Моя душевная подруга

Султан Сулейман. Хюррем, моей смеющейся госпоже, вдруг стало плохо. Кто-то посмел отравить любовь всей моей жизни! Всю ночь лекари боролись за жизнь Хюррем и ребенка, и слава Аллаху, ее спасли. Но мой нерожденный ребёнок, моя кровь и плоть, погиб в ее чреве. Я сидел около ее кровати, держа ее бледную руку. -Сулейман… — синими губами прошептала она, глядя на меня воспаленными глазами. — Наш сын… — мне было так больно смотреть на ее страдания, я ненавидел себя за то, что позволил ей съесть эти сладости, лучше бы они оказались в моей тарелке! -Сулейман… Я не сберегла нашего шехзаде… -Хюррем, любовь моя, ты не должна винить себя, у нас будет ещё много детей, а тот, кто посмел пронести яд в мои покои, жестоко за это поплатится. Хюррем сжала мою руку и зарыдала. Я гладил ее волосы. Гюльфем Хатун. Мы сидели в покоях Валиде, когда в комнату вбежал Сюмбюль. -Госпожа, — быстро поклонился он, растягивая буквы. -Что такое, Сюмбюль? — взволнованно проговорила Хафса. -Беда, Госпожа, беда! Хюррем-Хатун отравили! Она в покоях повелителя… Лицо Айше изменилось, она подскочила и понеслась в покои Сулеймана. Я ожидала такого поворота, но вроде все должно обойтись, Хюррем с ребенком будут живы. Мы вошли в покои. А точнее, примчались. Хюррем лежала на кровати, постель усыпали кровавые разводы. Над ней склонился Сулейман. Увидев мать, он встал. -Что с моим внуком? — встревоженно спросила Валиде, глядя на сына. И ни слова про Хюррем! Она же натерпелась, бедная баба. Видно, не любишь ты невестку, Хафса. Султан подошёл к матери, грустно смотря на женщину. -Шехзаде в раю. Лекари всю ночь пытались спасти его. Главное, что Хюррем-Хатун жива. Видимо, Айше так не думала. Безумными глазами она стрельнула на Хюру, сжав руки в кулаки. -Надо отрубить им головы, как они посмели не спасти моего внука! — в сердцах прикрикнула она. Видно, для пожилой женщины неожиданная смерть долгожданного внука стала ударом. Сказать по правде, я совершенно опешила. Ведь в каноне ребёнок Хюррем был жив-здоров, и помер лишь тогда, когда Махидевран заразила его оспой. Интересно получается… Канон уже свернул не туда, видимо, моё вторжение его так помотало. Ну, а мне было очень жаль Хюррем, ведь потеря ребёнка — один из самых страшных ударов. Пусть этот малыш и был потенциальным врагом моих будущих детей, я не желала ему смерти. -На все воля Аллаха, Валиде. Хюррем родит ещё много здоровых шехзаде. -Кто посмел пронести яд в покои Султана?! А если бы тебе попалась отравленная еда??! — гневалась Айше. -Валиде, я немедленно разберусь с этим. Виновные будут жестоко наказаны. Да выметайтесь уже отсюда, у бабы стресс, она итак сына потеряла, а вы сцены устраиваете, она же помрёт еще не дай Бог! Слава Богу, венценосный сын и его маменька вышли из покоев, а Хатидже, все это время стоявшая около меня, подошла к Хюррем. Та заливалась слезами. -Хюррем, это испытание от Аллаха, нам всем очень жаль малыша, но нужно жить дальше. — да какое там испытание от Аллаха, Маха все это!!! Траванула бабеху, теперь будет сидеть довольная, победительница-царица. Хюррем схватила руку Хатидже и беззвучно зарыдала, сжимая ее ладонь. Ещё долго мы просидели у ее кровати, утешая несчастную женщину. Главные покои. Перед Султаном стоял Ибрагим. -Ибрагим, где ты был?! — взревел Сулейман, смотря на давнего друга. Паргалы молчал, виновато уставившись в пол. -А если бы яд оказался в моей тарелке? — продолжал повелитель, взглядом делая в несчастном огромную дыру. — Ты должен расследовать это злодеяние, Ибрагим! — выдал он, отвернувшись. -Я сделаю все, чтобы виновный был найден, Повелитель. — произнес Паргалы, поклоняясь.