Игра на кровь

      Рукой ощущаю что-то мягкое, скамья, на которой я уснула прошлой ночью, кажется подозрительно комфортабельной и теплой. Кое-как открыв отекшие от ночных слез глаза, с удивлением отмечаю, что я лежу в нашей постели, утренние солнечные лучи пробиваются сквозь щель коричневатых штор. В ярких солнечных бликах виднеются частички пыли, поднятые моим резким подъемом с кровати. Где-то вдалеке пропел петух, оповещая всех, кто готов его слушать, что наступил новый день и пора браться за работу. Не до конца придя в себя ото сна, неприкаянно сижу на постели, пялясь на постельное белье. Подушка, на которой обычно покоится голова Томаса, когда мы спим вместе, была не измята, будто на нее никто и не ложился. Значит он перенёс меня сюда ночью, вероятно обеспокоенный моим долгим отсутствием за пределами дома, но отказался провести ночь вместе. Кажется это маленькое проявление заботы может смело означать, что как бы то не было, Томас пока что не желает моей смерти, но это лишь вопрос времени. Кажется я докучаю ему своим рвением к семейной жизни, частыми блюдами без мяса, желая показать, что еда без отсутствия плоти тоже может быть вкусной, и открытием нового мира обычного человека. Друзья всегда говорили мне, что людей невозможно переделать — наше мышление, характер и восприятие мира закладываются еще в детстве, но что в своем детстве видел Томас? Издевательства сверстников в школе, общество сумасшедшей семьи, в которой «другом» для него был дядюшка Чарли. Ну теперь земля ему асфальтом. Мальчик играл лишь с трупами убитых им животных, вышивая из шкуры маски. Какая уж тут к черту психика?       Выходить за пределы комнаты было страшно, я опасалась новых приступов гнева Томаса. Что же могло на него так повлиять, раз спустя полтора года отменной выдержки и спокойствия хищник, который, казалось, бы начал уходить в спячку, снова пробудился и начал скалить зубы? Что там вчера говорил про него старик Тед? Разрубать туши убитых животных доставляет ему удовольствие? Вполне вероятно, ведь в своей семье он выполнял роль мясника. Единственное, что он умел и умеет — убивать, и он убивал людей. Сидя на кровати и кусая до крови губы, я настолько ушла в холодящие кровь мысли, что вздрогнула как подорванная от странных звуков с первого этажа. Томас будто что-то яростно колотил, не останавливаясь при этом ни на минуту. Быстро соскочив с кровати, я собрала распущенные волосы в хвост и, набрав в грудь побольше воздуха, быстро выскочила за дверь. Однако чем ближе приближалась к источнику звука, тем быстрее замедлялся мой шаг. Надеюсь, зрелище, которое я увижу, не заставит меня окончательно свихнуться и пойти по примеру дядюшки Хойта тормозить заблудших путников и поставлять к нам на жаркое…       Наконец, преодолев последнюю ступень, я испуганно выглянула за угол, готовясь увидеть все, что угодно, но только не то, что предстало красным больным глазам… Выломанная вчерашним вечером дверь в подвал покоилась на своем месте, и даже вырванные с корнем части косяка были подлатаны и возвращены на место. Томас с молотком в руках, который в его ладони казался уж слишком смешным, открывал и закрывал дверь, пробуя ее на работоспособность. Я не верила своим глазам: неужели он сожалеет о том, какие мысли снова начали будоражить его ум? Неужели он хочет жить со мной в спокойствии и доброте, как я и мечтала? Но страшная правда все-таки настигла мои радужные мысли. Томас не собирался снова запечатать это треклятую дверь. Цепи и выломанный замок отсутствовали. Этот подвал служит ему некой подпиткой, сидя там, он ощущает свою мощь, превосходство над окружающими. Люди для него всегда были источником потребления, убивая их, он удовлетворял себя. Сейчас же люди стали безнаказанно командовать им, плюс злые насмешки, тыканья пальцем, как в гориллу, обреченную на заточение в зоопарке. Я не могу изменить его, я сумела лишь отсрочить неизбежное. Стало быть, наш подвал снова скоро наполнится кровью.       Сдавленно охнув, я зажала рот ладонью, выпучив глаза и пялясь в спину Томаса. Услышав мой вздох, мужчина тут же обернулся, глядя на меня из-под волос, свисающих со лба. — Извини, я услышала стук. Захотелось посмотреть, что ты делаешь, — взяв себя в руки и стараясь не показывать страха от собственных догадок, я аккуратно, не торопясь, подошла к нему. Встав на носочки, обвила мощную шею руками и, дотянувшись до лица, прикрытого маской, поцеловала его в открытый участок кожи рядом со скулами. Просить снясь его маску было бы верхом бестактности, так как я знала, как Томасу тяжело смириться со своей внешностью. Даже за едой он, как-то странно оттопырив маску, умудрялся просовывать под нее еду. Уверена, увиденное бы не заставило меня любить его меньше, но женское любопытство брало свое.       Как-то раз, встречая его с работы, я стояла у главного входа на скотобойню и ждала выхода его смены. Обнимаясь за руки, мы было уже двинулись в сторону дома, как компания местных мужчин под действием алкоголя выбросила в мою сторону пошлую шутку с предложении оставить свою немую «гориллу» и пойти развлечься с ними. Реакция Томаса была страшной. Остановившись, как вкопанный, он часто задышал, грудь заходила ходуном, и без того страшный взгляд приобрел очертания чего-то животного. На огромных руках вздулись жуткие вены. Повиснув на его предплечье, как жалкая мартышка, я старалась утихомирить его, дабы снова не привлечь к нам компанию копов. Неосторожные шутники уже и сами пожалели о своей глупой шутке. И лишь мой умоляющий тон уберег этих дураков от страшной гибели. Поняв, что дело запахло жареным, парни попрятались по своим пикапам и не вылазили оттуда, пока мы не скрылись из виду.       Бросив на пол молоток, Томас притянул меня ближе к себе за талию одной рукой, другой начал гладить мою голову, уткнувшись в волосы и жадно вдыхая их запах. — Прости меня за вчерашнее. Я чем-то разозлила тебя? — нехотя отлипнув от него, сосредоточено посмотрела ему в глаза. Его ладонь гладила мою щеку, он все еще прижимал меня к себе. Отрицательно помотав головой, Томас склонил голову и убрал от меня руки. — Что случилось? Тебя кто-то обидел? — быстро осмелев, я решила подтвердить свои догадки о его жажде убийств. — Можешь написать это? Ты ведь знаешь, что я приму тебя любого?       Томас как-то странно посмотрел на меня, его взгляд не был свирепым, напротив, в нем было что-то другое. Подойдя ко мне ближе, он поднес ладонь к моему лицу, большим пальцем проведя линию от виска, вдоль щеки и скул, останавливаясь на губах. Едва касаясь, он прочертил по их контуру, затем его пальцы опустились на подбородок. Мои губы приоткрылись сами собой. Слегка приподняв подбородок, он приблизил свое лицо максимально к моему. Прикрыв глаза, я надеялась только на одно: на то, что он снимет маску и хоть как-то поцелует меня. Но, быстро отстранившись от меня и яростно подняв молоток, Томас стремительно вышел в коридор, его массивная фигура еле вмещалась в пространство. Кое-как отдышавшись и больно ущипнув себя за руку за то, что все еще витаю в запредельных мечтаниях о желаемой нормальности, я последовала за ним.       На часах было 7:30. Пока я складывала в рабочую сумку еду для Томаса, ко мне в голову вдруг вернулась одна мысль. Та самая, которая так стремительно ворвалась в сознание, пока я бродила по окрестностях возле старого дома, оглушённая и опустошённая после сцены с дверью. — Вчера ночью, гуляя возле дома, я слышала волков, — обернув бутерброды с маслом в пергамент, я уложила их поверх других свитков. — Кажется стая подошла к нашему жилищу слишком близко. Вой слышался со стороны запада буквально рядом с нами.       Надевая на себя темную куртку, Томас внимательно меня слушал. Закончив, наконец, с одеждой, он достал из кармана штанов блокнот с карандашом и начал что-то выводить. Иногда, когда было свободное врем, я старалась заниматься с ним письмом, дабы расширить его словарный запас и улучшить почерк. Мои труды не прошли даром: закончив с письмом, Томас передал листок мне, и я увидела аккуратный, разборчивый почерк: «Тебе не стоит выходить за пределы дома одной, хищники опасны в это время года». Оторвав взгляд от бумаги, я увидела, как Томас вопросительно поднял брови. — Может тогда стоит избавиться от них, раз они угрожают нам? — затаив дыхание и нервно сжав листок бумаги за спиной, я выжидающе вперилась взглядом в его лицо. — Ты же сам сказал, они опасны. Что помешает им убить нас? Не лучше ли убить их прежде, чем они успеют добраться до меня, прогуливающейся вечером у дома? Ты же не хочешь, чтобы со мной что-то случилось, верно, милый?       Готова поклясться чем угодно, я видела жадный отблеск в его глазах, видела, как он втянул в себя воздух и как быстро повернул голову в сторону леса, виднеющегося в окне кухни. — Хорошего дня, родной, постарайся не обращать внимания на всяких недалеких, они не заслуживают твоего гнева, — обняв Томаса за торс, я проводила его до двери дома и, мысленно радуясь своему плану, начала собираться на работу. Пусть он утолит свою жажду на таких же хищниках, как сам. Жажда крови, жажда убийств, борьба с огромным сильным зверем должны немного утолить его желания, и возможно это даст избежать человеческих смертей.       Чувствуя угрызения совести из-за скорой смерти ни в чем не повинных животных, я однако быстро отбросила моральные принципы в сторону. Ведь, как сказал однажды Томас, либо мы их, либо они нас, верно? Избежав того, что меня чуть не съели Хъюитты, не хотелось бы еще быть кормушкой для волков.       Рабочий день был в самом разгаре, почистив кое-какие витрины и расставив вновь поступившие продукты, я решила покурить. Народу сегодня прибавилось: как всегда, ребята в черных косухах и местные жители. Выдохнув новую порцию дыма, я вдруг услышала беседу трех мужчин за столом работников со скотобойни. — Говорю тебе, Дэн, он поднял его над полом одной рукой, а мужик-то весил добрых двести фунтов. Если бы не видел это своими собственными глазами, не поверил бы, — говоривший постучал указательным пальцем по очкам, — решил бы, что спятил. — А с чего все началось-то? На кой черт он его за шкиряк тряхнуть захотел? — пожилой мужчина, сидевший напротив, почти что с детским удивленным выражением лица слегка приподнялся со стула и придвинулся к собеседнику ближе. — Этот наш новый заместитель выразил сраное недовольство насчет того, что парень не снимает свою маску, работающие там женщины его, видите ли, побаиваются, — мужчина сплюнул на пол. — Назвал его тупым животным, думал, что это ему с рук сойдет, но не тут-то было.       Мужчина явно наслаждался вниманием и не торопился закончить свой рассказ. Моя начисто забытая сигарета дотлела до конца, я со страхом и учащенным сердцебиением ждала окончания истории, прекрасно зная, о ком идет речь. — Что было дальше? — не вытерпев выкрикнула я, от чего мужчины удивленно посмотрели на меня. — Дальше? Малыш Том поднял его за грудки над своей головой одной рукой, будто тряпичную куклу. Наш хреновый босс наложил в штаны приличную гору, а этот парень, видно, хотел пустить его под разделочный станок, но передумал. Что-то ему помешало это сделать, — охотно делился этот сплетник с седыми усами, кривясь в неприятной усмешке. — Страшно даже представить, чтобы там было, если малыш Томми не взял себя в руки. — Он жив? Этот мужик жив? — слишком высоким голос спросила я. — Жив, к сожалению, но приложил Томми его об пол не слабо, бросил как ошметок дерьма, будто руки замарал. Хорошего такого дерьма по имени Арчи Бекстер, — мужчина загоготал, довольный своей шуткой.       Облегченно выдохнув, что обошлось без жертв, и ждать к нам в гости копов не потребуется, я вытерла проступивший пот с лица. — А ты чего спрашиваешь, дочка? — вдоволь насмеявшись, мужчина вновь обратился ко мне, делая глоток дешёвого ледяного пива. — Тихо ты, этот большой парень, так называемый малыш Томми со скотобойни, который уложил Арчи, говорят ее сожитель, — сидевший рядом старик тихо шикнул на болтуна, от чего дядька подавился пивом.       Привычно хмыкнув на реакцию обо мне и Томасе, я затушила окурок, который уже начал жечь пальцы. Значит я была права — Томасу осточертели люди. Надоело то, как они помыкают им, то, как унижают, и, наконец, то, что им приходится подчиняться. Он делает это ради меня, и я подвергаю его душевным страданиям. Заставляю быть тем, кем ему никогда не стать. Вынуждаю находиться в обществе, которое всегда будет отвергать его, нарочито подчёркивая различия между ним и остальными, тем самым подвергая Томаса огромному риску однажды сорваться. А то, что это вопрос времени, я уже нисколько не сомневалась.       Может стоит как-то заманить этого Арчи к нам на огонек? Зато Томасу будет легче, да и я избавлю работников от плохого начальства. Бред какой-то! Ужаснувшись своим страшным мыслям и яростно помотав головой, я снова начала ждать окончания рабочего дня, в сотый раз перетирая и без того блестевшие витрины. Лениво показав каким-то девушкам, где находится туалет, я вдруг заметила троих парней, сидевших около входной двери. Один из них открыто пялился на меня и что-то говорил своим друзей, взглядом то и дело указывая в мою сторону. Его спутники тут же обернулись ко мне, один из них, лысый с бородкой, показушно облизнулся и отправил мне воздушный поцелуй. Гадость какая. Похотливые ублюдки. Жалкие отбросы. Как же хочется домой к Томасу, закрыться от всех людей и от этого гребаного мира, прижаться к большому мощному телу и утопать в его молчаливой любви. Зная, что рядом с ним мне ничего не угрожает и даже пусть без лишних, но таких желанных прикосновений, я навсегда останусь его, а он — моим. От сладких мечтаний о Томасе, меня отвлёк незнакомый голос: — Как тебя зовут, куколка? — обернувшись, я увидела у стойки того самого парня, который так открыто пялился на меня. Смерив его презрительным взглядом, я нехотя ответила: — Мэган. — Как насчет того, что бы прокатится с нами после работы? Такая красивая девушка не должна проводить вечер в скукоте, — парень протянул руку и попытался коснуться моего лица, но я с остервенением отдернула голову. — Боюсь, мои катания с вами закончатся плохо для вас, — все так же смотря на него, будто смотрю на что-то неприятное, я одарила таким же взглядом и его не менее отталкивающих друзей. — Что, и даже номерок не чиркнешь, обычно, проведя время с нами, девушки остаются очень довольными? — придвинув ко мне салфетку, парень обворожительно улыбнулся, от чего мне захотелось плюнуть в него. Скомкав салфетку, я многозначительно выбросила ее в мусорку. Усмехнувшись, наглец оглядел меня с головы до ног и, оторвавшись от стойки, подмигнул: — Еще увидимся, крошка.       Запирая дверь заправки под конец рабочего дня, я снова увидела этих парней. Стоящие возле своих байков, они, видимо, кого-то ждали. Завидев меня, лысый с бородкой что-то крикнул тому, кто подкатывал ко мне у стойки, и ринулся по направлению ко мне. Схватив идущего к своему грузовику внушительных размеров мужчину под руку, я попросила проводить его до моей машины, чему добродушный дяденька тут же согласился. Всю дорогу я оглядывалась назад, боялась, что байкеры поедут за мной, но, похоже, мое больное подсознание начало в добавок к шизофрении осваивать и паранойю, так как парни и не думали за мной ехать. Облегченно выдохнув лишь возле дома, я резво выскочила из машины и забежала в дом. Было тихо. Слишком тихо. Зловещая тишина. Казалось в доме никого нет, но я чувствовала присутствие Томаса. Аккуратно прикрыв дверь, я маленькими шажками продвинулась по коридору, как вдруг заметила капли крови на полу. Боясь наступить на них, я, прикрыв рот рукой, сама того не осознавая, пошла по их следу. Как и следовало ожидать, следы привели меня к двери в подвал, у которого кровь из маленьких капель превратилась в большие лужи, уходящие в щель между полом и проёмом. Трясущейся рукой я прикрыла дверь и ахнула от сшибающего с ног запаха крови.       Слабый свет освещал окрашенную в красный цвет комнату. Висевшие на крюках туши волков, с которых была напрочь содрана шкура, жалко подергивались из стороны в сторону. Тошнота поднялась так стремительно, что я не успела зажать рот рукой, и меня вырвало. Слегка отдышавшись, я почувствовала, как руки Томаса позади нежно убирают прилипшие к моему лицу волосы. Повернувшись к нему, я тут же приняла его в объятия.       Приподняв меня с пола, он уткнулся мне лицом в шею и, вздохнув в себя мой запах, отрицательно покачал головой. Зажмурившись, я поняла этот знак без слов. Мой план провалился. Ему не стало легче.