект, которого я добивалась. Теперь он знает, что мне есть, чем ему ответить. Мне удалось задеть его старые раны, затронуть ту тему, которую не следовало затрагивать, напомнить ему о том, что по своей сути он всё тот же парень, которого было легко использовать. —Заткнись. Не смей больше...—он даже не пытается сохранить маску хладнокровия. Он сломался. И мне требовалось лишь заговорить о прекрасных днях прошлого. Его слишком легко спровоцировать. —Что случилось? Больше не хочешь говорить со мной?—скрещиваю руки на груди, словно пытаясь создать искусственную стену и защитить себя от стрел, которые он с убийственной точностью метает своим взглядом. —Не говори о том, что не имеет к тебе отношения, Шерил. —Тогда дай мне уйти, Маршалл. —Ты не уйдёшь, пока мы не поговорим. —О чём? —Я хочу, чтобы эта... вещь между нами продолжалась. Чтобы мы спали. Как раньше,—с поражающей простотой отвечает Маршалл, заставляя меня усмехнуться от недоверия. Он не может сначала быть полнейшим мудаком, а потом говорить это. Кем он меня считает? —А я хочу, чтобы ты больше никогда ко мне не приближался. —Я не буду повторять дважды, Шерил. Я могу легко найти тебе замену. —Тогда сделай это и больше не подходи ко мне. —Я не сделал ничего плохого. Почему ты ведёшь себя как сука?—его рука тянет меня за запястье, и я оказываюсь в двух сантиметрах от его груди. Если бы ненависть можно было превращать в огонь, эта комната была бы сожжена. —Отпусти меня,—не найдя в себе сил дать достойный ответ, я роняю взгляд на пол, слишком сильно опасаясь, что все мои подлинные эмоции можно прочесть в глазах. —А если не отпущу? —Я ударю тебя. Мой мгновенный ответ, который даже не пришлось обдумывать, заставляет его усмехнуться, и вид его надменной, немного высокомерной улыбки пробуждает желание причинить ему физическую боль. Если я не могу ранить его эмоционально, то я хочу сделать это по-другому. —Ударь меня, и я заставлю тебя жалеть об этом,—его строгий голоса звучит так, словно он хочет бросить мне вызов, и это заставляет кровь закипать. —Я серьёзно, убери руки. —Нет, пока ты не поговоришь со мной нормально,—не намереваясь отступать, он продолжает подталкивать меня к разговору, который я не собираюсь с ним вести. Я слышала достаточно. Я больше не хочу слушать о том, насколько легко меня заменить, или о том, как я создаю ненужную драму. Я не держу его—он может уйти, может больше не говорить со мной, может избегать меня и желать мне смерти. Мне всё равно. —Убери руки. —Шерил... В следующую секунду моя ладонь оказывается на его щеке, где остаётся красный отпечаток. Его рука медленно касается кожи, а взгляд с проблеском гнева скользит по моему лицу, словно желая запомнить его. Мне остаётся лишь молиться о том, чтобы он не заметил страх в моих глазах. Лёд в его взгляде тает, и ему на замену приходит огонь, способный без сожалений сжечь меня. Его челюсть напрягается, и вопреки голосу разума, что твердит мне успокоиться, я хочу ударить его ещё раз. Сильнее, чем в первый раз. Я хочу вложить ещё больше ненависти в свой удар, но это может стоить мне слишком многого. —Сука,—с угрозой в голосе шипит он, и я начинаю жалеть о своём поступке. Он ведь не ударит меня? Я хочу сделать шаг назад, убежать, спрятаться от него, но сзади лишь серая стена, а путь вперёд заблокирован им. —Маршалл...—моё сердце колотится с такой силой, будто стремится вырваться из грудной клетки. Это может поставить под удар мою карьеру. —Тупая сука!—его резкий голос заставляет меня задержать дыхание. Я боюсь его. Тем более, когда он нетрезв. Его зрачки выдают его. Он снова принимал какое-то дерьмо перед шоу. —Я не хотела... —Тебе так не нравится, что я трахаю кого хочу, а ты ничего не можешь с этим поделать, да? Боишься, что кто-то окажется лучше тебя?—эти слова заставляют меня отбросить все сожаления по поводу моего поступка. Нужно было ударить его сильнее. —Мне всё равно. —Да? Тогда в следующий раз я трахну кого-нибудь в твоём присутствии,—с провокацией в голосе продолжает Маршалл, заставляя не самые приятные изображения всплывать в моей голове. —Ты ненормальный. —И знаешь что? Я трахну Мелани сразу после того, как трахну тебя. Чтобы сравнить, кто из вас лучше. Не нужно было оставлять её ради тебя. Ты этого не стоишь,—он понижает тон, словно опасаясь, что кто-то может стать нежелательным свидетелем нашего разговора. —Маршалл, уходи. —Ты должна лучше вести себя, Шерил. Ты работаешь на меня. —Я не работаю на тебя. —Мы всегда ссоримся по одной и той же причине. Каждый раз ты злишься, потому что ревнуешь,—злая усмешка срывается с его губ, и я осознаю, как много удовольствия ему доставляет вера в мою ревность. Он знает, что чем сильнее я буду ревновать, тем сильнее он будет владеть мною. —Я не ревную. —Помнишь, когда мы переспали в первый раз, и на следующий день ты разозлилась, потому что узнала, что я использовал тебя? Или когда ты разозлилась из-за моих слов о том, что ты просто шлюха? Или когда ты разозлилась из-за той девушки в баре? Помнишь, как я трахал тебя в туалете? Перед тем, как приехала Ким? Ты всегда была удобной, Шерил. Каждый раз, когда мне это нужно, ты всегда рядом. Каждый раз, когда он хочет причинить мне боль, он напоминает мне о том, что лишь использует меня. И это действительно больно. Я ненавижу себя за то, что позволяю ему так поступать. Я слабее его, и у меня никогда не выйдет обыграть его, потому что мы всегда играем по его правилам. По правилам, которые построены таким образом, что победитель определён с самого начала. Бесполезно ждать от него помощи или понимания. Нет смысла бегать по горящему зданию и искать спасения в объятиях человека, который и устроил этот пожар. —Ты всё сказал? —Поцелуй меня,—без тени сомнения или шутки шепчет Маршалл, наклоняясь ближе. От него пахнет текилой. —Ты серьёзно, Маршалл? —Да. Поцелуй меня. —Нет. —Потому что ты ревнуешь? ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀POV Маршалл —А ты бы захотел целовать меня после того, как я потрахаюсь с кем-нибудь?—в её голосе звучат лишь недоверие и раздражение, что убеждает меня в серьёзности её вопроса. Резкая смена ролей заставляет меня запнуться на пару мгновений. Она не станет делать это. Ей нельзя. Это не похоже на неё. —Нет,—мой сухой ответ заставляет её слабо усмехнуться прямо мне в лицо. Она горячая. Я хочу закончить этот спор. Я хочу поставить её на колени и... —Действительно? Неужели ты бы ревновал?—ядовитый оттенок её вопроса сводит меня с ума. Одна лишь мысль об этом кажется мне безумной. Я не ревновал бы. Я не... Я бы ревновал. —Нет,—я ощущаю горький вкус собственной лжи, опасаясь, что она сможет определить, честен ли я. Мне нельзя выдавать себя. Её карие глаза полны жажды мести, она хочет ударить меня, толкнуть меня к стене и сбежать отсюда. Но я не хочу её отпускать. Если она уйдёт сейчас, то я больше не смогу завоевать ещё один шанс. —Тогда перестань задавать мне тупые вопросы. —Шерил...—сдержав в себе все грубые комментарии, что я хотел высказать ей ещё минуту назад, делаю шаг вперёд, боясь отпугнуть её или разозлить ещё сильнее. Я должен исправить беспорядок, который устроил. Я ведь просто хотел сказать ей, что Лола ничего не значила. Я просто хотел сохранить хотя бы что-то из того, что мы с Шерил делили. Но вместо этого я снова дал волю гневу и желанию вызвать у неё ревность. Ей будет лучше без меня, но я слишком эгоистичен, чтобы делать её чувства своим приоритетом. —Я не хочу говорить с тобой. —Тогда почему ты всё ещё здесь? —Потому что один упрямый кусок дерьма не даёт мне пройти!—она повышает голос, и я вижу, как она борется с желанием задушить меня. —Заткнись и уходи. Она усмехается и отталкивает меня, пытаясь пройти мимо, но я хватаю её за локоть, практически втягивая её в своё тело. Она будто немеет и не может оказать сопротивление. Она боится меня, но это не то, чего я хотел. —Шерил, если ты ещё раз ударишь или толкнёшь меня, я заставлю тебя жалеть об этом. Словно показывая, что мои слова не имеют для неё никакого значения, она толкает меня ещё раз, но на этот раз более агрессивно. —И что ты сделаешь?—вызов в тоне её голоса провоцирует меня. Я хочу, чтобы она на самом деле жалела об этом. Мои навыки контроля гнева и без этого практически ничтожны, но теперь, когда она специально пытается довести меня до крайней точки, я не могу больше удерживать на цепи самые отвратительные стороны своего характера. —Ну, знаешь, я могу выпустить одну из тех песен, которые я написал о том, как сильно тебя ненавижу. Или написать новую. Хотя, знаешь, у меня появилась идея лучше. Я запишу на камеру наш секс, я заставлю тебя кричать моё имя, а потом отправлю это видео твоему бывшему. А затем вставлю запись твоих стонов в свой трек. Я могу разрушить твою карьеру, а потом испортить тебе жизнь. Я могу сделать тебя своей личной шлюхой, и ты даже не будешь сопротивляться. Хочешь этого? Она задерживает дыхание, не рискуя посмотреть мне в глаза. Я победил. Я вижу смятение в чертах её уставшего от событий последних дней лица. —Маршалл, дай мне пройти,—когда её блестящие от влаги глаза встречаются с моими, я вижу в них смирение и принятие поражения. Но это не то, что мне нужно. Мне нужно знать, что она ревнует меня так же, как и я её. —Каждый раз, когда я трахаю тебя, я думаю о Мелани,—все попытки сопротивляться тому, чтобы высказать эти слова, рушатся. Я не хочу, чтобы ей было больно, но всё, что я делаю,—это причиняю ей боль. —Зачем ты... Говоришь мне всё это? Я хочу, чтобы ты ревновала. Я хочу знать, что тебе не всё равно. Я одержим тобой, и я хочу знать, взаимно ли это. —Я не знаю. Тебе не нравится? Это задевает тебя? —Маршалл, у меня есть работа,—в её голосе я слышу гораздо больше эмоций, чем она показывает. И больше всего я ненавижу то, что не могу распознать эти эмоции. Я не знаю, в чём проявляется её ревность. Когда Ким ревновала, она кричала на меня, била посуду, следила за каждым моим телефонным разговором, задавала мне тысячи несвязных вопросов, но ничего из этого не похоже на то, что сегодня делала Шерил. Когда ревновала Мелани, она убеждала меня в том, что я люблю её, без конца говорила о том, что я не найду никого лучше неё, обещала делать то, что мне требуется, лишь бы удержать меня у себя. Почему мне не хватало их? Какого чёрта мне не хватало двоих женщин? Зачем я увязался за Шерил? Поняв, что у этого разговора не будет и не может быть продолжения, я отхожу в сторону, всё ещё не отбросив надежду услышать или увидеть что-то, что даст мне хотя бы шаткую веру в то, что она ревнует. Когда дверь тихо закрывается за её спиной, и единственным, что будет делить со мной эту комнату, становится темнота, я медленно сползаю по стене, выпустив короткое «мне жаль» в пустоту. Она никогда не захочет иметь со мной дело. Она ненавидит меня. Сильнее, чем когда-либо раньше. И я заслуживаю этого. Я хочу проснуться тем утром, когда бросил её в первый раз, и остаться в её кровати. Я хочу, чтобы всё это оказалось кошмаром. Я хочу её в своей жизни, но не заслуживаю этого. Всё это время я был зависим от идеи доказать себе, что она не нужна мне. Я думал, что секс с поклонницей поможет мне осознать, что я не дорожу Шерил, но ничего не изменилось. Я не чувствую ничего, кроме отвращения к самому себе. Будь я уверен в том, что Шерил ничего для меня не значит, было бы мне необходимо заниматься сексом со случайной девушкой, чтобы доказать это? И мысль, что уже некоторое время сидит в моей голове, кажется теперь не такой безумной. Я могу любить её.